В пещере горного короля

Концертный зал Государственной Консерватории был изменен до неузнаваемости. Вместо многочисленных рядов кресел стояли небольшие столики, рассчитанные на компании по четыре-шесть человек, посреди зала расположился огромный рояль, а на сцене на подставках были разложены все музыкальные инструменты оркестрантов, чтобы каждый мог подойти и в любое время исполнить какое-нибудь произведение, развлекая тем самым толпу. У Храброва — главного дирижера оркестра — ужасно рябило в глазах от яркого света прожекторов и елочных гирлянд, развешанных по стенам, поэтому он, привыкший всегда стоять спиной к софитам, сел за стол, подложив под голову сложенные ладони. — Юлий Дмитриевич, с вами все нормально? — к старику подбежал высокий парень с бутылкой шампанского в руке и бутербродом. — Да, Миша, нормально, — Храбров жалел, что вообще пришел на подобное мероприятие. Но оркестр должен был сыграть своего победного «Горного короля». — Я тогда с вами посижу, все равно директриса сейчас разгоняет всех, — тубист сел напротив, раскупоривая шампанское, — вам налить? Дирижер замотал головой. На сцену вышла солидная женщина бальзаковского возраста. — Попрошу внимания! — Она взяла микрофон. — Как вы уже могли догадаться, сегодня я согласилась на столь пышное празднество… Сидевшая за ближним к сцене столиком гобоистка ухмыльнулась и зашептала на ухо кларнетисту все, что она думает касательно черного балахона директора. — И наш оркестр не только занял первое место в международном фестивале, но и получил главный приз — три с половиной миллиона рублей! Раздались громкие аплодисменты, шум вылетевших пробок и звон бокалов. — Попросим же оркестр исполнить произведение очаровательного композитора Эдварда Грига! — Женщина начала спускаться по центральной лестнице, руку ей подали сразу несколько человек. — Пока все еще более ли менее трезвые, — добавила она внизу. Вице-дирижер по фамилии Морковь забегал по залу, поторапливая оркестрантов и размахивая своей трубой. Когда оркестр был готов начать, Храбров поднял руки. Зал затих. Вначале заиграли литавры, туба и тромбон, постепенно к ним добавились саксофоны, потом кларнеты и гобои, подключились флейты, перехватывая главный мотив. Движения дирижера становились все быстрее, музыка громче… От внезапного грохота на последнем ряду пол-оркестра обернулось. Рядом с помятой от падения тубой на полу лежал музыкант. Его глаза были распахнуты, но жизни в них не осталось. Невзирая на пронзительный визг женщин и крики мужчин, Морковь подбежал к тубисту, ощупывая пальцами шею. Пульса не было.

***

В раздевалке ФЭС было влажно и жарко, очевидно, в душе мылся очередной любитель горячей воды. Игорь распахнул окно, вдыхая прохладный весенний воздух. Застегнув брюки, он снял футболку, кидая ее в шкафчик. Рубашка, провисевшая на кресле со вчерашнего для, немного помялась. Не долго думая, он надел ее, решив, что на нем рубашка как-нибудь сама разгладится. Внезапно из душевой выскочил Котов, на ходу оборачиваясь полотенцем, явно торопившийся, потому что с него струями капала вода. Вторым полотенцем он кое-как одной рукой вытирал мокрую голову. — Давай помогу, — Игорь взял у него полотенце. Он аккуратно протер короткие волосы, шею, загорелую грудь, живот с выступавшими кубиками пресса, — повернись спиной. Котов послушно развернулся, подставляя спину. — Мне Данилов тут рассказал, что ты протащил меня через весь лес и сдал скорой. А потом полночи просидел в больничке, пока я от наркоза отходил. Это очень, — Костя попытался подобрать слово, щелкая пальцами, — с твоей стороны… это очень… — Я хотел удостовериться, что ты в порядке, — закончив его вытирать, Шустов принялся застегивать свою рубашку. — Это очень неожиданно. А ты не мог бы мне с этим тоже помочь? — Костя кивнул на сапфирового цвета костюм, висящий в шкафчике, — я пока только расстегивать вещи научился, а застегивать — нет. — Хорошо, — протянул баллистик, поворачиваясь к зеркалу, чтобы завязать свой галстук, — честно, я беспокоился, но не смог к тебе приехать. Мы раскопали место, где собирались бомбы. Там у них целый цех. Столько материала проверять надо было — жуть, — он ухмыльнулся. Достав вещи и разложив их на скамейке, Котов принялся одеваться. Игорь видел в отражении, как тот снял полотенце, повесив его на дверцу шкафчика, натянул боксеры противного бордового цвета, неуклюже стал надевать брюки, которые прилипали к мокрым ногам. Затем он надел носки и кеды, не развязывая шнурков. — С костюмом только вансы носить, — рассмеялся баллистик. — А я шнурки разучился завязывать, знаешь ли, — просунув руки в рукава рубашки, он подошел к Шустову. — Галстук у тебя будет? — Игорь начал с пуговиц на рубашке. — Я бабочку хотел, бордовую такую, чтобы контрастно с костюмом было. Шустов фыркнул. — Бордовую бабочку? Это под цвет трусов? — Он заправил рубашку в брюки, — оставь так! — Ладно, — смурно отозвался Костя, придвинувшись к Игорю, чтобы тот застегнул ширинку. — Куда ты смотришь? — Шустов повернул голову, присматриваясь к дальнему углу раздевалки. — Да блин, не очень приятный случай вспомнился. Закончив с брюками Котова, Игорь сел на скамейку, вытянув больную ногу. — Расскажешь? — Нечего особо рассказывать, — Костя сел рядом. Не хотел он ни с кем этим делиться. Хотя не держать же проблему в себе, — Майский как-то раз зажал меня тут, еле я выпутался, — он прищурился так, что его левый глаз стал намного меньше, чем правый, — ты же видел, какой он огромный, как медведь. — И рангом выше, — Игорь улыбнулся. — Что прости? — Один раз это было, говорю? — Не один, — Котов тяжело вздохнул, закатывая рукава. — Ты бы сказал, что у тебя девушка есть. — Нет у меня девушки, — хмуро прорычал Костя, — одна была главой преступной банды, другая познакомилась со мной из-за наследства бывшего сослуживца, третья меня ограбила и сбежала, — он перешел на крик, — неужели я просто притягиваю все это сам? Нахер! Ничего я не хочу больше! — Тшшш…Все наладится. Дай воротник поправлю, завернулся — Шустов протянул руки к его шее. Костя повернул голову встречаясь с ним взглядом. Лицо Игоря было непривычно близко, Котов рассмотрел чуть проступающие морщинки в уголках глаз и глубокие на лбу и между бровей, длинные черные ресницы, небесно-голубые глаза. Игорь старше всего на каких-то пять лет, но выматывающая работа явно отразилась на нем намного сильнее, чем на Косте, который поморщился, чувствуя на своем затылке прикосновение чужих пальцев. — Наладится, слышишь? — Сильные руки притянули Костю к себе, обхватывая за плечи. — Мы же и так опаздываем, который час?! — Котов выпутался из объятий баллистика и резко вскочил. — Да, пара минут осталась, — тот взглянул на часы, — ты пиджак не будешь надевать? Костя не ответил. Он накинул пиджак на плечи и вышел из раздевалки. Когда капитан Котов зашел в кабинет Рогозиной, все уже ели бутерброды и хрустели красиво и заботливо разложенными Оксаной цветочками из овощей. Весь алкоголь, который был запланирован, уже открыли. Каждый, кроме Майского и Галины Николаевны, которые только мило улыбнулись и пожали здоровую руку, посчитал своим долгом обнять Костю и пожелать ему скорейшего выздоровления. Плеснув себе текилы, Котов втиснулся между Холодовым и Антоновой. — Все пришли? — Рогозина, на которой было надето кремовое коктейльное платье, осмотрела сотрудников, — по-моему Игоря нет, да? — А Власова где? — Спросил уже поддатый Ванечка. — Она отказалась приходить, — шепотом ответила Соколова, поправляя бинт на голове. Коллектив затих. Нарушил тишину Шустов, распахнувший двери кабинета и с грохотом поставивший на стол чайник с кипятком. — Что это вы хмурые такие? — Да, ребят, чего киснуть! — поддакнул Майский, доставая из чехла гитару, — давайте споем для Галины Николаевны, как репетировали. — Хэппи бездей ту ю! — протянули эксперты, пытаясь не расхохотаться, потому что никто из них на самом деле не репетировал. Круглов принялся наливать всем шампанское, не отводя глаз от полковника. В итоге он пролил полбутылки мимо фужеров, а Тихонов предложил слизывать алкоголь со стола, за что получил подзатыльник от Амелиной. После часа оживленной игры в крокодила победила группа работников лаборатории, потому что патологоанатом Антонова постоянно изображала то повешенных, то утопленных, то сбитых трамваем, что Селиванов за пару секунд отгадывал. Майский предложил отметить поражение оперативников, смешав ликер и водку, Шустов же наоборот попытался напоить всех чаем с тортом. В бутылочку отказались играть все, кроме Тихонова и Белой, и те от обиды сели в угол, сплетничая про остальных. Лисицын с Юлей ретировались в одну из допросных, Холодов вышел проветриться, а Котов громко переругивался с Белозеровым касательно необходимости знания химии. В конце-концов Сергей растер все аргументы Кости в порошок, и тот, рассержено ругаясь, вышел в коридор, обещая вернуться с новыми. После литра алкоголя и посещения туалета испорченное настроение Котова заметно поднялось. Он уже собрался вернуться в кабинет, чтобы доказать этому умнику, что владение техникой рукопашного боя в разы важнее каких-то там эфиров и енолов, но был остановлен Майским. — Не хотите, товарищ капитан, подняться на крышу и открыть бутылочку чудеснейшего джина? Ммм? — Не хотим, — икнул Котов, пытаясь обойти майора, преградившего ему путь, — Серый, дай пройти, а? — Какой ты сегодня грустный, Константин, — Сергей протянул руку к его лицу, поглаживая щеку. — Отвали. Котов оттолкнул майора и побежал вперед по коридору. — Котя, кис-кис! — Раздалось позади. «Блять, вот это я попал,» — подумал Костя, — «нахрена я пил столько?» Он знал что прямо будет тупик, а до лестницы добежать он просто не успеет. Желудок болезненно сжался от нахлынувшего адреналина. Забежав в туалет, Котов налетел на Игоря, склонившегося над раковиной. — Там Майский, Майский! — Костя вцепился ему в плечи и затряс. — Чего? — Шустов поморщился и развернулся к запыхавшемуся капитану. — Игоречек, спрячь меня! — Не шуми ты! — Баллистик затолкнул его в ближайшую кабинку и закрыл дверь. В коридоре послышались шаги. — Он идет сюда, мы же с пьяным с ним не справимся! — нервно зашептал Костя, опуская крышку и забираясь на унитаз с ногами, — у меня рука… а ты вообще еле ходишь! — Помолчать можешь? Сейчас придумаем что-нибудь. — Ой, Шустов, сам заткни… ммм… Игорь зажал Котову рот ладонью. Шаги прекратились, дверь в туалет со скрипом распахнулась. — Так-так-так, — напевал Майский, — ктооо тууут? Нууу, судя по ботииинкам, это... Гарик! Сергей расхохотался, подошел к зеркалу. Из всегда идеально собранного хвоста выбилась прядь волос, он поспешил его переделать. — Игорь, а ты видел Константина? Ммм? — Майский, иди к черту, не видел я никого! Дай поблевать спокойно! — Ааа, ты тоже пил эту дрянь зеленую, — майор залился булькающим смехом, — ну ты тут зови, если чо. Напевая «оп мусорок, не шей мне срок», Сергей вышел в коридор. Когда его шаги затихли, Игорь убрал руку от лица Кости. — Голова и правда раскалывается, хотя выпил-то стаканчик. А вам с Майским вообще пить нельзя — не соображаете же ничего, — Игорь потянулся к защелке, чтобы выйти. Котов облегченно выдохнул и не спеша поднялся, перегородив Шустову путь. Тот вскинул бровь. Немного шатаясь, Костя развел руками, приблизился к баллистику вплотную, обхватил пальцами его подбородок и быстро поцеловал. Губы Игоря были теплыми, на них остался привкус горьковатого вермута. Слизав весь алкоголь, Котов раздвинул их языком и, проникая глубже, между зубов, обвил им язык Шустова. Свободной рукой он ловко расстегнул ширинку и пуговицу на его брюках. Игорь попытался перехватить руку, но реакция пьяного Кости была не хуже реакции трезвого. Он сжал кисть капитана, прервал поцелуй, оставляя полный рот слюны, и уже стоял перед ним на коленях. Оттянув резинку трусов, Костя обхватил основание члена ладонью, провел языком по всей длине и лизнул красноватую головку. — С ума сошел? — Шустов откинул голову назад, прислоняясь к холодной плитке, и застонал, потому что Котов полностью взял в рот его член. — Какого… оох… ты творишь?.. Костя медленно скользил губами по пенису, помогая себе рукой, чуть останавливался на головке, обводил ее языком и снова заглатывал. Игорь вцепился пальцами в его затылок, пытаясь придать свой темп. Котов прислонился лбом к животу Игоря, сжал сильнее губы. — Чееерт… ах… — Шустов крепко обхватил голову Кости, не давая вырваться. Он гладил короткий мягкий ежик, одновременно пытаясь войти членом как можно глубже в горло. Пара резких толчков — и Игорь кончил с протяжным стоном. Костя закашлялся, рот наполнила липкая сперма. Откинув крышку унитаза, он выплюнул ее и вытер губы тыльной стороной руки. Затем медленно встал — затекшие ноги с трудом слушались. Шустов смотрел на него из-под полуприкрытых глаз. — Самое время еще выпить! — Котов быстро распахнул дверь кабинки и, пошатываясь, выбежал из туалета, оставив Игоря в недоумении. Капитан застегнул брюки, заправил выбившуюся рубашку. — Да, я бы тоже не отказался, — проговорил он сам себе. Почему-то его сейчас волновало не то, что Константин ему отсосал, а то, что тот убежал. Подойдя к зеркалу, Игорь поправил галстук, побрызгал на лицо холодной водой. И черт возьми, было ведь приятно. С чего он вообще об этом думает? Приятно, конечно, приятно. Сколько там не было у него секса после развода? Да какая разница. Мужчина, причем его коллега, только что делал ему минет. Котов. Отсосал. Ему. Конечно, сейчас за Игоря думал и решал алкоголь. Хотя он ведь почти никогда не напивался. Стаканчик выпил. Маленький стаканчик вермута. В любом случае стоило найти Котова и объясниться — Игорь был уверен, что тот просто перебрал с дурацкими коктейлями. А он сам что делал? Стоял и наслаждался? На этот вопрос Игорь сам себе ответить не успел. К нему летящей походкой торопился Лисицын. — К нам тут пришли, — майор потянул Шустова за рукав. — Быстрее, быстрее, Рогозина всех собирает! В зале совещаний сидели почти все, кто был на корпоративе. Не хватало только Котова и Холодова. Последний, по уверению Селиванова, пошел трезветь в морг и уснул на столе. «Главное, чтобы проснулся без бирки на пальце», — состроумничал Тихонов. Галина Николаевна вошла в зал, за ней робко проследовали двое мужчин во фраках. — Это дирижеры Государственной Консерватории, у них музыкант погиб прямо во время концерта. Эксперты установили отравление, труп уже везут к нам в морг. Кто сейчас в состоянии проехать на место преступления? — голос Рогозиной звучал очень устало. — Галь, давай я, — предложил свою кандидатуру Круглов. — Я с Николаем Петровичем. — Отлично, Тань, — полковник кивнула, — все, кто был ближе всего знаком с погибшим, стоят у нас в коридоре. Оперативники — постарайтесь что-то узнать, остальные идут домой отсыпаться. Работаем! Работники ФЭС нехотя поднялись, вышли в коридор. Майский тут же подозвал к себе брюнетку с гобоем, Лисицын и Соколова — валторниста, Рогозиной пришлось беседовать сразу с двумя саксофонистами, Данилову остался третий. Шустов подошел к парню с выбритыми висками и длинными волосами, собранными в хвостик. — Пройдемте в эту допросную. Почему вы один без инструмента пришли? — начал разговор Игорь, пытаясь отбросить мысли о недавнем посещении туалета с Котовым. — Я на литаврах играю, — тихо ответил парень. — Как ваше имя? — Малинин Николай. — Вы были знакомы с убитым? — капитан опустился в кресло, подперев голову, которая никак не переставала болеть, руками. — Конечно, мы же в одном оркестре играли! — А может, у вас были какие-то конфликты с ним? — Нет, Мишка классный. Был. Пивко часто пили в общаге на крыше, — литаврист вздохнул. — Не верится, что его больше нет. — Почему на крыше? — Там просторно, атмосферно. Мы часто на крышах собирались, репетировали. — Как вас зовут? — Майский мило улыбался. — Лескова Софья Георгиевна, — так же с улыбкой ответила девушка. — Вы очень симпатичная, вы знали об этом? — Какой вы забавный, — девушка хихикнула, — спасибо. — Почему вы не грустите? У вас погиб товарищ. Кстати как он умер? — Не знаю, просто упал без сознания, как раз в мое соло, — гобоистка смутилась, — и он мне не товарищ. — Да? А почему? — Ну вы знаете, он ведь был геем. — А вы гомофоб? — Сергей нахмурился, — в геях нет ничего плохого. — Не в этом дело! Он просто подкатывал к моему Сашуле! Майор протер ладонями глаза. — Что еще за Сашуля такой? — Ну, дирижер наш второй, Саша Морковь. Он иногда заменяет Храброва. — То есть у вас был мотив, — Майский улыбнулся еще шире и положил голову на скрещенные перед собой ладони. — Я не убивала его! У меня же соло! Я в партию смотрела! От Константина Молодинского, играющего, как выяснилось, на саксофоне-баритоне, Данилов узнал ровным счетом ничего. Музыкант во время исполнения пьесы сидел в другом конце оркестра, с тубистом общался близко, но не знал его возможных «врагов», не был в курсе его возможных проблем. Валторнист Тругман принялся рассказывать о его занятиях йогой, о третьем оке и о том, как они с покойным Ржаным соблюдали вегетарианскую диету. Лисицин тщательно все записывал, пока Юля тихонько похрапывала в соседнем кресле. — Вы можете еще раз представиться? — Рогозина обратилась к парню в очках, с густой бородой и в кипе. — Йозеф Левинсон. А это моя девушка Милана Герович. Сидящая рядом кудрявая блондинка кивнула. — И вы не видели, как все произошло? — Я сидел между третьим альтом и Миланочкой, смотрел одним глазом в партию, а другим на дирижера. Но потом я таки услышал, как слева от меня стали пропадать басы. — Это все безумно интересно, но давайте перейдем к делу, — прервала его Рогозина, — что Ржаной делал непосредственно перед вашей игрой? — Он почти с самого начала мероприятия начал есть, — ответила девушка, — вот весь шведский стол перепробовал. И напитки наверное тоже все. — А в честь чего это устраивалось? — Наш оркестр имел победу в конкурсе, выиграл много денег, — Йозеф поправил очки. — Много — это сколько? — Три миллиона пятьсот тысяч рублей. Круглов с Белой привезли три огромных контейнера еды и напитков. Майор доложил Галине Николаевне, что пальчиков невероятное количество, никаких таблеток или препаратов на месте преступления они не нашли, а обыскивать каждый туалет в поисках выброшенных остатков — невероятно, тем более в их состоянии. — Ну что мы имеем в итоге? — обратилась к служащим Рогозина, когда музыканты покинули ФЭС. — Мотив, очевидно, деньги. — Погибший — Ржаной Михаил Григорьевич, двадцать восемь лет. Играл в оркестре почти с самого его основания, ни с кем тесно не общался, жил в общежитии консерватории, — прочитал с планшета Лисицын. — Валь, тело привезли, тогда завтра займешься выяснением точной причины смерти. Еду, которая улика, в холодильник убрали? Надо всю ее исследовать на токсичные вещества и яды. — Галина Николаевна, это нереально! — заныл Тихонов, — мы с ней провозимся месяц! — Не отметили толком раскрытие одного дела, как уже еще одно, — поддакнул Майский. — Приказываю всем разойтись по домам, как следует выспаться. А ты, Сережа, вместо того, чтобы отмечать, отправишься завтра с Лисицыным в общежитие — осмотреть комнату Ржаного, и надо бы еще с администрацией поговорить, конечно, — полковник устало облокотилась на руку, — найдите Холодова, Соколову и Котова и тоже отправьте отдыхать. Лично я уже не способна думать. Фэсовцы стали медленно расходиться. Круглов взял куртку и тут же ушел, Степа и Игорь отправились в зал, чтобы не оставлять в одиночестве брошенные бутерброды и пирожные. Данилов просто сгреб их в пакет и, попрощавшись с Шустовым, уехал. Баллистику тоже ужасно хотелось спать, но он был не в состоянии вести сейчас автомобиль, а на такси ехать не хотелось. Снова придется ночевать в ФЭС. Раньше он всегда немного переживал, что получит выговор от Рогозиной, но в данный момент она вряд ли придаст этому большое значение, если вдруг заметит. Хотя что бы ей делать на складе? Игорь зашел в темную комнату. Лампы включать не стал, чтобы лишний раз не выдавать свое присутствие — может кто-то еще остался в здании. Освещая путь телефоном, он прошел до лестницы, обошел ее, направляясь в угол, где стоял диван. Свет выхватил из темноты фигуру, лежавшую на диване и тихо сопевшую. Костя Котов. Шустов осторожно дотронулся до его плеча. — Спишь? Ответа не последовало. — Тогда тебе придется подвинуться. Аккуратно повернув его на бок, Игорь снял тесный пиджак, скинул ботинки и пристроился рядом, подложив локоть под голову. От Котова приятно пахло хвоей и шикшей. Глубоко вдохнув пряный запах, Шустов придвинулся ближе и быстро уснул.