Вот чего мне не хватало...

      Яркий солнечный свет, пробивающийся сквозь слегка задёрнутые шторы, играл с рыжими волосами, аккуратно разбросанными на подушке, делая их цвет словно медным. Вейверли спокойно посапывала на груди обладательницы этих волос. Солнечные зайчики переместились на лица девушек, Николь всё ещё спала, игнорируя этих незваных гостей на её лице, а шатенка, поморщив носик, плавно открыла глаза и потянулась. Она опустила голову на подушку рядом с Николь и, обнимая её, изучала такие любимые и красивые черты лица. Но вскоре девушка наконец проснулась и, повернувшись в сторону Вейверли, улыбнулась.       — Доброе утро, малыш, — она сказала это очень тихо своим бархатным голосом и оставила на носу девушки лёгкий поцелуй. — Доброе утро, солнце, — прощебетала в ответ Вейверли, а после перевела взгляд на тело Хот и вдруг жалобно затараторила. — Ой, ооой, прости меня, пожалуйста. Я не специально. Николь недоуменно посмотрела на себя вниз и увидела красно-фиолетовые пятна на шее, ключицах, груди и животе. — Всё хорошо, не волнуйся, — хохотала та. — Хорошо же ты вчера постаралась. — Но твои руки, посмотри, — Вейверли нежно взяла в свои ладони руку Николь и осторожно погладила запястье. — Да, они болят, но приятно. Мне нравится это. Мне, мне очень… понравилось… то, что ты вчера делала... — Хот смущённо опустила глаза. — У меня никогда не было ничего подобного. Ты такая сексуальная, когда берёшь надо мной верх. Ни от кого я не чувствовала столько удовлетворения и власти. — Я очень рада, что ты позволяешь мне это делать, — Вейверли вся сияла от радости и одновременно облегчения, что её поведение пришлось по душе девушке. — Никогда бы не подумала, что могу быть такой. Ох, что ты делаешь со мной. — Я люблю тебя, Вейверли Эрп, — выпалила Николь с самой чистой и искренней улыбкой, которой только обладала. На этот раз эти слова не пугали девушек, они были уверены в них на все сто процентов, и даже больше. — А я люблю тебя, Николь Хот, — морщинки около глаз и рта шатенки придали ей внеземную обворожительность.       В этот момент Хот не выдержала и, привстав на локте, положила руку на лицо возлюбленной и притянула в глубокий поцелуй. На губах всё ещё чувствовался вкус Эрп, это не могло не возбуждать девушек. Если бы их тела не ныли от приятной боли из-за вчерашнего, кто знает чем могло всё это закончиться… Повторилась бы прошлая ночь? Определённо. — Пойдём кушать, у меня сегодня много планов на день. Есть пара догадок и мыслей по поводу дела, — С трудом оторвавшись, сказала Вейверли. Ей не хотелось покидать тёплую кровать и объятия своей девушки, но все эти версии о деле неумолимо тянули на работу. Ведь она приехала сюда именно за этим… Не так ли? — Хорошо, — в голосе Николь явно было слышно небольшое расстройство. По правде говоря, ей всё это порядком надоело. До появления Вейв в её жизни не было ничего захватывающего, никто так не заботился о ней, никто не был так нужен, никто не вызывал вообще никаких чувств. Эрп пробуждала в ней жажду жизни, давала смысл просыпаться каждый день, вдохновляла на подвиги. Николь утопала в этих чувствах. Вейверли — самое лучшее, что было в её жизни. Конечно, такие сильные чувства и быстрое развитие их отношений не могли не пугать, учитывая, что с каждым днём они лишь росли и крепчали. Но Николь погрузилась в их любовь с головой, и ничто не могло этого изменить. — Слушай, а давай уедем. Отправимся куда-нибудь в путешествие, только вдвоём. Ну да, понятно, не сейчас, но когда раскроем дело. — Раскроем дело… — шатенке не приходилось раньше задумываться о том, что будет после того, как дело действительно будет раскрыто. Она отправилась в Чистилище, как в надежде на сказку, и вот именно в ней сейчас и жила, а после её ждала реальность. Вейверли не знала, готова ли к ней, но вместе с любимой, которая всё больше проникала ей под кожу прямо в сердце, она была готова к любым трудностям. — Хорошо, да. Да! Мы определённо поедем, Рыжик, — с воодушевлением немного громко ответила Эрп. — Рыжик? Мне нравится, — Николь улыбнулась этому неожиданно придуманному прозвищу. — А тебя так кто-нибудь называл? — решила поинтересоваться Вейверли. — Д-да, — послышался протяжный и немного грустный ответ рыжей. Её голос изменился, а по лицу пробежала грустная улыбка. — Мама. — Прости, я не знала. Если хочешь, не буду так называть? — Нет-нет, не переживай, мне очень нравится, особенно из твоих уст. Эти люди перестали со мной общаться, фактически бросили меня после того, как я сказала, что мне нравятся девушки, и я хочу быть полицейским, а не искусствоведом, как они того хотели для меня. Поэтому не думаю, что стоит сильно грустить из-за этого. Сейчас у меня есть всё, что нужно, потому что ты, ты — моя семья. Запомни это.       Это признание Хот было в новинку для девушки, такие слова, такая честь для неё, такая ответственность, и столько любви. Боже, что же с ними происходит? Они пьяны любовью друг друга.        С таким шикарным настроением Вейверли было скучно просто идти завтракать, и она, включив на телефоне песню Селены Гомез Tell me something I don't know, начала игриво слезать с кровати, стоя на четвереньках лицом к Николь. Та лишь устроилась поудобнее на подушке, оперев голову на руку, и улыбалась во весь рот, наблюдая за этим. На припеве шатенка слезла с кровати и стала изображать игру на гитаре, прыгая и одновременно напевая:        Tell me, tell me, tell me Something I don't know. Tell me, tell me, tell me Something I don't know.        Чтобы каждое утро было такое пробуждение, Николь готова была просить у небес кровью и потом. Даже учитывая, что она не особо во всё это верила. А сейчас она улыбалась, хохотала, умилялась, закрывала лицо руками, словно смущаясь, но она восхищалась своей маленькой прекрасной девочкой. Кстати говоря, у Вейверли был прекрасный голос, который попадал в данную тональность просто идеально. Такое новое открытие для Николь было потрясением. Как один человечек, ростом не больше ста шестидесяти пяти сантиметров, может умещать в себе столько качеств? Эта черта безумно нравилась Хот, она её будоражила, а порой возбуждала, как, например, вчера ночью. Одним словом, волшебно. Николь не могла оторвать глаз от возлюбленной также, как не могла ею налюбоваться.        — Вставаай, пирожочек, — протянула Вейв, стаскивая одеяло с Хот. — Ну давай ещё немного полежим, иди ко мне, — она погладила место рядом собой, призывая этим жестом в кровать. — А если так? — и в этот раз Вейверли прибегла к крайнему методу. Щекотка. Ох уж эти пятки, их сегодня не ждёт пощада. — Ах ты, грязную игру завела, — пыталась прокричать Николь сквозь смех, одновременно затаскивая шатенку к себе в кровать. Шериф была сильнее и больше, поэтому это труда не составило, и уже через несколько секунд Эрп лежала под Николь и подвергалась пытке. — Моя очередь. Как тебе такое? Смех стоял отчётливый и озорной, у любого бы поднялось настроение, услышав такое.       Закончив эту муку, девушки улыбнулись друг другу и опустились на кровать, чтобы восстановить дыхание. Вейверли вдруг нависла над Николь и поцеловала, притягивая ту слезть с кровати. Как можно такому сопротивляться? В итоге обе оказались на ногах, и уже точно пора была отправляться завтракать. — Ох ты ж, хитрюга моя. — Да, но зато твоя. — И только. — И только.