Предчувствие любви или дело об "Огненном сердце"

      Поморгав подбитым глазом и определив, что во рту не хватает несколько зубов, Золотов посмотрел на сыщиков и не без удовольствия заметил, что и им тоже от него досталось. Коробейников, охая, держал за причинное место, а Штольман, морщась, гладил костяшки на кулаке и красовался разбитым лицом.       ...Он совсем не ожидал ареста. Ему казалось, что все прошло без сучка и задоринки и оттого, не таясь, сидел дома и корпел над очередным заказом, как вдруг дверь в комнате распахнулась, и эти двое влетели внутрь.       -Ни с места, вы арестованы, - проговорил Штольман, направляя на него дуло пистолета.       Подняв руки, как требовала ситуация, Баро посмотрел на сыщиков и понял, что единственным слабым звеном в этом тандеме является молодой парень и его можно обезоружить, а потом сбежать. Но вести к этому нужно было осторожно, чтобы никто ничего не заподозрил.       -Я без оружия, господа, - спокойно проговорил Золотов, стараясь не делать резких движений. — Неужели вы будете стрелять в невооружённого человека?       -Бросьте напильник и встаньте, - потребовал Яков Платонович.       Это совершенно совпадало с его планом, и оттого Золотов, положив на стол *надфиль, медленно встал, ожидая дальнейших действий господ из полицейского управления.       -Коробейников, обыщите его, - последовал приказ Штольмана.       Молодой сыщик с энтузиазмом бросился к нему и, как только он закрыл его собой, Баро молниеносно вскинул колено и ударил его в пах, выхватил оружие и развернул стонущего лицом к Штольману.       -Бросьте пистолет, - потребовал цыган, упирая ствол в висок Коробейникова. — Иначе я размозжу ему голову. Считаю до трёх. Раз.       -Не усугубляйте ваше положение, - спокойно произнёс Яков Платонович. — В доме полно городовых, и вам не уйти от нас живым. Лучше сдайтесь.       -Два, - взвёл Баро курок.       -Не стреляйте, - и на пол со стуком упал пистолет.       -Отбросьте его от себя, - вновь приказал Баро. — И отдайте распоряжение своим псам, чтобы они не стреляли, или паренёк лишится головы при малейшем шорохе.       Штольман с видимым сожалением отпихнул от себя оружие, и, выглянув за дверь, громко крикнул: - Ефимов, Синельников, пропустите их.       -Вот и хорошо, - проговорил Золотов и стал медленно двигаться к выходу, не спуская глаз со Штольмана.       - Вас интересует судьба вашей дочери? – вдруг Баро услышал слова Якова Платоновича. — Рада у нас в управлении, она арестована и пойдёт на каторгу. Ей вменяется покушение на убийства Игнатова Павла Евграфовича.       -Откуда вы знаете, что Рада - моя дочь? – опешил Баро, так как в таборе почти никто не знал об этом. Он тщательно оберегал эти сведения, стараясь оградить девочку от неприятностей, которые могли навредить ей из-за того, что она байстрюк, прижитая им с богатой любовницей из столицы. А так в семье все считали, что он выкрал Раду в одной из деревень.       -Несложно было догадаться. Во-первых, если представить вас вместе, то можно заметить определённое сходство, во-вторых, она очень защищала вас. В-третьих, светские одежды, в которых она красовалась у князя. В-четвертых, серьги, уж очень дорогие они для простой девушки из табора. Кстати, я забрал их у неё в процессе допроса.       -Вы врёте! – истерично воскликнул Баро. — Мы ещё утром попрощались с ней, и она должна была уехать на 9-часовом поезде.       -А тогда это что? – и в его сторону что-то полетело.       Баро инстинктивно поймал вещь и оттого пропустил момент, когда Штольман, приблизившись, нанёс удар. Завязалась драка, по исходу которой он сейчас сидел в управление со скованными руками.       -Кстати, что же Штольман мне всё-таки бросил, - и Баро, разжав кулак, посмотрел на свою ладонь. В ней была зажата полушка. — Вот же хитрый гад, - и цыган с досады сплюнул на пол.       -Видите себя пристойно, - потребовал Яков Платонович. — Не усугубляйте ваше и без того скверное положение.       -Моя Рада, правда, у вас, или вы мне солгали? - с надеждой в голосе спросил Золотов и положил на стол монету.       -Ваша дочь сидит у нас в камере.       -Требую свидания с ней, иначе я ничего вам не скажу, - попытался шантажировать Штольмана Баро.       - В сущности, по делу мне и так все ясно, - проговорил Яков Платонович, пожимая плечами. — Я сумел сложить целую картину преступления. Но, смею  заметить, если вы дополните её, то вам это зачтется на суде. Ну, что, Баро, будете и дальше отпираться или все-таки начнёте говорить?       -Я хочу видеть свою дочь, - упрямился цыган. — Я не верю вам.       Штольман внимательно посмотрел на арестованного и, пожалев его, хотел попросить Коробейникова, пришедшего в себя, привести Раду, как дверь открылась, и на пороге возникла Анна со старухой Вадоме, несущей в руках что-то, накрытое цветастым платком.       -Меня остановили на пути сюда и попросили провести бабушку, - смутившись от пристально сурового взгляда Якова Платоновича, проговорила девушка. — Она сказала, что это непосредственно относится к делу.       -Я не хотела идти к тебе, так как после нашего общения в шатре  узнала  твои мысли и помысел, - хрипло произнесла цыганка. — Но сородичи все же настояли. Они думают, если я помогла вам, то и ты сделаешь нам уступку, - она подошла к столу, стоявшему у окна, поставила на него поднос и сдёрнула с него покрывало. — Это выкуп за Баро и Раду, - и указала на драгоценности, лежавшие на нем. Они словно радуга играли от пламени горевших свечей. — Если этого мало, мы принесём ещё, - со вздохом добавила она и впилась взглядом в лицо сыщика. — Что скажешь?       На улице посыпались выстрелы, и недовольный гул заставил находившихся в кабинете приникнуть к стеклу.       -Вот это да, - присвистнул Коробейников. — Сколько же их здесь? - пробормотал он, разглядывая беснующуюся толпу цыган, которую теснили от входа городовые. — Боже, да они ещё и медведя с собой привели, - заметил Антон Андреевич зверя на поводке. — Задержите её, она украла у меня кошелёк! - заорал Антон Андреевич, увидев обчистившую его цыганку, и пулей метнулся к двери, но не успел выйти, так как в её проёме возник Трегубов.       -Что у вас происходит?! – воскликнул Николай Васильевич. — Почему на улице собрались цыгане и требует выдать им какого-то барона и Раду?! Господин Штольман, потрудитесь мне ответить, - и его взгляд упал на поднос. — А это что? - подойдя, Николай Васильевич ткнул пальцев на украшения.       -Взятка, - честно сказал Яков Платонович, прекрасно понимая, какую бурю негодования вызовут у начальства его слова. Но это было правдой, и по-другому он ответить не мог. — Мне принесли выкуп за него, - Штольман кивнул на Баро. — И цыганку, арестованную сегодня утром в доме Игнатова.       -Да как! Да вы! Вы, понимаете, что сейчас мне говорите? – наконец Трегубова прорвало. — Это же чистейшей воды нарушение! Может, там, в столице, хотя я в этом сомневаюсь, у вас и принято было брать выкуп, но здесь! Немедленно все верните цыганам, а мне на стол рапорт, господин надворный советник!       -Так точно, господин полковник, - вытянулся Штольман. — Как только разберусь с делом, рапорт ляжет на ваш стол.       -Ладно уж так, - успокоившись, произнёс Николай Васильевич. — А вообще я пришёл, с тем, чтобы сказать, что его сиятельство предупреждён и выражает вам благодарность. Он очень польщен вашей заботой.       -Ну да, - с усмешкой буркнул Яков Платонович. — Хотел бы я видеть, как он её выражал.       -О, да у вас тут аншлаг, Яков Платонович, - дверь снова открылась, и в неё вошли доктор Милц и графиня в шляпке с вуалью. — Добрый день, господа и дамы, - снял доктор котелок. — Прошу вас, Лариса Дмитриевна, присаживайтесь, - по-хозяйски приказал Александр Францевич и усадил графиню на стул, стоявший рядом со столом Коробейникова. — Она опознала тело, и это выбило её из сил, - обратился Милц сразу ко всем, чтобы объяснить своё поведение.       -Признаться, я не ожидала, что так будет тяжело видеть Григория Артемиевича, - со вздохом заговорила графиня, присаживаясь. — Внутренне я уже смирилась с его потерей, но увидев его там… Лежавшим на столе в мертвецкой, - и она заплакала.       -Ну, полноте, полноте, Лариса Дмитриевна, не надрывайте сердце, - погладил её по плечу доктор. — В вашем состояние вам нужно беречь себя и заботиться о своём эмоциональном фоне. Помните, что беспокойство крайне вредно для вашего здоровья.       -Яков Платонович, вы нашли убийцу? - прекратив всхлипывать, спросила графиня, поддавшись вперёд. — Я хочу взглянуть на него.       -Он перед вами, - и Штольман указал на Баро. — Доктор, держите её, - тут же воскликнул Яков Платонович, видя, как Аминова порывисто встала. — Ни к чему сейчас скандалы.       Милц схватил женщину за плечи и усадил обратно на стул.       -Не надо, - мягко проговорил Александр Францевич. — Он получит своё. Яков Платонович об этом позаботится.       -Вы правы, доктор, господин Золотов все получит сполна, - откликнулся Штольман. — Но прежде я хочу услышать от него, как он мог допустить убийства двух человек.       -Приведите Раду, - проговорил цыган, в упор глядя на Штольмана. — Мне уже нечего терять, и поэтому я хочу на прощанье увидеться с дочерью. Пожалуйста, - тихо добавил он.       -Коробейников, распорядитесь, - бросил Яков Платонович и, не удержавшись, взглянул на Анну. Все это время он старался не смотреть в её сторону, боясь растерять  хладнокровие, которое должно присутствовать при последних аккордах дела.       Девушка стояла в углу чуть-чуть бледная, немного растерянная, но полная решимости выслушать все до конца.       Нежность затопила его сердце, но Яков Платонович, мотнув головой, подавил в себе желание подойти к ней, обнять и успокоить, бросил взгляд на открывшуюся в дверь, в которую околоточный ввёл Раду и следом вошедшего Коробейникова.       -Папа! – воскликнула девушка и, не обращая ни на кого внимания, подбежала к цыгану и обвила его руками. — Папочка, прости, - и крупные слезы покатились из его глаз.       -Ничего, дочка, - ласково проговорил Баро и скованными руками погладил дочь по голове. — Я сумею нас вытащить из этой передряги. Только потерпи немного, и все закончится.       -Так, хватит тут драматические мизансцены устраивать! – воскликнул Трегубов, морщась. - Надо было, думать прежде чем за нож браться. Ульяшин, уведите её.       Надзиратель пересёк комнату и, схватив плачущую девушку, вытолкал её за дверь.       -Теперь вы будете говорить? - спросил Штольман. — Ведь ваше желание повидать дочь я удовлетворил.       -Я не хотел никого убивать, - опустив голову, произнёс цыган. — Это произошло спонтанно, по крайней мере, так получилось с графом. Я просто хотел вернуть своё, а он…, - и Баро подняв голову, злыми глазами посмотрел на Ларису Дмитриевну. — Граф заартачился, говоря, что честно купил камень у Рупе. Хм, - зло усмехнулся Золотов. — Рупе, этот сукин кот, которого я воспитал почти с пелёнок, ввёл в круг и отдал второе по значимости кольцо. Живший у меня и евший за моим столом, обманывал меня. Рупе, гадёныш, договорился с Аминовым, что будет поставлять ему раритеты, с которых я совершал копии на продажу. Результат: в моей коллекции почти половина моих же подделок, - и он, запрокинув голову, захохотал. Отсмеявшись, цыган продолжил: - Выяснил я это случайно, наступил на подвеску «голубой француз», которая выпала из рук, когда я показывал её Раде. Дальше сложить дважды два было нетрудно, и понять, что подменял их Рупе, ведь только он знал обо всем. Тогда я заманил его в свою мастерскую в лесу. Вы нашли её? Хотя, конечно, нашли, - сам себе ответил цыган. — И там я выпытал все. И как договаривался с графом, и как и сколько получал от него гонорары. Слушая его рассказ, я зверел и в конечном счёте убил этим, - и кивнул на надфиль, лежавший на столе рядом с изъятыми у него вещами. — Я не мог простить Рупе вероломства.       -Дальше, - потребовал Штольман. — Рассказывайте, как вы расправились с графом Аминовым. — Лариса Дмитриевна, - вдруг опомнился сыщик. — Может, вы покинете нас, ведь вам, по всей вероятности, будет тяжело слышать об убийстве супруга?       -Нет, я должна, - упрямо возразила графиня. — Со мной всё будет хорошо, я выдержу это.       -Как знаете, - пожал плечами Яков Платонович и дал знак Баро продолжать.       -Узнав от Рупе, что граф получил камень, но находится ещё здесь, я решил действовать, - подчинившись сыщику, продолжил цыган. — Подговорил посыльного мальчишку вызвать Аминова на улицу. И когда тот появился, я оглушил его. Дальше все просто: привёз туда же, где беседовал с предателем, и стал уговаривать графа вернуть все, что он получил от Рупе. Я даже хотел ему заплатить, но сиятельства изволили делать большие глаза и удивлённо отпираться. Тогда я убил графа, забрал «Сердце огня» и прямо там закопал. Что меня выдало? – вновь подёргав глазом, спросил Баро у Штольмана.       -Ваша любовь к дочери и обожание символики. Кольцо, - пояснил Яков Платонович в ответ на недоуменный взгляд цыгана.       -Вы, вы! Гореть вам в геенне огненной! – вдруг в повисшей тишине воскликнула Лариса Дмитриевна. — Вы лишили жизни замечательного человека и сейчас пытаетесь очернить его имя! Никогда, слышите, никогда Григорий Артемиевич не связался бы с нечистым на руку человеком! – и она безудержно зарыдала.       -Александр Францевич, будьте добры, уведите графиню, - попросил Штольман. — Ей больше нечего здесь делать.       -Да, да конечно, - Милц наклонился к женщине. — Лариса Дмитриевна, пойдёмте. Вам нужно прилечь.       Графиня, кивнув, встала с места и, опираясь на руку доктора, пошла к выходу.       -Вот так карамболь, - протянул Трегубов на закрывшуюся дверь. — Оказывается, быть коллекционером - это непросто. Господин Штольман, вы, надеюсь, меня поняли насчёт подношения? - и он вновь ткнул пальцем на поднос. Побрякушки на нем так и влекли его своим блеском и красотой. — Избавьтесь от него, - и тоже вышел за дверь, ограждая себя от искуса все оставить себе.       -Коробейников, пришлите сюда Ульяшина, пусть заберёт арестанта, - обратился Яков Платонович к помощнику, так и стоявшему возле окна. — И помогите бабушке Вадоме, - подойдя к столу, он накинул на взятку платок и вручил его старухе. — Передайте своим, что преступник должен быть наказан и никакая мзда не поможет ему избежать его. Всего доброго.       -Я так и знала, что этим все закончится, - приняв поднос, проговорила она без сожаления. — Удачи тебе, да хранят вас все святые, - пожелала она и, взглянув на девушку, вышла за дверь.       Через пять минут, когда они остались одни, Анна Викторовна наконец смогла, сделала то, что хотела сделать все это время. Она подбежала к Штольману и осторожно подушечками пальцев провела по его разбитому лицу.       -Боже, как же это так? Это Баро? – спросила она, заглядывая ему в глаза. - Вам было больно?       -Это все пустяки, Анна Викторовна, не стоит вашего внимания, - перехватил Яков Платонович её руку и поцеловал. — Лучше скажите, как вы после всего этого? – и он кивнул на кабинет, намекая на происходящие в нем.       -Не считайте меня кисейной барышней, - возмутилась девушка. — Лучше давайте займёмся вашими ссадинами и смоем кровь? В чайнике есть вода? – и, не дожидаясь ответа, она подошла к столику, вынула из рукава чистый платок и намочила его водой. — Идите сюда.       - А больно не будет? - спросил он и сделал шаг вглубь комнаты подальше от двери и случайных свидетелей того, что он собирался сделать. — А то, знаете ли, я с детства не терплю её.       -Яков Платонович, что за ребячество? - возмутилась Анна Викторовна. — У меня в руках всего лишь платок, смоченный водой, и не более. Идите сюда. Штольман покачал головой.       -Хорошо, я сама подойду к вам, - и девушка, взяв чайник, сделала шаг к Якову Платоновичу.       Но он вновь переместился за свой стол, надёжно отгораживаясь от внезапного вторжения каменной стеной.       -Да что же это такое! - воскликнула Анна Викторовна. — Вы будто ребёнок!       Сыщик улыбнулся от её слов, но тут же ойкнул от боли. Разбитая скула не потерпела таких вольностей.       -Я подую, - пообещала Анна и, быстро переместившись, встала рядом со Штольманом. — Вот теперь вам не уйти от меня, - и она, не глядя, поставила на стол чайник. Тут же ворох бумаг слетел с него и белым покрывалом осыпался на пол. — Ой, что же я наделала, - переставив чайник, воскликнула девушка. — Я сейчас все соберу, - и, присев, стала подбирать бумаги.       -Лучше придумать и невозможно, - с улыбкой буркнул Штольман и, опустившись рядом на корточки, взял за руки Анну Викторовну. — Вот вы и попались, - и он, притянув её к себе, жарко приник к губам девушки, не обращая  внимания, как при этом запротестовали ссадины на его лице.       -Яков Платонович, вы здесь? - голос Варфоломеева разнёсся по пустому кабинету, и его шаги остановились по середине.       -Да, я здесь, - отозвался Штольман, выбираясь из укрытия. — Карандаш закатился, - соврал он, подходя к полковнику. — Все никак достать не мог.       -Объясните мне, что это, - и Варфоломеев протянул сыщику газету. — Это пришло в департамент полиции с курьерской почтой. Но я успел перехватить её.       Яков Платонович взял в руки газету и прочёл название: «Ходебщики чужих карманов». "В Затонске есть личности: барышня Миронова и Пётр Иванович Миронов зовущиеся, которые, пользуясь невежеством своих клиентов, подобно ворожеям и знахарям, дурачат их и причиняют таким образом вред обществу. Вред этот заключается в том, что они обманывают своих доверителей: берут деньги не только для себя, но и для подкупа чиновников от полиции Штольмана и его помощника Коробейникова, которые, прикрывая их, затыкают рты возмущённым действиями семейства Мироновых горожан. До коли мы, честные люди, будем терпеть это вопиющие безобразие! Нужно, наконец, пересыпать их всех персидским порошком, и, как вредных насекомых, выгнать вон из города!"       -Ребушинский! - зло воскликнул Штольман после прочтения. — Это он написал этот пасквиль! Ну, я ему устрою! Господин полковник, дозвольте мне с этим разобраться, - произнёс Яков Платонович, сминая газету. — И через два часа вы получите от меня полный отчёт об этом деле.       -Полноте, Яков Платонович, я не за этим сюда приехал, - улыбнулся Варфоломеев и положил руку на плече взбешённого сыщика. — Я просто хотел вас предупредить, что мне стало известно, что князь пакует чемоданы и в скором времени прибудет в столицу. Вы же должны проследить за его отъездом и, по возможности в его отсутствие, наведаться в его дом. Там могут остаться интересующие нас документы, вы поняли меня?       -Да, конечно, - кивнул Яков Платонович. — Ваше высокоблагородие, а как скоро Разумовский может вернуться? - задал он животрепещущей вопрос.       -Вот чего не знаю, того не знаю, - развёл руками Варфоломеев. — Дела на полигоне идут полным ходом, и я думаю, что он не захочет упускать их из виду. Может, полгода, а может и год, кто же его знает.       -Я понял и постараюсь все реализовать в короткий срок. Отчёт как всегда.       -Да, - проговорил полковник и, пожав руку Штольмана, вышел за дверь.       -Анна, у нас с тобой есть время! - обрадованно воскликнул Яков Платонович и, подбежав к столу, извлёк из-под него девушку. — Время, чтобы ни о чем не думать, -  и он обняв, закружил Анну Викторовну по кабинету, не задумываясь о том, что кто-то их может застать за этим занятием. *Надфиль — это напильник, орудие труда ювелира. Он бывает разных размеров, приспособление обладает насечками. У него есть градации по номерам. Существуют простые и алмазные типы приборов.