Берсерки её величества

Моё путешествие началось с грусти и отвращения — такое ощущение у меня всегда вызывает дождь. Я отправился в долгий путь, чтобы встретиться со своей настоящей семьёй. Началом этой истории стал спор. Мой друг в Париже помогал мне устроиться на новую работу. Мне нужно было записать биографию одной престарелой знатной дамы, живого раритета прошлых времён. Она потребовала мою родословную. Друг работает в архиве и обещал помочь с документами. Неожиданно работа у дамы оказалась на втором плане, моя родословная привела меня в Англию — я оказался родственником графа Кемпшира. Знаете, как это до жути странно? Быть сиротой, усыновлённым прекрасной, но небогатой семьёй, работать секретарём и неожиданно узнать, что твой род идёт от какого-то там графа. Как мой друг это раскопал, я не знаю. И, честно, я запретил ему слать телеграмму. Ничего не хочу знать о своих родственниках. Поэтому когда он явился ко мне с ответным посланием, я был глубоко шокирован. Мой родственник, граф Кемпшир хочет встретится в родовом поместье, чтобы обсудить вопросы наследства. — Какого наследства, Жак? — я смотрел на друга в полном остолбенении. — Франс, да ты чего! Он хочет с тобой деньгами поделиться! Оплатил твою поездку. Подумай, тебе двадцать семь, жены и детей нет, родители умерли. Даже если тебе ничего не достанется от миллионов графа, хоть близкого человека найдёшь. И я поверил, идея Чарльза вдруг показалась мне привлекательной. Поэтому я отправился в Англию и сейчас стою на этой станции. Совершенно один. Сначала на самолёте до Лондона, потом на поезде. А сейчас жду машину от графа. Пошёл дождь, я спрятался под навес и повыше поднял воротник плаща. Темноту разрывала стрела очередного поезда, выходили уставшие люди. Я мог бы сам взять такси, но не знаю, куда ехать. А может, таксист сам знает? Вообще, час ночи, я думал, англичане — самый пунктуальный народ в мире! Везти меня к графу согласился только один таксист. Как мне объяснили остальные, от посёлка до дома часа два на машине, дороги не слишком хорошие, и вообще, все уже по домам разъезжаются. А мистер Рипарт надвинул на лоб козырёк кепки с логотипом какой-то бейсбольной команды, поставил в багажник мои вещи, молча достал из недр этого самого багажника ружьё и бросил его на заднее сиденье. — Поехали, мистер. — Я Франс Жельбер. — Ух ты, француз! — Не совсем, — я сел на переднее сиденье рядом с мистером Рипартом, — мой отец француз. Мама — американка. А меня самого усыновили в Америке, когда мне было пять лет. — А у меня жена из Кореи, смешная вещь глобализация, — усмехнулся мужчина. Я посмотрел на него. Поблизости нет даже большого озера, но по виду мужчина был рыбаком. Худой, поджарый, в джинсах и клетчатой рубашке. Глубокие морщины на его лице будто созданы морскими ветрами. — Можно вопрос, а зачем нам ружьё? — Взаимный вопрос, ты зачем к психу едешь? — Графу Кемпширу? По работе. Я секретарь в издательстве, пишу его биографию. — Тут у нас два месяца чертовщина какая-то происходит. Сам видишь, последняя электричка приходит, а на улице даже фонарей толком нет. Мэр, козлиная борода, такой малости сделать не может. У нас тут деревня, зовётся городом, а на деле — сарай. В общем, маньяк тут завёлся. Рвёт людей, как дикий зверь. Троих уже разорвал. Тела выглядят так, будто волк загрыз. — То есть как волк! Вы утверждаете, что в начале двадцать первого века человека, пусть даже ночью, но в городе может задрать дикий зверь?! — Я же тебе говорю, маньяк. Хотя полиция стала копать это дело, и узнали, что у графа в лесах живут волки. Он их не отстреливает, типа защитник природы, и всё такое. Нет, он мужик неплохой. Его завод деревеньку нашу кормит, в городе минимум десять магазинов тоже его. Но нелюдимый же он до страсти! Из поместья своего только по делам выезжает. Красивый, много баб на него засматривается. Только как жена при родах померла десять лет назад, он, по ходу, только со своими любимыми зверюшками и общается. — А ребёнок? — Не выжил малец. Ну так вот, полиция к нему поехала. Он им только пальцем у виска покрутил. Да и правильно. Ограда у него стоит? Стоит. Да и какой волчара будет под электросетку лезть и в город переться, если в лесах жратвы немеряно. Оленина, зайчатина, говорят, даже лоси водятся. — Значит он псих потому, что нелюдимый? — Аллергия на людей у мужика. Клиническая. Ещё до маньяка этого приехала к нему комиссия. Хотели у него земли отобрать и типа заповедник сделать. И так под него копали и этак. Ничего им не выгорело. Назад ехали и в аварию попали. Сгорели заживо. Ну, журналюги к графу, а тот прямо в камеру и сказал, туда им и дорога. Представляешь! Я посмотрел в окно. Мы давно выехали из городка, за окном темнота, только свет фар выхватывает дорогу. Дорога, кстати, хорошая. Во Франции попадаются участки в гораздо худшем состоянии. — Сейчас ещё пара километров, и будет ограда. Думаю, за ней тебя водила графа встретит. Ой, чёрт! Мужчина ударил по тормозам. Прямо на дорогу выбежали волки. Группа из пяти хищников замерла, смотря на нас. Их морды в крови. — Значит, не пролезут под забор с электричеством? — я никогда не видел волков так близко, ощущение довольно жуткое. Англичанин ударил по рулю, резкий звук разогнал с дороги всех зверей, кроме одного. Это настоящий гигант! Серебристо-серая шерсть на загривке зверя вздыбилась. — Не давить же мне его, — Рипарт удивлённо хлопал глазами. У меня по спине побежали мурашки: зверь всегда убегает, заслышав громкий звук. А этот только сильнее выгибает спину, сильнее. Мы с англичанином в ужасе смотрели, как зверь встаёт на задние лапы, как с хрустом деформируется, изменяется его тело. — Дави! — заорал я, кажется, на французском. Бывают в жизни такое моменты, когда глобализация действует в полной мере, и даже языковой барьер исчезает в едином порыве спасти свою шкуру. Старая машина устремилась вперёд с такой скоростью, что я почувствовал запах палёной резины. Что-то отлетело в сторону, мы даже не заметили. Зажмурились оба. Теперь на дороге никого не было, темнота в жуткий волчий вой. — Бери ружьё, если что-то увидишь, стреляй, — водитель был бледен как полотно. Никто нас не преследовал, мы буквально влетели в ворота, за которыми начиналась графская территория. Машину закрутило, таксист еле остановился. — Что здесь происходит? Мистер Жильбер, что вы здесь делаете? Личный шофёр графа уже два часа ждёт вас на вокзале. Пожалуйста, опустите оружие, — ко мне приближался человек в костюме, его рука на кобуре пистолета. — Закройте ворота! Он идёт за нами! — вопил мой несчастный попутчик. — Кто, кто идёт? Господа, успокойтесь. Никто вам вреда не причинит. — Оборотень, — я, задыхаясь, смотрел на ворота, за ними притаилась темнота, — чудовище. Остальное помню плохо. Нас с таксистом посадили в машину и куда-то увезли. Мне сделали укол, я погрузился в беспокойный сон. Я догадывался, что это сон. Во сне я брёл по лесу, едва различая в пелене дождя ветки деревьев. Отчётливо ощущал запах мокрой псины и присутствие другого существа. Я повернул голову, рядом со мной шёл тот самый волк! Я хотел закричать, но вместо крика из моего горла вырвался вой. Я сам был волком. Тогда я бросился бежать, ноги вынесли меня на скальный уступ. Подо мной долина, в которой выстроен роскошный замок. Не дом, именно замок, как в книжках про рыцарей. Только этот вроде поменьше размером, и рва нет. Я сел на задние лапы, нюхая воздух: пахло зверями, костром и чем-то едва уловимым. Чем-то родным. Чудовищный волк вышел из леса и сел рядом со мной, от его большого, сильного тела исходил жар. Он повернул голову и лизнул меня между ушами. Я открыл глаза. Долго лежал в роскошной постели, пытаясь прийти в себя. Мне не нужно было уезжать из Парижа. Всю свою жизнь, кроме самых ранних лет, я прожил в прекрасном доме, любимым, никогда не знал горя и страха, пока самые дорогие мне люди не ушли из жизни. Какого чёрта я попёрся в эту сумасшедшую страну! Встав, я дотащился до окна. Ничего не видно в тумане, пелена покрывает двор. Единственное, что мне удалось рассмотреть, бамперы очень дорогих машин. — Доброе утро, красная шапочка. Я резко обернулся. В дверях стояла привлекательная молодая женщина с подносом в руках. Одета в джинсы и майку с изображением лондонского автобуса, светлые волосы закручены в конский хвост. — Ложитесь и поешьте. Вам пока нельзя вставать. — Что произошло, кто вы? — я вернулся в постель, голова сильно кружилась. — Гретхен Кемпшир, приятно познакомиться.Вы в нашем родовом замке. Раз в год все представители семьи Кемпшир собираются здесь, чтобы отметить день рожденья нашего прадедушки. Это традиция. Бенедикт обещал в этом году приготовить нам сюрприз. Бен — глава семьи. Думаю, вас должны были тихо сюда привезти и прятать до воскресенья. Для такого древнего клана, как наш, найти потерянного родственника и вправду радостная новость. Вы прибыли так экзотично, перепугали всех охранников, перебудили слуг своими криками. И, конечно, весь дом знает, что на вас и таксиста напали волки, и вы приняли вожака стаи за оборотня. Охрана даже поехала в то место, о котором рассказывал привёзший вас человек. Тело волка не нашли. Я уже много лет уговариваю Бена сократить популяцию. Его любовь к этим хищникам неестественна. Так вы Франц? Наверное, я ваша кузина. Совершенно не разбираюсь в родственных связях. Я пожал прохладную ладонь. — А почему я красная шапочка? — Вас так Бенедикт назвал. Как и она, вы отправились к родственникам и встретили волка. — Простите, пирожков не захватил. Спасибо за завтрак, было вкусно. А можно мне, ну, встретиться с остальными? — Конечно, все мечтают познакомиться с вами. В доме я не чувствовал себя комфортно. Длинные коридоры и высокие потолки, на стенах современные картины. Но дом будто сопротивляется. Мне пришло в голову сравнение, заставившее меня вспомнить вчерашнюю ночь. Как волк, на которого пытаются одеть намордник. Гретхен шла немного впереди, я следовал за ней. — Вам некомфортно? Ничего удивительного. Этот дом — блажь моего прадеда, его мечта о рыцарских временах. История нашей семьи в своём роде печальна. Эта земля была дарована моему прадеду за особые заслуги. Королева до сих пор благоволит нашей семье. Мой брат, Чарли, работает в разведке. Только не говорите, что я вам разболтала. Наш прадедушка был рачительным хозяином. При нём появился город Харстлиф. И жил он в обычном доме. А потом произошла трагедия. Пожар погубил дом, в огне сгорела его беременная жена. Дом, который вы видите, следствие его помешательства. Замок, способный, кажется, выдержать даже удар бомбы. К сожалению, мы не стали развивать сельское хозяйство на нашей земле. Бен создал завод по производству автомобилей, Чарли работает в разведке, Гарри — архитектор, Мила — дизайнер. Все, кроме Бена, живут в других городах. Бен тоже мог бы оставить здесь управляющего и жить в другом месте, но он… — Нелюдимый. Из-за смерти жены. — Вы знаете? Бен очень любит эту землю, отстаивает права семьи на неё. Из нас он самый твёрдый и принципиальный. В некоторой степени он бессердечный. — Вожак. — В некотором роде. Франс, почему вы остановились? Я вывела вас из лабиринта, гостиная на первом этаже. Пойдёмте. Я застыл: что-то никак не давало мне покоя. Билось красным сигналом тревоги на самом краю моего сознания. Те волки. Их тоже было пятеро. Нет, безумие какое-то. — Всё в порядке. Немного закружилась голова. — Думаю, увидев вас, наш врач вколол вам дозу успокоительного, которая могла бы уложить спать слона. Первый этаж ничем не отличался от второго. Тот же контраст оформления и самого дома. Родственники встретили меня за круглым столом в большой комнате. Распахнутые окна выходили в сад. За окнами туман, он притаился, выжидает. — Франс, вы замёрзли? Можно закрыть окна. Я Чарльз. Чарльз — мужчина лет пятидесяти с каштановыми волнистыми волосами. Высокий и сильный, кареглазый. Внимательный, мягкий взгляд. Гарри рыжий, всё его лицо покрыто веснушками. Мила — жгучая брюнетка. — Бенедикт гуляет, — Чарли улыбнулся. — Расскажите нам о себе, Франс? Мы счастливы встретиться с вами. Меня поразила открытость этих людей. Они не думают, что я могу оказаться мошенником? Только Мила окинула меня настороженным взглядом. Я рассказал о своей жизни, о родителях и работе. — Думаю, вы сын Аниты Кемпшир. Она из моей ветви семьи, — сказала Чарльз, — отреклась от нас, уехала в Америку. Мы по-прежнему хотели её поддерживать, но Бенедикт запретил. Он такой упрямый! Они рассказывали мне о своих семьях. Живут в Лондоне, Нью-Йорке, Риме. Этот дом — вотчина Бена. Я начал ощущать раздражение. Эти люди, они ничего не рассказывают до конца. Я ничего не узнал о трагической гибели в огне первой жены их горячо обожаемого прадеда. Ведь у мужика практически поехала крыша, он построил неприступную крепость и всю жизнь сажал деревья, чтобы окружить эту крепость ещё и молодым лесом. Этот лес соединился со старым и практически разрушил всю аграрную систему. Уже его старший сын, дед этих ребят, спилил часть сумасшедших посадок вокруг замка, чтобы выращивать сад и вообще обеспечить одну из самых богатых семей своими продуктами. Ведь раньше они их закупали. Почему такая безумная потребность отделить дом от мира? Смерть жены Бенедикта при родах, почему мне никто не сказал даже имени женщины? И вообще, если Гретхен и Мила не замужем, то у Гарри двое детей. А у Чарльза трое детей и уже двое внуков. Почему они не удостоились права присутствовать на семейной встрече? А парень, которого они впервые видят, уже без пяти минут член семьи. Где хозяин замечательного местечка? — Бен! Почему так долго? Я проследил за взглядом Гретхен. Высокий черноволосый мужчина вышел из тумана, его куртка в каплях воды. Он помахал нам рукой и скрылся из виду, чтобы через пару минут войти в холл. — Доброе утро, красная шапочка. Ливень, заходи. — Бенедикт, — Мила хлопнула рукой по столу, — после того ужаса что Франс пережил ночью, приводить в дом Ливня — не лучшая идея! — Франса я знаю две недели и вижу второй раз. В адекватном состоянии — впервые. А Ливень со мной уже пять лет, и это и его дом тоже. Бенедикт — высокий мужчина лет тридцати с красивыми, аристократичными чертами лица. А Ливень — волк! Я не стану утверждать, что это тот зверь, который превратился в чудовище, но они чертовски похожи. Я не стал орать и удирать из родового дома. Мне хотелось произвести хорошее впечатление. Приход Бенедикта изменил обстановку и людей вокруг меня. Засуетились слуги, на столе появился чай и сладости, Ливню принесли миску еды. Чарльз стал собранным и внимательным, Гарри нервно кусал губы. А ведь они старше Бена! Гретхен улыбалась, но в её позе появилась некая напряжённость. Когда Бен бросил неодобрительный взгляд на её майку, она сглотнула. Мила в бешенстве. Это так видно, так ощутимо. Её ярость и ненависть зашкаливают. Нет ничего удивительного, что через полчаса семейного разговора мы с Бенедиктом остались одни. Дольше всех продержался Чарльз. Потом ему кто-то позвонил, и пятидесятилетний агент разведки попросил у Бенедикта разрешения выйти! Итак, мы один на один с человеком, который меня сюда пригласил. Вернее, мы не одни, Ливень тоже здесь. Застыл как статуя у ног хозяина. — Хорошо, Франс, теперь мы можем поговорить серьёзно. Ты — ребёнок женщины, которая нас покинула. Причина? Глупа и тривиальна. Она полюбила садовника и уехала с ним в Америку. — Простите, вы не забыли, в каком веке живёте? Ну, типа времена королевы Виктории давно канули в лету. Хотя мне не в чем вас обвинять. У меня была прекрасная семья. Мне бесконечно жаль, что я их потерял так рано. — При каких обстоятельствах? — Автокатастрофа. — Соболезную. Франс, буду откровенен. Скажите, на какую суму вы рассчитываете? Ярость обожгла меня, как удар тока. — Думаете, я сюда приехал из-за денег? Мистер Бенедикт, прошу меня простить за неудобства. Могу я от вас вызвать такси из города? Насколько я знаю, поезд отходит от вашей станции в восемь утра и шесть вечера. Имел удовольствие убедиться, когда четыре часа прождал на вокзале вашу машину. Я стал и хотел уйти. Ливень меня опередил, разлёгся у выхода. — Простите, я был невежлив. — Вы повели себя отвратительно. Уберите эту зверюгу с моей дороги. Бенедикт подошёл ко мне и взял за руку. Этот жест не то чтобы смутил меня, он вызвал странные ощущения. По руке будто стали подниматься мягкие волны тепла. — Ещё раз простите, у меня есть плохая привычка прижимать людей. К земле. Эмоционально. Это трудно объяснить. Пойдёмте, я вам кое-что покажу. Но прежде я хочу задать вам некий личный вопрос. — Что зависит от ответа? — Скажете нет, я дам вам много денег, вы будете раз в несколько лет навещать этот дом. Мы будем вам рады, будем вежливы и учтивы. Скажете да, я покажу вам кое-что, связанное с вашей семьёй, и вы наживёте себе ненужных проблем. Скажите, у вас на плече есть родимое пятно в форме звезды? — Есть. Мама даже рассказывала мне сказку про звёздочку, которая упала мне на плечо. — Вы меченый, Франс. И это весьма прискорбно. Теперь меня отвели в другой коридор, все его стены украшали картины. На них изображены мужчины и женщины в старинных платьях. Многие мужчины в мундирах. — Люди, которых вы видели в той комнате, появились на свет в результате мезальянса. Неравный брак. Но в данной ситуации он немного необычен. Наш прадед был солдатом, который защитил королеву во время покушения. Он был из обедневшего дворянского рода, его титулы давно перестали иметь значение при дворе. Его первая жена — графиня Кемпшир. Она согласилась стать его супругой потому, что безумно любила. С разрешения короля он взял титул своей жены. Составили генеалогическое древо графа, в нём было много достойных людей. Хоть и не титулованных, но из поколения в поколения служащих своей стране. Род Кемпширов имеет родословную, уходящую в глубь веков. Графиня была фрейлиной королевы, но при этом её главной защитницей. Граф спасал её величество не от покушения, хотя оно имело место, а от графини, которая, убив врагов королевской семьи, не могла остановиться. Ибо род Кемпширов ведёт своё древо от берсерков. Вы знаете, кто такие берсерки, Франс? — Воины кельтов, они впадали в транс перед боем и воображали себя волками и медведями. Из-за их кровожадности, ярости и неистовства их враги вполне в это верили. — Смотрите, Франс. На всех картинах с предками по линии моей матери вы видите волка. Я смотрел в остолбенении. Волк действительно был везде! На занавесях за спиной прекрасной дамы. На поле брани за спиной военного. Даже на руках маленькой девочки сидел волчонок. Мы подошли к самой большой картине в зале. Женщина в красном платье сидела в высоком кресле и держала руку на спине огромного волка. — Генриета Кемпшир, берсерк её величества. Та, что отмечена звездой. Понимаете, Франс, Кемпширов довольно много. Вторая жена моего прадеда была плодовита и родила ему двенадцать детей. Но в это воскресенье я собираю здесь лишь тех, кто отмечен звездой. — Подождите, но ведь Генриета не родила? Она с ребёнком погибла в огне? — Вам интересно? Франс, а вы знаете, что в настоящей истории о красной шапочке волк съел малышку, и охотники её не спасли. Она пришла к бабушке и забралась в постель к волку. Вам не кажется, что в этой истории есть некая интрига? — Мне кажется, вы больной. — Хотите уехать? — Пока нет, мне действительно любопытно. Только сразу предупреждаю, если вы сектанты и в память о прадедушке в воскресенье разденетесь догола, начнёте выть на луну и заниматься сексом с волками, я в этом не участвую. — Секс с волками? А что, интересная идея. Ливень, ты что об этом думаешь? И мой странный родственник повернулся и пошёл прочь, насвистывая какой-то странный мотив. Волк шёл у его ног, как собака. Я смотрел на портрет. Роскошные чёрные волосы женщины уложены в высокую причёску. Платье открывает плечи, и родимое пятно видно очень чётко. Оно точно такое же, как у меня. Безумие, блин. Уехать? Но тогда я снова останусь один. И этот отъезд будет выглядеть как побег. А мне не хотелось быть трусом и тряпкой в глазах Бенедикта.