Земля покинутых душ

      — Да, Тики в порядке, — сказала Лулу, заметив, что Микк начал просыпаться.       Тики сквозь сон слышал чьи-то голоса. Кто-то спорил, но совсем негромко, потом к разговору присоединился третий голос, и тогда Тики окончательно проснулся, узрев вроде бы живого, но потрепанного Аллена, стоящего поодаль хмурого Неа и Лулу, которая проверяла у Уолкера температуру.       — Аллен? Всё в порядке? Как рука? — Тики резким движением поднялся с койки, чем немного испугал мальчишку. В порыве волнения за юношу Ной быстро подошёл к сидящему Уолкеру, но мгновенно остановился, так как почувствовал что-то острое у горла. Из заражённой руки моментально вырос огромный и заострённый шип, который был в миллиметре от шеи Тики. Мужчина замер на месте, непонимающе смотря на испуганного Уолкера и Лулу, которая даже отступила на один шаг назад и быстро убрала руку ото лба мальчишки.       — Ты можешь убрать эту штуку, Малыш? Мне, право, некомфортно, — с нервной улыбкой заговорил Тики, косясь на шип.       Неа уже отошел от первого шока и уже заинтересованно смотрел на подростка. Его зараженная рука… Обороняется. Аллен увидел в Тики угрозу, и активизировался процесс защиты, так, получается?       Интересно, а если кинуть в Уолкера нож, рука его защитит? Разумеется, Неа думал о таком только в теории.       Как только Аллен успокоился, наконец, поняв, что резко подпрыгнувший Тики не тот монстр, которого он видел ночью, шип сразу же исчез, словно его и не было. Уолкер прикрыл глаза от тягучей боли — чувствовать, как твоя кость удлиняется, очень неприятно. Или это уже не его конечность? Кто знает, но факт того, что он прекрасно ей всё чувствует, немного озадачивал. Ведь рука, вроде как, умерла, превратившись в разлагающуюся часть Акумы.       — Я не могу… Это контролировать… — жалобно выдавил Уолкер и потупил взгляд, словно извиняясь за то, чего он сам не понимает.       Неа неотрывно смотрел на руку. Значит, прямого контроля у Аллена нет. Жаль. А ведь было бы интересно, если бы потом мальчик мог бы использовать руку, как оружие.       — Лулу, я одного не понимаю, чего ты хотела добиться, останавливая заражение? Когда придет время, нам все равно придется ампутировать руку, — сказал Неа, надеясь, что это не прозвучало слишком резко.       — Чего я добивалась? Мы думали, что ты сможешь что-то сделать с тем образцом. Кровь же у тебя, верно? — Лулу, как и Тики, надеялась на Неа. Но Лулу не знала, что кровь Тики ещё не передал Четырнадцатому.       — Чёрт, забыл, — мужчина порылся у себя в карманах и с облегчением найдя её целой, кинул колбу Неа. Если бы она разбилась, было бы проблематично брать кровь у Малыша снова.       — Лови.       Аллен неодобрительно посмотрел на летящую через него колбу со своей кровью, пытаясь вспомнить, когда у него её взяли. Конечно, брать кровь у потерявшего сознание мальчишки легче, чем у сопротивляющегося.       Неа, глядя в никуда, поймал колбу, медленно осознавая, что теперь зависит только от него, лишиться ли Аллен руки, или нет. Не самое приятное ощущение, даже прямо-таки пугающее, но раз в него верят…       — Хорошо. Пойду тогда, — каждая минута была на счету, и Неа действительно собирался уходить, как встретился взглядом с Тики, и краска стала постепенно заливать его лицо. Воспоминания о прошлой ночи были хоть и расплывчатыми, но довольно понятными.       — Я могу сказать тебе пару слов… Наедине? — пробормотал он, обращаясь к Тики, уже стоя около двери.       Аллен, увидев немного покрасневшего Неа, невольно хохотнул, вспоминая, как два алкоголика лежали плюсиком друг на друге. Если бы он проснулся раньше, то точно обыграл бы их в покер. Как два пальца об асфальт.       — Конечно, — Тики, немного не понимая, чего хочет Четырнадцатый, проследовал за ним. У него на уме был лишь Граф и заражённая рука Уолкера. Поэтому о другом он думать не мог.       Тики начал вспоминать, чем насолил Неа, и готовиться к тому, что у него отберут сигареты. Снова. Нет уж, бегать в поисках табака очень утомительно, так что Тики всеми силами будет отстаивать свои дорогие пачки сигарет, которые отлично снимали стресс.       — Тики, я был пьян и не соображал, пожалуйста, не распространяйся о нашем споре, — глядя куда-то в сторону, сказал Неа, чисто для успокоения совести решившегося на этот смущающий разговор. Он сам думал немного о другом, а точнее, он уже мысленно пытался предположить, какие составляющие в крови Уолкера могли останавливать вирус.       — Иначе сожгу к чертям твои сигареты, — угроза слетела с губ прежде, чем Неа успел осознать, что он говорит. Он поморщился, в очередной раз ругая себя за то, что грубит. У Уолкера что ли нахватался.       — Естественно я никому не расскажу, но у меня есть кое-какие подозрения… — Тики оценивающе посмотрел на Неа.        — Но торс у тебя шикарный, — проговорил Тики, пошло ухмыльнувшись, и, убрав руки за голову, направился в комнату управления.       Микк, конечно, волновался за подростка, но если постоянно около него крутиться, можно огрести по полной. Да и Лулу за ним лучше присмотрит.       Неа поперхнулся своими следующими словами. Эти слова Микка вырвали его из размышлений и ввели в ступор.       — Спасибо? — полувопросительно кинул ему в спину Неа, не зная, с какой интонацией нужно отвечать. Да и вообще, нужно ли отвечать вообще.       А сейчас пора к себе в кабинет, начать исследования. Кемпбелл не знал, выйдет ли у него что-то, но надеялся, что да.       — Придурки… — тихо, но весело сказал Аллен и лёг на кровать. Он рассчитывал ещё поспать, так как слабость всё ещё мучила его. Сознание хотело бодрствовать, а тело лениво немело. Пока нет потребности защищать оставшийся человеческий организм от вируса, поэтому тело позволило себе расслабиться и обмякнуть на нагретой постели.       Тимкампи решил не лететь за хозяином, а остаться рядом с юношей. Рука может выкинуть любой трюк, дабы убить спящего мальчишку, но Тим будет охранять его покой. Так решил маленький голем и осторожно сел на грудь Уолкера, слушая его немного свистевшее дыхание.       Шаги Тики эхом разносились по коридору. Несколько поворотов — и он был у цели. Комната управления. Там есть тот, с кем ему нужно кой-чего обсудить. Ну или поторговаться. А для этого Тики пришлось кое-что взять, дабы подкупить парнишку.       — Вайзли, — Тики с ноги открыл дверь, и лучи света проникли в тёмное помещение. Парнишка нервно вскочил, что-то быстро щёлкая на мониторе, и повернулся к незваному гостю, жмурясь от света.       — Ч-чего надо, — выдавил Вайзли.       — А я тут пришёл поторговаться, — Тики закрыл дверь и сделал похотливую рожу.        — Можешь включить камеру, что находится у меня в комнате?       — З-зачем.?       — Ну надо, — Тики подошел к монитору, у которого сидит парнишка. Вайзли снова что-то щёлкнул и показал Тики его комнату.       — Перемотай на три часа ночи.       Вайзли послушно перемотал, боясь, что Тики его расколет. Такое чувство, будто этот Ной знает, чём он тут занимался.       — Вот, то что нужно, — Тики наконец увидел самый неуклюжий в мире стриптиз.        — Сфоткай это и перекинь на мой телефон.       — С какого перепугу?!       Тики что-то вытащил из пакета и поставил на стол.       — Фанта тебя устроит?       — Ты — дебил?       — А три?       — Согласен!       Через несколько минут Тики получил долгожданные фотки, а Вайзли, так любимую им, Фанту.       — Рад с тобой сотрудничать.       Неа в это же время уже дошел до своей комнаты и сел за стол. И только сейчас до него дошло, что кровь он брал вчера, и она к этому времени уже успела свернуться. Да черт. И где он сейчас возьмет свежую кровь Уолкера?       Но раз крови нет, можно просто поразмышлять… Любой вирус действует так: атакуя клетки, он выводит их из строя, и они погибают, оставляя после себя вирусные частицы, которые разносятся по организму и внедряется в другие клетки, и так по кругу.       Акума-вирус не просто атаковал клетки, кстати, атаковал он лейкоциты, как и ВИЧ, разрушая их и разнося с кровью свои частицы, он перестраивал все остальные клетки, так быстро, что нормальные лейкоциты не успевали уничтожить его, после чего человек или животное умирало, порождая жуткую тварь, которой движут лишь животные инстинкты убивать и пожирать.       А Лулу, как можно тише, чтобы не разбудить Уолкера, сидела и занималась своими делами. Аллен почти сразу уснул, когда снова улёгся на кровать. Лулу слышала шуршание, но не придавала этому значения. Мальчишка спит и просто ворочается во сне. Тимкампи защищает юношу и сидеть там, над душой Уолкера, Лулу совсем не собиралась, но если что-то случиться, она обязательно поможет.       Тем временем Аллен видел сон. Кусочки воспоминания сладко убаюкивали подростка. Лишь во сне он может видеться с Маной. Погулять с ним, поиграть или же поговорить о детских мечтах. Но это был далеко не такой сон. Кошмар играл с испуганным разумом, показывая, как Мана вновь и вновь умирает от рук Графа. Псы нещадно разрывают Ману на куски, выпуская все органы наружу. Они забирают радостные кусочки прошлого, превращая их в красные и страшные обломки. И тут Граф отрывается от очередного трупа Маны, вытаскивая тяжёлый меч. Медленно он направляет оружие на испуганного мальчишку. Удар. Всё залило тёмно-красной жидкостью. Кровь и мертвецы была везде, куда не посмотри. Горы трупов, повешенные люди, растерзанные на куски жертвы, и среди них Аллен узнаёт своих уже мёртвых друзей.       Уолкер с громким криком проснулся, держась за голову обеими руками. Перед глазами пролистывается мёртвый Мана, друзья и холодная улыбка Графа, пугающая до дрожи. В глазах темнело, и всё виднелось расплывчато из-за нескончаемых слёз. Аллену было страшно и жутко холодно. Он хотел спрятаться. Спрятаться ото всех.       Частица Акумы отреагировала на панику хозяина. Из руки появилось множество шипов, которые с силой вбивались в стены и потолок, а так же в пол, полностью укрывая Аллена от любой опасности.       Тимкампи быстро взлетел перед тем, как его бы закрыли в ловушке из шипов. Пролететь к мальчишке сквозь них невозможно. Но может его хозяин что-то сможет сделать? Голем взметнулся и полетел к Неа, волнуясь о здоровье юноши.       Лулу уже собиралась подбежать к кричавшему от ужаса Аллену и успокоить его, как юношу полностью закрыла стена из острых смертоносных шипов. Лулу тоже поняла, что шипы вылезают, когда Аллену страшно и защищают его.       — Аллен, ты в безопасности, — попыталась мягко сказать она, но голос дрожал от волнения. Слишком шипы напоминали акуму.       Тим с быстротой ветра летел к Неа, рассекая воздух своими маленькими изящными крышками.       Неа размышлял о вирусе, и вдруг что-то маленькое и твердое врезалось ему в затылок. Кемпбелл шикнул, автоматически повернул голову и увидел голема.       — Что-то случилось, Тим? — Неа слегка сдвинул брови, голем не стал бы прилетать просто так.       Тимкампи быстро закружил, призывая последовать за ним, и пулей вылетел из лаборатории.       Аллен не хотел ничего слышать. Его тело содрогалось от всхлипов и паники, которые мальчишка был не в силах остановить. Холодный страх дул в шею и сковывал непослушные конечности. Мрак ужаса погрузил юношу на дно своего собственного сознания, заставив встать меж двух реальностей: настоящего мира и мира грез.       Рука, поняв, чего хотел Аллен, выпустила шип прямо перед Лулу, делая таким образом предупреждение.       Лулу оставалась недвижима — шип преградил ей дорогу, как бы давая знак: шевельнешься, и тебе конец.       — Аллен, все хорошо. Успокойся, — продолжала пытаться Лулу, но у нее не получалось. Наверное, думала она, ее от природы безэмоциональная и жесткая натура не позволяла в полной мере сделаться тем, в ком почувствуешь поддержку и защиту. А может, дело было совсем в другом, и Аллен слишком смятен и в ужасе, чтобы слышать кого-то.       Неа почти почти бежал за Тимом, на ходу лихорадочно размышляя, что же произошло. Голем привел Кемпбелла в палату, и Неа почувствовал, как на него накатывает страх: неужели наступил откат от сыворотки и Аллен все-таки… Он с силой отогнал от себя такие мысли и вошел внутрь.       Застал Неа странную и пугающую картину: разросшиеся шипы укутали Аллена, словно кокон, ограждая от всего мира. Лулу стояла, не смея пошевелиться.       Неа соображал быстро. Он медленно приблизился к Аллену, не подходя слишком близко, чтобы шипы не могли его достать.       — Эмоции? — коротко спросил он Лулу.       Та кивнула.       — Ему снился кошмар. Я пыталась его успокоить, но…       Неа резко вдохнул. Раз у Лулу не вышло, то как сможет он, который нападал на Аллена уже дважды?       Он дернул уголком губ, быстро-быстро роясь в памяти и пытаясь понять, что может успокоить испуганного и запутавшегося в своих видениях ребенка. И внезапно Неа понял. Ну конечно. Он не сможет, а вот…       — Землю ночь окутает, мальчик ляжет и уснет, утихнет пламя, и никого не тронет. Я один, но ты со мною, — на середине фразы голос у Неа сорвался на хрип: не лучшая идея петь, когда ты с жуткого похмелья, но Кемпбелл, прокашлявшись, продолжил.       Аллен находился в прочном коконе из шипов, словно в вакууме. То, что говорили снаружи, мальчишка не воспринимал. Он слышал лишь собственные всхлипы вперемешку с ударами бешено стучащего сердца и ощущал сильную пульсацию в голове. Вновь и вновь его больному разуму показывали холодное и бездыханное тело Маны. На фоне непрекращающейся истерики боль в левой руке совсем не ощущалась. Рука немела от большого количества шипов, которые сильно изменили кость заражённой конечности. Вся боль исчезала, растворившись в волнах паники и отчаяния, что захлестнули дрожащего подростка с головой.       Но среди темноты и тишины вокруг себя Уолкер отчётливо начал слышать до боли знакомую мелодию. Да, тот, кто её пел иногда хрипел, но эта мелодия на несколько мгновение вернуло сознание подростка и отвлекло от страшного образа Графа. Ему захотелось увидеть, того, кто её поёт. Увидеть, кто так плавно выдаёт сладкие и такие важные для Аллена ноты, что согревали израненную душу.       Шипы медленно расступились, делая маленькое отверстие, в которое мог бы посмотреть напуганный мальчишка, сидевший у стены на кровати, как загнанный в угол зверь. Сквозь слёзы Уолкер разглядел человека, который как можно мягче и нежнее создавал убаюкивающую мелодию, пытаясь успокоить смятенное сознание юноши. От этого незнакомца веяло теплом, которое сейчас так нужно дрожащему от холода и страха Аллену. Сможет ли он согреть потерявшего голову ребёнка?       Смертоносная рука акумы, дабы исполнить волю хозяина, выпустила два огромных шипа, которые сомкнулись позади стоявшего Неа. Таким образом акума показывал заинтересованность и любопытство по отношению к Четырнадцатому, но шипы так же и отрезали ему путь к отступлению. А для обеспечения еще большей безопасности хозяина из руки вылез ещё один шип, нацеленный на Неа. Если он покажется угрозой мальчишке, акума проткнёт его, даже не задумываясь.       Вначале Неа подумал, что у него получилось, когда увидел постепенно раздвигающиеся шипы, но мгновение спустя он почувствовал, как за его спиной, едва ли не задевая ее, соединились несколько костных выростов, и еще один был направлен прямо ему в грудь.       Неа не дал страху завладеть собой, продолжая петь.       — Гляжу я в серебро милых твоих глаз, родился ты, и все в самый первый раз, и пусть года летят, встретив солнца свет…       И Кемпбелл с ужасом понял, что не помнит следующего куплета. Что-то про дорогу домой, молитву, черт, что же там пелось?       Он протянул последнюю ноту строчки, пытаясь отсрочить конец песни. И замолчал.       Что-то внутри подсказывало, как поступить. Неа медленно вытянул руку, едва касаясь кончиками пальцев основания шипа и легко провел по нему рукой, будто поглаживая.       Как только мелодия затихла, малыш тихонько всхлипнул. Почему он остановился? Аллен знал, что это совсем не конец. Как только юноша перестал чувствовать родное тепло, отчаяние снова нависло над мальчишкой, словно чёрная туча, что никогда не рассеется.       Уолкер закрыл глаза руками, пытаясь забыть ужасающую улыбку и мёртвого Ману, продолжал плакать.       Аллен хотел убрать шипы от Неа, как почувствовал нежное касание к одному из них. Сигнал молнией дошёл до мозга, вызвав стадо мурашек под кожей. Ощущать чужие, но настолько тёплые пальцы, было немного неожиданно.       Уолкер сразу захотел больше ласк. Ему захотелось прижиматься к тому, кто может защитить и успокоить, от кого можно услышать греющую душу слова. И шипы послушно потянулись к Неа, освобождая мальчишку от прочного кокона.       Неа с облегчением в душе наблюдал, как шипы расходятся, открывая насмерть перепуганного, всхлипывающего Аллена, у которого по лицу градом катились слезы. Кемпбелл маленькими шагами преодолевал расстояние между ним и ребенком, и он ощущал стойкое желание оградить его от всех бед, будто бы Аллен был важной, но давно потерянной частичкой самого Неа.       Кембелл достиг постели мальчика и чуть наклонил корпус, показывая всем своим видом, что он безопасен и не причинит вреда.       — Посмотри на меня, Аллен. Не надо бояться. Мы защитим тебя, — тихо сказал он и взял лицо Аллена в свои руки, проведя пальцами по мокрым щекам ребенка.       — Давай, помоги мне вспомнить, что пелось дальше. Про дорогу домой, да? — почти нежно попросил он, внутренне содрогаясь, понимая, что сейчас он пытается быть Маной, добрым, любящим, понимающим. Таким, каким Неа никогда в жизни не стать.       — П-помочь…? — Мана часто просил петь мелодию дальше, когда пытался успокоить его и привести в чувства после очередного кошмара. Когда Аллен продолжал её, с души падал огромный камень и ему становилось легче, а Мана с улыбкой подхватывал дрожащие ноты.       Аллен мысленно отодвигал тот страшный кошмар, вспоминая драгоценные слова.       — …Но…пойми, верит кто, тот путь… Домой всегда найдёт… — начал Аллен, иногда запинаясь и облокачиваясь о нежную руку Неа. Его плечи подрагивали, а грудная клетка судорожно поднималась, выпуская тихие всхлипы.       — Только буду я продолжать молиться, любить других, пока любовь еще теплится, — допел Неа самую последнюю, но, о его мнению, самую важную часть мелодии. Колыбельную придумал Мана, а Неа лишь подобрал ноты на фортепиано. И только сейчас Кемпбелл понял, о ком она. Мана пел о себе и Аллене, о любви, о пути, с которого не стоит сбиваться… Неа понял, что ему очень больно. Слова, знакомые очень давно, резали не хуже ножа. Но это мелочи… Жалкие мелочи.       Аллен нуждается в его, Неа, поддержке. Ребенок пытается быть сильным и независимым, не поддаваться страху, но что-то его мучает, открывая его, на самом деле, светлую и беззащитную душу.       — Союз ладоней поцелуем закрепится, — закончил Неа и, приблизившись к лицу Аллена, коснулся губами его лба.       — …Неа… — наконец Аллен смог разглядеть того, кто был рядом. Он пересилил себя, дабы не назвать его Маной, что сильно ранило бы обоих в самую душу. Аллен очень хотел увидеть перед собой Ману, но сейчас, ему достаточно Неа, который говорил так же нежно, как и его дорогой Мана.       Уолкер вздрогнул, когда Неа коснулся его лба. На глазах снова выступили слёзы, ведь Мана всегда целовал его в лоб, когда заканчивал мелодию, а потом… Потом засыпал вместе с ним, огораживая от плохих снов.       Аллен, весь дрожа, обнял Неа, пытаясь найти в нём защиту. Неа с ним. Он защитит его ото всех.       Тем временем, шипы медленно начали возвращаться в руку, понимая, что хозяин больше не нуждается в них.       Неа ответно обнял Аллена и, поглаживая его дрожащее тело по спине, мучительно размышлял о том, что он никогда не сможет стать таким, как Мана, что бы он не делал, как бы не старался. Потому что Неа на самом деле жестокий. И избавиться от этого… Слишком трудно.       Неа медленно отстранился и спросил:       — Ты в порядке, Аллен?       — Д-да… — неуверенно ответил мальчишка на вопрос Кембелла.        — Мне п-просто давно… Не снились кошмары.       Уолкер опустил глаза в пол, боясь встретиться со взглядом Неа. Скрыть то, что ты явно ещё не успокоился — очень сложно. Сердце до сих пор стучало в бешеном темпе, а руки тряслись от напряжения, не в силах удержать даже стакан воды, если бы он был в его руках. Но может это не только страх, который так сильно взбудоражил тело, а нечто другое? Неа почти с точностью повторял всё, что делал Мана для убаюкивания юноши, вплоть до поцелуя лба. Да, это не страх, это то самое трепещущее чувство, что возникало при виде Маны. При каждом пересечённым с ним взглядом.       Неа через силу улыбнулся и, наконец, встал с колен.       — Может, дать тебе успокоительное? — неуверенно спросил он, не совсем понимая, нуждается ли Аллен в этом, или нет.       Аллен еле кивнул. Успокоительное в данном случае очень поможет. В Ордене Уолкер тоже не обошёлся без кошмаров, поэтому в тумбочке около кровати у него всегда был запас таблеток. Бывало, он почти пачками глотал их, лишь бы избавиться от глюков после кошмара. Ведь никто там его не успокоит и не уложит снова спать, нежно гладя по белоснежным волосам.       Лулу, увидев согласие Уолкера, сразу ушла доставать успокоительное. Никто не хотел, чтобы Аллен повторил свою истерику, уничтожая своими шипами всё вокруг. Нужно пристально за ним следить, иначе кто-то может пострадать в следующий раз.       Неа свистнул голема и тихо сказал:       — Охраняй его, Тим.       — Мне нужно идти, вы же понимаете, у меня всего три или четыре дня, — более резко, чем хотел, сказал Кемпбелл и действительно вышел. Совесть внутри настойчиво скреблась, приказывая остаться с Алленом, пока тот не уснет, но рассудок твердил, что у него действительно нет ни одной лишней минуты. Он собирался ненадолго выйти, а потом снова прийти в мед.отделение за кровью Аллена. Успокоительное должно вырубить Уолкера на несколько часов, и тогда можно будет беспрепятственно взять у него кровь.       Лулу подала Аллену таблетки и стакан с водой.       — По одной на ночь. Не перестарайся, — она переборола усталость и смятение и присела на кровать к Уолкеру.       — Неа прав, все будет в порядке. Мы защитим тебя, — Лулу умела убеждать и говорить уверенно.