Сансе не жаль

       — Леди Санса…       Мятное дыхание мужчины обжигает бледную кожу девушки. Его нежные прикосновения сводят с ума, заставляют все сильнее выгибаться навстречу его рукам и губам, стонать все громче.       Где-то в уголке сознания бьется мысль, что это невозможно. Эти касания невозможны, невозможны эти поцелуи. Петир мертв. Она знает это. Она видела его бездыханное тело, лежащее в луже крови. Она сама вынесла ему приговор. Видят Боги, она не хотела этого делать, но этого требовала честь. Он предал ее отца, ее семью. Он заслужил. И Сансе не жаль. Совсем не жаль.       Тогда откуда взялись эти руки, ласкающие ее плечи? Эти губы, от прикосновения которых по телу пробегает дрожь, а между ног становится горячо и влажно. Санса вновь и вновь пытается собраться с мыслями и понять, что же происходит. Но очередной страстный поцелуй заставляет ее забыть обо всех сомнениях и сдаться. Как в тот самый первый раз, когда он поцеловал ее в Орлином Гнезде. Как тогда, в крипте Винтерфелла, когда его губы подарили миг наслаждения, прежде чем он уехал, и оставил ее на растерзание ублюдку. Как много времени прошло с тех пор. Как все изменилось. Как изменилась она сама, превратившись из наивной Пташки в свирепую Волчицу, Королеву Севера. И какая разница, реальность это или вымысел, если она видит этот до боли знакомый, насмешливый взгляд серо-зеленых глаз, в котором теперь отчетливо проявляется нежность. Жаль, что он не смотрел на нее так раньше, не дал ей почувствовать себя чем-то большим, чем игрушкой в его руках. Она видит и привычную хитрую улыбку, от которой теперь веет грустью. Конечно, ему жаль. Он говорил ей это во время их встречи в Кротовом городке, и потом, в Богороще, весь его вид излучал сожаление, когда он наклонился к ней, в надежде на очередной поцелуй. Он говорил так и в день своей казни, за мгновение до того, как Арья перерезала ему горло его собственным кинжалом. Он умолял ее. Но Сансе не жаль. Она поступила бы так снова.       — Лорд Бейлиш, — тихий стон против воли срывается с ее губ. Санса знает, что ему не нравится, когда она называет его так. Раньше он постоянно поправлял ее, и это раздражало. И даже сейчас, прежде чем его губы коснулись ее груди, он приподнялся на локтях, покрывая поцелуями ее шею и ключицы, и выдохнул: «Зови меня Петиром», — как предсказуемо! Как и все его интриги, как его предательство. Когда Бран поведал ей обо всех деталях игры, которую вел Пересмешник, она даже не была удивлена. Наверное, в глубине души она всегда это знала. Но ей было больно. Больно от осознания, что игра была для него важнее всего, важнее нее, хоть он и говорил обратное. Он говорил, что хочет для нее безопасности и счастья, а сам хотел поссорить ее с сестрой, практически единственным родным ей человеком. Хотя откуда такому человеку как Бейлиш знать что-то о родственных связях, семье и любви. У него никогда не было ни того, ни другого. Как она ошибалась, думая, что дорога ему, что он доверяет ей. Теперь это все уже неважно. Он больше никому ничего не скажет, никого не обманет и никого не предаст. И Сансе не жаль. И это не ее сердце предательски дрогнуло в тот момент, когда тело Бейлиша упало на холодный каменный пол Винтерфелла.       Его губы не останавливаются ни на миг, лаская нежную кожу груди. Его руки гладят ее тело, опускаясь все ниже, заставляя Сансу сильнее сжимать его плечи, задерживать дыхание в попытке сдержать рвущийся наружу стон наслаждения, сдержать желание ощутить больше.       Он знает все сам. Он читает ее словно раскрытую книгу. Так было всегда. Много лет назад, в Королевской Гавани, когда она врала ему, пытаясь скрыть истинную причину своего желания остаться в столице — он знал, что она лжет, но ничего не сказал. Она дорого заплатила за свою ложь. Однако, именно ее ложь спасла жизнь Пересмешнику в Орлином Гнезде. Она лгала ради него. Она защищала его. Она верила ему. Но он отдал ее Болтонам. Отдал ее этому зверю, который каждую ночь насиловал, бил и резал ее. И которого она уничтожила, растерзала его тело, стерла память о нем, как и обещала. Теперь такая же участь постигла Бейлиша. Она знала, что он не боялся ее. Для него она всегда была невинной девочкой, неспособной никому причинить вред. Пересмешник боялся Арью. Ее младшая сестричка превратилась в умелого убийцу. Она сама была в ужасе от ее умений. И пусть в глазах Сансы в тот момент блестели слезы, но смертельный приговор вынесла она — леди Винтерфелла. Это она вложила в руки Арьи кинжал, это она слышала, как он крикнул ее имя, прежде чем его плоть порвалась под резким ударом Валирийской стали. Видела, как он хватался за горло, истекая кровью, как его глаза закрылись навеки. И Сансе не жаль. Она не будет вспоминать о нем.       Громкий стон все-таки сорвался с губ Волчицы в тот момент, когда его пальцы проникли вглубь ее тела. Волна блаженства накрыла ее с головой, и она уже не контролировала себя, приподнимая бедра навстречу его прикосновениям. Она даже не могла представить, что возможно испытывать такое наслаждение. И уж точно она не могла представить, что источником этого наслаждения станет Бейлиш.       Она знала, что он хотел ее, что он любил ее. Да, в своей странной, извращенной манере, но любил. Он признался в этом перед рыцарями Долины, перед всем Севером, стоя на коленях в главном зале Винтерфелла, за минуту до смерти. Но Санса поняла это гораздо раньше. Она помнила, как он смотрел на ее губы в те редкие моменты, когда они оставались наедине — после его признания в Богороще она старательно избегала его общества. Она замечала, что Пересмешник старается подойти как можно ближе к ней, как тогда, на балконе, когда он говорил, что его волнует ее безопасность и счастье. Очередная ложь. Петира Бейлиша волновала только безопасность самого Петира Бейлиша. Он думал, что в Винтерфелле ему ничего не грозит, но именно здесь он нашел свою гибель. Как тот великан из сказки, которую он упоминал в Орлином Гнезде. Конечно, он не был великаном — всего лишь Пересмешник, сплетающий в своих песнях правду и ложь. Ложь изобличили, осталась только правда. Правда в том, что его больше нет. Тело сожгли, а прах развеяли по ветру. И Сансе не жаль. Он не достоин ни пышных похорон, ни статуи в крипте. И даже в его родном доме, в безвестных Перстах, не останется ничего, что будет напоминать о нем потомкам.       Жаркие ласки Бейлиша лишают рассудка, его резкие движения внутри ее тела, заставляют Сансу дрожать сильнее и уже не сдерживать стоны, чувствуя близость финала. Но он не торопится подарить ей высшее наслаждение. Вместо этого, он замедляет движения пальцев, желая сполна насладиться эмоциями Волчицы. Впервые она просит его, забываясь и полностью растворяясь в ощущениях, охвативших ее тело. Она никогда ни о чем его не просила. Он сам был готов на многое ради нее, но этого оказалось недостаточно. Он был ее другом, она была его дочерью, они были врагами, они были союзниками. Их связывало так много, и в то же время ничего. Он — предатель и лжец, она — его верная ученица. Она убила своего учителя. И Сансе не жаль. Она не забудет его уроки.       И вновь он движется внутри ее тела, внутри тесной горячей плоти, каждым толчком приближая ее к моменту наивысшего удовольствия. Она чувствует, как поток наслаждения поднимает ее все выше и выше, возносит над землей, над предательством, болью и смертью. Санса знает, что только Бейлиш был способен вернуться из небытия, чтобы дать ей то, чего не мог дать никто другой. И он дал ей это. Еще несколько движений, и тело Сансы срывается в пропасть, достигнув пика блаженства. И падая, она кричит:  — Петир!..       Она открывает глаза, все еще чувствуя жар в теле, все еще слыша собственный голос, кричащий его имя. И пусть это был всего лишь сон, она была уверена, что еще не раз увидит его. Петир Бейлиш мертв. Но он всегда будет жить внутри нее — на ее губах, на ее коже, в ее мыслях.       И Сансе не жаль.