˖⁺‧₊☽ Северные колыбельные ☾₊‧⁺˖

"Когда станет чёрная ночь глуха, приходи за мной, дай мне имя "моя Персефона", гранатовое зерно, стебли мои на ветру, корни мои в аид. Дай мне выключить свет, с мёртвыми говорить, потому что нет её, нет, потому что нет. Бледные снежинки падают, их во мне целые города, целые племена. Я думала, я живу жизнь десятую, я нетленна, а теперь отклоняются оси земные, бьются оземь колени. Её голос в уши мне как песнопения. Виноградины бегали по столу, начинался ветер, от этой девочки остался разбитый бокал и тень." ⋆˖⁺‧₊☽◯☾₊‧⁺˖⋆

      Сегодня всё было иначе. Блёклые видения, каждую ночь наполняющие разум спящей Королевы, стали чётче, вспыхивали ярче, а после медленно растворялись, словно капли чернил в воде. Ей снова снился Винтерфелл: его заснеженные стены и крыши башен, развевающиеся на ветру гордые знамёна дома Старков, таинственная Богороща и клубящиеся облака пара над прудом, питаемым горячими источниками. Она видела замок как на ладони и в то же время присутствовала в каждом его уголке.       — Дейенерис, — сквозь снежную пелену доносился знакомый печальный голос. Он звал её с самой первой ночи, проведённой в замке, но Королеве никак не удавалось найти его обладательницу. — Дейенерис, — повторился настойчивый зов. Главный замковый двор был пуст, но в проёме распахнутых настежь дверей Таргариен теперь различала женский силуэт. Сгустившаяся тьма скрывала её лицо и плечи, но девушка протягивала руку, приглашая войти.       Подчиняясь незримой воле, Королева следовала за тенью, что вела её по лабиринтам коридоров и лестниц. Фитильки горящих свечей дрожали, их тени плясали на стенах. Стоило Дейенерис приблизиться, как они замирали и гасли. Дым лоскутными лентами обвивался вокруг тонких запястий Королевы, пытаясь задержать, предостеречь, но истина была слишком близка, чтобы бросать начатый путь. Бесшумно ступая по каменным плитам пола, Дейенерис узнала дверь покоев Сансы. Прислушавшись, можно было уловить тихие ноты играющей музыки и пение птиц.       — Идём же, — звала плывущая впереди фигура. Чуть дальше располагались покои Джона. Их покрытая морозным инеем дверь была приоткрыта. Через узкую щель лился матовый лунный свет. — Идём.       Призрачная девушка исчезла там, где заканчивался длинный коридор. Преодолев последнее расстояние, Дейенерис безошибочно узнала и не раздумывая вошла в отведённую ей комнату. Обстановка внутри не отличалась от той, что была наяву, только в воздухе витал тонкий аромат свежих цветов. Поверхность большого старинного зеркала, стоящего на столе, подёрнулась рябью, словно гладь озера, потревоженная нечаянным прикосновением. Королева села напротив, с интересом вглядываясь в отражение. Её светлые волосы постепенно темнели, наливались пышностью и чёрным блеском воронова крыла, менялись черты лица, осанка, одежда. И вот на Дейенерис уже смотрела незнакомка, чью голову венчал венок из голубых роз. Она была немного бледной. И очень, очень красивой. Настолько красивой, что эту красоту можно было бы развести в сотне женских лиц, и хватило бы на всех.       — Кто ты? — обратилась к ней Королева, боясь проснуться в любой момент.       — Я покажу тебе, — улыбнулась та. Поверхность зеркала заволокло туманом, а через несколько секунд взору Дейенерис открылся целый калейдоскоп событий, повествующий о жизни безымянной девушки. От детских лет, когда она проносилась по полям верхом на лошади, сражалась деревянным мечом сразу с тремя обступившими её мальчишками, сбегала в леса, чтобы забираться на самые высокие ветви деревьев:       — Вернись! Ты можешь разбиться!       — Тебе не остановить меня, Нед!       Комната наполнилась звонким призрачным смехом, шелестом сухой листвы под ногами бегущей девочки. Дейенерис видела как она упала на колени, споткнувшись о ветку. Смех затих, сменившись рычанием дикого зверя. Напротив неё, скалясь, стояла огромная серая волчица. В глазах ребёнка не было страха, только жажда новых открытий и неисчерпаемая смелость. Она улыбнулась. Волчица успокоилась, отступила назад, а после вовсе скрылась в зарослях северных кустарников.       — В её зрачках кружат своры бродячих псов, — презрительно шептались юные леди в расшитых золотом шёлковых платьях, когда уже повзрослевшая девочка из леса проходила мимо, приковывая к себе взгляды мужчин. Ею восхищались, ей подражали, называли Королевой любви и красоты, дарили цветы, но хранила она лишь один — зимнюю розу, подаренную принцем, чьё лицо казалось Дейенерис чужим и одновременно до боли знакомым.       — То, что ты ищешь, спрятано в месте божественной красоты, чтобы не было найдено Врагом, мечтающим его уничтожить. Иди на Восток, а потом на Север...       Пара кружилась в танце в вихре искр и голубых лепестков. Последние были повсюду, ложились на плечи Дейенерис, укрывали белые простыни расправленной постели за её спиной. Когда Королева вновь обратилась к зеркалу, темноволосая девушка держала в руке маленький круглый кулон — герб дома Таргариенов.       — Возьми, — просила она. — Спаси его и сохрани.       Дейенерис приняла кулон. Не под стать своим размерам он был тяжёл и раскалён до бела. Ещё мгновение, кулон вспыхнул в её ладони. Не обжигая, яркое пламя ласкало пальцы, пока не начало угасать, растекаясь по коже чем-то тёмным и вязким. Вопросительный взгляд Королевы метнулся в сторону зеркала.       — Пламя и кровь...       Страх сковал её лёгкие. Она видела неподвижно лежащего на спине Джона. В распахнутых глазах больше не теплилась жизнь, не отражались звёзды. Снег жадно впитывал сочащуюся из его многочисленных ран горячую кровь. Она же была и на руках Королевы.       — Спаси его... — молил бесплотный печальный голос.       — Джон! — Дейенерис тянулась к нему всем своим существом, но тело её оставалось в пределах наполняющейся холодом комнаты. Прошлое, настоящее и будущее сплетались воедино. Она понимала, что происходящее всего лишь сон, видение, но непрошеные слёзы были настоящими, её чувства были настоящими. — Вернись, вернись ко мне, Джон!       — Сохрани.       Резкий порыв ветра распахнул окно. Высоко взметнувшиеся шторы опрокинули недопитый бокал вина. Прокатившись по гладкой столешнице, он разбился о каменный пол.       — Джон! — Дейенерис проснулась, резко сев в постели. Её выдох слился с первым вдохом Сноу, очнувшегося на руках судьбы, вернувшей его к жизни.       — Всё в порядке, Дени? — потревоженный доносящимися из соседней комнаты звуками, Джон уже стоял на пороге. Девушка не отвечала, сминая в руках тонкую ткань ночного платья и постепенно приходя в себя. Тогда он закрыл окно, внутренние ставни, поправил упавшее на пол одеяло и разжёг почти потухший камин, чтобы вернуть в комнату утраченное тепло.       — Ты жив, — тихо сказала Дейенерис, но Сноу услышал её и улыбнулся.       — И я здесь с тобой, — когда-то он сам с трудом верил в только что произнесённое Королевой, но отрицать это слишком долго было бы глупо и не резонно. Поправляя разгорающиеся поленья, Джон не заметил, как Дейенерис встала с постели и, словно маленькая девочка, ищущая защиты отца, прижалась к его спине.       Закрывая глаза, девушка снова чувствовала холод и страх, видела то, что отчаянно пыталась стереть из памяти. Остатки ночного видения смывало исходящее от Джона тепло, которое она ощущала щекой сквозь его помятую ото сна рубашку, лёгкие брюки, всем телом, когда он повернулся, чтобы обнять её.       — Кто жил здесь прежде? — спросила Дейенерис, чуть отстранившись.       — Раньше эти покои принадлежали Лианне Старк, — Сноу обвёл комнату взглядом. — Сестре моего отца. Он редко говорил о ней, это было слишком болезненно для него. До тебя покои Лианны не открывались ни для кого из гостей, я бывал здесь всего пару раз и то, вынося отсюда заигравшуюся в прятки малышку Арью, — воспоминания заставили его улыбнуться.       — Ты похож на неё, — Королева дотронулась до вьющихся чёрных волос Сноу. — На Лианну.       — Не знаю, — пожал он плечами. — Никогда не видел её. Она погибла ещё до моего рождения.       Перед мысленным взором Таргариен продолжала кружиться в танце счастливая пара... Она хотела сказать, что тоже никогда не видела, не помнила свою мать, как и самого старшего брата, но в последний момент промолчала. "Это всего лишь сон. Можно ли ему доверять? Но можно верить глазам."       — Я хочу взглянуть, — её ладонь замерла на груди Джона, там, где из-под ослабленной тонкой шнуровки виднелся шрам. — Ты позволишь?       — Дейенерис...       — Пожалуйста, Джон, позволь мне.       После минутного колебания рубашка Сноу упала к её ногам. Теперь она видела все шрамы, бывшие когда-то смертельными ранами. На мгновение Таргариен будто снова вернулась в свой сон, где на снегу истекал кровью Джон.       — Кто это сделал с тобой? — комок в горле мешал ей говорить. Пальцы скользили по бледным отметинам.       — Братья Ночного дозора, — стараясь дышать ровнее, ответил он, а после добавил. — За свою ошибку они поплатились сполна.       — Хорошо. Иначе я заставила бы их поплатиться вдвойне, — на его ключице тлело тепло её губ. "Он отдал свою жизнь..." Теперь всё становилось на свои места.       Джон бережно провёл рукой по её шёлковым волосам, коснулся лица, пробежался рукой по шее. На них лился свет из пылающего камина. Их поцелуй был нежным и электрическим, хрупким и уверенным, пугающим и единственно верным.       — Когда я впервые увидел тебя, когда узнал, мне было неважно сколькие влюблены в тебя и кто симпатичен тебе. Я понял лишь одно: я готов к войне, — признания Джона, как и все слова о чём-то важном, были тихи, чтобы их слышала лишь та, кому они предназначались.       — Все наши войны позади и я прошу тебя остаться со мной, — "кем бы ты ни был, Джон Сноу."       Он остался. Этой ночью в объятьях Джона её больше не тревожили странные сны с призраками прошлого. Они спали спокойно и устало, ютясь под одним на двоих одеялом, пока остывал камин. Утром, когда Дейенерис проснулась, Джона уже не было рядом, а комнату наполнял призрачный аромат зимних роз.