***
— Мне ведь с детства нравились машины, — говорит мне Сиски. Он сидит на своей кровати, а я сижу на кровати Спенсера напротив. Мы пьём и налаживаем друг с другом контакт. Мое сердце разрывается, и мне нужно хоть что-то, что угодно, чтобы меня отвлечь. — У моего отца четыре машины, так что я думаю, что они достанутся мне. Я хочу проектировать их. Поэтому я и занимаюсь инженерной механикой. Это мечта всей моей жизни, бро, а с Сигмой Хи Бетой всё проходит даже ещё лучше. — Мечта всей жизни? — повторяю я слабо и делаю глоток пива. Сиски пожимает плечами. — Я знаю, звучит глупо, ведь большинство детей поступают в университет и не совсем понимают, чем они хотят заниматься, у них есть только смутное представление. Я точно знаю, что хочу делать, я всегда это знал. Я посмеиваюсь. — Нет, я... я понимаю, что ты имеешь в виду. Я, эм, я хочу получить диплом аспиранта в Гарварде. — Мило, — говорит Сиски. — Я фокусируюсь только на том, чтобы сначала получить этот диплом, понимаешь? Да. Я лучше сосредоточусь сначала на получении этого диплома.***
Когда на следующий день я иду на английский, у меня уже четыре пропущенных звонка от Пита. Я еще не перезванивал ему. Я не знаю, рассказал ему Гейб или нет. Скорее всего да, и ради чего? Разве Брендон хоть чего-нибудь стоил? Мы получаем свои результаты за промежуточные экзамены. Профессор Кин по очереди подзывает к себе студентов, и когда я подхожу к ней за своей работой, мой мир останавливается. Я замираю и смотрю на двойку, украшающую первую страницу. — Райан, останься после занятия. Я бы хотела с тобой поговорить, — говорит мне Кин, и я киваю. Уильям посылает мне яркую улыбку, когда получает свою пятерку. Ну разумеется. У меня двойка. Я никогда в жизни не получал двойки. Когда аудитория начинает пустеть от других студентов, Кин прислоняется к столу и нахмуренно листает мое эссе. Я стою перед ней в недоумении и шоке. Я так чертовски на себя зол. — Райан, — вздыхает она и поднимает на меня взгляд. — Честно говоря, это не то, что я привыкла от тебя получать. У тебя всё в порядке в личной жизни? — Я... — начинаю я слабо. Когда я писал это эссе, я думал только о Брендоне и наших выходных в Нью-Йорке. Я не учился, и меня это практически не волновало. Что со мной случилось? Двойка? Чертова двойка? — Если у тебя возникли личные проблемы, ты можешь не сомневаясь обратиться к любому из сотрудников. Я всё это слышала, уверяю тебя, от семейных кризисов до серьёзных болезней. Ты один из самых талантливых студентов, которым я когда-либо имела удовольствие преподавать, но... это? — спрашивает она в замешательстве. — Мне жаль, — извиняюсь я. — Понятия не имею, что со мной происходит, я в шоке, что я- — Я знаю, что ты присоединился к одному из наших братств в этом году, — мягко говорит Кин. — Возможно, ты изо всех сил пытаешься найти правильный баланс между учёбой и насыщенной общественной жизнью? Я едва ли не начинаю смеяться, потому что я, без сомнения, всё ещё самый антисоциальный Сигма всех времен. Я даже почти не хожу на вечеринки. — Я просто... да, в моей личной жизни сейчас небольшие проблемы, — признаюсь я, потому что это правда. — Я сам собой расстроен. Я в ужасе о того, что завалил промежуточный экзамен, но это был своевременный сигнал. Я возьму себя в руки, обещаю. — Не обещай мне. Пообещай себе, — говорит она с понимающей улыбкой. — Ты должен решить, что для тебя важно. Ты многого достигнешь, Райан. У тебя были такие амбиции. Я надеюсь, что это был первый и последний раз. Во мне разгорается пламя злости, ярости, что я испытываю из-за того, что позволил этому случиться. Я разрушаю свое будущее. — Уверяю вас, это был первый и последний раз, — говорю я ей. Она кивает, и разговор заканчивается. Когда я выхожу из здания, я не направляюсь в дом братства. Нет, я точно знаю, куда я иду. У меня двойка, и в этом тоже виноват Брендон. Гейб во всём прав. Я был так близок к тому, чтобы разрушить всю свою жизнь из-за бессмысленной интрижки с парнем, которого я совсем не знаю. Как я мог быть таким слепым? Я стучусь в дверь 503 кабинета в здании зоологии. Прошло больше трех недель с тех пор, как я был здесь в последний раз. — Входите. Голос Пита тот же, и я делаю глубокий, успокаивающий вдох, прежде чем войти в логово льва. Пит сидит за своим столом, печатает на ноутбуке, и его глаза сужаются, когда он поднимает на меня взгляд. Он выглядит так же, разве что немного загорел. В последний раз, когда я его видел, он взахлеб рассказывал своему дедушке о сверчках; сейчас в нем нет ни намека на энтузиазм. Всё, что я получаю, это каменный взгляд. Я послушно сажусь, не дожидаясь, пока он попросит сам. Он закрывает ноутбук, прежде чем начать говорить: — Райан, Райан, Райан... — начинает он, и я чувствую, что начинаю потеть. В этом нет никаких сомнений. Его глаза практически черные, и он сердито выплевывает мое имя. Он знает. Гейб рассказал ему, что пока его не было, я бегал по кампусу, тайком целуясь с Брендоном Ури. — Я пытался с тобой связаться. Было бы легче встретиться с президентом, чем с тобой. — Я- — Ты ведь в курсе, что пиздец как облажался, да? — срывается Пит. Он встает, и он не самый высокий человек, которого я когда-либо видел, но сейчас он кажется чертовски высоким. — Ты правда собирался попытаться меня предать, не так ли? Ты думал, я никогда не пойму, что ты мне врешь? Не обращайся со мной, как с идиотом. Если от тебя не будет никакой пользы, ты вылетишь из этого университета раньше, чем сможешь придумать достойную ложь, чтобы всё объяснить, кусок дерьма. Кошмар наступает, потому что я наконец понимаю, чего я хочу, и это не то, из-за чего меня могут выгнать. Я прозрел, я пришел в себя. — Я здесь, чтобы заключить сделку, — проговариваю я быстро. — Сделку?! — рычит он. — Думаешь, ты в том положении, чтобы заключать со мной гребаные сделки? — Просто выслушайте меня, пожалуйста! — умоляю я. Пит смотрит на меня, но садится на место. — Послушайте, я Вам всё расскажу, клянусь Богом, я Вам всё расскажу, но Вы должны пообещать мне, что на этом всё закончится! Я всё выполнил, моя работа сделана! Хорошо? А взамен, я Вам всё расскажу. — Ты стал членом общества? Я слегка замираю, и Пит смотрит на меня расчетливо. — Да. Да, стал, — спокойно признаюсь я. Пит мотает головой, сжимая зубы. — Ты бы мне не рассказал, если бы тебя не поймали. Я оказал тебе гребаную услугу, неблагодарный ублюдок. Я предложил тебе остаться здесь, в обмен на одну маленькую вещь, а ты собирался меня предать. Я бы скорее ожидал этого от Гейба. Без сомнений, он хитрый засранец. Но ты? Я думал, ты достаточно разумен, чтобы быть со мной честным. И ради Брендона, блять, Ури? Что такого в этом Брендоне, что заставляет всех терять голову? — рычит он, и внезапно бьет кулаком по столу. Я вздрагиваю от неожиданности. Пит делает вдох, чтобы успокоиться. — Но это сработало. Брендон влюбился в тебя, пригласил присоединиться к его обществу. Я не думал, что до этого сможет дойти, но это конечный результат, который меня интересует. В том смысле, что если бы ты был достаточно умным, чтобы не вмешиваться, было бы идеально. Кажется, ты предал его своим телом не меньше, чем словами, — замечает Пит, и что-то в его фразе задевает меня за живое, снова вызывая во мне тошнотворное чувство. — А теперь, теперь ты мне всё расскажешь. Верно? — Да, — киваю я головой. Я колеблюсь, прежде чем спросить: — Я лишь... я лишь хочу знать, Пит, зачем Вы это делаете? Чего Вы хотите от общества? Пит смотрит на меня нетерпеливо. — А ты как думаешь? Я прочитал все чертовы книги о тайных обществах. Знаешь ли ты, что во время моего пребывания в Гарварде, я был членом трех разных тайных обществ? — И что? Вы проводите исследование? — Это имеет значение? — спрашивает он. Я хочу, чтобы он мне сказал, что не собирается разрушать Общество Джулиана. Он вздыхает. — Да, всё ради исследования. Без вреда обществу. Я просто должен знать, вот и всё, — говорит он пренебрежительно. — Так ты сказал, что хочешь, чтобы тебя сняли с крючка? Что как только ты расскажешь мне всё, что знаешь, ты больше на меня не работаешь? — Совершенно верно. Пит мотает головой. — Нет. — Я собираюсь возразить, потому что он не может вечно меня использовать. Пит резко меня останавливает: — Договоримся вот о чем, Райан: ты расскажешь мне всё, что знаешь. А когда выяснишь место и время следующего собрания, дашь мне знать. Сам там не показывайся. Но только после того, как ты проинформируешь меня о следующем собрании, мероприятии, да чем бы вы там ни занимались, твоя работа будет выполнена. И тогда ты будешь свободен от платы за обучение, и твоё членство в Сигме Хи Бете будет оплачено до тех пор, пока ты не закончишь учебу. — В этом нет необходимости, — говорю я тихо. — Как только я всё сделаю, я уйду из Сигмы Хи Беты. Я все ещё новичок, а не полноправный член. Я смогу легко оттуда уйти. Я собираюсь покинуть это безумие, оставить всех друзей, которых завел. Спенсера, Уильяма, Брендона. Я никогда не говорил, что было легко. — Как хочешь, — кивает Пит. — Мы договорились? Что-то болезненно сжимается в груди. Брендон доверяет мне, но он мне лжет. Это не любовь, это увлечение. Я думаю о том, что сказал мне Спенсер перед отъездом в Нью-Йорк: никогда не забывай о том, кто ты есть. Брендон сделал это. Он заставил меня забыть, кто я есть. Сегодня я получил двойку. Вчера он разбил мне сердце. Гейб прав, я не собираюсь отказываться от своего образования ради парня. Но все же, в моей груди возникает боль, что ругает мое сердце и заставляет трудно дышать. Я больше не знаю, кто я на самом деле. — Мы заключили сделку. Меня охватывает воспоминание о приглушенных словах Брендона на моей коже. Измена. Предательство. Месть. Немного похоти и разрушенное доверие, вот и всё. Я думаю о прекрасных карих глазах Брендона и о том, как при взгляде на них они по прежнему меня завораживают. А потом я рассказываю всё Питу.***
Когда мы с Питом вместе покидаем здание зоологии, солнце уже давно за горизонтом. Он пожимает мне руку на улице, и улыбка на его лице шире, чем когда он узнал о новых видах сверчков. Я не улыбаюсь совсем. Пит направляется в сторону парковки. Я начинаю возвращаться в дом братства. Теперь всё сделано. Я рассказал Питу всё, что знаю о Джулс, кодовые имена, структуру, цель. Я не понял, какой была на это реакция Пита, но тот факт, что они действуют по типу Робин Гуда, думаю, его удивил. Тем не менее, Пит был доволен всем, о чем я смог ему рассказать. Моя работа почти закончена. Всё, что мне нужно сейчас сделать, это сообщить ему о месте возможного собрания Джулс. Что он собирается делать? Установить жучки, фотографировать? Понятия не имею. Это больше не мое дело. Я свободен. Я должен чувствовать себя хорошо. Я принял правильное решение. Я сделал правильный выбор. Я продолжаю убеждать себя в этом, поднимаясь по лестнице к главным дверям дома братства. Я игнорирую шум, доносящийся из общей комнаты, когда отмечаюсь электронным ключом. По дороге на второй этаж я сталкиваюсь со Спенсером, спускающимся по лестнице. — РайРо! — приветствует он меня радостно, и как обычно обнимает. — Где ты был? Тебя все ищут! — Кто меня ищет? — Джон, Брендон, Гейб, Брендон, Брендон, Брендон, — перечисляет он и закатывает глаза. — Я говорил всем, что я всего лишь твой лучший друг-гей, а не телохранитель! Так где ты пропадал? — Я уходил. Нужно было кое-что сделать, — говорю я, и даже Спенсер слышит, как мрачно звучит мой голос. Спенсер оглядывается по сторонам, и мы совсем одни. Тем не менее, он подводит нас ближе к стене, кладет свою руку на мою, и говорит: — Только потому, что Брендон и этот профессор трахались, ещё не значит, что ты ему не нужен. — Я уверен, что бледнею, и Спенсер хихикает. — Ты думал, Брендон Ури не способен устроить небольшое разбирательство, потому что думает, что это я тебе рассказал? Мои руки сжимаются в кулаки. Брендона волнует лишь то, кто об этом знает. Это его главная забота, его репутация. Я не видел Брендона целых двадцать четыре часа, и мне так же плохо, как и вчера. Я уверен, что он загонит меня в угол и потребует, чтобы я рассказал ему, как узнал о его отвратительном, жестоком романе. — Как ты об этом узнал? — спрашиваю я Спенсера. Я не считаю, что Брендон доверяет Спенсеру, потому что они никогда особо друг друга не любили. — Ну, скандал с анонимным романом все ещё был в самом разгаре в то время, когда мы оба оказались в больнице. Мне было скучно и я разгуливал по коридорам в этой идиотской сорочке, а потом... ладно, я признаюсь, я остановился у двери Брендона, чтобы подслушать его разговор с Патриком, и они тоже меня поймали, — застенчиво говорит Спенсер. — Но эй, по крайней мере, этого дало мне повод на какое-то время перестать плакать над Лиамом, понимаешь? — Почему ты мне ничего не рассказал? — шепчу я. — Это не моя история, чтобы её рассказывать, — просто говорит Спенсер. — Да... да, ты прав, — киваю я искренне. Я знаю, что вчера я тоже на него злился, но не сегодня. Я бы всё равно не поверил Спенсеру. Я бы послал его нахуй за то, что он бы попытался испортить наши отношения с Брендоном. — Хочешь обнимашек? — предлагает он, и заключает меня в крепкие объятья. — Выглядишь дерьмово, — бормочет он мне на ухо, когда я позволяю себе обнять его в ответ. — Спасибо, — смеюсь я, но мой смех ничего не выражает. Я буду скучать по нему, когда уйду. Спенсер отстраняется, оставляя свои руки на моей талии, и ярко улыбается. — У вас случилась первая ссора, это хреново, но через неделю вы оба будете над этим смеяться. Мы с Джоном тоже уже ссорились, было глупо, понимаешь? Так что, может я немного и флиртовал с тем парнем на вечеринке, но я всего лишь проявлял дружелюбие. А всё в любом случае закончилось тем, что Джон потребовал, чтобы мы пошли домой раньше, и поэтому, возможно, я снял обувь по дороге домой и бросил ей в него, что, в свою очередь, привело к ругани, но потом мы поговорили и потрахались, а на следующий день уже обо всём забыли! Мысленный образ Спенсера, бросающего обувь в Джона, — это первое, что заставило меня улыбнуться за весь день. — А вот и мой РайРо, — сияет Спенсер, когда видит, что мои губы растягиваются в улыбке. — У вас всё будет хорошо. Я отступаю от объятий Спенсера. Всё гораздо сложнее, чем ревность к тому, что Брендон флиртует с другим парнем. Здесь обман, ложь и доверие, которое испарилось на моих глазах. — Поговорим позже, хорошо? — бормочу я. Спенсер настороженно кивает, и я поднимаюсь по лестнице. Я готовлюсь к вопросам Брендона "Кто тебе рассказал?", но я не уверен, хочу ли я его сейчас видеть. Пит долго меня допрашивал, я морально и физически истощен. Я просто хочу поспать. Однако, когда я добираюсь до нашей комнаты, Брендон не подскакивает и не загоняет меня в угол. Он лежит на кровати, свернувшись калачиком, и принимает сидячее положение, не сводя с меня красных глаз. Если я выгляжу дерьмово, то Брендон выглядит не лучше. Меня настолько поражает увиденное, что я тут же замираю. Брендон вытирает щеки, и его голос дрожит, когда он спрашивает: — Где ты был? Меня пронзает внезапная, мучительная боль. — Уходил. — Я пытался до тебя дозвониться. Мне требуется несколько секунд, чтобы ответить: — Я выключил телефон. — Я оставил тебе голосовые сообщения, — шепчет он и судорожно вздыхает. Боль внутри меня становится в десять раз сильнее. — Я... я их не слушал, — шепчу я. Брендон обхватывает себя руками и отводит от меня взгляд. — Я так волновался, я... — Он снова замолкает, чтобы попытаться успокоиться, и вытирает ещё одну слезу. Внезапно я осознаю: я заставил его плакать. Я никогда раньше не видел, чтобы Брендон плакал, но он сейчас плачет. Брендон раним, хрупок, и я его сломал. — Брендон. Я произношу его имя тихо, потерянно и беспомощно. Я не могу видеть его таким. Брендон не смотрит на меня, и мы ещё не закончили об этом говорить. Я не хочу думать о его романе, но ловлю себя на том, как шепчу: — Это был твой первый раз? — Что? — Когда он тебя трахал. Это был твой- — Нет, боже нет, — гримасничая шепчет Брендон. — Я бы не стал... блять, нет. Я бы ему этого не позволил. Вокруг моего сердца ослабевает часть боли. — Хорошо, — шепчу я монотонно. По крайней мере, хоть что-то. Это всё равно ненормально, но мне становится лучше от того, что Брендон не... какая разница? Но прямо сейчас, тошнотворное чувство беспокойства и вины немного утихает. Я хочу обнять Брендона, потому что сейчас всё, что я хочу, это всё наладить. Я хочу подойти к нему, но не знаю, захочет ли он этого. — Я все понимаю, окей? Ты сказал мне, что я не понимаю, и я действительно не понимал. Но не сейчас. Райан, пожалуйста, — умоляет он, и я не знаю, чего он хочет. Он смотрит на меня большими карими глазами, полными боли и печали. — Я не такой, как ты, я не идеален. Ты думаешь, что только потому, что у моей семьи есть деньги, я не ценю того, что здесь нахожусь, но я мечтал попасть в Swan так же, как и ты. Я хочу здесь быть, я хочу чего-то добиться. И сейчас я это понимаю, но я не уверен, что ты понимаешь, что я находился в долбанной безысходности, — шепчет он. Он встает, по-прежнему обхватывая себя руками. Словно он себя защищает. Словно я причинил ему боль. — Просто, послушай меня, пожалуйста. После этого ты можешь меня бросить, но ты должен меня выслушать, — говорит он торопливо. Бросить? Это слово врезается в меня из ниоткуда, и я чувствую себя более осознанно, чем за весь день. Я никогда об этом не задумывался. Я хотел оставить весь этот кошмар позади, но теперь до меня снова доходит мысль о том, что я больше никогда не поцелую Брендона, и я не знаю, что думать. Этот Брендон мой или это какой-то другой Брендон, на которого я смотрю? Я больше в этом не уверен. — Ты никогда не облажаешься, как я, но ты не знаешь, каково это, видеть, как всё твое будущее от тебя ускользает. В первый раз... когда мы с ним впервые... меня вырвало, когда я вернулся домой. Я никогда не собирался делать это снова, но он был уёбком, начал говорить, как он всё ещё не до конца убежден. А теперь? Теперь я понимаю, что это того не стоило, но в то время я думал, что принимаю правильное решение. Знаешь, каково это, говорить родителям, что ты трахался за пятерку? Это унизительно, стыдно, это... — перечисляет он, и его голос угасает. Я стою и смотрю, как он плачет. — Отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки, — приглушенно говорит Брендон. — И я понимаю, что ты злишься и что тебе больно, и единственное, что я могу сказать, это то, что мне жаль. И я надеюсь, что ты... что ты меня не презираешь, потому что я тебя не виню. Я презираю себя за это. Я- блять. Ты прав, это было отвратительно, — смеётся он отчаянно. — Ты прав, и я понимаю это, но я надеюсь, что ты меня тоже понимаешь. Я был готов на всё, я просто не мог признаться себе в том, что я не справился, облажался, всех подвел. Я был в отчаянии... И я понимаю. Перед моими глазами мелькает картина Брендона, выплевывающего горечь изо рта, с растрепанными волосами и глазами в слезах. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Как минет своему профессору. Как шпионство на Пита. Отчаяние. Я всё понимаю. Мы абсолютно одинаковые. Брендон слегка мотает головой, пытаясь взять себя в руки. — Поэтому, если ты собираешься меня бросить, сделай это сейчас. Просто скажи- Я роняю свою сумку на пол, неожиданный звук заставляет Брендона вздрогнуть. Я осторожно подхожу ближе, и Брендон смотрит на меня покрасневшими глазами. Я останавливаюсь перед ним и с чувством стыда опускаю свой взгляд. С чувством стыда, которого он не может понять, стыда, с которым я не могу сейчас справиться. Я кладу руку ему на бедро, чувствуя, как он напрягается, когда я к нему прикасаюсь. Я подхожу ближе, проскальзывая рукой к его пояснице. Я притягиваю его ближе, чувствуя, что тону. Брендон опускает свои руки, когда я поднимаю на него взгляд. Он выглядит испуганным, потерянным и разбитым. И внезапно я понимаю, что должен его поймать. Каждый раз, когда он падает, я должен его поймать. Я отчаянно прижимаюсь губами к его губам. Брендон сдерживает всхлип, и мои руки двигаются к его спине, прижимая его ко мне. Брендон соленый на вкус, и он дрожит в моих руках, не целуя меня в ответ. Мне больно от того, что он ко мне не прикасается. Между нами стена, которой я не хочу. Я беру его за руки и помещаю их на свои бедра, пробегая пальцами вверх по его рукам и нежно обхватывая его лицо. Я оставляю маленькие, нежные поцелуи на его губах, пока его пальцы не проскальзывают в ременные петли моих джинсов. Брендон выдыхает, его горло покидает короткий, испуганный звук. Он целует меня в ответ, словно не уверенный в том, что ему это можно. Я вкладываю в поцелуй больше силы, слегка наклоняя голову. Брендон раздвигает губы, и я проскальзываю языком ему в рот. И я никогда не думал о том, что больше не смогу этого сделать. Я думал лишь о том, как я на него зол, как мне больно, и ни разу не думал, смогу ли я снова поцеловать Брендона. Наши языки встречаются, и я чувствую отчаяние, а отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки. Я обнимаю его за шею, мои пальцы тянут его за волосы, когда наши тела сливаются воедино, и я целую его с осознанием того, что я вот-вот всё это потеряю. Брендон целует меня в ответ, с силой прижимая к себе. Поцелуй грубый, и внезапная хватка Брендона на мне едва ли не оставит от себя следов. Я выпускаю стон ему в рот, потому что мне достаточно лишь того, что он рядом. Брендон по прежнему не тот Брендон, каким был до того, как я узнал о его прошлом, он не тот человек, которого я знал, но и его невозможно узнать до конца. Он меняется. Он не является совершенным. Всё это время я был так уверен, что он идеален. Он не такой, и это заставляет меня хотеть его ещё больше. Оттуда, где мы стоим, моя кровать ближе. Я ни о чем не думаю, двигаюсь на автопилоте, и моими действиями руководит потребность, желание и страсть. Я торопливо веду нас к своей кровати. Я толкаю Брендона вниз, не нарушая контакт наших губ, когда сажусь на него сверху. Дыхание Брендона значительно учащается. Он прерывает поцелуй, тяжело дыша. Я пользуюсь возможностью, стягивая свою рубашку через голову. Руки Брендона замирают на моих бедрах, его глаза все ещё красные, но теперь и его губы тоже. Он хочет этого. Я вижу это по нему, но в то же время он выглядит потерянным. — Райан- — Я здесь, — уверяю я его, захватывая его губы в очередном поцелуе. — Я буду рядом, Брен. Так и будет. В нашей комнате больше ничего не существует. Каждый раз, когда мы ложимся спать, каждый раз, когда я просыпаюсь в его объятиях, для меня больше ничего не существует. Без исключений. Я хочу быть здесь ради него. Я больше никогда не хочу заставлять его плакать. Брендон слегка расслабляется. Я стягиваю с него рубашку, позволяя моим рукам двигаться по идеальной, бледной обнаженной коже. Мы ускоряемся, наши движения настойчивы, и я оставляю поцелуи на его челюсти, перемещая руки к пряжке его ремня. Живот Брендона всегда становится светло-розовым, когда он заводится. Это одна из мелочей, которую я начал замечать не сначала, а только через какое-то время. Одно из его слабых мест — внутренняя сторона его левого бедра, ещё одна мелочь, которую я узнал. И есть ещё столько всего, чего я ещё не знаю. Я расстегиваю его молнию и толкаю его, чтобы он полностью лег на кровать, прежде чем снять с него одежду, как будто я не мог сделать это достаточно быстро. Я поднимаю его ногу, чтобы подразнить это место на его внутренней стороне бедра, то, что заставляет его стонать. Брендон слегка дрожит, и я провожу языком по его коже, и я понимаю, что секс — это не самое интимное, что можно с кем-то сделать. Я спал с людьми, фамилий которых не знал. Брендон сделал то же самое, занялся сексом полностью лишенным эмоций. И я ревновал напрасно, потому что секс — это не самое интимное, что можно с кем-то сделать. Самое интимное порождает любовь. Я буду ненавидеть мысль о Брендоне с кем-то другим, разумеется, но я должен научиться с этим справляться. Прямо сейчас всё это лишь для меня одного. Так было всегда. Я покусываю его бедро изнутри, каждый раз думая мой, мой, мой... Брендон выдыхает моё имя, и мое сердце раздувается. Он мне нужен. Я быстро перемещаю руки к своей ширинке, изо всех сил стараясь стянуть вниз теперь уже неестественно плотно прилегающую ткань. Я снимаю свои боксеры, скидывая одежду на пол, прежде чем перемещаюсь на Брендона. Наши обнаженные тела прижимаются друг к другу, пальцы Брендона скользят по моему позвоночнику, когда мы возвращаемся к поцелуям. Мой член прижимается к его бедру, и эрекция Брендона трется о мой живот сбоку. Я никогда не испытывал такого жгучего желания, как с ним. — Можно? — бормочу я, прислонившись к его губам. Брендон слегка отстраняется, глядя мне в глаза, чтобы прочитать немой вопрос. В его глазах мелькает оттенок нерешительности, который в иных случаях заменяется похотью. Я посасываю его нижнюю губу, толкаясь в него бедрами. Я хочу. Мне нужно, это даст мне знать, что он мой, целиком и полностью мой. — Д-да, — выдыхает Брендон у моих губ. Другое разрешение мне не нужно. Я засовываю свой язык ему в рот, давая Брендону понять, как сильно я его хочу. Мои руки двигаются вниз по его бокам к его бедрам, и я раздвигаю его ноги, перемещаясь на него сверху. Брендон издает глухой звук напротив моих губ, когда я отстраняюсь. Я успокаивающе говорю ему «тшш», потянувшись к тумбочке. Мы оба запасливые, так что нам не нужно беспокоиться о том, что в ближайшее время у нас закончится смазка или презервативы. Я не должен торопиться, не должен спешить. Но я делаю наоборот, выливая достаточное количество смазки на пальцы. Я оставляю дорожку из поцелуев на его груди, облизывая его тело. В ушах стучит кровь, и мне это нужно, потому что Брендон снова станет моим. Тело Брендона напрягается, и он закрывает глаза, когда я наношу смазку на его вход. Я хочу трахнуть его жестко и безжалостно, но я заставляю себя не торопиться. Его дыхание прерывается, когда я толкаю в него свой смазанный палец, и его мышцы плотно его сжимают. Я пытаюсь найти угол, который я использовал в прошлый раз, и после нескольких толчков мне удаётся это сделать. Бедра Брендона приподнимаются, когда мой палец соприкасается с его простатой. Он раздвигает ноги шире и стонет: — Ещё. Я немедленно подчиняюсь, мой взгляд зацикливается на двух исчезающих в нем пальцах. И я не знаю, правда это или нет, но я убеждаю себя, что у Брендона никогда не было так, как сейчас. Где-то в глубине души меня по прежнему гложет ревность, требуя и осуждая. Его кожа покраснела, и уже пробивается пот. Он трахает себя на моих пальцах, и так чертовски распутно стонет. Мои пальцы скользят внутрь и обратно, и я убеждаю себя, что Брендон никогда так не возбуждался от фингеринга. Я единственный, кто может это с ним сделать, только я. Мои пальцы сгибаются, прижимаясь к его простате. Брендон выстанывает мое имя, и он звучит менее испуганным и более запыхавшимся. Я наклоняюсь, чтобы оставить поцелуи вокруг его пупка, пока растягиваю его пальцами. Я не могу больше ждать и вынимаю из него пальцы. Брендон резко выдыхает от удивления, и я чувствую на себе его взгляд, надевая презерватив на свой уже истекающий смазкой член. Я быстро смазываю себя лубрикантом. Я смотрю на Брендона и я должен сказать: «Мы не обязаны. Ты не обязан это делать, чтобы что-то доказать.» Но я молчу. Он должен мне позволить. Если он этого не сделает, я сломаюсь. И я помню, когда мы впервые занимались сексом, каким осторожным был Брендон до того, пока я не привык. Здесь этого не будет. Брендон хватает меня за волосы и притягивает к себе для поцелуя. Я издаю стон напротив его полных губ и направляю свой член к его входу. Я посасываю его нижнюю губу, прежде чем толкаюсь вперед, чувствуя, как поддаются его мышцы, когда головка моего члена проскальзывает внутрь. Я мгновенно теряю дыхание, удивляясь. Брендон тугой. Он пиздец какой тугой, и я неразборчиво бормочу это напротив его губ, словно пьяный. Я целую его снова и снова, толкаясь в него вперед, как можно глубже погружаясь в тугое тепло. Всё происходит грубо и быстро, и он вскрикивает. Его тело движется вместе с моим, и даже если это грубее, чем когда-либо у нас было, это всё равно заставляет мое сердце наполняться необъяснимым чувством. Я делаю паузу, чтобы взять себя в руки, закрывая глаза и тяжело дыша напротив его губ. Наши тела снова соединены, и Брендон издает глухой стон. — Райан, — резко выдыхает он, как будто не в состоянии говорить нормально. Я прижимаюсь губами к его челюсти, всё ещё пытаясь взять себя в руки. Он не знает, как приятно в нем быть. Пальцы Брендона впиваются в кожу моей поясницы, и он слегка двигает бедрами, желая, чтобы я двигался. — Райан, — повторяет он, уже более нетерпеливо. Мне нравится, как он произносит мое имя. Я посасываю мочку его уха, и Брендон скулит. Я слегка приподнимаю верхнюю часть тела, коротко касаясь губами о его губы. Я помещаю его ноги на свои плечи, и мой член мгновенно погружается глубже. Он выкрикивает, его мышцы сжимаются вокруг моего члена. Я целую его лодыжку, прежде чем начать его трахать. Руки Брендона сжимают постель, и он прикусывает нижнюю губу. Лучше бы он этого не делал, потому что я хочу его слышать. Но он громкий, громче, чем когда трахает меня. И я становлюсь жестче, резко в него толкаясь. Это причиняет ему боль, я вижу это по тому, как он теряет дыхание и на мгновение приобретает болезненное выражение лица. И я должен остановиться и спросить, всё ли в порядке, но я не останавливаюсь. Брендон поднимает бедра с матраса, чтобы получить больше моего члена, и стонет. Нам обоим это одинаково нравится. Я слышу, как с каждым толчком мои бедра бьются о его. Брендон откидывает голову обратно на подушку, и стонет так громко, что если бы Сигмы не знали, что мы уже трахаемся, они бы поняли это прямо сейчас. Боже, он просто великолепен. — Сильнее, — стонет Брендон. Он смотрит на меня полузакрытыми глазами, прикусывая опухшую нижнюю губу. Его волосы полностью спутаны, и я понимаю, что именно так Брендон выглядит оттраханным. Я слегка меняю положение, держа одну его ногу на плече, а другую оборачивая вокруг своей талии. Это помогает мне наклониться к Брендону ближе. По прежнему недостаточно близко, чтобы его поцеловать, но всё же ближе. Мой член глубоко скользит внутри, и я продолжаю двигать своими бедрами с быстрой, постоянной скоростью. Брендон уже на грани, и задыхается каждый раз, когда мой член в него входит. Он запыхавшись выкрикивает мое имя, и тянется за моей рукой, которую я держу на его плече, перемещая её на свой истекающий смазкой член. Он открывает глаза и смотрит на меня умоляющим взглядом, и я не могу не дать ему того, что он хочет. Я обхватываю пальцами его пульсирующую эрекцию, и его смазка начинает вытекать от скользящих движений моей руки. Я хочу поцеловать стоны, слетающие с его губ, поцеловать то, как он произносит мое имя, когда я вдалбливаю его в матрас. Я быстро беру его за вторую ногу на своем плече и оборачиваю вокруг своей талии. Я наклоняюсь и врываюсь языком в его горячий рот, продолжая дрочить его член. К моему удивлению, Брендон начинает кончать, как только я делаю в него следующий толчок. — Райан, — резко выдыхает он напротив моих губ. Мы оба внезапно останавливаемся, пока его сперма брызгает на мою руку, и Брендон рывками толкает бедра вверх. Его мышцы так туго сжимаются вокруг моего члена, что мои легкие покидает весь воздух. — Чёрт. Чёрт, Брендон, — стону я с закрытыми глазами и прижатыми губами к его губам, когда он подо мной вздрагивает. Я чувствую, как по моей шее стекает пот, когда я его вдыхаю. Мои бедра периодически дергаются через дрожь его оргазма, погружаясь в тугое тепло вокруг моей эрекции. Тело Брендона расслабляется под моим, и он рвано выдыхает. Когда я перестаю двигаться, Брендон перемещает руки на мои бедра, подтягивая меня к себе. — Продолжай, продолжай, — бормочет он у моих губ. — Господи, трахни меня, Рай. — Боже, — шепчу я, и мгновенно делаю, как он хочет. Я никогда не думал, что Брендон может таким быть, что он просто... боже, позволит мне так его трахнуть, попросит меня так его взять. Я снова задаю ритм, и Брендон только что кончил, но он двигается мне навстречу, стонет каждый раз, когда я в него вхожу. Он одобрительно рычит, и мои руки скользят вверх по его рукам, прижимая их над его головой. Я крепко сжимаю его запястья, начиная трахать его быстро и жестко. Мой лоб прижимается к его ключице, мои губы скользят по его потной коже. Я хочу, чтобы этот грязный секс никогда не заканчивался. Брендон повторяет мое имя. Он не может правильно формировать предложения, но даже если бы он это делал, я бы не смог улавливать их смысл. Но из его слов я понимаю то, как ему приятно. Мой член снова и снова бьет по его опухшей простате, и Брендон просто это принимает. Боже, он, блять, просто это принимает. Я оставляю на его запястьях одну руку, а другой двигаюсь вниз. Мои пальцы сжимают его влажные волосы и тянут за них. Брендон резко выдыхает и толкается напротив меня вверх. Я кусаю его за шею, мой оргазм нарастает. Я чувствую тепло, кружащееся глубоко в животе. — Ты так чертовски красив, — хриплю я, когда мне удается найти его губы. Брендон скулит напротив моего рта, толкая язык мимо моих губ. Мои руки снова поднимаются к его, и наши пальцы сплетаются. Наши языки сближаются, мокрые и жадные, и теперь наступает моя очередь скулить. Брендон сжимает мои руки и безупречно движется в такт с моим телом, толкаясь навстречу, пока я не сбиваюсь. Я издаю мало на что похожий кроме его имени звук, и мой оргазм берет верх. Я вхожу в него в последний раз, чувствуя, как мое тело покалывает от пальцев ног до пальцев рук. Руки Брендона скользят по моей шее, и он целует меня как он хочет. Я дрожу напротив него, мое тело внезапно слабеет и теряет силы. Он притягивает меня ближе, невероятно близко, и мы продолжаем целоваться. Моя голова по прежнему кружится от кульминации. Брендон расцепляет по бокам от меня свои ноги. Я выхожу из него, и Брендон издает слегка болезненный звук. Я успокаивающе говорю ему «тшш», мои губы тянутся к поцелую за поцелуем. Наши тела прижимаются друг к другу, и его теплая и горячая кожа прижимается к моей. Я неохотно разрываю наши объятия, становясь на колени между его ног. Я снимаю презерватив и рукой вытираю его сперму с его живота. Я быстро заставляю нас залезть под одеяло, и Брендон повинуется. Я ложусь рядом с ним, теплое одеяло укрывает наши блестящие и потные тела. Я обнимаю своего парня, и завтра у него всё будет болеть. Мы оба знаем, что так будет. Брендон зарывается лицом в мою шею, все ещё пытаясь привести свое дыхание в норму. Я обхватываю его руками, наши ноги переплетаются. Он до сих пор дрожит, его сердце быстро колотится. Я оставляю поцелуи на его волосах, успокаивая его, утешая. — Райан, — бормочет Брендон, прижимая губы к моей ключице. Я обнимаю его крепче, практически веря в то, что в своей постели я смогу держать его в безопасности. Мое сердце бешено бьется в груди, и это не имеет ничего общего с тем, что мы только что сделали. — Я все равно тебя обожаю, — шепчу я. Брендон издает немного слезливый звук, и обнимает меня ещё крепче. И мне противно то, что приходится добавлять "всё равно", потому что я заставил его в этом усомниться. Потому что я заставил себя усомниться в своих чувствах к Брендону или к тому, кто он есть. Сегодня я влюбился в него ещё больше. — Я тебя обожаю, — шепчу я, откидываясь назад и приподнимая его подбородок. Я соединяю наши губы вместе, и я не думаю о том, что я сделал. Я не думаю о том, как я предал парня, лежащего в моих объятиях. Брендон пытается сдержать всхлип, но терпит неудачу. Я успокаиваю его изо всех сил, удерживая в руках. — Я тебя обожаю, — повторяю я и смотрю глубоко в его глаза. Возможно, я его люблю. Я думаю, что, возможно, я его люблю, но я не говорю это вслух. Брендон тянется к моим губам, и я целую его в ответ, чтобы уберечь его от опасности. Я спасу его, защищу от всего... но я не знаю, смогу ли я защитить его от себя. Что я наделал?