Особенное время

Микан двадцать два, и она ни о чем не жалеет. У нее есть семья, которая всегда на ее стороне, дом, в который она всегда возвращается и человек, с которым она хоть и ссорится, но без него не может жить. Нацуме тоже двадцать два, и он тоже не может сказать, что о чем-то жалеет. У него есть она и ему как-то уже все равно на другое. Они живут вместе и много ссорятся. Она всегда возвращается, а он всегда ждет ее. Все по кругу. Он ходит на работу, помогая отцу в его новом деле, она заканчивает последний курс педагогического, потому что хочет продолжить дело покойного отца. Стать хорошим учителям для детей. Нацуме ей не запрещает, но категорически против академии. Микан остается только надуться, потому что именно туда она и хотела идти. Микан уже двадцать четыре, и она понимает, что желание Нацуме проявляет себя в действии. Она не может работать, думает она, смотря на очередной тест на беременность. Три месяца. И она не знает, как себя вести. Она хотела вернуться в академию и работать там, но сейчас она точно этого не сможет. Поэтому начинает вести себя как ребенок. Как раньше. Нацуме только усмехается после увиденного и ждет, когда она лично сообщит ему об этом. А молчит она долго, отчего парню кажется это глупым. Но он терпеливо ждет, сдерживая ее истерики и побеги. Ночью он прижимает ее к себе сильно-сильно, чтобы она вновь не убежала, а когда она засыпает, то долго смотрит ей на живот и, не выдержав, аккуратно кладет свою руку на него. Ничего, но округлость видно уже невооруженным глазом. — И сколько ты будешь молчать? — шепчет он, заглядывая ей в лицо. Она спит беспокойно, чуть хмурясь, на что он только вздыхает и пытается отодвинутся, предоставляя ей больше места. Худая кисть хватает за его — широкую, и крепко сжимает. Пальцы у Микан, хоть и короткие, но тонкие. Он сжимает их в ответ и накрывает ее одеялом. Чтобы было теплее. На пятом месяце беременности Микан не выдерживает и говорит все как есть. Смысла скрывать уже нет, да и ей это надоело. Живот хорошо уже выпирает, отчего ей приходится надевать просторные рубашки. Когда она говорит ему это прямо в лицо, уголки его губ приподнимаются, а он сам только кивает, притягивая ее к себе. И шепчет в самое ухо: — Я давно знаю, глупая. — Вот поэтому ты хитрая лисица, Нацуме. — бурчит она надуто, но внутри очень довольна. — Ай! Первый пинок, Нацуме сам его чувствует под своей ладонью, и он клянется Богом, что это было самым невероятным чувством в его жизни. Микан только кивает головой, грозясь своему животу. — А ты не бушуй, а то маме больно слишком. А красноглазому кажется это очень милым, отчего он прикрывает глаза от невероятной эйфории, все так же ожидая нового толчка. И он происходит. Следующие месяцы происходят относительно спокойно. Нет, бывшая Сакура иногда бушует, но ребенок всегда останавливает ее, напоминая ей о своем проживанием внутри ощутимым толчком под ребро или куда-нибудь еще. Хьюга остается только тяжело выдохнуть, поспешно успокаиваясь, а черноволосый только улыбается, мысленно думая о том, что ребенок будет лучшем успокоительным для нее. Для безбашенной Микан Хьюга. Вторым человеком, который узнал об ее беременности, как ни странно, стал Наруми. Мужчина долго сидит в молчании, пока она с обожание поедает второе по счету мороженое. Нацуме же с неким хитрым прищуром наблюдает за бывшим учителем, который спустя время запалом опрокидывает в себя чашку кофе, а потом встает с места. Черноволосый напрягается, когда его жену сжимают в объятьях, и чуть не ломает ложку, когда блондин целует свою «дочурку» в лоб. — Я стану дедушкой! Надо срочно сказать Изуми! Вот радость! — и улетел на всех парах обратно в академию, перед этим переводя быстрый взгляд на Нацуме, который только фыркает, отворачиваясь от него. — Боюсь представить реакцию дяди, — с задумчивостью говорит девушка, медленно размазывая мороженое по стенкам посуды. — Надеюсь, он не примчится к нам завтра, чтобы проверить эту информацию, — вздыхает парень, оставляя деньги на столе и помогая жене встать с места. — Хотя, самое страшное будет, если к нам съедется половина академии. — Что правда, то правда, — улыбается она, сверкая карими глазами. — Нацуме-е-е? — М? — Я хочу ореховую пасту. — Будет тебе ореховая паста, — усмехается он, также крепко держа ее за руку, чтобы не убежала. — И вчерашнее банановое пюре тоже будет. — Его уже не хочется. Самое нервозное начинается на восьмом месяце. Микан начинает боятся боли при родах. Слезы каждый день, врачи через день, которые, кажется, ходят к ним, как к себе домой на чай с тортиком. Ноноко стала чуть ли не личным психологом, которая приходила после самих врачей, рассказывая разные истории и случаи с ее работы. Это были одни из самых лучшим моментов для Микан, которая на некоторое время забывала о своих страхах, весело смеясь с черноволосой. Нацуме же тактично уходил в другую комнату, продолжая работать над очередным новым проектом. Так пролетел весь восьмой и половина девятого месяца. Нацуме пытался больше уделять внимание ей, иногда чуть ли не засыпая на собраниях, когда в очередной раз на ночь читал ей книги. Отец только грустно смотрел на своего сына и просил его взять отпуск, на что красноглазый только устало кивал головой, обещая, что когда придет время, то обязательно. На тридцать седьмой неделе, в среду, двадцатого числа, Микан отвезли в больницу, в которую позвонила та же самая Ноноко, которая застала подругу на кухне, где та хотела себе сделать чай. Через полтора часа туда же прибыл будущий папаша, которому, стоило только зайти в помещение, чуть не потребовалась валерьянка и побольше. Ибо слова, которые сказала бывшая одноклассница заставили его сердце замереть. — От схваток она упала и кажется, задела виском угол, — девушка вытирала глаза, не замечая, что тушь была размазана на щеках. — Я пришла, а она лежит с раной. Эти слова заставили ноги подкосить, отчего ему пришлось найти опору. Руки начали дрожать, а он опять вспомнил те четыре года, которые провел без нее. Как он, еще такой мальчишка, звал ее по имени, а она не отзывалась. А сейчас она могла опять исчезнуть, только в этот раз навсегда. Он не мог допустить этого. Единственная слеза стекла вниз. На его плечо упала чья-та рука. — Все будет в порядке, Нацуме, я уверен, Микан выберется, — голубые глаза друга решительно смотрели на него. Лука впервые видел своего друга плачущим, но понимал, что ситуация не позволяет не делать этого. Здесь они бессильны, им остается только ждать. Еще через пол часа приезжают Изуми и Наруми, а за ними через какие-то жалкие десять минут заявляется Шики. Нацуме все также смотрит на пол, пытаясь не думать о плохом, но не получается. Пока напротив него не садится директор средней школы. — Успокойся. Все будет нормально. Ее жизнь в безопасности. Его слова такие твердые и непоколебимые. Но Хьюга не сразу верит им, пока через час не выходит врач, который, по словам Ноноко, забрал Микан. Мгновение, за которое красноглазый не может выдохнуть. Улыбка появляется на морщинистом лице мужчины, когда серые глаза встречаются с его. — Думаю, вы отец? — врач кивает в его сторону, отчего он выпрямляется, вставая с пола. Но все же как-то резко кивает. — Ну что, дорогой папочка, поздравляю вас. У вас дочь! — Как сама мать? — тут же вмешивается директор старшей школы. Нацуме, шокированный до сих пор, тут же обращает свой взор снова на мужчину. Он с секунду чешет подбородок, а потом чему-то кивает. — С ней тоже все в порядке, просто выдохлась немного, — Сайто-сан, так кажется называла его Ноноко, осматривает всех. — Роды были тяжелые, но теперь все хорошо. Глаза сами закрываются, а тяжелый вздох срывается с губ. Он задышал. С ней все в порядке. И когда через несколько дней он заходит в ее палату, то тут же замирает. Микан свернувшись клубочком, тихо дышала в подушку, а малышка, которая по-видимому только что проснулась, смотрела на этот мир своими карими глазами. Она не плакала, нет, просто смотрела на все вокруг, на своего отца, который замер в нерешительности прямо над люлькой. У его дочери невероятно красивые глаза и черные волосики. Он держится за эту кроватку сейчас, словно, она тоже может убежать. Его малышка смотрит на него, не моргая, и тянет к нему маленькую ладошку. Последняя слеза падает на маленький носик и стекает вниз. Нацуме нежно дотрагивается пальцем протянутой руки. Микан мирно сопит рядом, а Хьюга держит маленькую ручку и улыбается.