Неожиданная встреча

Рики, как обычно, зависал в семнашке с Алфавитом. Разговоры текли плавно, музыка не била по ушам, Гена чувствовал себя абсолютно комфортно. Обсуждая идеи новых совместных проектов, он лениво осматривал зал, пополнявшийся новыми посетителями. Скользнув взглядом по эффектной блондинке, о чем-то шепчущейся с подругой, он увидел за дальним столиком сутулую фигуру в толстовке оверсайз. Причём настолько оверсайз, что толстовка висела на худых плечах как на вешалке. Вдруг Фарафонова, уже собиравшегося продолжить сидячую обзорную экскурсию по посетителям 1703, как током ударило. Он вернул взгляд на повернувшегося в профиль худого парня, выбравшего самый уединенный и тёмный уголок. Собранные в пучок каштановые волосы, прямой нос и огромные глаза с кругами под ними. – Бляяять, – прошептал Гена, – что он-то здесь забыл? – Кто? – Алфи недоумевающе посмотрел на друга. – Я сейчас, – бросил ему Гена и направился к Сину, одиноко попивающему виски (ну не чай же). Он бесцеремонно подсаживается к нему за стол, заставляя шатена поднять голову, и замечает искреннее удивление в его глазах. Нет, ну а что он ожидал, заявляясь в бар после столь долгого отсутствия? – Здравствуй, Дань, – Гена пытается дружелюбно улыбнуться, парень и так натерпелся, но улыбка получается какой-то натянутой, а слова звучат будто угрожающе. – Привет, – как-то взволновано отвечает Син. После пары вопросов светского характера из серии "как жизнь, как сам" напряжение заметно спало, парни уже разговаривали если не как приятели, то как давние знакомые. Заказав ещё алкоголя для Дани, ведь Гена не намеревался сегодня напиваться (да и вообще старался не пить), он честно заметил, что альбом Сина ему не особо заходит. – Следишь, значит, за моим творчеством? – Заигравшую на лице шатена довольную улыбку было сложно не заметить. – Ну, а как иначе, переживаю, может, не скатился ли ты в депрессию после того баттла, не открыл ли своё кафе, – Гена прищуривается и смотрит прямо ему в глаза. Даня отчего-то смущённо хихикает, отводит взгляд и делает шумный глоток. – А мне твои треки заходят, – спустя некоторое время тихо говорит он. – Не надо тут тешить мою самооценку, не стоит, – Гене все равно приятно, но хотя, как могло быть иначе? – Я серьезно. Ты.. Ты необычный репер, необычный.. парень, Ген. Фарафонов настороженно смотрит на него. Такие слова давние знакомые не говорят. Сколько в нем уже бокалов? Как давно он сидит здесь? Или его просто слишком быстро берет? От мыслей его отвлекло чьё-то касание под столом. Рука Сина лежала у него на колене, в то время как глаза выдавали его крайне нетрезвое состояние. – Ты чего это? – Репер попытался скинуть руку шатена со своей ноги, но тот крепко сжал кисть. – Ты нормально вообще? – Гена искренне не понимал такого интереса к своей персоне и списывал это на воздействие виски. – Ты мне нравишься, Ген, всегда нравился, – глаза Дани сейчас напоминают две огромные чёрные дыры, настолько широкими стали его зрачки в этой полутьме. – Давай выйдем на воздух, тебе надо протрезветь. Срочно, – Фарафонов не терпел возражений и, резко поднявшись, накинул руку Сина себе на плечо и буквально выволок его из бара. На улице Даня сделал попытку закурить, но его пальцы не слушались и зажигалка упала, гулко отозвавшись в тишине улицы. – Блять, да ты же вообще никакущий, сколько ты выпил? – Гена начал сердиться на себя и на свою сердобольность. Надо было оставить его там и сразу вернуться обратно к Алфи, но нет же, он нажил очередное приключение себе на жопу. – Я вызову такси, говори адрес, – не дождавшись ответа на предыдущий вопрос, Фарафонов решил принять крайние меры. Но Даня, будто оглохнув, просто висел на его плече, постепенно обмякая и пытаясь сползти на асфальт. – Черт бы тебя побрал, не умеешь пить, так не пей. Убер приехал через несколько минут, реперу сегодня хоть в чём-то везёт. Усадив слабо подающего признаки жизни Даню на заднее сиденье, он забрался на соседнее и назвал свой адрес. Ну а что ему оставалось делать? Утром Коробов протрезвеет, и Гена пинками выгонит его из квартиры, постаравшись забыть этот неудавшийся вечер. Доехав до дома и по пути позвонив Алфавиту, чтобы объяснить вкратце ситуацию, Фарафонов дотащил что-то протестующе мычащего Даню до квартиры и, не разуваясь, положил того на диван в гостиной. Сам Гена пошёл умыться и принять душ. Возвратившись из ванной, он увидел Даню, полулежащего на полу и, поворчав, попытался закинуть верхнюю часть репера обратно на диван. Но когда он обхватил шатена за спину, тот вдруг резко дёрнулся и, обхватив его свободными, в отличие от гениных, руками, поцеловал в губы. От него сильно пахло алкоголем и вишневыми сигаретами, но Рики просто не мог отстраниться, так как упавшего на пол и разбившего себе голову шатена видеть в своей квартире ему хотелось меньше, чем лезущего к нему, а иначе руки было никак не освободить. Не отвечая, но и не разрывая поцелуй, Гена все же переместил торс Сина, жадно впивавшегося в его губы, на диван, но как только он попытался отстраниться, юркий репер обвил его ещё и ногами, таким образом не давая Фарафонову ни шанса вырваться. Коробов был худым, но не лёгким, а физической подготовки Рики не хватало на то, чтобы подняться и стряхнуть его с себя. К своему ужасу Гена почувствовал, как чужая рука с легкостью расстёгивает его джинсы и проникает под резинку трусов. – Боже, да у тебя встал, – Син даже прерывает поцелуй от неожиданности. Гена и сам шокирован не меньше шатена, чьё лицо находилось теперь в паре сантиметров от его, а глаза смотрели совершенно по-новому, без отчаяния и тоски из-за безответной симпатии, а с некоторой толикой восторга и удивления. – Сука, ты меня сам заставил, не плачь потом, – Рики прорычал эту фразу и вжался в губы Дани, сминая их своими. Тот сначала испугался от неожиданности, но затем закрыл глаза, отвечая на агрессивный поцелуй и двигая рукой по уже совсем твёрдому члену репера. Гене сносило крышу, он думал, что никогда бы не позволил себе такие действия с человеком своего пола, но сейчас он в собственной квартире впивается в тонкие и такие странные по форме губы Сина, чья рука уже вовсю скользит вверх-вниз по его члену, заставляя Фарафонова двигаться ей навстречу. Даню, которому и так дал в голову алкоголь, дико возбуждала такая близость с объектом его давнего обожания. В самых сокровенных мечтах он и думать не мог, что такое однажды произойдёт наяву. Ему было страшно, но в то же время дико интересно, насколько далеко зайдёт Фарафонов, насколько далеко Даня сможет его завести. Почувствовав, что и у Сина в штанах не все спокойно, Гена отстранился и коротко бросил: – Кровать. Даня послушно кивнул и ослабил хватку, чтобы в следующий момент репер кое-как поднял его на руки и перенёс в соседнюю комнату, кинув на кровать и нависнув над ним сверху. Доминантность и решительность Фарафонова возбуждала Коробова до безумия. Он попытался стянуть свою футболку, но был остановлен властной рукой. – Тебе нельзя дотрагиваться до себя. Син закусил губу и позволил Гене самому раздеть их. – Любишь, когда жестко, да? Шатен лишь послушно кивал, гладя нависшего над ним доминанта по лицу, по плечам, пока тот покрывал шею Сина бордовыми засосами – Гена.. Гена, пожалуйста, – уже не в силах терпеть, Даня терся о него своим стояком, по которому медленно стекала естественная смазка, пачкая ногу Фарафонова. – Шлюха. Мрачно, но с каким-то нескрываемым удовольствием констатировал Гена. – Да, да, возьми меня, возьми меня, я прошу тебя, – Син шептал, срываясь на хрип, запуская руку в волосы Рики, ставящего метки на его шею и ключицы. – Ты такая грязная шлюха, Даня, ты сам меня вынудил, ты знаешь это, блять. Рука Гены лишь слегка коснулась даниной головки, а тот уже был готов кричать от любого контакта с его членом. Он был готов отдать всего себя, он хотел, чтобы его уничтожили, а Рики был готов это сделать. Достав презервативы и смазку, Гена подготовил себя и Сина. Все же он был не настолько садистом, чтобы трахать шатена всухую. – Пожалуйста, растяни, – вдруг вскрикнул Даня, понимая, что одной смазкой все болевые ощущения не снизить. Гена услышал его и сначала провёл по тугому колечку мышц пальцем, затем углубил его, заставив шатена дёрнуться и застонать, сильнее сжав плечи репера. С каждым движением внутри Син все громче выдыхал и стонал. – Это же пока что всего лишь палец, что с тобой будет, когда я вставлю что-то существеннее? – Фарафонов ухмылялся, польщенный отдачей, получаемой от Дани, который только умоляюще смотрел на него, прося ещё и ещё. И Гена давал ему все больше и больше. Один палец сменился двумя, а затем и тремя, заставляя шатена стонать в голос в такт каждому движению. – Ты сейчас такая блядь, словами не передать, – жарко шепчет ему в ухо Фарафонов. И как же это его заводит. Он одновременно трахает Сина пальцами и мастурбирует ему, упиваясь хриплыми стонами и мольбами "Еще.. пожалуйста.. пожалуйста.." Наконец уже сам Рики начал не выдерживать. Он вынул пальцы, вытерев смазку о бедро шатена, поднял его голени себе на плечи и резко вошёл. Все тело Дани будто пропустило через себя электрический заряд. Он вскрикнул, но тут же закрыл себе рот рукой. – Нельзя! – Рявкнул Фарафонов и ударил его по бедру. – Прости, – опомнился Син, мгновенно переместив руки за спину, сжимая покрывало. Рики плавно набирал темп, с каждым разом будто проникая все глубже, с каждым разом все ощутимее задевая ту самую точку, заставляющую Даню стонать, кричать, сильнее сжимать покрывало, будто оно было его единственным способом не сойти с ума от эйфории. С каждым толчком реальность уплывала все дальше, смазываясь вокруг, оставляя лишь эмоции, захлёстывающие с головой. Син стонет, Син плачет, Син умоляет не останавливаться, умоляет двигаться ещё быстрее, ещё глубже. Фарафонов внемлет мольбам, ускоряя темп и буквально вдалбливаясь в шатена, что дарит ему невероятные ощущения. – Хочешь ещё? – Он приостанавливается, чтобы разглядеть лицо Дани, рот которого был открыт в безмолвном крике, а глаза заменились чёрными дырами, поглощающими Гену, заставляющими того хотеть этого неказистого мальчика с зубами пираньи ещё больше. – Пожалуйста, – шепчет Син, – Гена, пожалуйста, дотронься до меня. – Видел бы ты себя сейчас со стороны, ты такая шалава, Даня, – Фарафонов знает, что шатена это возбуждает ещё больше, – тебе нравится, когда тебя унижают, да? Блядский мазохист. Коробов лишь покорно кивает, неотрывно следя чёрными омутами за каждым движением репера, откликаясь на малейшее его прикосновение. Фарафонов, чувствуя, что он уже близок к разрядке, вытаскивает член и, сняв с него презерватив, притягивает к себе Даню, сажая его напротив себя. Целуя его, он проводит рукой по его телу. От помеченных шеи и ключиц спускается ниже – касаясь груди, живота и, наконец, накрывая его член своей ладонью и начиная определённые движения, вызывающие короткие вздохи шатена. – Отсоси мне, – Гена разрывает поцелуй и ставит ноги на пол, оставаясь сидеть на краю кровати. Син подчиняется, сползает на пол, становясь на колени, и неуверенно берет член Рики в рот. Репер запускает шатену руку в волосы, направляя того, и шумно выдыхает, когда тот касается особо чувствительных мест. Даня приноравливается и уже пытается заглотить член Рики целиком, изучая языком каждую венку, заставляя Фарафонова постанывать. – Я близко. Будь хорошей шлюшкой, прими в себя. Шатен, не прерываясь, согласно мычит, продолжая старательно отсасывать. Почувствовав, как Гена изливается ему в рот, Даня невольно выдохнул и простонал, проглотив и затем отстранившись. – Умница, – Гена откинулся на кровать и тяжело дышал, – заслужил право себя потрогать. – Спасибо, – шепчет шатен, вскоре доводя и себя до разрядки. После этого он залазит на кровать к лежащему на ней Фарафонову и льнет к нему. Тот приобнимает его и легонько прижимает к себе, целуя в макушку. Наконец, шатен засыпает в его объятиях. Вдыхая аромат его волос, Рики думает, что сегодняшнюю ночь точно нельзя назвать неудачной и что такие ночи, да и Даня, точно должны стать неотъемлемой частью его жизни.