Tea and Smokes.

Марболо Голдс и Твинлинг Эрл Грей.       В школе Джоша учили пирамиде здорового питания, что еда в тарелке не должна оставаться, и о MyPlate*, и каждая из любых гребаных моделей для обучения детей правильно питаться, которая представлялась среди интеллегентных людей в их части лобной доли.       Школа заплатила трижды находившийся в разводе и в одно время овдовевшей бабушке, которая считала, что её зовут Джоэл. Её парфюм имел аромат фруктового бензина, который остался бродить в масляном барабане летних дней. Он окрашивал её кожу в течение нескольких дней после того, как она вернулась в свой дом на холмах с одиннадцатью спальнями.       Вы получаете то, за что Вы заплатили. Это было рассуждением Матери. Мы любим тебя, Джошуа, и хотим большего для тебя. Ты заслуживаешь лучшего уже в самом начале жизни, и хорошее образование поможет тебе это устроить. Школа-интернат даст тебе это. Ну, отшутились с ней и хватит.       Школа-интернат подарила Джошу неприятный случай с блюзом* и незавидную склонность к самоуничтожению.       Его героем был Пабло Эскобар с тех пор, когда Джош узнал о нем в одиннадцать лет, о том, как король кокаина ежемесячно тратил около 4000 долларов на покупку резиночек для плетения. Медсестра с сильным голландским акцентом в больнице со стенами лилового цвета отдала Джошу его первую резиночку в качестве альтернативы самоубийству. Но это не сработало. Это все равно не сработало, и он сделал это: тратил 12 долларов ежемесячно, чтобы купить эти резиновые ленточки.       Если бы он должен был описать свой идеальный запах, то это не был бы мускус в воздухе после грозы и дождя. Это не был бы оттенок сигаретного дыма, плетущего драпировку. Это также не было бы эскизом, глубоко пронзающим кожуру апельсина. Это будут бобы тонка*. Последнее, что он чувствовал во рту каждую ночь, была медь.       Его героем был Пабло Эскобар, и если бы семья не отрекалась от маленького Дана, он бы использовал свое богатство, чтобы построить свое собственное почтенное место в Ла Катедраль, затем наполнил ванну соленой водой и, приправив ее тимьяном, прежде чем призвать себя ко дну с помощью соединения множества металлических цепей, позволил бы утопить себя.       Гонки голубей всегда были причиной интриги. Он не понимал их. Но почему он не понимал их? Почему они хотят снова и снова возвращаться домой, если он каждый раз украшен криками?       Миссис Хавишем была единственной, к кому он испытывал какие-то любовные чувства. Безумное чтение, которое побудило ее быть по-настоящему живой всю свою жизнь, благодаря чему Джош оказался в постоянном трауре по каким-то неопределенным причинам, но причиной был всего лишь вопрос сердца. Это знакомство оказалось таким заполняющим его, что он больше не чувствовал себя одиноким, как когда было раньше. Первое, что он испытывал каждый раз, просыпаясь утром, была медь.       Он всегда держал кожаную книжку в поле своего зрения и писал в ней только зелеными чернилами. Каждый расход был записан. Каждый денежный расход был в этой книге. Но его единственными затратами были сигареты и чай. Мальборо Голдс и Твинлинг Эрл Грей. — Ты снова делаешь это, малыш. — Ничего не могу поделать. — Джош потёр свои глаза, затем посмотрел вверх на Тайлера, который уже оседлал его. — Пиздишь, не могу. — Что это значит? — О, ты точно знаешь, что это значит. — Тайлер вздохнул, одновременно обвивая свои руки вокруг шеи Джоша, скрещивая пальцы в замке. — Просвети меня. — Ты не можешь сосредоточиться, потому что ты не ешь. — Я могу сосредоточиться, просто я предпочитаю сосредотачиваться на более важных вещах, нежели ты. — Других более важных вещах? — спросил он, вытащил из нагрудного кармана Джоша пачку сигарет и положил одну в рот для него. Дан закусил её зубами, в то время как Тайлер зажёг конец сигареты, вдыхая полной грудью. — Важность не имеет значения. — Ну же, малыш, что может быть важнее твоего парня? — Тайлер ухмыльнулся, поглаживая его затылок большим пальцем. — Слепые часовщики? Офисные блокноты? Разновидность культур моха? — Нет, не сегодня. Бобы тонка и гоночные голуби. — Знаешь, если бы ты съел тот бутерброд, то, возможно, ты бы понял, что я хочу отсосать у тебя. — Если бы ты отсосал у меня, то, возможно, я бы съел тот бутерброд. — Пффф, ага, тогда я Папа Римский. — Тайлер закатил глаза, взял сигарету Джоша и вдохнул, прежде чем передать её обратно. Он медленно выпустил дым ему в лицо. — Знаешь, почему я уверен, что ты бы никогда не смог сделать героин? — Потому что это требует моего ухода из дома? — Джош смахнул пепел на матрас, постукивая. — Неа, это потому, что ты не владеешь даже ложкой, хотя бы для начала. Где бы ты его вскипятил? — Ну и нахрен мне тогда вообще ложки? — Мороженое. — Я не ем мороженое. — Периодически ты вообще не ешь — Точно, тогда ложки не нужны. — Когда ты ел в последний раз? — Прошлой ночью. — Моя задница не в счёт. — Тогда, может быть, твой член? — Неа. — Ну, сегодня утром у меня был чай. — Ты блядски ужасен в этом. — Тайлер вздохнул, принимая очередной бзик от своего парня. — Еда. Ты хоть помнишь что это вообще? Или это было так давно? — Нахальное дерьмо. — Может, но ещё и заботливый парень, хотя. — Прошлой ночью я копался в интернете и узнал, что когда-то чай использовали в качестве лекарства на протяжении веков. — Прошлой ночью я копался в интернете и узнал, что клиника для больных пищевым расстройством принимает пациентов по сей день. — У меня нет расстройства пищевода, Тайлер. — Всё, что ты можешь — это пить чай и выкуривать сигареты, а это пиздецкий беспорядок! — Это пиздецки горячо. — Джош подмигнул и снова постучал концом своей сигареты. — Знаешь, что не горячо? Голодная смерть. — Я не собираюсь голодать до смерти, — он рассмеялся, но не Тайлер. — Если у тебя, блять, комплекс Бога*, не значит, что ты фактически неуязвим. Я имею ввиду это, смотря на тебя. — младший сказал, ухватил Джош за руку и задержал её между ними для осмотра, хотя Джош не до конца понял, что точно тот делал. — Рука? Вау, да? — Я говорю о, блять, костях и суставах, и связках, и все это не должно торчать! Тот факт, что когда я трахал тебя в первый раз, я не мог обернуть пальцы вокруг твоего запястья, чтобы укротить тебя, а теперь петляю тебя, как гребаный браслет. Тот факт того, что я вижу, какой ты теперь хилый уебок, просто показывающий, что он заблудился. Иди в больницу. — Не-е… — Не-е? Почему нет? — Ну, я не хочу быть хилым уёбком, но я не похудел, потому что мне так захотелось. Так просто получилось. — Что? За ночь? Ты не ешь, значит, не надо с этим ничего делать? — Еда просто заставляет меня быть больным. — М. Булимия*. — Нет, нихрена не булимия. Я бы никогда не стал толкать собственные пальцы себе в горло. Я говорю в целом, что вся идея, заполняющая твоё тело до краёв, которая имеет различные, бля, текстуры и температуры только и твердит об этом, как заставляет чувствовать себя больным. — Джош сплюнул, прежде чем принять глубокий глоток горячего сигаретного дыма в лёгкие. — Я просто беспокоюсь о тебе, малыш, окей? Смотри, ты сплошные кости, это же просто смешно. — Тайлер задрал его рубашку и легонько ткнул в рёбра. — В моём случае, ты бы просто съебался, Тайлер. Я пригласил тебя не за грёбаными лекциями, я пригласил тебя, чтобы мне отсосать. — Сложно. Дерьмо. Тогда ты сказал, что хочешь быть чем-то большим, чем просто друзьями по сексу. Был момент, когда я мог наплевать на тебя, буду откровенным. Должно быть, это сумасшедшая идея для тебя, ведь ты не выдаешь реально страшную хуйню. И даже не то, чтобы я забочусь, я просто хочу, чтобы ты поправился. — Субъективно, мне лучше. — Джош закатил глаза, потом снова затянул. — Я не понимаю тебя, Джош. — Тайлер достал старую пачку и вытащил одну сигарету для себя, зажигая её секундами позже. — Ты привлечён к загадке, которую формирует моё сознание. — Неправильно. Я люблю тебя, — поправляет Тайлер, делает ещё один глоток дыма, после чего продолжает. — Я целиком и полностью влюблен в тебя, меня не волнует, если ты слишком занят и увлечен видами кактусов, чтобы любить меня взаимно, но мне не всё равно, что ты начинаешь быть похожим на скелет, чем на живое дышащее существо. — Чего ты хочешь от меня, Тай? Нахрен ты мне после этого? — Знаешь чего я хочу? Хочу чтобы ты снова… — Я был в трёх отдельных комплексах медицинской помощи, и они обнаружили, что я загадка. Они не пытались взломать меня, но, может быть, ты бы смог. — Тогда что ты хочешь от меня, Джош? — Тайлер задаёт тот же вопрос, сидя немного наклонившись, чтобы парни были ближе друг к другу. — Просто сидеть и курить с тобой, пока ты не умрёшь? — Звучит прекрасно, — затем он облизнулся и чуть поднялся, чтобы поцеловать, но Тайлер резко отвернулся. — Я сказал, что люблю тебя, Джош. Это не смешная шутка. — Кто сказал, что я шучу? — Джош пожал плечами, но Тайлер не собирался играть с ним, даже для разнообразия. — Слушай, я не резался уже месяц. Одну победу за раз. — Субъективная победа, — ответил Тайлер, затем встал и пошёл прочь, попутно давя окурок сигареты о стену, добавляя к мысленным строчкам ещё следы строчек, которые с легкостью мог бы опровергнуть Джош, которые оставались у него в залоге. Но в только в том случае, если он проживет достаточно, чтобы хотя бы иногда выходить на связь с миром.       Спустя какое-то время, которое он провел в рассуждениях Джош позволил себе присоединиться к Тайлеру на пожарной лестнице. Знаете, ведь в конечном итоге его ждет холодный конец и его достанут, и он вернётся к Тайлеру, но со вздохом разочарования Джош всё же просто сумел вытащить себя с матраса на землю, а затем, пошатываясь, к двери, чтобы присоединиться. — Ты уже украшаешь тут всё своим присутствием. — Джош скрещивает свои руки, довольствуясь и гордясь, но сразу чувствует себя нехорошо, тут же хватаясь за перила пожарной лестницы. — Почему бы тебе просто не спрыгнуть, Джош? Дай мне секунду, чтобы повернуться спиной, а затем просто прыгай с этого края. — Сейчас это прозвучало немного неблагосклонно по отношению ко мне, мальчишка. — Дан стряхнул пепел со своей сигареты за край перила, затем снова вернул её к губам. — Оу, значит теперь хочешь, чтобы поддерживающим парнем был ты? — Я хотел парня, который не станет предлагать мне прыгать с девятого этажа, — хмыкает Джош и обвил свои руки вокруг талии его парня, держа рядом настолько плотно, насколько позволяли его мышцы. — Ну, зато у тебя есть парень, который не хочет, чтобы ты умирал вообще когда-нибудь, явно используя это, как что-то вроде закрепления на том, что я не хочу, чтобы ты покончил с собой, Джошуа. — Тайлер начал говорить осторожно и тихо, но со временем его охватило отчаяние. — Спрыгни отсюда, не ешь, ведь это самое то, Джош, это самоубийство. И знаешь ли, я не хочу проверять, здесь ли ты ещё? Тут ли ты? Смотреть, как ты снова каждый день с чаем и сигаретами, следить, как ты исчезаешь прямо у меня перед ебалом, доходя в конечном итоге до последнего дня, когда я найду тебя мёртвым. Это, блять, несправедливо по отношению ко мне! Тайлер замолчал. — И я знаю, ты наслаждаешься, в особенности, когда находишь утешение, находишь смысл в своей берсерской эстетике, наслаждаться тем, что ты другой, что ты отличаешься от других. Из-за этого не стоит умирать, Джош. Ты особенный, но не настолько, чтобы жить без еды. Ты должен будешь питаться. — Я знаю. — Надеюсь ты понимаешь тот факт, что это разорвёт моё сердце дважды, а может, трижды, если я найду тебя мёртвым. Если ты говоришь, что мне не стоит жить, то я не стану бороться или пытаться изменить свой путь даже в малой степени, раз я не увижу тебя больше Джошем. И я знаю, что это будет пыткой для меня, ведь я тебя люблю. Но смотреть как ты умираешь — совсем другой уровень боли, что, честно говоря, я не уверен, вынесу ли. — Смерть, пустая раковина с запахом смерти, шепчущая мне на ухо о жизни вне. Раджендра Прасад*. — Смерть — это не прекрасное, смерть — это не поэзия. — Тайлер покачал головой, вытирая слезу, которую Джош не заметил. — Смерть — это загадка, ты любишь загадочное, так как любишь меня, а я самая большая загадка из всех, — возражает Джош, но младший отвернулся от него. — На самом деле ты ошибаешься, Джош, ошибаешься. Я знаю, что тебе нравится брить бока у себя на голове, потому что тебе не нравится, как завитушки твоих волос щекочут тебе уши. Я знаю, что ты сорвал обои кое-где в квартире, обнажая стены так, что в некоторых местах просто голый кирпич, потому что да, это метафора о том, как внутри все люди одинаковы. Я знаю, что твои естественные часы тела просыпаются ровно за десять минут до восхода солнца, и ты не пропустил ни одного, даже спустя четыре года. — Тайлер плакал. — Я знаю, что ты повторно используешь свои чайные пакетики по три раза. И знаю, что у тебя есть та самая гребаная зажигалка на семь слёз, мне известно, что ты спишь вместе со своим матрасом прямо на полу, хотя твоя семья учила тебя заслуживать место повыше, потому что они не знали тебя так, как знаю я. — Тайлер осторожно притянулся, лаская его шею. — И может быть я понятия не имею, почему ты всё записываешь зелёным, когда подсчитываешь расходы, но не лишай меня возможности учиться, сходя с ума от недоедания. Пожалуйста, Джош, ты заслуживаешь более красочного конца, чем вот такой, прошу. У меня есть очень многое, чтобы учиться, многое, чтобы отдавать и так много, чтобы любить. Дай мне насладиться этим временем. — Я, ох, позвоню в клинику утром.