Малышка Кагуя

— Какаши-сенсей! — Кагуя тяжело дышала, её лицо порозовело от напряжения. — Какаши-сенсей! Она уже была совсем близко, когда учитель повернулся. Его лицо выглядело меланхолично-скучающим, но когда он увидел Кагую, в его глазу появилась нотка любопытства. — Что произошло? Он непонимающе осмотрел Кагую и сразу заметил белоснежные бинты с алыми пятнами от крови на голове, но он промолчал. Кагуя добежала и остановилась, когда её дыхание пришло в норму, она решилась и спросила, хотя это было больше похоже на залп: — Почему вы решили выбрать меня? — она ещё еле дышала, но не останавливалась ни на миг, гневные нотки проскальзывали в каждом её слове. — Я же была сильнее из всех, но привязали к позорному столбу вы именно меня, хотя могли выбрать любого! Какаши вздохнул и пальцем подозвал Кагую к себе. Девочка доверчиво сделала шаг вперёд, заинтересованная этой ситуацией. Учитель неожиданно схватил Кагую за плечи и под колени, её глаза расширились от удивления и некоторого страха, ведь она оказалась у него на руках, Какаши-сенсей подпрыгнул, оказавшись сразу на крыше невысокого здания. Кагуя испугалась, дрожала всем телом от непонятного положения. Когда она в этом хрупком теле, джоунин мог просто победить её. Беспомощность появилась в её взгляде, но, увы, теперь тысячелетняя богиня прогибается под правилами чёрствого мира, взявшего её за своё серое крыло. Он опустил Кагую на землю только тогда, когда они оказались на полянке. Девочка дрожала, но уже не из-за страха — тут чувствовалась смерть, здесь много людей плакало изо дня в день, да и настроение Какаши-сенсея немного ухудшилось. — Я думал, что ты поймёшь, — в его голосе прозвучало разочарование, смешанное с приглушенной болью. А потом воцарилась тишина, но она не напрягала, каждый страдал по своим причинам, но учитель вовремя очнулся, отключился от своих проблем и продолжил: — В один момент, — он нырнул с головой в воспоминания, — тебе будет казаться, что ты — идеальная, у тебя нет недостатков, техники непревзойдённые, ты сильна и красива. Но тогда, из-за твоей неосторожности, умрут твои друзья. Ты уже стала на этот путь — считаешь, что сильная. Истинный шиноби должен немного сомневаться в своих силах и всегда предполагать худший вариант. Он замолчал, а потом посмотрел на памятник в виде куная. Да, это памятник умершим во время Третей Мировой Войны Шиноби. — Имя моего друга высечено здесь, — вдруг разоткровенничался Какаши-сенсей. — Он мог бы стать великим, если бы не умер чунином. Мне стыдно, что я не смог его спасти, хотя был на ранг выше. В памяти Кагуи пронеслись воспоминания, подаренные Зецу. Какаши-сенсей не знал, что его лучший друг, Учиха Обито, жив и здоров. Наверное, тяжело засыпать, когда чувство совести грызёт остатки человечности, а слёзы непроизвольно льются, несвойственно для шиноби. Ниндзя должны быть бесчувственными и холодными, но только не Хатаке Какаши, и это Кагуя хорошо понимала. Люди меняются из-за переломных моментов. — Какаши-сенсей, теперь у вас есть мы, — она серьезно посмотрела на него молочными глазами. — Ваш друг…— она осторожно подошла к самой больной теме. — Я слышала, что он был Учихой. Значит, смотрите на Саске как на своего друга, на меня — как на девушку из команды, а Наруто…— она задумалась, а потом улыбнулась, надеясь, что это поможет делу. — Наруто это Наруто. Какаши изумлённо смотрел на Кагую. Он раньше думал, что она холодна к окружающим, похожа на Саске, но сейчас она, королева льда, улыбалась той самой нежной улыбкой, которую он и не ожидал увидеть на этом бледном, снежном лице. Казалось, на её лице появился румянец, но вкраплений цвета в молочных глазах ещё не было, лишь яркие розовые губы. Какаши улыбнулся, а в его глазах запрыгали озорные огоньки, он привычно поправил серые волосы и схватил Кагую за плечо. — Пообещай, что никогда не позволишь этим двоим умереть. Если будет выбор спасти меня или их, оставь меня и беги к ним. Если ты сможешь или спасти члена команды, или выполнить миссию, плюй на второе и делай не то, что требуют правила, а то, чего требует душа. Кагуя кивнула, а потом что-то в ней изменилось. Резкая боль пронзила голову, всё закружилось, Кагуя в ужасе схватилась за голову, наткнувшись пальцами на бинты. Голова разрывалась, а глаза расширились от невыносимой боли. Ноги Какаши-сенсея залились свинцом от страха за ученицу. Кагуя кивнула, а потом её голова резко закружилась, из-за чего она схватилась за бинты. Голова разрывалась, её глаза расширились от боли. Какаши-сенсей испуганно подбежал к ней и невзначай тронул её лоб. Кагуя упала на траву и закрыла глаза, её белые волосы рассыпались по траве, открывая бинты с кровью, которая растеклась пару часов назад по всему лбу, но уже засохла. По ладони пробежала дрожь, а учитель в ужасе застыл. Температура зашкаливала. Делать было нечего, он опять взял её на руки и прыгнул на крышу ближайшего здания. Его ноги подкашивались. Она буквально горела, а он, её сенсей, этого даже не заметил, хотя был рядом всё это время. Длинные белые волосы Кагуи развевались по ветру, а Какаши мчался, стараясь не упасть, не потерять ещё одного человека в этом мире смертей. Щёки Кагуи нездорово покраснели, когда до больницы оставалось несколько прыжков. Будто почуяв что-то неладное, Какаши преодолел это расстояние за секунду. Он вскочил в больницу и молча передал докторам в белоснежных халатах Кагую, как ценный груз, коим она и являлась. Медики отвели её в операционную, мало о чём спрашивая. На него налетели серьезные девушки-медсёстры и начали спрашивать о пациентке. Какаши отвечал односложными предложениями, пребывая будто в прострации. Из-за него случилось ещё одно происшествие, подумать только. Учитель поднялся и выпрыгнул из окна больницы. Его путь лежал к Хокаге. Пробежав несколько кварталов, кинув косой взгляд на Академию, Какаши целенаправленно бежал, за минуту преодолев расстояние от госпиталя до Резиденции Хокаге. — Заходи. Какаши прыгнул из окно сразу в комнатку, в которой расположился Лорд Хокаге. У него эта забавная привычка, которая появилась ещё во времена служения в АНБУ, проявлялась только в случаях, когда он переживал, или у него было очень серьёзное поручение. Вид обеспокоенного Какаши заинтриговал Третьего, он повернул голову к джоунину и ждал ответов на все свои вопросы, поставленные в голове. — Господин Третий, я отказываюсь от команды. Хокаге в мрачном изумлении уставился на одного из лучших джоунина Конохи. Какаши всегда был необычным, принимал нестандартные решения ещё в юношестве, но в детстве у него появилась первая черта, перейдя которую мальчик изменился и стал мрачным нелюдимым юношей, совершенно не беспокоившимся о команде. Смерть отца. А потом смерть лучшего друга, которая изменила его кардинально. Всё же, черты от того «правильного» Какаши оставались, редко когда он действовал против Хокаге. — Глупости, что бы там не случилось, — Третий опять уставился в бумаги, спокойно выводя на пергаменте длинное письмо с витьеватым слогом. — Кагуя Хьюга имеет две глубокие, уже гниющие раны. Неизвестно, сама ли она это делала, или ей это сделали, но сейчас она лежит в больнице Конохи, — он с серьёзным лицом посмотрел на Третьего Хокаге. Тот удивлённо оторвал взгляд от бумаг. — Эти ребята спасут твою душонку, Хатаке Какаши, — сурово сказал Хирузен, внимательно и тщательно подбирая слова. Его седина освещалась лёгкими весенними лучами солнца, он светился, а Какаши был в углу, за шторой, он — в тени. Словно на камне, в душе остались отпечатки сказанных давно слов: «Твоя жизнь испорчена, Какаши. Иди по новому пути, который будет освещаться солнцем, но, пользуясь Шаринганом, не забывай, что он — символ тьмы, которую ты носишь в себе. И пока будет эта тьма, пока ты и будешь ходить с этим проклятием». Эти слова помнили оба, оба вспомнили их одновременно. Хокаге отказался. Эта мысль будто черкнула спичкой о коробок, огонь зажёгся в сердце Какаши, но он лишь поклонился и скрылся. Он хотел был пойти к ученице, но решил, что повременить с этим. У неё, наверное, и так много посетителей. Тем временем белая комната пустела. Видимо, никому не нужная, Кагуя сидела в кровати и смотрела в окно. Её белая пижама слилась со складками больничного одеяла, а волосы легли по плечам. Царила некоторая ледянящая аура, неподвижная, замерзшая. В дверь несмело постучались. Кагуя повернула голову к двери, из которой высунулась солнечная макушка. Светлые глаза обвели взглядом комнату, а потом он улыбнулся, прошептал что-то и скрылся. Что-то назревало странное. Потом, без стука, зашёл Саске, он тоже осмотрелся вокруг, забыв поздороваться, а потом, так же невежливо, как и зашёл, вышел, громко стукнув дверьми. Прошло пару минут перед тем, как вновь дверь громко лязгнула, наконец-то в комнату ступил Наруто. На его лице появилась хитрая и загадочная улыбка, он сел у края кровати и, спустя столько времени, поздоровался. — Привет! Это правда, что тебя пытались съесть гигантские кобры, но лишь смогли сделать две дырки во лбу? Кагуя поперхнулась. Она всегда знала, что люди склонны придумывать, но никогда не думала, что они могут придумать настолько ерундовый бред. Она уже открыла рот, как вдруг её перебили. В комнату вскочил разъяренный Саске. Он вычитал Наруто, что они не встретились, а потом сухо спросил вопрос, от которого Кагуя подавилась во второй раз. — Это правда, что шиноби с улучшенным геномом съел твой мозг? — Нет, не ел мне никто мозг, — хмыкнула Кагуя, сдавливая внутри себя накатившую волну смеха. — Вообще, кто это придумал? — Значит, всё-таки кобра! — Наруто радостно засмеялся, довольно потирая руки, словно муха. — У меня проверенная информация, мне сказал Какаши-сенсей. Саске удивлённо посмотрел на Наруто и с непониманием перевёл взгляд на Кагую, с подозрением выдав: — Мне тоже сказал Какаши-сенсей. Два мальчика одновременно посмотрели на пострадавшую. Та вздохнула и принялась объяснять, что, скорее всего, они подверглись великолепному влиянию учителя и были коварно обмануты. Саске нахмурился, явно переживая про свою репутацию великого и крутого, а Наруто переживал, что был обманут. Или наоборот. Во всяком случае, к такому ответу пришла Кагуя после долгой тишины. — Так почему ты была ранена? — участливо спросил Наруто, не подозревая настоящей причины. Кагуя промямлила, что не помнит, чему, конечно, никто не поверил. Палата вновь опустела, а голова наполнилась ненужными вопросами. Девочка вновь скучающе уставилась в окно, уже который раз замечая неправильную планировку открывающегося ей вида. Незаметно для медработников, но только не для своей матери, в комнате появился Чёрный Зецу. Он внимательно смотрел на мать, а потом трепетно протянул руки к её раненной голове. — Не прикасайся, — строго окликнула его Кагуя, поэтому Зецу отдёрнул руки и посмотрел на мать несколько виновато. — Попроси Белого сделать из этого катану. Она протянула мешочек. Чёрный сначала отпрянул, почувствовав мощную чакру, а потом осторожно заглянул внутрь. Там был светло-бурый порошок из рогов и костей его матери. — Ваш… дар Костей проснулся? — Чёрный Зецу жадно посмотрел на мать, а та ответила непонятно: — Возможно. Главное, чтобы ни одна порошинка не попала не в те руки. Если рога обладают невероятной силой — то их нужно беречь. Зецу понял, он кивнул и скрылся, в один момент оказавшись уже далеко-далеко. А Кагуя продолжала смотреть в окно.