Where My Heart Belongs

Коридоры репетиционных баз агентства «Джоннис» всегда очень просто, если не аскетично, оформлены. Однотонные блеклые стены, идеально чистый пол, не очень большие для такого пространства окна, тонированные с внешней стороны. Это походило бы на тюрьму, не слышься из-за многочисленных дверей звуки музыки, крики, пение и тяжелое дыхание. Воздух, разгоняемый кондиционерами, казался спертым и лишенным кислорода. Реске шел по одному из таких длинных безликих коридоров, глядя в затемненные окна на медленно погружающийся в ранние зимние сумерки город. Cнега не было и в помине, серо-коричневая масса людей вяло текла по улицам; на вершинах домов, пытаясь заменить солнце, сверкали сотни ярких реклам. Реске прищурился – в здании зажглись лампы, и стало невыносимо светло, серость всего, что окружает, бросалась в глаза. «Как же все надоело» - простые, как и интерьер базы, усталые мысли, одолевали голову Ямады. Не так давно для Hey!Say!JUMP отвели отдельный этаж и можно было спокойно репетировать, не разгоняя путающуюся под ногами восторженно глазеющую мелюзгу. Но тренажерный зал был в подвале, и Реске приходилось совершать длинное путешествие с седьмого этажа на цокольный и обратно. Раскланиваясь с коллегами и стаффом, Ямада тряс недосушенными после душа волосами – фен, как назло, отключился в неподходящий момент, а просить было не у кого – до обеда тренажерный зал пустовал. Почему-то этот факт вгонял Реске в еще большее уныние. Дисплей возле лифта показывал, что ждать его придется не менее четырех минут, и Реске решил подняться пешком. С момента дебюта группы прошло больше пяти лет. Популярность «мальчиков из эпохи Хейсей» росла не по дням, а по часам, особенно популярность самого Реске – агентство даже решило выделить ему отдельную квартиру – каждодневная езда из спального района на севере Токио отнимала те драгоценные часы сна, что Реске мог себе позволить. Ямада вздохнул и стал подниматься по лестнице. How many years have passed? The precious things in life Remember the dream I drew on my heart When I close my eyes, I See a stadium of stars Now I stand here by myself Where my heart belongs Много воды утекло с тех пор, когда вся группа была школьниками, боящимися поднимать глаза на объектив камеры и заикающаяся на интервью. Когда они стирали ноги в кровь и срывали голоса на записи, когда семпаи презрительно щурились и называли их «эй, там, как тебя». Когда Реске плакал украдкой от убийственной усталости, но упорно репетировал даже дома. Как же давно десять мальчишек на одном из выпусков Шокуры назвались Hey!Say!JUMP и попросили поддержать их. Нет, Ямада не был сентиментальным, но иногда невольно думалось, что, да, они действительно выросли. Столько стараний, слез, пота, желаний вложено в самую многочисленную группу агентства. Сколько людей с ними связаны так или иначе – и все, каждый, старались ради их популярности. Зачем? А зачем Реске все это? I wanted to fly high I wanted to be strong I wanted to go farther And open up my mind Одиннадцатилетним наивным мальчиком на прослушивании он бойко станцевал и спел песню Домото-семпая. И его взяли. Из сотен таких же, как он, школьников. Тогда Реске не задумывался, что предстоит ему пройти и пережить, прежде чем его имя будет знать вся Япония. И не вкладывал никакого великого предназначения в свой выбор – ему просто нравилось петь и танцевать. А теперь, когда он вырос, и его ровесники все чаще облачаются в костюм и ботинки, нежели в спортивную или модную одежду, учатся или вовсю стажируются в каких-нибудь престижных и не очень компаниях – он развлекает толпу пубертатных школьниц не несущими смысловой нагрузки песнопениями и плясками. Этого ли хочет для себя Ямада Реске? Быть отрезанным от внешнего мира, не иметь возможности видеться со старыми друзьями, никогда не высыпаться, быть терзаемым сотнями чокнутых девушек и постоянно, постоянно находиться в напряжении. Правильную ли он выбрал дорогу? С этими тяжелыми мыслями Ямада поднялся до их репетиционного этажа и медленно шел по коридору, стараясь отложить очередную репетицию танцев к своему дебютному синглу. И тут до его ушей сквозь вату из глубокой задумчивости донеслась приятная мелодия. Было в ней что-то торжественно-лиричное, теплое, то, что может тронуть любое сердце. Дверь в один из танцевальных залов была приоткрыта. How many years have passed? The precious things in life Remember the dream I drew on my heart When I close my eyes? I See a stadium of stars Now I stand here by myself Where my heart belongs Реске заглянул за дверь, увлеченный музыкой, выведшей его из раздумий. Большой, в тридцать татами, зал, был пуст. Почти. Там был только Чинен. Деловитый и резкий в обычное время, сейчас он кружился по всему залу, то взлетая в воздух в грациозном прыжке, то распластавшись по полу, замирал, будто задумавшись на мгновение. Тянул руки ввысь и тут же прижимал их к сердцу, покачивался, падал на колени, обнимая свои плечи и становясь маленьким-маленьким. Поднимался с пола и вытягивался в струну, стараясь дотянуться до солнца, спрятанного за бетоном и тучами. Он весь был словно вода, перетекающая, причудливо меняющая форму, неустойчивая. Волосы Юри растрепались, глаза были плотно закрыты, так, что длинные ресницы касались порозовевших щек. Реске стоял, не в силах отвести взгляд. Он видел Юри разным – стеснительным ребенком, взрослым и рассудительным юношей, безукоризненно вежливым, ругающимся грязными словами, веселым и подвижным, будто ураган, прячущим настоящие тоскливые слезы, заливисто смеющимся, злобно прищурившим глаза, одетым в толстое зимнее пальто и переваливающимся в нем, как раскормленный гусак, полностью раздетым, изогнувшимся в сладкой истоме. Но такого Чинена Юри Реске еще не видел никогда. Будто с Чинена сняли кожу, выставив напоказ всего его, все его чувства, мысли, желания. «Сейчас он такой настоящий». Now I stay here by myself And I know there’s more place where I should be I’ll be there soon Музыка медленно сошла на нет, и Чинен опустился на пол, раскинув руки и тяжело дыша. Реске неслышно вошел в зал и аккуратно прилег рядом с Юри на холодный пол. Тот, наконец, открыл глаза и повернул голову к Ямаде. - Реске, ты чего? Ямада помолчал несколько секунд, а потом тихо ответил. - Мне кажется, я буду любить эту мелодию всю свою жизнь. Чинен тихо засмеялся: - Это замечательно! Потому что петь ее будешь ты, - проигнорировав удивленный взгляд Реске, Юри продолжил, - эту песню написали для нас. Ты будешь петь, а я танцевать. Ямада отвернулся от Чинена и, глядя на потолок, проговорил: - Эта песня помогла мне привести мысли в порядок. Успокоила. Нет, - он на ощупь нашел ладонь Юри и сжал ее, - это ты. - Ты уж определись, я или песня, - фыркнул Чинен, - или ты имел в виду, что я – песня? Это, конечно, очень романтично звучит, но тебе стоит подучить японский. Одновременно со своими словами, Юри ласково погладил большим пальцем ладонь Реске. - Ты ужасен, - пробубнил Реске, - я, между прочим, только что судьбоносный выбор сделал. - Обедать мы будем соевым мясом и рисом, да? Реске не выдержал и с воплем: «Бесчувственный овощ!» накинулся на Юри и, улегшись на него всем своим весом, стиснул в объятиях. Тот, кряхтя и барахтаясь, отвечал: «Точно, и спаржу! Спаржу с рисом и мясом!» Оба юноши расхохотались и принялись возиться с удвоенным энтузиазмом, видимо, подогревая аппетит. Из коридора донеслось беззлобное ворчание Ябу, призывающее «заниматься всякими грязными делишками в нерабочее время», а потом в зал заглянул Такаки и тут же присоединился к парочке, валяющейся на полу. How many years have passed? Будучи ребенком, Реске не знал, верный ли делает выбор, посвящая себя индустрии развлечений. И до недавнего времени даже не задумывался о том, что было бы, будь он простым работягой. Но услышав такую незатейливую мелодию и увидев, как в своем танце ей без остатка отдавался Юри, он почувствовал, что музыка – это часть его. Часть, без которой Ямада себя уже не представляет. The precious things in life Юноши шли в столовую, продолжая дурачиться и подкалывать друг друга. В коридоре им встретился Масуда Такахиса, который окликнул всех четверых по имени и остановился поболтать. Чинен застонал, что если не поест, то перепутает Масуду с обедом и, взяв Ямаду за руку, потащил того вниз по лестнице. Remember the dream I drew on my heart Мечта. Реске всегда мечтал петь. И его мечты осуществились – разве можно желать большего? А еще, если бы не его мечта, он никогда бы не встретил Юри. Юри, с которым он разделил свою безграничную любовь к музыке. И не только Чинена, он не знал бы многих таких дорогих его сердцу людей. When I close my eyes, I See a stadium of stars И все трудности, тренировки, репетиции и бессонные ночи стоят улыбок и радостных лиц поклонников. Чувство, что твоя мечта делает счастливым еще кого-то, поистине бесценно. Реске крепче сжал руку Чинена. Now I stand here by myself Where my heart belongs Такаки и Чинен о чем-то беззаботно болтали, Ябу смотрел на них и добро, открыто улыбался. Телефон Ямады завибрировал, сообщая о входящем сообщении. Реске достал мобильный и, отодвинув любопытного Юри, прочитал смс. «Постарайся, Ямада! Я даже куплю твой альбом!» Моримото, как всегда, нагл и невежлив. Реске улыбнулся, и набрал ответ: «Ты тоже должен постараться и наверстать все, что пропустил. Мы ждем тебя!» И сейчас я нахожусь там, Где мое сердце. Чинен улыбнулся и, положив голову на плечо Реске, тихо спросил: - Неплохо я сымпровизировал для новой песни? Реске повернул голову и шепнул Юри на ухо: - Ты вернул меня к жизни сегодня. Чинен улыбнулся так, как умеет только он – соблазнительно и дразняще: - Тогда сегодня вечером я станцую специально для тебя еще раз.