Тяжело жить в общежитии

В один ничем непримечательный четверг, настолько не примечательный, насколько могут быть только четверги. Вроде уже не понедельник, чтобы огорченно вздыхать, но еще не пятница, что бы начать пьянствовать и заниматься непотребствами. Итак, в один непримечательный четверг в общежитии инженерного университета, на третьем этаже в комнате номер 15 раздался душераздирающе отчаянный вопль. Потом еще один, и еще. Добрые и понимающие соседи сразу же откликнулись на эти вопли непродолжительным матом и стуком в стенку всевозможными подручными предметами. За дверью послышалось сдавленное мычание. Даже носок во рту не мешал Ынхеку страдать, он продолжал уже, правда, мычать, о том как он хочет жрать и трахаться. Много жрать и чуть поменьше трахаться. Но нормально поесть у него не получится как минимум еще пару дней, до самой стипендии. Он недавно просрал последние десять тысяч вон в карты, своему лучшему другу и по совместительству соседу по комнате, Донхэ. Ынхек угрожал, шантажировал, умолял, но тщетно, Донхэ не хотел отдавать деньги, и даже занять отказывался. Вся хреновость его положения была еще и в отсутствии секса вот уже три недели. Виноват опять же был Донхэ, ну и совсем немного прыщ, выскочивший прямо на кончике Ынхековского носа. Когда ценой неимоверных усилий, мало-мальски приличная девушка все-таки соглашалась на что-то большее, чем поцелуи и походы в кино, счастливый Ынхек тащил ее к себе в комнату. И в этот, самый ответственный момент в комнате был Донхэ, совершенно не понимающий ни намеков, ни уже откровенных требований. Смотря на нервно дергающего глазом Ынхека, в попытке подмигнуть, он только недоумевал и старательно улыбался девушке. Та же, сразу начинала сравнивать мило улыбающегося Донхэ и Ынхека с красным прыщом на носу, да еще и конвульсивно дергающегося, естественно, делая выбор не в пользу последнего. После чего, страдающий недотрахом Хек проводил под дверью своей комнаты около часа, слушая их стоны и злясь на Донхэ. Правда, в последнее время Донхэ тоже не особо везло, точнее совсем не везло. В общежитие заехал новый студент. Харизматичный секс-мащин Чои Шивон. От его хм.. харизмы текла абсолютно вся женская часть общежития. От восьмидесятилетней старушки вахтерши, до ее десятилетней внучки, которая иногда приходила помочь своей бабуле. Кроме этих двух, великодушный Шивон еще никому не отказывал. Итак, Донхэ хотел секса. Хотел до такой степени, что он даже начал заглядываться на вахтершу, возможно, она была бы и не против, но сам Донхэ после этого себя не простил бы. Да и психика наверняка не осталась бы в прежнем состоянии. «Еще чуть-чуть и сперма полезет из ушей», думалось Донхэ. «Еще чуть-чуть и он отгрызет ногу своему лучшему другу», думалось Ынхеку. Хотя это физически не представлялось возможным, но они были уже на грани. Внезапно, выплюнув носок, Ынхек издал совсем уж нечеловеческий вопль и вылетел из комнаты, широко раздувая ноздри. В своем порыве он совершенно не заметил тело своего друга, валявшееся на полу. Донхэ тонко вскрикнул и обмяк, когда по его телу потопталось что-то тощее, но невероятно тяжелое. У Ынхека проснулась надежда, он учуял божественный аромат жратвы. Ведомый на запах, Ынхек выбежал в коридор. Там, в коридоре, стоял маленький дохлый паренек, и если бы не синяя щетина на массивном квадратном подбородке и растянутые на коленках треники, можно было подумать, что Реук девушка, страшненькая, но все-таки девушка. Словно завороженный, Ынхек смотрел на тарелку, в его судорожно сжатых пальцах. На ней лежала курица, она словно царица раскинулась на блюде, во всей своей куриной красе. Ее золотистая кожица блестела в тусклом свете коридорной лампочки. Представив как он будет ее есть, Хек захлебнулся собственной слюной. Они встретились взглядам, и между ними вспыхнуло напряжение. Реук странно пискнул, заметив плотоядные взгляды Хека. Он прижал лично ему принадлежащую курицу к своей груди, не заботясь о том, что ее жир пропитает собой Реуковскую майку. Ынхек неумолимо приближался, словно айсберг к Титанику. Все было решено еще в самом начале. Реук был слишком дрыщеват, Ынхек хотел жрать. Бой был коротким и беспощадным. И вот Хек стал счастливым обладателем, немного помятой и грязной курицы, в пылу борьбы она не раз падала на пол. Несчастный Реук вернулся на кухню заваривать очередной бич-пакет и пить кефирчик, а радостный Ынхек отправился в общажный туалет, самое безопасное место для обеда. Ни один нормальный человек туда не сунется, слишком был высокий риск умереть от вони, но голодному Ынхеку было совершенно не важен запах, его манила курица. Сколько Ынхек помнил, в первой кабинке постоянно сидел Чанмин, студент с параллельного потока. Не важно, день сейчас или ночь, из первой кабинки постоянно раздавалось громкое чавканье. Поговаривали, Чанмин живет там, в туалете. Так это было или нет, Ынхек не выяснял, он лишь привычно поздоровался с ним и открыл дверь во вторую кабинку. Чанмин ответил ему мычанием и принялся дожевывать где-то надыбанную палку копченой колбасы. В том, что она стыренная Ынхек ни минуты не сомневался. Наконец-таки удовлетворив свою потребность в еде, хотя бы на несколько дней, Ынхек еще с полчаса размышлял на различные философские темы, типа смысла жизни, а после, не забыв смыть за собой, направился обратно к себе в комнату. Уже подходя к своей комнате, он понял, чего не хватает ему для полного Ынхековского счастья. Но если даже Донхэ с сексом не везло, то Хеку с его прыщом вообще ничего не светит. В комнате царил полумрак, в котором таинственно горели глаза его друга, Ынхек сглотнул, ему было все понятно. -Трахаться? -Трахаться, - голос Донхэ был полон надежды. - Нам не дадут, – обреченно. -Нам не дадут, - словно эхо, повторил Донхэ и сник. Но тут же, очнувшись, радостно закричал: - Шлюха! Ынхек немного обиделся, он ведь совсем не такой, да и вообще, Хэ не лучше. Донхэ заметив надутое лицо своего лучшего друга, поспешил объяснить, - Хекки, ты не понял, нам нужно просто снять проститутку. Ынхек решил, что идея не лишена смысла, правда, денег практически нет, но даже для них на просторах интернета можно найти не сильно потрепанную, а возможно, если повезет, даже не очень страшную девушку. Полчаса они спорили и чуть ли не дрались: одна была слишком жирная, другая слишком худая, третья страшная, у четвертой ноги кривые, у пятой глаза маленькие, у шестой наоборот большие. Донхэ сам уже не знал, что ему нужно. Психанув, Ынхек сказал, что проще ему дать Донхэ, чем телку выбрать. Он тут же пожалел о своих словах. Заметив каким маньячным блеском зажглись глаза Донхэ, он сглотнул и попытался отодвинуться, но было тщетно, Донхэ уже прижался к нему и начал гладить по коленке. Да еще и пытался соблазнить своим фирменным взглядом несчастного тушканчика, обычно девушки видя этот взгляд, давали ему сразу, хотя бы просто из жалости. Прокатило и сейчас с Хеком. «Один раз не пидорас», подумал Ынхек и решился. Уже после, Донхэ лежал и по всем правилам, просмотренных им фильмов, курил. Правда, очень неумело, после затяжки он тут же начинал кашлять. Прижавшись к голому Донхэ, Ынхек кидал на него робкие взгляды, и словно средневековая девственница прижимал к впалой груди простыню. - Повторим, а?