***
― Радий, тебе не кажется, что ты в последнее время перебарщиваешь? ― Блон не знала, что и думать, глядя как подруга лихо заливает в себя ещё одну стопку Вермонта. ― Да, и к тому же завтрашние бои никуда не делись из расписания после отъезда Голдвы, ― напомнила Рений. ― Со стадионом разберутся довольно быстро. ― Можно подумать от того появлюсь я там или нет, в каком состоянии буду, что-то изменится? ― Радий разочарованно перевернула стопку вверх дном. ― Верхние дают своим комментаторам говорить намного больше, чем позволено мне. Я действую по инструкции, а не работаю с публикой. Блон, ну ты же меня понимаешь! Блон понимала, но вот только что толку высказываться в слух. Искусство Патчей она высоко ценила всегда. Веками неизменное, оно хранилось бережно, словно величайшее сокровище. Рений часто замечала в последнее время, серебро тускнело при контакте с кожей не на долго. Однако, если потом украшение лежало без дела, умирая в дорогой шкатулке, блеск ему только шлифовка вернуть способна. И их искусство походило на старое серебро, ему отчаянно не хватало чего-то чтобы вновь радовать глаз. ― Хочу работать с публикой, а не создавать иллюзию работы, лишь бы не сболтнуть лишнего! ― новая стопка обожгла пищевод своим содержимым и Радий, отставив её в сторону, направилась к выходу на удивление ровным шагом. ― Хоть бы чуть пробрало, ― недовольно бубнила она себе под нос. «Мои бедные девочки. Делай, как делают все, как делали до тебя веками и не вздумай ничего менять. Ваш талант никто не ценит».***
Работы вагон и маленькая тележка, а все мысли заняты вестями из дома и бытовыми проблемами. Талий суетилась весь день. Четырнадцатичасовая смена на ногах с открытия в девять утра, до самого закрытия в полночь. Плюс или минус пара часов на открытие кафе и кассы, уборку, подготовку тарелок и посуды, учёт наличности в сейфе. И всё это на ней одной. Намали могла помочь только вести кассу, самой ей приходилось пахать не меньше в другом кафетерии. Все же Патчей и так называемой «поддержки со стороны», не так много как хотелось бы. Работать нужно было как минимум за троих. ― Эй, ну где там кофе! ― Растяпа, с испачканной салфеткой принесла. ― Чего это так дорого? Надо сказать, что замечания о её работе слушать было всё же не так обидно. Талий бы даже сказала, что это самая простая часть её работы, с улыбкой убедить покупателя в том что цены справедливы, извиниться за небольшую задержку и заменить вафельную салфетку. Что могло быть проще? ― Симпотяжка, дашь свой номер? ― Почему без каблуков? Вам бы так пошло и так бы понравилась клиентам. ― Ну хоть официантки у них симпатичные, не то что комментатор. Говорят, что это женщина, но что-то не вериться. В конце дня, ближе к одиннадцати вечера, людей почти не оставалась и единственное на что Талий тратила время до закрытия это сидение с чашкой кофе у окна. Случайным поздним посетителям не нравилось, что администратор встречает их не за стойкой, с дежурной улыбкой наготове, а вальяжно усевшись на диване, спиной к двери. Ноги в последний раз у неё так болели в самом начале тренировок, когда их готовили к должности. Она никогда не считала себя слабой, но целый день беготни без права на отдых, хамство и шлепок по мягкому месту вместо чаевых совершенно лишали сил и желания продолжать стараться. «Их обращение к тебе, дитя моё, зависит от денежной единицы. Невыносимо видеть, как улыбку моей девочки толпа конвертирует в товар». Колокольчик над входной дверью зазвенел, оповещая о приходе посетителя. ― Ох, прости, я думала ещё открыто. Талий нельзя заводить любимчиков среди участников, но в любимом клиенте она оказать себе не могла. Хао никогда не устраивала скандалов, не поливала грязными шуточками и соблюдала чистоту на месте временного приёма пищи. Этому же поучала свою спутницу, Опачо. ― Нет, что вы. Мы ещё открыты, ― поспешила подняться со своего места Талий, отставив чашку кофе. ― Как обычно? ― Будь добра, солнышко. ― даже мать не обращалась к ней так же ласково, как эта посетительница. Для неё и свежих специй по ароматнее натереть не лень. «Доброе дитя, тебе ведь не нужно лишнего от них». Намали появилась сегодня раньше. Её точка была куда более людной, чем у Талий, но не приносила подруге радости. С каждым днём она становилась всё угрюмее и несноснее. Даже не постеснялась при клиенте начать обсуждать дела, чего раньше за ней не замечалось ни разу. «Они ваши клиенты, а не рабовладельцы». ― С этого дня я меняю устав заведения. Мне это надоело. Они платят нам за улыбку и вежливость, а не за право распускать руки и бить посуду. ― Голдва будет недоволен, ведь тогда они могут перестать к нам ходить, ― Талий была обеими руками за нововведения, но они сильно подпортили бы отношение к ним участников. Оно и так было не самым лучшим. ― Это пока что мои заведения, а не Голдвы и племени, ― напомнила Намали, воинственно сверкая узкими глазами.***
День на работе прошёл не гладко, а после новостей из дома в голове Кайлин всё смешалось в одну кучу. Появилось множество вопросов, которыми она уже успела засыпать Голдву до его отлёта. Множество мыслей о том, что с Силвой поступили несправедливо. Проблем у женщины прибавилось, стоило вождю покинуть территорию острова. Поведение бригады подчинённых внезапно ухудшилось в разы. Они отбирали все её силы необходимостью оспаривать логичность решения каждой отдельной ситуации, вместо того чтобы взять и сделать, что велено, а порученное выполняли с неохотой. Повышать голос было бесполезно, угрожать бессмысленно, а ставить себя в качестве примера для подражания чревато тем, что на неё просто свалили бы больше работы. «Ценят только те авторитеты, которые им больше нравятся». Меньше чем за пол недели Кайлин вымоталась и безумно соскучилась по дочери. Чёрное машинное масло уже бесполезно было пытаться выскребать из под ногтей, а расчёсывание и мытьё волос превратилось в пытку, настолько локоны спутывались за день. И раньше не блиставшая какой-то особой красотой, она стала противна сама себе. Кайлин случайно порезала руку во время ремонта стадиона о край листа железа. Ничего примечательного. Немного промыла рану, обеззаразила и наложила повязку. Ерунда. ― Так же по глупости себе рожу раскроила и обвиняла мужа. Сказанное за спиной было не для её ушей. Кайлин уговаривал себя не слушать, но сплетни подчинённых от чего то были до невозможности громкими. «Какое грязное оправдание». Антисептики неприятно щипали рану, а кожа взопрела под грязной повязкой, поменять которую задень не удалось ни разу. ― Сама виновата, ― говорила себе Кайлин. ― Сама недоглядела. Надо было вовремя поменять. Слёзы от чего-то душили, мешали обрабатывать рану поздним вечером, когда она осталась наедине с аптечкой и собственными мыслями. ― Помощь нужна? Кайлин поспешила утереть слёзы и спрятать рану от посторонних глаз. Вида её разорванной щеки им и так хватит, чтобы повеселиться. Её и так уже видели слишком слабой, слишком беспомощной, слишком недостойной роли жрицы. ― Сама разберусь, ― огрызнулась Кайлин, угрюмо нахмурившись. Она не смотрела на того, кто с ней говорил, предпочитая прятать свои красные глаза. Её взяли за руку насильно, обработали рану не взирая на протесты и принялись аккуратно бинтовать, неспешно накладывая слой за слоем на мозолистую ладонь. Кайлин всё же подняла взгляд. Удивительно было увидеть Хао мурлыкавшую себе под нос незамысловатую мелодию, неспешно отрезая край бинта и закрепляя красивым узлом, который женщина невольно сравнила с бантом на праздничном подарке. ― В следующий раз гони эти ужасные мысли, ― просит она поглаживая её раненую ладонь своими бледными длинными пальцами. ― Это лож, в которую тебя заставили поверить, сотню раз повторив. В том что случилось, нет твоей вины.***
Шёпот теней Нихром слышала с каждым днём всё громче и громче. Эти лёгкие существа казались ещё более нереальными, чем все призраки на острове. Их отчего-то не видел никто кроме неё и, может быть Магны. Но это лишь её догадка. Может наставница подыгрывала её фантазии, а может и правда видела и Нихром единственная поблизости, с кем можно поделиться этим открытием о шёпоте в тенях. Девочка не стеснялась задавать теням вопросы, оставаясь с ними один на один. Они часто приходили по ночам и, перетекая по стенам и потолку из угла в угол, меняли вою форму, приобретали знакомые очертания. Они были так похожи на Хром по началу, что девочка с радостным волнением начинала разговор. Рада была видеть старшую сестру, позволять ей утешающе гладить себя по волосам и слушать, слушать, слушать. Уже на вторую ночь Нихром поняла, что это не её любимая сестра, а нечто иное. Нечто, что нельзя назвать ни плохим, ни хорошим. Духи, что никогда не рождались и никогда не умирали, не понимали множества вещей, рассказанных тенью Хром, что они создали. Их смешила «судьба», «предназначение», «жеребьёвка» и «судейство». Именно этот тихий смех и выдал их в первую очередь, а уж потом бесцветные глаза, увидеть которые можно было только когда существа сами смотрели на неё. «Случайность». Тени повторяли эту забавную для них шутку с тех самых пор, как они приземлились на острове. С самого первого боя. Их звонкий смех был так лёгок и заразителен, что Нихром не могла не смеяться вместе с ними. Жаль только её новые друзья не пожелали представиться. А ведь иногда так хотелось называть их по имени, данному им, а не придуманному её разумом, состояние которого она сама бы оценила, как шаткое. ― Какая разница, как их называть? ― Хао случайно оказалась во время их вечернего чая в кафе. Сама заговорила с ней, заметив как упорно девочка игнорирует рабочее совещание, сидя в зале и всматриваясь в тени деревьев на берегу. Её старшие коллеги обсуждали на кухне кофейню, хамство посетителей, не желание некоторых, прямое или косвенное, подчиняться им как вышестоящим. Будничные разговоры взрослых людей, у которых в этой жизни проблем и без шёпота из темноты хватает. ― Однако это и правда занятно, ― продолжила она, отпив ещё немного кофе. ― Как давно ты видишь моих друзей? ― Ваших друзей? ― не поняла Нихром. ― Тебе же известно кто я? ― кивок в ответ. ― Мои друзья забирают души умерших людей. Что бы не происходило в чужой жизни, и каким бы ни был её конец, к нему они всегда прикладывают свои маленькие лапки. Шаманы называют их шинигами, некоторые люди, случайностью и роком. Без таких хороших друзей из Великого Духа сложно вернуться тем, какой ты был. Но я не люблю их эксплуатировать, как некоторые, не хочу портить наши отношения. ― Они как могильщики? ― спросила девочка, забравшись с ногами на диван у окна и во все глаза наблюдая за тем, как ловко тени повторяют движение волн. ― Что ж, я всегда считала грубым так их называть, но ,думаю, им нравится. ― улыбнулась Хао, ― На ближайший век другой займёт их. Больше Хао ничего не сказала, а девочка не стала докучать расспросами, хоть и хотела узнать, откуда госпоже Хао так много извесно о могильщиках, какого это уже не в первый раз попадать в такую мясорубку, как Великий Дух, и возвращаться из него, не потеряв ни крупицы самой себя. Спросить, почему эти озорные тени она видит, а остальные шаманы на острове нет?***
После вчерашнего боя Хао и Икс-судей арена была разнесена вдребезги. Даже странно, что Радий осталась абсолютно цела. Ни царапины, даже белая рубашка не измялась. Как же так получилось Нихром размышляла, глядя с безопасного расстояния на вне турнирную битву Рена и того извращенца, что вечно ходил по острову в одних трусах. Извращенца, как выяснилось, звали Микихиса и он со всей страстью вбивал в голову своего нового ученика, какую-то там технику или тактику, или ещё что-то. Асакура изъяснялся настолько витиевато, что Нихром даже не следила за его мыслью, слишком лень, да и просто неприятным он казался сам по себе то ли из за такой же агрессивности в действиях как и у Тао, то ли из за исподнего мерзкого жёлтого цвета. Столько времени потребовалось потратить, ожидая, когда же стихнет бой. По хорошему, ей бы стоило обратиться сейчас с рапортом к старшим. На её глазах только что член одной команды победил участника и лидера другой. Это ведь можно расценивать как полноценный бой? Может команду «Рен» стоит дисквалифицировать, если она проиграла в полноценной битве, за которой следил официальный жрец турнира? ― Эй, ты ещё кто? ― Тао заметил её первым, тут же обратив всеобщее внимание. ― Что судьи решили в кое-то веки вмешаться? ― его только что избили, он едва стоит на ногах, а уже рассчитывает на новый поединок. ― Нет, ― ответила девочка. ― Просто хотела посмотреть. ― На что? ― темнокожий паренёк странный и милый, но немного глупый. ― На твоё лицо, Тао Рен, ― Нихром приблизилась к участнику на столько, на сколько позволяло оружие, вытянутое в его руке. ― Хотелось узнать, считаешь ли ты себя хоть немного виноватым? ― В чём это он должен быть виноват? ― Хоро взвился моментально. Этот парень просто любил драки, наверно. ― Рен, о чём это она? ― Чоколав более рассудителен. Он задавал верные вопросы. ― Нет, ― ответил Рен. Его сила вновь стала расти из-за злобы или похожего сильного чувства. Может из за обиды за недавнее поражение. «Лжец. Лжец врёт ради своего блага». ― Ты врёшь,но не раскаиваешься. Не говоришь об этом никому, думая, что если никто из твоих друзей не узнает, то всё хорошо. Какая жалость, ― Нихром аккуратно отодвинула лезвие в сторону и прошла мимо подростка дальше по мосту. Этот разговор уже был не интересен. ― Постой, в чём Рен виноват? ― Чоколав был жаден до информации и даже злобный взгляд Тао не слишком серьёзная угроза для его любопытства. ― В убийстве жрица турнира, моей сестры Хром, ― девочка вновь обернулась к команде «Рен». Вокруг мальчишек игрались тени, невидимые для них. Чем ближе подбирались они к кому либо, тем ближе была его смерть. ― Это что такая месть? ― Тао был зол, а его товарищи не знали как им воспринять эту новость. ― Нет. Я не хотела тебе мстить. Просто увидеть твоё лицо, ― Нихром говорила, продолжая удаляться с моста. ― Я не хотела ни плевать в него, ни делать ещё каких-то нехороших вещей, за это меня могут наказать. Просто хотела посмотреть в твои глаза.***
Магне уже не раз доводилось встречать у острова посторонние суда. Обычно это были экстремалы, желавшие побродить по острову в поисках приключений, или же богатенькие молодые люди, что использовали это место как декорацию, маячившую на фоне их гулянок. Если же во втором случае никто даже на берег не сходил, то со любителями острых пр ощущений приходилось разбираться. Мягко, желательно отобрав аппаратуру или же не засветившись на ней, не позволять проходить дальше береговой линии и прогонять. Работа откровенно скучная, но более приятная чем общение с участниками и обеспечение комфорта тех, кто даже вежливость свою для тебя зажал, не то что наличность. Кайлин сейчас наверняка пинает своих бездельников, чтобы они закончили работы до сегодняшнего боя. Намали и Талим заняты в кафе, Блон и Радий подталкивают участников и рабочих своими речами и гипнозом к послушанию, соблюдению общественного порядка. А Рений ревниво смотрит на них со стороны, хотя должна была готовить реквизиты Радия для новой битвы. Голдва бы такого им никогда не позволил, но его же здесь пока нет. Магна вздохнула, отведя взгляд от береговой линии, позволив глазам немного отдохнуть, и решила сменить наблюдательный пункт, перейдя к самой укромной гавани. Просто на всякий случай проверяла ловушки по пути. Нихром говорила сначала, что видела свою сестру, а после ещё и духов смерти, с которым начала вести активный диалог. Все они видели этих гибких созданий хотя бы краем глаза. Смерть уже идёт к ним. Подбирается всё ближе и ближе, чтобы не дать возможности убежать от своего долга и служить новому Богу, как того требует сам Великий Дух. Может Силва тоже их видит сейчас. Сидит в ожидании суда дома, играет с Секвойей и смотрит как тени в углу комнаты превращаются в то, что её убьет. Но всё же Магна надеялась, что нет. И не увидит ближайшие лет сорок. На подходе к уединённой гавани, её ждал неприятный сюрприз. В простенькую ловушку из острых кольев и верёвок попался человек. Военный, судя по форме наличию нового оружия. Возможно разведчик и был тут один, а может и нет. Может на острове уже ходят с десяток людей, пришедших сюда явно не для того, чтобы насладиться природой. Кто-то из участников или сопровождающих выдал их обычным людям. ― Прочеши местность. Живо, ― велела Магна своему хранителю, а сама тем временем кинула сигнал жрицам. Они тут не одни, и эту проблему лучше решать вместе. Так будет побыстрее.***
Рен от чего-то внезапно вскочил с покрывала и тут ж схватился за оружие. Друзья не стали расспрашивать о подробностях стычки с судьёй. Понятно и так, что он сожалеет. По своему, предпочитая грубо и нахально огрызаться, а не выкручивать самому себе пальцы, пытаясь унять болью и вечной рефлексией чувство вины. Но сейчас его поведение совершенно не в ходит ни в какие рамки. ― Куда ты? ― кричал ему вслед Чоколав. ― У тебя ещё кровь не остановилась. Но он не слушал. Всё продолжал бежать, пока не добрался до маленького и уже довольно богато украшенного дома под охраной джан-си. Появление Микихисы в одном исподнем привело Тао в дикое возмущение, на которое Рен даже не отреагировал. ― Где Джун? Почему её нет с вами?! Ран пыталась успокоить взволнованного сына говоря, что Джун в полном порядке, в компании Пайрона прогуливалась по ближайшему парку. Команда разделилась, чтобы как можно скорее найти девушку ведь, как уверял Тао, она в большой беде. Рен нашёл её первым у небольшого горячего источника, в луже ещё тёплой крови. Пайрона разорвали на маленькие бесполезные кусочки и разбросали вокруг, словно для какого-то странного ритуала. ― Я не знала, что они хотят сделать что-то подобное, ― Нихром звучит тихо, голос девочки спокоен. ― Это с ними вы дрались у входа в селение? Мы встретились сегодня утром случайно и когда они спросили где Тао, я просто ответила. «Случайно». Тени захохотали. Это показалось им очень смешной шуткой, а их смех был настолько заразителен, что спокойное и безразличное лицо Нихром само по себе озарилось улыбкой. Друзьям госпожи Хао весело, значит она и впрямь сказала что-то забавное. Тао расценил эту улыбку и пустой взгляд по своему. С отчаянным криком бросился на десятилетнюю девочку, которая и не подумала сопротивляться. От чего-то перед глазами Нихром на мгновение появилась сестра, насаженная на оружие Тао, словно на шампур, до мерзости безвольно повиснув на деревянной рукояти. Стрела, буквально сшила его ноги в месте, заставив рухнуть на землю. Он заревел как дикий зверь, отчаянно и страшно. Он попытался подняться быстрее и вытащить эту жалкую деревяшку, что помешала ему выместить на наглой девчонке свой праведный гнев, но тут же второй железный наконечник пробил поочерёдно, словно в замедленной съёмке как показалось Рену, сначала одно запястье, потом второе. Вот и рук у него теперь не осталось. Нечем держать оружие, чтобы убить малявку. Нет возможности даже встать на ноги. Вторая жрица была без плаща и с боевой раскраской на лице. Она подскочила к Нихром, начав расспрашивать и ругать, как показалось Рену. Ругать как ребёнка, разбившего вазу, а не чужую жизнь. ― Сволочи, ― прошипел он, пытаясь вытащить стрелу хотя бы из одной руки, но она пронзила его плоть под таким невообразимым углом, что и двинуться было сложно. ― Убийцы! Он пытался переломить древко между своими конечностями, но вместо этого лишь сильнее раздирал свою плоть, в яростных попытках освободиться не замечая ни боли, ни крови. ― Мы? ― женщина кинула на него свой тяжёлый взгляд. ― Ты убил уже одну из нас в самом начале этого турнира, а теперь пытался повторить своё преступление. Нихром, я же велела тебе ждать меня, ― Тао быстро стал не интересен Магне. Она старалась быстрее покинуть это место, пока зверёныш не вернул себе свободу. ― Убийцы! Твари! ― продолжал кричать Рен в след уходящим жрицам, что совершенно его не слушали.