Не угрожай

- Очаровательно. Уилл покачал головой, будто в негодовании. На деле он совершенно не знал, что же будет дальше. Ещё один выпотрошенный белый мужчина. Всё по схеме, чему явно не будет конца. По крайней мере, не скоро. Здесь даже трактовать нечего, в картине разберётся даже несведущий новичок из студентов Кроуфорда. Рядом стоял его ассистент. Дерек созерцал картину, нахмурив брови. К счастью, он больше не ждал чудес, поэтому его восхищение талантом наставника уже не так смущало Грэма. Молодой человек скрестил руки на груди и выпрямился. - Что ты здесь видишь? – спросил его Уилл. - Ничего, кроме жестокости, - ответил Дерек. – Тело успело разложиться. - Частично, - уточнил агент Грэм. – Но это не меняет положения. - Может, вы, наконец, поделитесь своими соображениями со мной? – не выдержал Джек. В таких делах Уилл был ему необходим, потому что пустяковыми они только казались. С тех пор, как в комплекте с Грэмом в довесок теперь шёл собственный ученик, ситуация немного изменилась. Джеку частенько приходилось напоминать о своём присутствии на выезде. Уилл и Дерек больше делились выводами между собой, чем с остальной группой следователей. Кто мог знать, что Грэм заинтересуется преподаванием вне аудитории? - Здесь всё просто, - живо откликнулся Уилл, хотя картина его, безусловно, расстраивала. Море жестокости при убийстве, то, как давно здесь было брошено тело… А ещё замкнутость профайлера поразительно уменьшилась. В определенных ситуациях это причиняло неудобство. - Просвети меня, - подсказал Джек. - Выпотрошенный мужчина, обнаружен случайно. Убийца его просто убил и бросил здесь. Ничего показательного. Много презрения, жестокости и, вероятно, пренебрежение. Мне это напоминает месть. - Это уже третий труп с тем же почерком, - возразил Кроуфорд. – Ты даже не потрудился погрузиться в работу… Месть была продуманной? - Он убивал его методично. У него есть для этого навык. Но здесь больше запальчивости, чем в остальных трупах. Чуточку меньше продуманности. - Будто хирург, - вдруг произнёс Дерек и присел на корточки. – Возможно, эксперт опровергнет мои слова, но, если уж наш убийца методичен, то знает, как нужно наносить раны. Он не резал его слепо. У него свой метод, свой план. - Это как сладкая месть. - Он наслаждался процессом, - произнёс Джек. – Это свойственно маньякам. Но ему нет дела до этой жертвы, если (как вы говорите) он бросил тело с презрением, будто теперь ему нет до него никакого дела. - Мы не нашли связь между убитыми, но убийца выбирает этих мужчин по какому-то принципу, - произнёс Уилл. – Белые, среднего возраста, состоятельные. Почему он выбирает именно их? - Люди не имеют общего во внешности, кругах общения, но отдаленно имеют схожесть в социальном статусе, - Дерек выровнялся, поднявшись на ноги. - Напоминает тех девушек в лепестках, но у них хотя бы общий типаж. У этих трупов его нет. Вы должны искать дальше. Возможно, дело в их прошлом. - Значит, рассмотрим пристальнее, - Джек кивнул. - Кое-что есть, - вспомнил Дерек. – Вы говорили, что все они – иностранцы, эмигранты. - Мы выясняли. В полиции за ними ничего не числится, они чисты. Если они вляпались в историю, то это история настолько опасна, что даже их жёны ничего о ней не знают. Хоть на детекторе лжи проверяй. - Кто-то убивает иностранцев. Такого фетиша я ещё не встречал, - пробормотал Дерек. – Но это не убийство на почве национальной принадлежности. Здесть есть что-то большее. Ведь убийца не уродовал своих жертв. - Он убил именно этих людей, - подытожил Уилл. – Кто-то решил вернуть долг. Показать, как он мучился. И мы не знаем, со всеми ли расплатился убийца. Возможно, через пару лет вы найдёте ещё несколько трупов. Как я и сказал, это – сладкая месть. Джек сцепил зубы. Как же он ненавидел пустыри и маньяков вместе с ними.

***

Стайлзу повезло. Он успел отхватить последний экземпляр школьной газеты, которую для большего ажиотажа распространяли тайком. Чтобы не поддерживать всеобщую взволнованность, Стайлз быстро спрятал выпуск в рюкзак. Он бы и уши заткнул, чтобы не слышать, как перешёптываются старшеклассники, но усилием воли сдержался. При выходе из школы Стайлза встретил Мейсон. - Я тебя искал! – воскликнул тот. Стайлз недоверчиво посмотрел на комиксы в руках парня. - Тебе что-то нужно? – спросил он, наконец. - Да, помоги мне с биологией, - взмолился Мейсон. – Меня посадили в паре с Гринбергом, поэтому наши лабы продвигаются медленно. Их новый преподаватель испытывал новый принцип: сначала все выполняли свои лабораторные работы, идя по порядку, но проверялись лабораторные после пяти первых занятий. Те, кто провалил хотя бы одну, должны были бы остаться после уроков для повторного усвоения материала. Без исправленной оценки из этой школы не ушёл бы никто. - Рядом со мной никто не сидит, - ответил Стайлз. – Сядьте со мной на следующем уроке. И спишите. Он сидел вместе со Скоттом и Айзеком, но друзья работали в паре, а Стайлзу не нашлось напарника. - Там много, - смутился Мейсон. – Мы практически ничего не понимаем. - У вас хоть какие-то данные есть? - Есть! Парень вытащил тетрадь и снова показал записи, которые им с Гринбергом удалось сделать. Тетрадь для лабораторных работ была практически пустой. - Жесть, - произнёс Стайлз, оценив масштаб проблемы. – Что же вы делали, если ничего не понимаете? - Записывали всё, что видели во время эксперимента, и показатели, которые были в нашем варианте. Также Гринберг сумел сфотографировать лягушку. У Стайлза очень громко заурчал желудок. Мейсон тут же ухватился за этот шанс: - Ты мог бы мне всё объяснить, а я запишу всё, как надо. С меня ужин! В доказательство парень предъявил тетрадь. - Мейсон, для умственно отсталого ты всё очень хорошо записал, - возразил Стайлз. – Большая часть ответов у тебя уже есть. - Помоги мне, пожалуйста! Отец убьет меня, если я завалю биологию! Это был тот частый случай, когда научный специалист и его ребёнок вращались на разных орбитах. То же самое в некоторой степени касалось и Ганнибала со Стайлзом, но у них возникали проблемы уже по части математики. Для всего, что не касалось вычислений, когда не приходилось чувствовать себя новым Пифагором, Стайлз оказался довольно сообразительным. Тут у каждого были свои недостатки. - Ладно, поехали к тебе, - согласился Стайлз. – Я тебе всё покажу, а дальше ты напишешь сам. Мейсон был на седьмом небе от счастья. Окрылённый будущим успехом, он вёл себя тихо и старался не раздражать Стайлза по пустякам. Оказалось, что парень жил в нескольких минутах ходьбы от школы. Его дом был стилизован под Викторианскую эпоху. Дома такого стиля редко нравились даже такому эстету, как Ганнибал. Внутри дом был вполне обычным. Стайлзу не нравилось только то, что окна не давали достаточно света, хотя многое компенсировали светлые обои. Нормальная обстановка казалась немного мрачной и унылой. Не доставало только призрака чьей-то бабушки, которая погибла загадочной смертью. В своей комнате Мейсон включил свет, поэтому ощущение мрака и холода отступило. - Твои родители на работе? – спросил Стайлз, усаживаясь рядом с хозяином за стол. - Мама, наверно, в магазине. Сегодня к нам зайдёт дядя. Ты его видел. Когда-то они с мамой выросли здесь. - Мистер Тобиас? Стайлз внутренне напрягся. Судя по непосредственности Мейсона, этот школьник давно привык к странностям своего дяди. Стайлз чувствовал себя неуютно. - Давай тетрадь, - скомандовал он, чтобы быстро сменить тему. Сначала Стайлз отметил все пункты, которые Мейсон додумался записать, но не перенести в тетрадь для лабораторных работ. Мейсон всё понял и стал задавать вопросы только по теме, если что-то не до конца понимал. Они с Гринбергом вовсе не были такими тупыми, как пытались казаться. Просто они не до конца доверяли собственным ответам. Фотография Гринберга не пригодилась, оказавшись расплывчатой. Не сумев хоть что-нибудь из неё понять, Стайлз снова обратился к заметкам. Кое-как исследование лягушки удалось отметить. - Всё не так плохо, - отметил Стайлз. – В следующий раз спроси совета у отца, если сомневаешься. - Думаю, он назовёт меня идиотом, если я скажу, что не понимаю школьную программу, - голос Мейсона был полон сомнения. – Для него здесь всё элементарно. - Он такой же суровый, как мистер Тобиас? - Нет, - рассмеялся парень. – Дядя Тобиас относится ко всему проще. Строгость у него для музыки. Здесь он не будет достигать компромисса, если знает, к чему идёт. - Я бы не хотел, чтобы твой папа преподавал у нас биологию, - вздохнул второй подросток. - О, поверь: учителем в нашей семье стал дядя Тобиас, а унижение – не его конёк. - Звучит, как надежда. Несмотря на прежний план, Стайлз задержался, чтобы помочь Мейсону с лабораторными работами до конца. Пункты, которые тот не понимал, Стайлз отметил в учебнике, чтобы Мейсон всё внимательно перечитал. Если бы учитель попытался проверить, не списаны ли результаты экспериментов, то Мейсон смог бы защитить свою работу. Разобравшись самостоятельно, Мейсон сумел бы кое-что впихнуть в голову Гринберга. Покончив с биологией, ребята спустились вниз. Мейсон вспомнил, что обещал Стайлзу еду. Но тот отказался: - Я поем дома. Всё в порядке. Раздался женский голос, который потребовал присутствия Мейсона рядом. Пока парень отошёл, Стайлз остался в гостиной в ожидании. Рассматривая комнату, школьник заметил в углу раскрытый рояль. Инструмент выглядел внушительно, воскрешая светлые воспоминания. Когда-то Ганнибал пытался научить племянника играть на таком же. В результате оказалось, что проще найти треугольник с тремя тупыми углами. С тех пор в их доме музицировал только дядя. Стайлз в детстве часто ставил стул рядом, чтобы быть ближе к звуку и наблюдать за тем, как пальцы дяди порхают над клавишами, извлекая прекрасные или невозможные для восприятия звуки. - Интересуетесь клавишными? – раздался мужской голос за спиной. От неожиданности Стайлз резко отпрянул от рояля. В гостиной оказался мистер Тобиас. - Н-нет, - запинаясь, ответил школьник. Он чувствовал себя так, словно его поймали за чем-то запретным. – У моего дяди есть клавесин. Мистер Тобиас приблизился к роялю и с нежностью прикоснулся к клавишам. - Я специализируюсь на струнных, - произнёс мужчина. – У меня есть маленький магазин, где я продаю скрипки и струны. Также я занимаюсь настройкой инструментов. Если твоему дяде понадобятся струны, я могу предложить ему любую помощь. Порывшись в кармане пиджака, он протянул подростку визитку. - Хорошо, я передам ему, - пожал плечами Стайлз и принял «подарок». – Вы учили Мейсона играть? - Немного, - мистер Тобиас отошёл от инструмента. – Мейсон попытался освоить рояль и получил несколько уроков с контрабасом. Но это было в детстве. Рояль ему ещё поддаётся. Стайлз кивнул, пытаясь выказать внимание к сказанному. При этом он мысленно надеялся, что упомянутый подросток скоро вернётся и выпустит его из этого дома. - Жаль, что люди так мало ценят аутентичные струны, - вдруг произнёс мистер Тобиас. - Простите, сэр, но я в этом ничего не смыслю, - признался Стайлз. - Твой дядя смог бы меня понять, - усмехнулся мужчина. Стайлз промолчал. Ему казалось, что Тобиас разговаривает с ним, как с пустотой, так как школьник мало смыслил в музыке и инструментах вообще. Ситуацию спас Мейсон, который, наконец, вернулся в гостиную. - Думаю, мне пора, - тут же произнёс Стайлз. – Меня ждут. - Прости, что задержался, - извинился Мейсон. – Мама нуждалась в моей помощи. - Всё в порядке, - ответил Стайлз, после чего попрощался с Тобиасом: - До свидания, сэр. - До свидания, - вежливо ответил тот, сохраняя непроницаемое лицо. При выходе из дома Стайлз смог, наконец, попрощаться с Мейсоном. Тот горячо поблагодарил его за помощь с биологией. В душе Стайлза вспыхнула надежда на то, что его больше никогда не будут осыпать таким потоком благодарностей. Подросток чувствовал себя неловко: Мейсон выражал эмоции с искренностью, в то время как его собеседник мечтал поскорее убраться из чужой обители.