***
Сегодня мотыльки и бабочки, что были живыми, — три луны, а их сухие тела, подобно гербарию, лежали на плите, хаотично, так много и такие разные. Я сидела и раскладывала их по кучкам каждого вида: адмирал, аргиад, белянка рапсовая, беляночка горошковая, боярышница, капустница — самая обычная и распространённая. Я не особо любила этот вид — он мне напоминал лимон по виду и по запаху. Я не любила лимон и этот вид бабочки… Путала брюквенницу с капустницей — они для меня одинаковы. Какое-то время я думала, что капустница питается капустой, на что сестра сказала, что да, но только когда в виде гусеницы, а когда становится бабочкой, то питается пыльцой. Я находила одинаковыми репницу и белянку, хотя у одной две точки на крыле, а у другой — одна. Но всё равно гребла под одну тень всех их, считая противными лимонницами. Терпеть не могу лимоны… Самые интересные бабочки и мотыльки для меня — это: мёртвая голова. Что меня удивляло, так это то, что они питаются мёдом; я помню, как смеялась и говорила: «Ах, бедные пчёлы! Как только они не умерли от ужаса, увидев такое чудище перед собой?» Моя сестра Рина говорила: «Сжигаем дом и уезжаем!» каждый раз, когда находила паука или таракана. Она не любила насекомых, но к бабочкам и мотылькам относилась нормально, наверное, потому, что с самого детства привыкла видеть их в комнате Арины. Чтобы добыть мёд, мёртвая голова прибегает к «тактической хитрости»: вырабатывает специальные вещества, которые не позволяют пчёлам «вычислять» чужаков по запаху, проникают в улей и, пробив хоботком стенку сот, высасывает из него питательный мёд. Если же хитрость раскрывается, то от укусов пчёл голову спасает густой волосяной покров. Кстати, есть мнение, что голове позволяет беспрепятственно проникать в пчелиный улей именно рисунок черепа на спинке, якобы он пчёлам напоминает внешность пчелиной матки, вследствие чего пчёлы не препятствуют бабочке наслаждаться мёдом. Необычная внешность насекомого служила источником вдохновения для Эдгара По, который, «познакомившись» с мёртвой головой написал рассказ «Сфинкс», где фантазия героя превращает безобидное насекомое, находящееся рядом с ним, в некое фантастически несимпатичное существо, ползающее по склонам гор. Несколько веков назад именно на этих насекомых возлагали вину за распространение эпидемий и считали, что чешуйки, попавшие в глаза, могут стать причиной исчезновения зрения. В России долгое время считалось, что, увидев мёртвую голову, её надо непременно убить, дабы не умер никто из близких. Не менее оригинальные заблуждения бытовали и в Европе. Так, в Линкольншире автору книги «The Antiquary» жители некоего селения сообщали, что гусеница мёртвой головы в скором времени трансформируется в… крота. Кроме того, в Англии считалось, что Адамова голова используется прорицателями. Якобы они понимали писк, который издают эти насекомые, и могли из него понять имена людей, которым в ближайшее время суждено покинуть мир живых. Ввиду того, что приметы с этой очаровательной бабочкой были связаны не самые позитивные, во многих местах её обитания начинались самые настоящие гонения, итогом которых стало то, что во многих странах мёртвая голова стала редкостью, а после была занесена в Красную книгу. Но теперь-то мы знаем, что её не стоит бояться! Куда правильнее просто любоваться! В светлое время суток мёртвая голова спит «мёртвым сном». Мотылёк комета, ещё встречается название лунная моль. В тропических лесах Мадагаскара обитает прекраснейшее создание, принадлежащее как раз к исключительно местной фауне — ночная бабочка. Они являются самыми крупными представителями своего вида. Она мне напоминала канарейку из-за того, что часть крыльев была похожа на хвостик жёлтой канарейки, и каждый раз, когда у нас появлялся такой вид, я называла их Твити, как ту канарейку из мультика. Мои любимые бабочки и мотыльки: Голубянка Икар — длина переднего крыла — 13-17 мм. Мне нравился цвет её крыльев. Я помню, как была зациклена на нём и хотела такой же цвет волос, чтобы быть похожей на неё. Желтогузка. Боярышница. Американская белая бабочка — карантинный вредитель плодовых культур. Она бы стала моей любимой, если б поедала лимоны. Пальцекрылка сливовая мне напоминала стрекоз, а другие, похожие на неё, походили на комаров. Совка клеверная серая. Толстоголовка Морфей. Шашечница тёмно-бурая. Ястребиный мотылёк. Lomographa vestaliata. Пяденица: белополосая, бледно-сероватая, берёзовая, вересковая, щавелевая. Зачастую были похожие виды бабочек и мотыльков, которые по своему виду почти неотличимы, но всё же они разные. Порой особо не утруждались в названии и всех косили под одно, например: Тарин зеленый и Тарин синий и так далее. Хитрецы ленивые! «Ну, может, у них фантазии не хватило», — можно так подумать, если вы не энтомолог. Моя сестра была лепидоптеристом и лепидоптерофелистом. А если попроще, то коллекционером бабочек. Мотыльки принадлежат к семейству насекомых чешуекрылые или бабочки. Один из основных способов отличить бабочку от мотылька — это пронаблюдать за тем, как они складывают крылья, когда садятся отдохнуть. Бабочки обычно держат крылья сложенными в поднятом положении, а мотыльки расправляют крылья горизонтально. Бабочки обычно порхают в воздухе в дневное время, а мотыльки летают вечером и по ночам. Они стремятся к свету, горящему в ночи. Поэтому можно часто увидеть мотыльков, влетающих в окно и кружащихся вокруг электрической лампочки. Обычно у мотыльков маскировочные отметины расположены на верхней стороне крыльев, поскольку эти бабочки обычно сидят, расправив крылья. Ночью защитная расцветка не очень-то помогает гусенице или мотыльку. Существуют и другие отличия: у бабочек усики-антенны обычно имеют утолщение на конце, а у мотыльков усики прямые или даже мохнатые. Помимо этого туловища у мотыльков толще, чем у бабочек, и гуще покрыты волосками. Всё это так печально: вот ты красивая и яркая, а вот ты больше не живёшь. Если труп бабочки можно наколоть на иглу и поставить в рамку под стекло, то других живых существ — нет. Так с ними нельзя делать. Разве что чучела, но это ещё называют «вторая жизнь» — вдохнуть в них ложную жизнь. Таксидермия была способом получения чучела. Но для меня она была чересчур противна. Если я нахожу мерзким то, как чистят рыбу, так что уж говорить об этом «искусстве ложной жизни»?***
Мы разводили бабочек. Самая старшая сестра увлекалась этим: она знала почти все виды. А в мире было полно разнообразных летающих хрупких созданий: от прекрасных и до нагоняющих ужас. Это я говорю о тех, что пьют кровь и едят своих сородичей. Средняя сестра занималась икебаной и собирала растения. Она была ботаником: знала все лекарственные и ядовитые, знала, что несло в себе каждое растение, сушила их. Было полно книг, которые пахли сухими травами. Я была младшей. Я не могла найти себя и занималась поискам. Я много чем занималась, много в чём себя пробовала и кое в чём знала толк, хоть не погружалась полностью в познания. Возможно, я была золотой серединой: я не хватала всё, я брала по чуть-чуть, не жадничала. Пока те, что были рядом, пытались с жадностью и быстротой освоить тот или иной дар, способность, умение, я всегда была неторопливой, чуть медленнее, зато не ошиблась ни разу с каждым осторожным движением. Это моя суть. Но её я поняла не сразу, а так, как в той истории про мышонка, который был серым. Все ему говорили: «Ты серый! Ты не можешь танцевать!», а он отвечал: «Я белый, как и вы, и могу танцевать!» Эта сказка была про две расы мышек: серые пели, а белые танцевали. И вот однажды в белой мышиной семье родился серенький мышонок. Все говорили ему, что он серый, но он был убеждён, что это не так, ведь он хотел танцевать, быть таким же, как и все его родственники, белые мышата. Ну, по окончании истории серый мышонок понял это, но всё же открыл новую версию: не важно, что снаружи, все говорят и видят одно, важно то, что чувствуешь внутри, но не забывай о том, что надо быть честным с собой и не отворачиваться от правды — надо принимать себя всего. Эта история про то, как я в то время пыталась тоже быть такой же, как все, усваивать всё так же быстро, за что жестоко поплатилась, когда училась шить. Я освоила этот навык, но не за бесплатно, а ценой шрамов, которые были на всех моих руках.***
Воспоминания нахлынули, когда увидела белого мотылька, что бился в окно. Эрик стоял около окна, обнимая меня. Что ещё мне нужно? Я повернулась к нему, он отступал в глубь комнаты, подальше от окон, ближе к середине помещения, и я с ним. Мои руки лежали на его плечах. Своей рукой он ласкал моё лицо, я слегка прикрывала веки, наслаждаясь нежностью его прикосновений. В наших планах было уехать из Парижа и не возвращаться. Жить в Шотландии, вдали от всех. Моя голова лежала на его плече, он обнимал меня, я чувствовала как бабочки и мотыльки летают у меня внутри от счастья. Я засыпала так крепко, потому что знала, что он со мной.***
— Мери. Мери. МЕРИ! Я судорожно и взволнованно открыла глаза, отделяясь от сладкой дрёмы. Передо мной моя мама и папа, сёстры. — Мери, доченька, — мама плакала, но не одна она, отец тоже и сёстры. Вся моя семья была рядом со мной. Теперь я поняла, что нахожусь в больнице. Что? Я не понимала ничего. Нет, этого не может быть! Всё это был сон? Я была в коме из-за аварии, и больше всех пострадала я. Отец отделался царапиной, а я получила серьёзные раны: была сломана рука и нога, а также было сотрясение. Вокруг меня была моя счастливая семья, которая радовалась, что докторам удалось меня разбудить. А я все так же была в замешательстве, не понимая, что произошло. Всё время пребывания в больнице меня собирались выписать, и родители готовы были забрать меня. В последний день нахождения в больнице я не могла уснуть и ночью на костылях ходила по коридору, пока не услышала музыку. Кто-то играл на пианино такую красивую, но печальную мелодию. Сначала мне эта музыка показалась знакомой, словно я её уже слышала. Я шла на эту музыку и забрела в комнату, где в дальнем её углу и стояло пианино. Кроме него, там были кресло и диван, а на стене висел телевизор. В комнате не было никого, кроме парня с длинными чёрными волосами, что сидел за пианино. Его музыка закончилась, потом он вздохнул, словно вспомнил что-то, и начал играть именно ту музыку, что я исполнила в своём сне. Я пошла как можно тише, боясь, что и это сон. Но ступать, не шумя, было тяжело, особенно на костылях. Не веря в происходящее, я запела, слившись с исполнением музыки.В своё время я мечтала, Когда надежда была крепкой, а жизнь стоила себя. Я видела, что любовь никогда не умрёт, Я мечтала, и не боялась, Мечты появлялись, исполнялись и уходили, Ни за что не надо было платить, Ни одна песня не осталась неспетой. Но ночью приходят сны С голосами, мягкими, как гром, Разрывая на куски твои надежды, Превращая мечты в иллюзию… И я по-прежнему мечтала, что он придёт ко мне.
Я немного изменила слова, потому что золотые глаза этого парня посмотрели на меня. Не может быть! Сон не был сном?! Я узнала его по глазам и по тому, что было внутри, за этими зеркалами. Глаза — окна души. Его лицо было не таким, оно было тем, которое он хотел тогда, нормальным. А я говорила, что нормальность переоценивают, с чем он соглашался, целуя меня в лоб. — Меня зовут Мери, Мери Элизабет Риддл. Мне 23 года, но, возможно, ты можешь помнить меня как Энжелу Килис? — спрашивала я, но знала ответ. Он молча смотрел на меня. В его глазах читалось удивление, замешательство, а потом он всё-таки узнал меня по моим глазам. Одна душа всегда узнает другую душу, с которой она воссоединилась однажды и встретилась вновь. — Я Эрик… Был им… Теперь я Каил Лир Рени, и мне 25 лет, — ответил он, ярко и счастливо улыбаясь мне. — Я думал, всё это был сон, прекрасный сон. Я хотел вернуться, чтобы вновь увидеть тебя! — он обнял меня, плача от радости. Наши губы вновь встретились, давая понять, что мы снова вместе. Ничто и никто нас больше не разлучит.