***
В коридорах школы привычный полумрак и пустота. Редко раздаются крики из соседнего крыла началки — там весело и очень шумно, постоянно. Я же сижу у двери в кабинет русского, ожидая, когда придет Аринка и Зинаида Степановна. Я погружена в себя и ничего не замечаю вокруг, тем более ничего и не происходит. Коридор пустует, а посредине сижу я с телефоном в руках, играя в какую-то игру «три в ряд». Рррр! Уровень сложный, и я на нем застряла. В момент очередной неудачи и загрузки уровня, я поднимаю голову и вижу высокий, мужской силуэт, направляющийся в мою сторону. Черт, историк! Я быстро поднимаюсь, но без лишней спешки, хватаю свой рюкзак и иду вперед в надежде, что меня он не догонит. В это верить очень глупо, но надежда умирает последней. Я слышу, как человек сзади прибавляет шагу, но не говорит ни слова. Это снова какая-то игра? Хорошо, покажем, что мы тоже умеем быстро ходить и не бежать. Историк все же догоняет меня, пробежав всего несколько шагов, и хватает меня за руку. Какие же они у него холодные… — Да, стой ты, наконец! — дергает он, заставляя остановиться. Я поворачиваюсь к нему лицом и жду дальнейших действий. Меня немного смущает, что он держит меня за запястье, но я не подаю вида. Тем более мы в полумраке коридора и здесь моих красных щек не видно. — Долго бегать собираешься? — историк наклоняет голову набок, смотря на меня сверху вниз. — Вам чем-то надо помочь, Михаил Васильевич? — спрашиваю я, рассматривая его внешний вид. Сегодня он выглядит намного лучше. В полумраке я могу различить только цвет его рубашки и брюк, посмотреть в глаза и что-то в них разглядеть не получится из-за моего минуса. — Надо, — соглашается преподаватель, отпуская мою руку. — Ты долго собираешься бегать? — снова задает тот же вопрос. — А вы как думаете? — я не собираясь ему отвечать, пускай сам думает. Историк издает смешок и качает головой. — Упрямая, — произносит Михаил Васильевич, растягивая это слово, будто пробуя на вкус, и я опять чувствую его взгляд. — Прости за вчерашнее, — его голос полон искренности, он, действительно, сожалеет об этом. — Я не обижаюсь, — произношу я, отводя свой взгляд. Не надо смотреть мне в глаза и понимать, что я вру. — Оно и видно, — ухмыляется историк, как всегда. — Врать ты не умеешь, да и избегать разговора тоже. — Что произошло такого, что вы были в таком состоянии? — я задаю этот вопрос, хотя и не должна. Михаил Васильевич замирает, усмешка пропадает с его лица. Я снова задала не тот вопрос, но ответ ожидаю услышать. — Последний урок вчера был у меня, можешь подняться и забрать журнал, пока я его не отнес завучу, — он разворачивается, а я так и остаюсь стоять на месте. — Черноморка, ты идешь? — Но ведь не я же староста? — я удивляюсь этому вопросу. — Помочь подруге не хочешь? — спрашивает он, снова ухмыляясь, но вот взгляд у него очень грустный и печальный. Блин, почему я не могу сдержать язык за зубами? — Если можно, — я смущенно улыбаюсь и следую за учителем в его кабинет. — Ты очень красиво выглядишь, — подмечает Михаил Васильевич, когда мы уже находимся в освещенном классе. Свитер крупной вязки с воротником и темно-синие брюки в клеточку. — Я же говорил, что так ты выглядишь намного лучше. — Спасибо, — я смущена этим комплиментом. Одно дело, когда его тебе делает подружка или сестра, но не учитель. — Это не подействовало на белобрысого? — он спрашивает это, прищурив один глаз. — Он не белобрысый, — я недовольно хмурюсь. — Не обижайся, но он реально белобрысый, — учитель издает смешок, который вскоре превращается в хохот.***
— Держи, — я отдаю Арине журнал сразу при ее появлении в холле. — Вот так сюрприз, — она заметно удивлена и счастлива, что не придется бегать его искать. — Откуда он у тебя? — Михаил Васильевич отдал, я встретила его, когда он нес журнал завучу, — я пожимая плечами, направляясь с подругой в раздевалку. — Это очень хорошо, спасибо, — Аринка благодарно кивает мне головой. Я все еще переживаю из-за этого неуместного вопроса. Как я могла задать его в такой момент? Учитель явно переживает из-за этого и это очень серьезно. Напряжение повисло у меня в душе, потому что мне теперь настолько стыдно за свое поведение, что очень хочется спрятаться где-то и не показываться. Еще меня беспокоит этот комплимент, сделанный педагогом. Я понимаю, что смена образа пошла мне на пользу, но особенно смущают его лестные слова: «Красиво выглядишь». Это словосочетание заедает в голове и становится на постоянный повтор. Зачем мне это нужно?