Батарейка

Джим и Паша уже плохо помнили, с чего начали, но сейчас пришла очередь альдебаранского виски и, судя по кондиции этих двух - задушевных песен. О нет, Кирку никогда не приходилось на пьяную голову петь, всегда находились дела поважнее: например, спровоцировать драку. Но кто-кто, а Чехов в этом толк знал. И не то чтобы он сам слушал такие песни или специально их учил, это будто бы шло в комплекте с его душой (или сердцем, или разумом, как говорится - «ХЗ»). После всего, о чем ему нажаловался Кирк (то есть о Споке и их непростых отношениях), в голове всплыла одна песня. А впервые он её услышал благодаря студентам с факультета пищевых биотехнологий и инженерии ИТМО, которые по всей видимости отмечали то ли сдачу сессии, то ли защиту диплома. Неизвестно, правда, почему она оказалась в их «плейлисте»? Например, «Я свободен» идеально подходила к этому случаю, ведь символизировала освобождение студентов от бессонных ночей, неисчисляемой череды курсовых, зачетов и экзаменов. А «батарейка», видимо, просто прижилась за счет незамысловатого текста, который вещал о несчастной любви. Объяснять Джиму смысл песни было некогда, поэтому он загнал текст в переводчик и ткнул падд капитану, а пока тот читал и параллельно слушал оригинал, сам снова взял гитару. До этого уже была «Рюмка водки на столе», и несмотря на жуткий акцент, Кирк так эмоционально пел на припеве, что Паша подумал, нет ли у того русских корней. Паша потихоньку вклинился в песню и сначала пел сам. Но после третьего куплета, как и полагалось, Джим проникся смыслом и начал подпевать. Lish u liubvi u nashei S’ela batar’eika O-o-i-ia-i-io batar’eika, O-o-i-ia-i-io batar’eika. Как полагалось, припев в конце пели пока не надоело, то есть пока не решили выпить ещё. Но, как говорится, «Всё хорошее когда-нибудь заканчивается». В данном случае бесконечная песня закончилась, как только закончилась выпивка. Поблагодарив капитана за прекрасный вечер (ну как вечер, уже перевалило за полночь), Паша взял гитару и благополучно пошёл в свою каюту. Он даже и не мог догадаться, что эту ночь на Энтерпрайз будут вспоминать многие. Причина оказалась до смешного простой. Изрядно выпивший капитан, которому это совсем не помешало запомнить несколько строчек песни, решительной походкой направился к каюте старпома. Усевшись возле двери, он затянул: Holodnyiy veter’ s dozhdYom Usililsya stokr’atno, VsYo govorit ob odnom, Chto net puti obratno. Chto tyi ne moy lopushok, A ya ne tvoy Andreyka, Chto u liubvi u nashei S’ela batar’eika O-o-i-ia-i-io batar’eika, O-o-i-ia-i-io batar’eika. Скорее всего, когда он садился, то случайно задел интерком, а это значило, что его «пение» было хорошо слышно на всех палубах. Как ни странно, первым на этот вопль пришел Боунс. Кирк уже мысленно приготовился получить гиппо в шею, но вместо этого ему на голову упал небольшой пальчиковый аккумулятор. Потом ещё один, а потом ещё с десяток. В завершение рядом приземлилось устройство для зарядки тех же аккумуляторов. После чего МакКой выдал: «Джим, я доктор, а не электрик, но блин, если батарейки садятся, пользуйся аккумуляторами». После этих слов доктор ушёл, недовольно бурча, оставив Кирка с мыслью «А откуда он знает, о чем песня?». В этот момент дверь каюты открылась, и Спок, посмотрев на капитана, произнес: «Вывод доктора вполне логичен, Джим. Что же до наших отношений, предлагаю обсудить это завтра, когда ты будешь в трезвом уме», - после чего приподнял правую бровь и, что особенно порадовало капитана, еле заметно ухмыльнулся.