Только вот теперь она стала единственной его строчкой. Главной победой, которая будет сопровождать Валериана всю его оставшуюся жизнь.
По-крайней мере, еле уловимый шепот в заволакивающей тиши бесконечного космоса, такой родной, необъяснимо теплый и любимый, клялся ей в честности и верности. И Лорелин невольно улыбалась, зная, что Валентин видит эту улыбку даже сквозь сказочную и по-доброму глубокую тьму ночи. Вечной ночи. И было бы глупо сомневаться в неподдельности чувств майора, когда он глядел на свою напарницу искренне влюбленными глазами. Он мог выпить, мог отпустить очередной нелепый и отвратительно колющий сердце Лорелин комплимент миловидной сотруднице пространственно-временной службы, мог с головой окунуться в работу и жизненно необходимые решения проблем, но Валериан никогда не забывал сказать о том, как сильно рад тому, что встретил на своем жизненном пути именно Лорелин. Свою сильную, строптивую, в некоторых моментах наглую и непослушную, но в глубине души безумно добрую и заботливую Лорелин, которая тянулась к Валериану, словно светлячок к затухающему огню. Это было слишком мило и сладко, что тут просто не хватило бы описаний всей душевности их отношений, но сама сержант предпочитала закрывать на все это глаза, потому что была уверена в проблематичности своей болезни. С каждым днем прогрессирующей, съедающей изнутри, делающей девушку категорически слабой. Нет, она старалась не выдавать излишней опаски по поводу пожизненного заключения в тюрьме собственных страхов и мыслей о том, как родство душ с чужим ей человеком будет медленно убивать Лорелин, но с каждым днем это становилось все очевиднее. И в первую очередь любое изменение в поведении и внешности сержанта волновало именно Валериана.Он был готов отдать все, лишь бы не видеть страдания возлюбленной. Он был готов отдать все, лишь бы, наконец, забыть о чем-либо кроме кольца на безымянном пальце своей прекрасной Лорелин. Был готов. Всего лишь был…
Девушка резко распахивает глаза и смотрит на железный потолок своей каюты, понимая, что теперь в ее комнате ужасно тихо и холодно. Холодно до дрожи, ведь даже одеяло больше не греет. Так хреново и неприятно чувствовать себя моральным овощем. Хочется расплакаться и закрыться ото всех, но Лорелин продолжает заверять себя в том, что такая сержант — отвратительное зрелище в первую очередь для нее самой. Надо исправляться. Брать себя в руки, слать нахер то, что мешает жить. И, собственно, жить ради себя. — Алекс, время? — раздается сонный, но безумно замученный голос в пустоте помещения. Лорелин прочищает горло, понимая, что так дело совершенно не пойдет. У нее миссия, при этом слишком важная, чтобы запускать себя до такой степени. Надо настроить себя на правильную волну и выполнить все со стопроцентным результатом. Как и обычно.Обычно не было никаких болезней, связывающих тебя с другими людьми. Обычно все было более реалистично, от того и привлекательнее.
— В сверке с Земными часами, — тут же исправляется девушка. Так ей куда легче ориентироваться в пространстве. Легче понимать, сколько часов, минут, секунд осталось до полного погружения в отчаяние. Кто бы мог подумать, что Лорелин когда-нибудь станет интересоваться чем-нибудь Земным… — Точное время планеты Земля по Гринвичу: два часа, тридцать семь минут. Время суток: ночь. До входа в экзо-пространство осталось двадцать три минуты, — извещает компьютер под аккомпанемент вялой усмешки со стороны сержанта, принявшей сидячее положение. Оперативно и исчерпывающе — так, как нужно девушке. Алекс всегда умела дать полную информацию даже тогда, когда ее не просят. Но это совершенно не бесит. Сейчас такая точность безмерно помогает. Лорелин встает с постели и подходит к железному шкафу, распахивая двери и бросая взгляд на легкое голубое платье. На Кириане слишком жарко для костюмов. К тому же, а сержант не сомневается, скоро там будет жарко отнюдь не из-за палящего солнца. Из-за заварушки — ближе к истине. Девушке не до выбора, мысли забиты совершенно не тем. Однако, она быстро выуживает ткань из шкафа и захлопывает тот, с немыслимой быстротой и небрежностью надевая на себя случайный наряд. Первый и последний раз смотрится в зеркало и прикрывает глаза, закусывая губу: — Не дрейфь, дорогая, скоро мы разгребем все это дерьмо, — дает себе напутственную и выходит из каюты прямо к штурмовику, на котором они с Валерианом и полетят.Она не замечает сгущающейся вокруг тьмы. Лишь свет впереди, ведущий к тому будущему, к которому Лорелин стремится.