Смерть Человека

Люди смешны, люди жалки. Вы не верите в наше существование до последнего момента, а, когда мы встречаемся лицом к лицу, и вы смотрите правде в глаза, боитесь и презираете нас. Вы ужасаетесь безграничности собственной глупости, дрожите перед лицом собственного греха и гоните нас прочь. Сколько раз мы слышим: "Нет, это не то, что я хотел" или "Ты не мой сын" и тому подобное. Но ужаснее всего даже не это. Самое отвратительное, что я вам завидую. Да и не только я: любой гомункул жаждет стать человеком. Но, по насмешке судьбы, я желаю этого сильнее остальных, ведь моё имя Зависть. Вы скажете, что гомункул - это искусственно созданный человек. Так почему же столько раз я слышал: "Ты не человек! У тебя нет души!". Гомункулы никому не нужны, равно как и незавершённые философские камни. Мы недоделанные люди, просто "проба пера" тех, кто возомнил себя богом. Вот откуда в нас столько ненависти к нашим создателям. Каждый гомункул появляется в этом мире, подобно человеку, не понимая, зачем он явился. С какой целью он живёт и куда ему стремиться? Люди верят, что их создал бог, а потому стараются быть на него похожи. Нас же создают люди. Вот почему я хочу стать человеком. Всё это довольно глупо, по крайней мере, именно так казалось мне на первый взгляд, ведь гомункулы гораздо сильнее обычных людей. Мы практически бессмертны, обладаем особыми способностями и почти не имеем слабостей. Однако мой взгляд на человеческую сущность кардинально поменялся, когда я услышал Эдварда Элрика. Он внезапно открыл мне глаза, и я не мог сопротивляться этой простой истине: "Ты просто завидуешь людям. Пусть мы и слабее, чем вы — гомункулы... Но даже когда мы повержены, загнаны в угол и даже тогда, когда стоим на краю гибели... Мы поднимаемся вновь и вновь. А если у нас кончатся силы — друзья протянут нам руку. Вот почему ты завидуешь нам". За всю мою жизнь я не знал ничего хуже, чем завидовать тому, кого всей душой презираешь. Душой? Да, невесёлый вышел каламбур. Я пришёл в этот мир с ненавистью, но с чем мне суждено уйти? Гогенхайм пытался воскресить своего сына, который погиб от отравления ртутью. Но в результате человеческой трансмутации он получил "чудовище". Ну, или просто, меня. Испугавшись собственного творения, он сбежал, и я возненавидел его. Тогда меня приютила Данте, и я стал ей служить. В мои основные задачи входил шпионаж, а также вербовка других гомункулов. А когда Гогенхейм женился на Трише, родились Эдвард и Альфонс, я возненавидел и их, его детей. Свою зависть и злость я переводил на людей в целом. Даже создал себе специальный облик, объединяющий в себе мужские и женские признаки, для насмешки над человечеством. Однако, несмотря на то, что я никому в этом не желал признаваться, у меня остались некоторые воспоминания сына Гогенхейма. Это были моменты, наполненные неизвестными мне чувствами. Но сейчас я знаю, что этим чувством была любовь. И всё же я завидовал людям. Проклянал собственное имя, но жутко хотел стать человеком. Тогда я не понимал, насколько был от этого далёк. Даже другие гомункулы оказались ближе к нашей общей заветной цели. Жадность был первым гомункулом, проявившим чувства, напомнившие мне человеческие. Он позволил Эдварду уничтожить себя, не сбежав, не объяснив, что не убивал Данте. При этом Жадность раскрыл слабое место любого гомункула - останки его прототипа. О чём он думал? Его растрогало то, что Эдвард не желал его смерти? Тогда я считал, что Жадность повёл себя постыдно и недостойно гомункула. Теперь же я понимаю, что он поступил так, как было достойно для человека. Страсть с самого начала более остальных тревожили воспоминания о жизни Ишваритки - её собственного прототипа. В связи с этим она испытывала особенные чувства к Шраму, брату своего создателя. Позже Страсть стала помогать братьям Элрикам, чем особенно меня раздражала. Она была готова убить Гнев, в результате чего умерла сама. Тогда я думал, что Страсть предательница и сама заслуживала смерти. Однако сейчас я знаю, что она погибла, как погибнет каждый человек... Затем умерла Лень, и после её смерти Гнев впал в какое-то отчаяние. Этот идиот меня, откровенно говоря, бесил, ведь я сам воспитывал его, как только он вступил в наши ряды. А тут вдруг просился к мамочке, которая таковой даже не являлась! Данте полностью разделяла мою точку зрения, а потому открыла перед Гневом Врата Истины, которые забрали обратно его руку и ногу, что ранее были получены от Эда. На тот момент я не понимал чувств Гнева, но я нынешний уверен, что и он вскоре сможет стать человеком. Даже Обжорство сильно тосковал, как только умерла Страсть. Он дошёл до того, что перестал слушаться Данте, за что она, в свою очередь, лишила его разума, оставив лишь животные инстинкты. Я посмеивался над ним, ведь и изначально Обжорство был создан для того, чтобы вырастить совершенный философский камень у себя в желудке, так зачем ему разум? Несмотря на такое скверное предназначение, даже Обжорство оказался человечнее меня. Но я был слеп и не верил в человечность. Показав Эдварду Элрику своё истинное обличие, я последовал в другой мир через Врата, чтобы найти его и отомстить. Долгие поиски только закаляли мою злость и разгорали во мне жажду мщения. Однако и воспоминания моего прототипа о Гогенхейме не отставали. Я отчаянно пытался выбросить их из головы, но они с каждым днём только больше походили на мои настоящие. И вот, стоя перед своим создателем, говоря с ним, я неожиданно для себя чувствовал к нему то, чем были наполнены все теперь уже мои воспоминания. Мне казалось, что передо мной мой отец, а я - его сын. Я любил Гогенхейма, как любой ребёнок, даже такой вздорный, как Эдвард Элрик, любит своего родителя. И тогда я внезапно понял все людские чувства, и те зачатки чувств, которые я ранее наблюдал у других гомункулов. Однако Гогенхейм не увидел перемены во мне. И заместо зависти, ненависти, гнева и злости я познал горесть отчаяния и разочарования. Но я познал и любовь, а она помогла мне увидеть доброту и понимание в случайных прохожих, во всех людях в целом. Нет, я не смотрел на мир через розовые очки, но теперь я не видел всё в мрачном свете, как это было прежде. Вместе с моим мировоззрением изменился и я сам. С каждым днём я познавал всё новые человеческие чувства, а с каждым часом меня посещали самые разнообразные эмоции. Я впервые почувствовал себя живым. И вот уже знак уробороса исчез с моего тела. Неужели... Неужели я стал человеком? Когда-то давно я слышал, что, став человеком, гомункулу остаётся лишь умереть. Тогда эта мысль представлялась мне ужасной, а сейчас... Сейчас, лёжа на полу, задыхаясь, как задыхаются отравленные ртутью, по моим щекам, не взирая на то, что вот уже второй раз, как я переживаю свою смерть, льются слёзы... счастья? Да, я счастлив, что хоть несколько минут мне было дано побыть человеком. Ни одному человеку, скорее всего, не понять моих радостных слёз, ведь вы не были подделкой, вы не искали душу, которую невозможно найти. Нет, мне не страшно, я не боюсь смерти. Может быть, доля людей с их бессмертной душой и незавидна, но я бы отдал за эту душу любое бессмертное тело! Дело лишь в том, что душа совершает вечный путь, а тело вечно топчется на месте. Иногда не важно, куда и зачем идти. Важно просто, чтобы ты куда-то пришёл. Куда-то, где тебя давно ждали. С этими мыслями я покидаю этот мир, чтобы где-то возродиться. Я пришёл сюда с ненавистью. Я ухожу из этого мира с любовью и... Человеком.