***
Днём же прямо с первой пары ко мне подлетают подруги, практически снося всех с пути, совсем как я. С кем поведешься... На нас недовольно пялится добрая половина присутствующих, кто-то вообще неприличные жесты рукой показывает, отлипая от стены, к которой их присобачила Катя, ну а преподаватели кидают вслед едкие замечания. Я ради такого события даже любимое платье зелёное с вешалки сняла. — Ну что? Поздравляем со скорым новосельем! — Катя обняла меня крепко, что даже воздух из лёгких выбился, а вот Даша скромно улыбнулась мне, подняв вверх большой палец. Так, тут уже что-то не так. Они еще и пришли ведь из разных сторон. — Девки, я так рада! — да, энтузиазму и восхищению прямо края нет. — Только чур не напиваться до беспамятства, там еще и родители мои будут. — Родители? — как-то уж слишком обреченно вздохнули одна за другой. Ну не могу же я не пригласить свою семью на новоселье? — Ладно, пошлите уже. Вроде все хорошо. Мы радуемся и улыбаемся. — Хэй! Блять. — Девчонки, привет! — а вот это уже плохо. Очень плохо. Где-то слева от меня заметно напряглась Даша, сжимая плечо чуть ли не до хруста, я даже поморщилась, а Катя мигом обернулась на голос, едва ли не прыгая на объявившегося из неоткуда Эрика. Обычно она так ни на одного парня не вешается. — Привет, милая, — парень заботливо приобнимает её за талию, улыбаясь губами. — Настя, — он машет рукой, а я киваю в знак приветствия. — Здорова, малая! Эрик с давних пор называл Дашку малой, что никак не бесило её, обычно по крайней мере. Сейчас же подруга цыкнула и закатила глаза. Ну точно плохо. — Ребят, мы отойдем, а вы тут поговорите наедине, ок? — и я утаскиваю Дарью подальше от неприятной для нее сцены в сторону окна. — Даш, ты... — Нормально, — отрезает она, доставая из кармана телефон. — Когда я захочу об этом поговорить, обязательно сообщу. Она набирает чей-то номер и, демонстративно отвернувшись от приближающихся ребят, уходит в сторону, поговорив в трубку что-то невнятное. Это. Очень. Плохо.***
Что интересного было на парах? Совершенно ничего нового, разве что нас штудируют так, словно нужно успеть пройти весь учебный материал за оставшиеся дни. Мозг отчаянно кричит о перегреве, а глаза даже бывает, подводят, расфокусируют некоторые картинки и слова в тетради, что уж там, я с трудом понимаю эти каракули на листочках. А вроде бодрая такая была с утра. Интересно то, что Алексея Михайловича не было вообще, я ни разу его не заметила в коридоре, да и в его аудиторию никто не заходил. Сказала же, что постоит так ещё у окна и заболеет, но упёртый человек даже слушать не стал. Вот результат. Хотя, может из-за какой-то другой причины. Кто знает? В общем и целом, домой я шла с полной, так сказать, боевой готовностью собирать вещи из комнаты и отправляться в далекий путь под названием жизнь. На самом деле, для меня это вроде и грандиозное событие, хотя очень серьёзноё, но гулянку никто не отменял. Всё-таки впервые без родных буду. — Насть, а ты же приезжать будешь к нам? — совершенно неожиданно спросил брат, одёргивая меня за рукав куртки. Я даже оторопела от такого всплеска эмоций на его лице, потому что подобной грусти и уныния я ещё вообще не видела в его исполнении. Поразительно. — Ты же меня одного не оставишь? — Сань, ну ты чего? — я присела перед парнишкой на корточки, подбирая на колени сумку, и взяла его руки. — Эй, куда я без тебя, мелочь ты моя? Просто так не отделаешься, я тебя еще успею не раз достать, жалеть же будешь, что такое спрашивал, — бодро улыбаюсь, отвечая на его детские объятия, и целую в макушку с синей шапкой. – Не дрейфь, малыш, ещё накуролесим вместе такие дела, что родители в ужасе будут! Бодрячком, Саня! — Ну отпусти ты уже, — усмехается брат, шмыгая носом. Что-то малой совсем расклеился тут. — Ты просто знай, что ты самая лучшая лягух по имени систер в мире. Я тебя очень уважаю и люблю, чёрт возьми, пусть только кто тебе навредит, я ему нос сломаю, обещаю, — тихо шепчет он. И чего мне только стоит в этот момент не расплакаться... Подобных слов от брата я почти не слышала раньше. — И я, Сань, и я, — беру его за руку, утирая тонкую влажную полоску со своей щеки, и мы спокойно доходим остаток пути до дома. Нашего тихого родительского дома.***
— Дочь, ты всё собрала? — послышался из коридора голос мамы. Я уже минут шесть сидела в своей комнате, не в силах выйти. Как же хреново покидать эту спальню, кухню, зал, родителей, брата. — Смотри, всё на месте? — только все вещи были проверены мной раз пять, если не больше. — Ну ты идешь? — не выдержала женщина, забежав за мной. — Ага, — выдыхаю, не поднимая головы. — Ты когда-нибудь замечала, что лампа тусклая и пыльная, под столом жвачки брата, полка почти сваливается, занавески слишком плотные и сиреневые, а вон там пол скрипит? — мама вопросительно уставилась на меня. — Дочь, все нормально? — Да, просто кровать жёсткая, а вон та дырка на обоях очень похожа на сердечко, — уныло опускаю голову на ладони и, вздыхая сотый раз, встаю с постели. Мама из моей тирады всё равно ничего не поняла. — Ладно, пора. А дальше все пошло как по маслу. Мы доехали через небольшие пробки до нужного дома, поднялись на девятый этаж, открыли нужную дверь, ввалив за порог тяжелые сумки. Потом родители и брат уехали, оставив меня осваиваться и приводить в порядок квартиру. Что я почувствовала, когда вдохнула этот запах? Только одиночество. Минут через тридцать мои нервы не выдержали, и я разревелась, перелистывая семейные фотографии на телефоне. Потом наконец разобрала вещи, убралась, и пришло время идти в магазин за продуктами. На часах было около семи часов, а все предметы на завтра были готовы заранее. Не то, чтобы я всегда была трудягой, просто сейчас это стало необходимостью. — Ну, мы тогда собираемся, раньше приедем, поможем? — спросила в трубку Катя. — Конечно приезжайте, я тут продуктов немного купила, приготовим что-нибудь, — я поправила рюкзак на плече, придерживая пакет, и отключила телефон, убрав в карман. Лишь одна вещь сейчас меня беспокоила в полной мере — глупое предчувствие. Не хотелось идти домой, совсем не хотелось, но не могу же я сказать, что пугаюсь того, что даже не случилось еще? Пришлось успокаиваться. Страх практически прошёл за время моего похода в продуктовый. Но, как оказалось, я зря расслабилась раньше времени. Проходя мимо одной из лавочек, я практически дошла до дома, но меня остановила одна единственная фраза, которую я готова проклинать до конца дней. — О, Платонова, здрасте, — твою-то мать. Медленно убираю наушники, так же долго разворачиваясь в надежде, что мне это послышалось. Но нет, пакет из рук чуть не выпал, а передо мной прямо на лавочке разложился пьяный преподаватель культурологии. — Здравствуйте, — шокированно киваю, пытаясь связать хоть пару слов, хотя мужчине сейчас явно тяжелее это сделать. — Алексей Михайлович, — и тут же слышу в ответ икание. — А ты что тут делаешь? — еле выговаривает он, а я ещё тружусь, разбирая странные обрывки слов и букв. — Живу, представляете? — огрызаюсь, положив пакет на землю. — Вставайте, тут же холодно. Вы себе отморозить почку решили? — уже практически зашипела я, поднимая за плечи Высоцкого, которому, судя по невнятному ворчанию, это не понравилось. — Так знайте, на органы её в таком случае не продать! — Да что же ты гудишь? — фыркнул он, откидываясь на спинку скамейки. И что с ним делать? Сейчас же холодно совсем, да и темнеть скоро начнет. А у меня время поджимает. — Скажите мне свой адрес. — Зачем тебе? — удивленно хлопает он глазами, словно наивный маленький ребенок. — Не поеду туда! Видеть не хочу эту... — договорить ему мешает очередное икание. Блять, отлично. — У меня вообще аллергия на буб! То есть на баб! — аргумент, так аргумент. — А у меня на вас, похоже! — просто, как иначе ощутить то странное предчувствие рядом с этим человеком? — У вас хоть телефон есть? — практически проныла я, всплеснув руками. Ответом послужил тихий храп. И тут я действительно охренела, выпучив глаза. И что делать? Никогда не читала пособие по тому, как правильно говорить с пьяницами! Так, Платонова, ты же не собираешься рыться в его карманах? Ла-адно. Чем бы чёрт не тешился! И ведь действительно рылась, но зря. Он был просто отключен. — Сука! — в сердцах воскликнула я, думая, как быть. Нет. Его я не потащу в новую квартиру. Нет, нет, нет. Платонова, брось эти мысли! У тебя новоселье. Но кем я буду, если оставлю его тут мерзнуть? Мразью? Больше, чем мразью, а это уже подло. — И что мне с вами делать? — вздохнула я, а ветер все усиливался... Таща на себе тушку здоровенного учителя, от которого разит перегаром, я чувствовала себя ребенком, которому мама кричит «Фу! Брось каку!». Благо, он хоть очнулся с первого раза, помогая мне дойти до лифта. Там уже было куда легче. Разве что теперь соседи будут думать, что я алкашня, тащащая своего дружка домой. А ещё он все время бормотал что-то про нелегкую судьбу и несправедливых врачей. — Давайте, заходите вот сюда. Осторожно, так, садитесь, — с горем пополам я усадила его на пуфик. Все это время преподаватель смотрел на меня так уныло и горько, что даже кричать на него желание отпало. — Вы же поможете снять с вас обувь? — усмехаюсь, расстегивая его ботинки. — А че ты такая... добрая, Платонова? — протягивает мужчина, глядя куда-то в сторону невидящими пьяными глазами. — Я только пока добрая. Так, все, теперь можно и в ванную, — пытаюсь поднять его до того момента, пока он не заснул второй раз, и так же силой утаскиваю в ванную. Но я же невезучее создание, всё же всегда через одно место. Именно этим местом я вспомнила, что сегодня вообще-то новоселье, ко мне приходят друзья и родители. В этот самый момент хотелось утопиться в раковине, потому что я не знаю, как объясню все это подругам, а уж родителям... В коридоре звонит входная дверь, а я чуть не падаю вместе с преподавателем. — Твою мать, — и тут понимаю,что это полный пиздец, потому что мужчина блюёт прямо на пол.