Предчувствие любви или дело об "Огненном сердце"

      В который раз за день Анна Викторовна остановилась возле часов в гостиной комнате и, взглянув на них, вздохнула.       -Боже, когда же наступит эта полночь, - попеняла она, отмечая, что стрелки едва миновали одиннадцать. — Но что же все так долго!       -Анна, почему ты не спишь? – словно приведение в белом халате из кружев в комнате возникла Мария Тимофеевна. — Уже поздно, - проговорила она и внимательно посмотрела на дочь. — Нет, определённо, вы с дядей, что-то задумали, - высказала она вслух свои подозрения. — Сегодня весь день что Пётр Иванович, что ты не сводите глаз со стрелки часов. Признавайся, в чём дело?       -Тебе показалось, - произнесла девушка.       -Анна, не смей врать! – воскликнула Мария Тимофеевна. — Я уже не раз застаю тебя здесь! Быстро говори мне всё, иначе иду будить твоего отца!       -Зачем? – испугалась девушка. — Я …, - и тут она увидела дядю, входящего в комнату и одетого в пальто.       -Ну вот, я права! – воскликнула женщина, проследив за взглядом дочери. — Вы куда-то собрались.       -Мария Тимофеевна, моё  почтение, - еле выговорил младший Миронов и, качаясь из стороны в сторону, прошёл в гостиную. — Поздравьте меня, я сорвал куш! Игра была,  доложу вам, - и, подойдя к свояченице, склонился перед ней. — Позвольте-с ручку поцеловать?       -Вы опять дозволили себе лишнее? – возмущённо отскочила от него Мария Тимофеевна. — Когда вы только женитесь? - бросила женщина и вышла из комнаты.       -Дядя, как же ты поедешь в табор в таком состоянии? – Анна в испуге схватилась за щеки. — Ты же на ногах еле держишься.       -Что, поверила? – совершенно трезвым голосом проговорил Пётр Иванович. — Эх, какой артист во мне пропадает, - и он, театрально запрокинув голову, приложил запястье правой руки ко лбу. — Быть или не быть, вот в чём вопрос? – и продекламировал Шекспира.       Анна хихикнула.       -Остальное потом тебе доскажу, - вышел Пётр Иванович из образа Гамлета. — Беги одевайся, Штольман уже у дверей топчется. Я его в окно видел.       Чмокнув дядюшку в щеку, девушка поспешила в свою комнату и, там одевшись, вышла на крыльцо, где ожидали её мужчины.       -Добрый вечер, Анна Викторовна, - поздоровался с ней Яков Платонович.       -Добрый, - шёпотом отозвалась Анна и с опаской посмотрела на окна. — Прошу вас, говорите, пожалуйста, тише. Мама ещё не спит.       -Тогда не будем задерживаться, - понизил он голос. — Пойдёмте. Возле ворот я оставил коляску.       Кивнув, девушка взяла дядю под руку, и они быстро пошли по дорожке. Оказавшись за границей усадьбы, сели в экипаж и отправились в путь.       -Я не знаю: благодарить вас, Анна Викторовна, или, наоборот, ругать, - проехав полпути, вновь заговорил Штольман. — Ваше отправление, конечно, помогло мне, но почему вы доставили его таким странным образом? Тайком, а не передали из рук в руки.       -О чём вы? – удивлённо спросила Анна, посмотрев на сыщика. — Я ничего вам не отправляла.       -Ну как же, я о приглашении князя Разумовского на аукцион, где был выставлен на торги рубин «Сердце огня». О котором вы могли разузнать только из этого буклета.       -Ну, допустим, название камня Аннет узнала от меня, - кашлянув, вмешался в разговор Пётр Иванович. — Я поведал ей сказку о нём. Признаться, не ожидал, что она так тесно будет связана с происходящим в Затонске.       -Сказки, легенды, духи - это все полная *connerie, - раздражённо проговорил Штольман и сильней хлестнул лошадь. — У меня факты. Буклет сам собой никак не мог попасть в мой кабинет. Его, несомненно, кто-то принёс, а кроме Анны Викторовны я не могу найти иного претендента.       -Яков Платонович, нужно шире смотреть на мир, - благодушно отозвался Миронов. — Это удивительное место, где всему найдётся своё объяснение.       -Вы предлагаете мне уверовать в волшебство? – взвился сыщик и бросил злой взгляд на улыбавшегося Петра Ивановича. Его откровенно бесил этот разговор.       -Я просто хочу сказать, что не только Аннет могла это сделать. Куча народу на такое способны. И потом, могу присягнуть, что она сегодня не выходила из дому. Но если вы не верите мне, то спросите её родителей, они подтвердят.       -Извините, - произнёс Яков Платонович. В словах Миронова был резон, так как он на самом деле не видел, кто подкинул буклет. И произвёл свои выводы, руководствуясь только предположениями. — Я погорячился, - натянув вожжи, он остановился рядом с Игнатовым и Радой, стоявшими на дороге, ведущей на поляну к табору.       Поздоровавшись, компания пошла вперёд, и через десять минуту они увидели лагерь. Он хорошо просматривался из-за костра, пылавшего в центре полукруга, расставленных кибиток и шатров. А также были видны силуэты людей, ходивших внутри стана. По округе разносился тихий звук молота и негромкое женское пение под аккомпанемент гитарных струн. Вкусно пахло едой.       -Стойте, - произнесла Рада, подведя их к одному из пёстрых шатров. — Я сейчас спрошу у бабушки, готова ли она нас принять, - и скрылась внутри.       -Пётр Иванович, а скажите честно, кому в голову пришло держать пари? – поинтересовался Штольман, нащупывая в кармане револьвер, так как к детям, столпившимся поодаль и глазевшим на их компанию, стали подходить взрослые. По их хмурым взглядам было видно, что эта встреча ничего хорошего не сулила.       -К чему вы об этом, Яков Платонович? - нервозно отозвался Миронов, перехватив поудобнее трость, видя настрой цыган.       -А к тому, что если бы не ваша затея, то мы сейчас не оказались в столь дурной ситуации, - и Штольман задвинул Анну Викторовну себе за спину. — В следующий раз будьте аккуратней в своих поступках.       -Полноте, господа, нагонять страху на себя и барышню, - беспечно отозвался Игнатов. — Ничего нам здесь не сделают.       -Вы лучше убедите в этом местных аборигенов, - язвительно буркнул Яков Платонович и кивнул  на заметно прибавившуюся толпу. — У них явно другие намерения по отношению к нам.       Павел Евграфович не успел ответить, так как пола шатра, вздрогнув, отогнулась, и появилась Рада. Увидев столпившуюся родню, она крикнула им: «Гости» - и пригласила компанию войти вовнутрь.       Анна, вцепившись в руку дяди, прошла в шатёр и увидела при свете свечи старуху. Она сидела на ковре среди разбросанных подушек вполоборота, одетая в пёстрое платье и увешенная монистами. На её голове поверх распущенных седых волос находилась косынка, а разложенный вокруг неё подол юбки служил столом для карт, небрежно раскиданных по нему. В её морщинистой руке была зажата колода, из которой она вытаскивала цветные картинки и бросала вниз.       -Вот, бабушка, я привела их, - произнесла Рада и отошла, давая старой цыганке разглядеть вошедших.       -И было из-за чего народ баламутить, - недовольно проговорила та. — Поди, весь табор под дверью с топорами стоит.       -Бабушка, это важно, - вкрадчиво произнесла Рада. — Пожалуйста.       -Кому, им? - и старуха указала скрюченным пальцем на Игнатова и Петра Ивановича. — Да они просто с жиру бесятся, а ты вздумала им подыгрывать. Нехорошо это, Рада.       -Ну, бабушка, прошу тебя, помоги.       -Пособлять тут надо не им, а вон тем двоим, - ворчливо заметила цыганка и взглянула сначала на Анну, а потом Штольмана. — Разлука их ждёт, а они даже не понимают, что созданы друг для друга. Ладно, - немного помолчав, проговорила старуха. — Неси мне трубку, порошок и кисет. Я сделаю все, что смогу.       Рада, улыбнувшись, прошла вглубь шатра и через пару минут появилась, вновь держа в руках шкатулку и старую глиняную трубку.       -Вот, - протянула она их цыганке.       Та, забрав из её рук вещи, раскрыла ларец, достала оттуда два мешочка, огнива и кресало. Затем, развязав один из кульков, набила его содержимым трубку, закурила.       -Подойдите ближе и садитесь, - приказала старуха, и, как только все разместились возле неё, она раскрыла второй мешочек и, зачерпнув из него серый порошок, посыпала им на пламя свечи. Огонь, тут же словно приподнявшись над фитилём, вырос в объёме, и воздухе сильно запахло полынью.       -Вызывай, - проговорила она, посмотрев на Раду, как только пламя успокоилось.       -Дух Рупе приди. Дух приди, - произнесла девушка.       Пламя свечи вновь заколыхалось, и тени на тряпичных стенах шатра, вздрогнув, вытянулись, и из одной из них прямо к ним вышел Рупе.       -Вот же черт, - пробормотал Яков Платонович, глядя на цыгана, стоявшего в несколько ярдов от него. Если бы он точно не знал, что парень мёртв, то мог бы поклясться, что тот живой. Насколько реалистично он выглядел.       -Где кольцо? - без предисловий спросила Рада. — Его нужно вернуть.       -У него, - выдохнул дух и указал на Штольмана. — Оно у него, - повторил Рупе и растворился.       -Вы должны вернуть печать с пальца брата, - тут же напустилась девушка на сыщика. — Оно принадлежит нам, и вы не имеете на него никакого права.       -Послушайте, Рада, - поморщился Яков Платонович, жалея, что принимает участие в этом фарсе. — Я ничего себе не присваивал. Труп вашего собрата числится у нас в морге как неопознанный. Но если вы заявите, что являетесь родственницей этому молодому человеку, то после следствия все его имущество отойдёт вам. У вас есть документ, подтверждающий это право?       -Он цыган, и разве этого недостаточно? – вызывающе спросила Рада.       - И что из этого? – пожал плечами Яков Платонович. — А я русский, но это не делает Петра Ивановича моим родственником.       -Ша! - подняв руку, остановила их препирательства старуха. — Здесь не место для споров. Девочка, теперь ты, - и она вновь посыпала на пламя порошок.       Анна, поёжившись, проговорила заговорные слова, и на её зов сразу две фигуры шагнули из тени. Граф Аминов и Рупа предстали перед глазами собравшихся.       - Граф, скажите, кто вас убил? - задала Анна вопрос, который волновал её больше всего. — И что за знаки вы показывали мне?       -Сила и власть, - ответил ей цыган. — Им наделён тот, кто нас убил, - и показал свою ладонь, на которой, словно шрамом от ожога, была выведена картинка - кольцо со знаком солнца.       -А что значат две дуги на фоне того же солнца? – подал голос Штольман, заразившись атмосферой происходящего.       -Защита человека, наделённого этой силой и властью, - ответил Рупе. — Он…, - звон, раздавшийся в шатре, заставил всех вздрогнуть и обернуться.       -Рада, что ты творишь? – недовольно спросила старуха глядя на девушку. — Зачем ты разбила вазу и спугнула духов?       -Я не пойду против него, - категорично произнесла молодая цыганка, собирая осколки.       -Значит, вы знаете, о ком идёт речь? – вклинился в разговор Штольман. — Если это так, то вы соучастница в убийстве, и я обязан арестовать вас. Но ежели вы назовёте его имя и скажите, где его искать, то я оставлю вас в покое.       -Яков Платонович, вы забываете, что находитесь здесь как гость, а не как полицейский, - напомнила ему Рада их договор. — А завтра в таборе меня уже не будет. Россия большая, цыган по ней кочует немало. Ищи в поле ветер.       -Вы согласитесь лишиться семьи из-за упрямства? – вскинул брови сыщик.       -Из-за верности, - поправила его она. — А это непустой звук для цыган.       -Ваш спор решён? – надоев слушать пререкания, спросила старуха у Игнатова. — По мне, так более чем. Рада слаба супротив барышни.       -Бабушка! – взвилась девушка. — Почему ты так со мной? – и она перевела виноватый взгляд на Павла Евграфовича.       -А я тебя предупреждала, что не желаю участвовать в твоих играх и скажу все, как выйдет. Теперь расхлёбывай то, что натворила.       -Да, правда, люди говорят, что из двух спорящих один — дурак, а другой — подлец. Дурак не знает и спорит, подлец знает и спорит, - усмехнулся Яков Платонович и поднялся на ноги. — Всего доброго, уважаемая, - и, подняв котелок, протянул руку Анне Викторовне, чтобы та встала на ноги.       -А куда это вы собрались? - осадила его старая цыганка. — С вами как раз я и не закончила. Остальные вон! А вы двое присаживайтесь ближе, - пригласила она Якова Платоновича и Анну, когда из шатра вышли все остальные.       Штольман и Анна Викторовна, озадаченно переглянувшись, выполнили распоряжение старухи. Подсели ближе к её юбке.       -Ты знаешь, сыщик, что готовишь для неё слезы отчаянья? – резко проговорила цыганка, раскуривая потухшую трубку. — Что твоя игра с сильными миром сего уготовила тебе несладкую судьбу? Ты вынужден будешь кануть в небытие.       -При всём к вам уважении, но я не пойму, о чем вы вещаете, - и Штольман ободряюще сжал руку  Анны, которую не отпускал всё это время.       -Ты не заговоришь меня словесами, - буркнула старуха, выпуская к потолку кольцо дыма. — Я вижу, что задание, ведущее тебя к забвению, уже получено тобой, и до развязки уже близко. Пожалейте сами себя и оставьте друг другу себя. Если не сделаете этого, вы потеряетесь и больше никогда не встретитесь.       -Изъяснитесь ясней, прошу вас, - дрожащим голосом проговорила Анна. — Яков Платонович должен будет уехать?       -Убежать, скрыться, исчезнуть, так более понятно? - вспылила старуха. — И если не провести некий ритуал, то вы, барышня, никогда в жизни его больше не увидите! Ну что, согласны?       Анна посмотрела на Штольмана, и её губы затряслись от подкативших к горлу слез, она явственно представила свою дальнейшую жизнь без него. И ей стало все равно, что он кричит на неё и отмахивается от её подсказок, лишь бы он был рядом.       -Я согласна, - вымолвила девушка.       -А ты? – в упор посмотрела цыганка на сыщика.       -Я тоже согласен, - признался Штольман, так как ему не хотелось огорчать Анну Викторовну.       -Ну, наконец-то, - вздохнула старуха и выставила перед ними серебряное блюдце. — Оставьте зарок вашей судьбе.       -Цыгане без мзды не могут, - хмыкнул Яков Платонович и, отколов от галстука золотую булавку, которую надел впервые, бросил её на блюдце. Туда же полетели серёжки Анны.       -Рада, **нунта, - громко крикнула она на своём языке. И махнула Анне Викторовне и Якову Платоновичу рукой на выход. — Ждите меня снаружи.       Пара, послушно поднявшись с места, вышла, и тут же они увидели, что лагерь претерпел некое преображение. Ярче светил костёр, а жители табора с улыбками на лицах встречали их.       -Что происходит? – спросила тихо Анна у дяди, оказавшегося рядом.       -Представления не имею, - пожал он плечами. — Надеюсь, не…, - но договорить Пётр Иванович не смог, так как пола шатра распахнулась, и с выходом старой цыганки зазвучали скрипка вкупе с гитарой и бубном.       -Дайте мне свои руки, - проговорила она, обратившись к сыщику и Анне. — И ничего не бойтесь. Я не причиню вам вреда.       -Звучит обнадеживающе, - буркнул Штольман и так же, как его спутница, вытянул руку вперед.       -Нунта! - вновь крикнула старуха и, связав их запястья, цветастым платком, повела вокруг костра. И когда они сделали полный круг, цыганка приняла от Рады две расписные чаши и поочерёдно преподнесла их сначала девушке, а затем сыщику.       -Пригубите вина и бросьте чаши в костёр, - потребовала она.       С опаской Анна левой рукой взяла сосуд и, сделав глоток, вслед за Яковом скинула чашку в пламя, которое тут же взметнулось до неба, усыпанного крупными звёздами.       -А теперь то, что поможет вам встретиться, - проговорила старая цыганка, и в её руках блеснуло жало стилета, вынутое ей из своего декольте. И молниеносно, пока никто из них двоих не опомнился, полоснула им по пальцам связанных рук, а затем сложила ладони Штольмана и Анны Викторовны вместе. — Нунта, - прокричала она в третий раз. Толпа собравшихся радостно ответила ей на выкрик и разбрелась по своим делам. — Обряд закончен, - произнесла старуха и, развязав платок, скрылась в шатре.       -Анна Викторовна, как вы думаете, на что мы с вами согласились? – спросил Яков Платонович и протянул ей свой носовой платок, чтобы она перевязала рану. — Похоже, это какая-то авантюра.       -Вас поженили, - подойдя к ним, хихикнула Рада. — Теперь вы по цыганским законам муж и жена.       -Что? - в унисон воскликнули Анна Викторовна, Яков Платонович и Миронов. — Этого не может быть!       -Бабушка пожалела вас, господин Штольман, разглядев в вашей судьбе разлуку. И этим обрядом решила связать, чтобы вы никогда не теряли дорогу к ней, - и она кивнула на Анну. — Так что любви и счастья, - и скрылась в шатре.       -Знаете, господа, а я видел это кольцо, - задумчиво проговорил Игнатов. — И мне кажется, не далее как сегодня. Вот только где, все мучаюсь, никак вспомнить не могу, - и он, подняв глаза, посмотрел на поражённые лица соучастников. — Что это с вами?       -Мне эти вопросы уже поперёк горла, - прорычал Штольман, играя желваками от злости.       -Аннет, я надеюсь, ты поступишь благоразумно и не будешь дома распространяться о сегодняшней ночи,- не зная, плакать ему или смеяться от произошедшего, спросил Пётр Иванович. — А то я боюсь, Мария Тимофеевна не переживёт твоей цыганской свадьбы. Хоть она и не имеет никакой законной силы, но все-таки…       -Мне и самой хотелось бы настоящую церемонию пройти, - и она стрельнула глазами на сыщика, который явно прибывал в растрёпанных чувствах. — Ладно, - вздохнула она. - Поедем домой.  *ерунда, **свадьба.