Карусель

Паутинка сахарной ваты тянется от грубо оструганной палочки к уголку её рта. Горячий ветер постепенно разжижает сладкие нити до состояния сиропа, и Баффи поочерёдно обсасывает липкие пальцы, заставляя Спайка сглотнуть. — Этот медведь уже был моим, — нудит она. — Я имела на него полное право. — Ты поломала аттракцион. — Но я выиграла! Вряд ли кто-то еще смог бы подбить шарик до высшей отметки. И я предлагала всё починить. — Думаю, хозяин испугался, как бы ты не опробовала молоток на нём самом. Баффи с сожалением слизывает последний сахарный потёк. — А мишка был такой белый и пушистый. Я бы обнимала его ночами, ностальгируя — ты же теперь больше похож на ёжика. — Это твоя идея насчёт стрижки. — Ничего подобного! Это ты опять подначивал меня насчет обрезанных волос. — Я констатировал факт. — А я констатировала, что тебе слабо поступить так же, и не виновата, что ты повёлся. — Ладно, ладно, Истребительница! — Ииии, не смей, Спайк, прекрати сейчас же! Он загоняет её за палатку предсказательницы Цирцеи и от души щекочет едва отросшей щетиной. Баффи хихикает, отталкивая его голову, а потом внезапно притягивает к себе. Губы у неё ещё клейкие, и ему кажется, что они уже никогда не смогут оторваться друг от друга. Воздух ярмарки пропитан запахами попкорна и пыли, кожа Баффи тоже пахнет подрумяненной кукурузой, патокой, пышет июльским жаром. Он сминает белые «фонарики» платья, шелк поскрипывает, словно целый полк цикад. Под ногами у них тенистые полосы сменяются переливчатым песочным блеском. — Смотри, карусель! Хочешь? Он хочет всё. Летний вечер, её улыбку, царапины на загорелых коленках. — Мы на такой не катались. — Ну, конечно — мы вообще ни разу не были на свидании. Даже сегодня. Они приехали на поиски ламии, успевшей убить нескольких подростков. И ярмарка вновь многолюдна лишь потому, что Баффи предъявила шерифу тело «маньячки». — Два билета, пожалуйста. — Какое счастье, что ты на каблуках — иначе тебя не пустили бы, коротышка. — Эй, сам-то ты кто, мистер? Сектор света — сектор тьмы. Визг и смех дотянувшихся до руки партнёра парочек, трепещущие флагами подолы юбок, щёлканье цепей. «Ты всем рискнул, чтобы быть лучшим» — Как-то мне не по себе. — Расслабься. Такие штуки были надёжны даже во времени моего детства. — И с тех пор их ни разу не чинили? Ага, совсем незачем волноваться. «И ты сможешь. Уже смог» Карусель разгоняется, и они летят по кругу: она привычно впереди — светлячок с выгоревшими почти добела волосами, его постоянный ориентир. «Может, ты этого и не замечаешь, но я знаю. Я знаю…» — …что никогда еще так не развлекалась! Поймай меня, поймай! Пойма… ай! «Я верю в тебя, Спайк» — Спайк, я тебе не верю. — Нет? — Ни капельки. Как можно сломать шею на карусели? — Я слышал, что иногда эти цепи лопаются и обматываются вокруг… — Спаайййййййкк, я хочу сойтиииииии! Он снова настигает её, покрепче обхватывает за ребра. — Держу тебя. Я тебя держу. Всё будет в порядке. Круг замыкается — здесь, посреди пёстрого островка веселья, в вихре опилок и втоптанных туда хот-догов. Их погони, поединки, танец над пропастью. Он наматывает на кулак гремящие звенья, и снова её целует, впитывая остатки лакомства, страх, — и счастье быть здесь и сейчас. С ним. *** Они катаются на карусели до самого закрытия ярмарки. 3.07.2009 г.