Бывший — лучший друг

Прогуливаясь вдоль белесых жарких улиц, я волей-неволей задумался, что бы я чувствовал, если бы в моей жизни неожиданно появился такой человек, с которым я захочу провести всю жизнь? По факту, этот человек шел плечо к плечу со мной, обдумывая что-то в своей голове. Но не нужно мыслить до каких-то рамок и смотреть дальше, в будущее. Поэтому я просто иду в тишине с Хенриком, думая о том, как нужно постараться, чтобы быть лучшим шафером на свадьбе. Жара была неимоверная, кажется, на пару градусов больше, чем обычно. Хотелось хоть какой-то свежей капли во рту, поэтому мы зашли в продуктовый магазинчик. Газированные пузырьки мигом поплыли к источнику кислорода, яростно прошипев при открывании бутылки. Пару глотков, но тебе уже значительно лучше. — Я бы хотел сделать алтарь на берегу моря, — вдруг выпалил Хенрик, когда мы поднимались на лифте к агенту. — Такой цветочный, из желтых и коралловых лилий. Красивые цветы. Я молчал. Я не хотел представлять в своей голове их церемонию, не хотел думать о красивой Леа в белом платье и не менее красивом Холме в строгом чёрном костюме. Я бы предпочел не думать об этом ровно никогда. — А вместо священника, знаешь, какого-нибудь забавного старичка, который окажется в этой канторе. Было бы здорово, — мы вышли из лифта, поднявшись на двадцать первый этаж крупного здания со стеклянной облицовкой. Подошли к нужному кабинету, и Хенрик затормозил, присаживаясь на скамью рядом с дверью. — Я не знаю, как мне поступить. — Доверься сердцу, — кратко ответил я, стараясь скрыть мелкую дрожь по телу. Хенрик кивнул. Он уткнулся лицом в ладони, пробегая ими по волосам, глубоко вздыхая. Затем посмотрел на меня, облизнув пересохшие губы, поднялся со своего места и поднес кулак к двери. Он медлил. Но все же решился и постучал три раза, четко отчеканивая каждый. Он выглядел немного… Неуверенным? Да, он говорил, что сомневается в себе, но это больше волнение. Не правда ли? Я заметил, как синячки под его глазами стали синее и больше, сам он немного похудел, хотя, куда уж больше. Но он волновался, переживал перед предстоящими последствиями. Я видел, как это изматывало его душевными терзаниями, но я не могу утверждать, что это все из-за свадьбы. Что я за друг, который не может поддержать человека тогда, когда ему нужно? Не стоит быть эгоистом и видеть перед собой лишь свои проблемы и переживания, мне стоит задуматься о Хенрике и о том, что его тревожит. Я постараюсь этим заняться в ближайшее время, если это действительно понадобится. — Эм, Ти, — я поднял на него глаза, избавляясь от навязчивых мыслей. — Я бы хотел зайти туда один. Да, я позвал тебя с собой, но мне просто нужно твое присутствие. Так спокойнее, что ли… — Хен, я понимаю и не настаиваю. Если нужна моя помощь — обращайся, — я улыбнулся и увидел ответную улыбку на его лице. Дверь за ним закрылась, и наступила одинокая тишина. Лишь звук клавиш отдаленно звучал из кабинетов, скрежет двери и шум от лифта. Я постукивал обувью по полу, отбивая неопределенный ритм, что вертелся в голове. Не знаю, что я сейчас испытывал, но, думаю, это волнение и некий страх перед неизбежным. Сдавливающая боль в груди неприятно тикала, закрывая новый поток воздуха в легкие. Я нервничал. Часы над дверью тикали секунду за секундой, гулом отбиваясь по барабанным перепонкам. Давление приливало к голове, отдавая пульсирующим капиллярам кровь. Шум гудел в ушах. Я не понимал, почему я это чувствую. Я не должен. Я веду себя так, словно ничего не испытываю. Потому что у меня к тебе сильные чувства. Мне так страшно… Спустя, наверное, минут двадцать, Хенрик вышел. Его настроение было получше, но такое же уставшее выражение лица. Он посмотрел на меня, и мы слабо улыбнулись. Я чувствовал, будто мы на одной волне, будто понимаем, что чувствуем. Но этого попросту не может быть. И не будет.

***

— Ты считаешь это волнительным? Парни закрылись в одной кабинке в аэропорту, жадно цепляясь губами в поцелуй. Долгая разлука, вечные перелеты и ни минуты времени, которую можно посвятить друг другу. Знали, на какую профессию идут, знали, с чем столкнутся. Но это было невыносимо. Было невыносимо не касаться друг друга, не ощущать под боком. Это нужно, это необходимо. Но сердце тосковало по другому, неприятно сжимаясь при грустных новостях. Полчаса до нового рейса, в новый город, к новым впечатлениям и опыту. А эти два парня, как нашкодившие подростки, прячутся в кабинке туалета, налетая на друг друга с дикой яростью. Руки блуждают по чужим телам, лаская своими прикосновениями. Губы невпопад попадают по всему лицу, хотя главная их цель — губы любимого. Это как глоток свежего воздуха, первый кусок пищи за целый день. Все это так похоже, но в то же время несравнимо. Именно сейчас Тарьяй с Хенриком не нужна была еда, вода или воздух, которого определенно не хватало из-за переполняющих чувств. Сейчас им нужно ощущать тепло друг друга, попробовать вкус искусанных губ на своих. Все это отдавалось приятным покалыванием на кончиках пальцев и жарким бормотанием крыльев нахваленных бабочек в животе. — Я так скучал по тебе, мой хороший. — Прекрасный. — Неописуемый. Языки переплетаются в жарком танце, взрывая одну из галактик в их собственных сознаниях. Они так нужны друг другу, так необходимы. — Это так слащаво, но мне кажется, что я готов любить тебя вечность, — чуть хихикнув в поцелуй, пробормотал Тарьяй, пробираясь руками под футболку парня, лаская пальцами разгоряченную кожу под ней. — Не хочу тебя никуда отпускать. Хочу закрыть в нашем доме на три замка, утащить в комнату и оставить там только со мной. И никому-никому не отдавать, — Хенрик жадно цеплялся за губы Ти, прикусывая до капель крови, вызывая тихий стон из уст. — Собственник. Они улыбались. Они любили. Они хотели продлить этот момент, никуда не улетать и остаться в связи с друг другом. И ни кем больше. Только Хенрик и Тарьяй.