***
Прошла едва ли минута с ухода Рейенис — праздник еще продолжался, но Рейегар знал, что она не пошла к веселящимся гостям, а решила остаться наедине со своими мыслями — до того, как в его кабинет зашел Эртур. Стоящий у дверей Барристан Селми не вошел прежде и не объявил о его приходе, и тот сделал это за него, отвесив Рейегару насмешливый полупоклон с прижатой к груди ладонью: — Сир Эртур Дейн, Ваша Милость! Он не улыбался, но в его тоне слышались те интонации, по которым Рейегар без труда разобрал насмешку и недовольство. Последние годы Эртур становился все несдержаннее и откровеннее в беседах с ним — быть может, потому что прежде сам Рейегар просил его быть честным и объективным. На людях он оставался все той же неподвижной статуей, безразлично взирающей вокруг, — белоснежной тенью короля, в любое мгновение готовой сразить карающим Рассветом, защищая Рейегара. Но на самом деле, у них все чаще случались ссоры, и раз за разом друг был не согласен с его мнением. Эртур сел рядом с ним и разлил вино из кувшинов в две чаши, тем самым обозначая, что им придется поговорить и он готов слушать. Но Рейегар ничего не сумел ему сказать и, глядя на то, как он попивает из своей чаши пряное борское-золотое, спрятал лицо в ладонях и тяжело выдохнул. Он чувствовал себя невероятно усталым; и это ощущение лишь усилилось с уходом Рейенис. Совесть разбушевалась не на шутку, хотя с того момента, как за дочерью беззвучно закрылась дверь, промелькнуло лишь от силы пять минут. Эртур расслабленно откинулся на спинку кресла и недовольно цокнул языком, с хрустом разминая явно затекшую шею. — Лучше бы ты пообещал отдать ее в молчаливые сестры, — сказал он. — Тогда бы она не возненавидела тебя так сильно. — Ты же понимаешь, что это были лишь слова и я никогда не назначу Джона наследником? — спросил Рейегар, Эртур расплылся в улыбке. — Я-то знаю, — фыркнул он. — И она знает. Но зря ты это ей сказал, — он помолчал, с задумчиво-скучающим видом крутя чашу перед глазами. — Все-таки одно ты сделал правильно — поговорил с ней сейчас, а не в начале турнира. Иначе получил бы спустя девять месяцев фиалковоглазого и среброволосого внука. А так шансов меньше. Прошлые ночи она, скорее всего, пила Лунный Чай. Но от опрометчивого шага ее ничего не останавливает, конечно… — Прошлые ночи? — Рейегар потер лоб, смежив веки. Сир Освальд, приставленный к Визерису, говорил, что все ночи во время пребывания брата в Красном Замке он проводил в борделе, и сир Джейме сообщил сегодня с утра, что и минувшая ночь была таковой же. Значит, все это время взор Рейегара был устремлен не на того. — Эйегон… — на выдохе произнес он, припоминая и недовольный взгляд сына, когда Рейенис танцевала с Визерисом, и злые складки в углах его рта при этом, и искусанные в кровь губы. Рейегар и раньше догадывался, что Эйегон был влюблен в Рейенис, но о том, что она отвечала ему взаимностью, не знал. — Я надеялся, что огонь их чувств угас, — Эртур скривился на его словах, тем самым указывая на их пафос. — Он ни разу не бывал в Риверране с тех пор, как она туда уехала, — в то время, как Визерис гостил у племянницы постоянно, даже принц Оберин навещал ее примерно каждые полгода. — Да и виделись они за эти годы лишь дважды: на свадьбах Дейенерис и Визериса. Я думал, что все прошло, к тому же, даже письма Эйегон отправлял Рейенис раз в месяц, — мейстер Пицель всегда сообщал об этом, и приносил их Рейегару прочесть, хотя тот не просил. — Ты ошибался, — Эртур пожал плечами, и Рейегар понял, что он многое утаил от него вчера за кратким отчетом, посмешившим сира Джейме: «Принц Визерис не приходил». — Кстати, мне вот интересна одна вещь, на которой из свадеб ты, мой дорогой друг, заприметил для себя девицу Старк? Уж не потому ли, что она так похожа на леди Лианну, ты пригласил ее ко двору в качестве фрейлины Маргери? Решил насладиться ее обществом? — дорниец плутовски улыбнулся и, сощурившись, взглянул на Рейегара. В образовавшейся щели из-за по-женски длинных, красиво изогнутых ресниц его глаза были совсем не видны. — Хороший ход, — проанализировав перемены на его лице, сделал выводы Эртур и откинулся на спинку кресла вновь. Рейегар бы хотел переубедить его и сказать, что он ошибся, но не смог — он всегда знал о нем больше, чем он сам. — Мне стоит опасаться за твое психическое здоровье — она совсем ребенок, — его слова были шуткою, но Рейегар все равно едва вздрогнул, вспоминая безумный взгляд отца. Он всю жизнь пытался отличаться от него, а приходил к его желаниям и страстям и, быть может, потому все избегал смотреть на огонь. — Леди Арья, — он не знал, как язык повернулся назвать эту девочку со всклокоченными волосами и горящими глазами леди. Она так походила на Лианну, что при одном взгляде на нее у него перехватывало дух; в ней была та же необузданная сила и столь же ярая непокорность, что привлекла его в северной волчице, и Рейегар терял голову. Он понимал, что не стоило ему даже смотреть на нее, но взгляда оторвать не мог — жизнь била из нее ключом. — Я вовсе не жажду ее, — сказал он; его и сейчас колотила дрожь лишь только при одном воспоминании о ней, и сердце с упоением билось в груди. — А что насчет фрейлины… так то лишь дань дому Старков. Эртур скривил губы. — Как, однако, ложатся карты в твою пользу, Рейегар, — произнес он елейным голосом. — Даже наше с Джейме дежурство, — он покачал головой. — Скажешь опять, что и это совпадение? Я тебя знаю и верю тебе, иначе набил бы морду за такую подставу и не посмотрел на то, что ты король. Рейегар осушил свою чашу с вином и потянулся к кувшину; Эртур небрежным жестом руки пододвинул ему свою. — Я знаю, что поступил с вами несправедливо, выставляя в караул перед финалом турнира, но мне нужны были доверенные люди, — сказал он, Эртур кивнул, прося продолжать. — К тому же, на тебе это никак не отразилось — ты с легкостью вышиб меня из седла, — про неудачу сира Джейме он промолчал. — Хотя не спал всю ночь. Обычно друг уступал ему, даже если был сильнее, но не в этот раз… — Сердце лорда Эддарда и животы других присутствующих бы не перенесли коронации Арьи Старк, — он с учтивым кивком забрал свою чашу и пригубил вина. — С Эйегоном все более-менее невинно. Подумаешь, наградил венцом сестру. Ничего, милую розочку как-то ее очаровательный братец сделал Королевой Любви и Красоты. Где он, кстати, сейчас, почему не участвовал в турнире? Я бы хотел сойтись с ним в поединке. — Сир Лорас сломал ногу, — ответил Рейегар. Эртур притворно грустно вздохнул и поморщился. — И этот туда же? Надеюсь, на сей раз сломанная нога Тирелла — работа не Оберина, — прошлый раз едва не обернулся скандалом, хотя Оберин честно ударил мальчонку в грудь. С тех пор отношения между Дорном и Простором были напряженными и искры летели во все стороны. Рейегару было боязно, что когда-нибудь вспыхнет пламя. — Не его, юноша просто упал. Лорд Мейс сказал, что ничего серьезного, и он скоро снова может ходить и участвовать в турнирах. — Славно. Было бы жаль потерять столь многообещающего противника. Он да твой сын в скорости станут лучшими рыцарями Вестероса и еще зададут нам жару, — он одним глотком осушил свою чашу, будто его слова были тостом, и со звоном отставил ее на стол. — Почему ты проиграл Эйегону? — спросил Рейегар; Эртур передернул плечами, и ему показалось, что он задел его за живое. Недолго Дейн молчал, раздумывая, стоит ли говорить ему или нет. Порой Рейегара пугал этот человек, знавший все его тайны, но о чувствах которого сам Рейегар знал слишком мало — Эртур редко рассказывал о себе, зато слушателем и советчиком был отменным. — Мне некого короновать, а мальчику — есть, — был ответ. Рейегар думал, что Эртур продолжит, но он замолчал. Однажды в хмельном бреду, когда они оба напились спустя месяц после кончины Элии, Эртур рассказал ему о том, что жалеет, что тогда проиграл с ним в состязании, ведь он мог хоть на миг сделать счастливой любимую им женщину. Рейегар так и не спросил — кого. Звезды мерно сияли за окном на медленно темнеющем небе — ночами, подобной сегодняшней, оно так и не доходило по цвету до глубоко-синего и оставалось молочно-бледным, словно подернутым дымкой. Полосы света, лившиеся на улицу и расстилающийся парк — работа Элии — из окон Великого Чертога, мелко дрожали от колыхания ветра. То тут, то там меж деревьев мелькали тени, а в оранжево-желтых просветах скользили фигуры. Гости танцевали, и неподалеку раздавались звуки не стихающего веселья. В кабинет короля доносилась громкая мелодия Дорнийской Жены, поддерживаемая басистым голосом Тораса из Мира. Ноты жрец брал фальшивые, но то было не мудрено — он уже наверняка был в стельку пьян. Рейегар поморщился и поднялся из-за стола, Эртур даже не подумал последовать его примеру. — Собираешься пригласить девицу Старк на танец? — спросил он, вскинув бровь. — Снова? — Нет, собираюсь почтить пир королевским присутствием — это одна из моих обязанностей, — сказал Рейегар, хотя был уверен, что теперь вряд ли кто-то заметит его отсутствие. Эртур тоже придерживался этого мнения, и об этом говорили его насмешливые глаза — точно такие же синие, как и у его прелестной сестры, которой Рейегар не мог налюбоваться в молодости. Прекраснее женщины он не видел. Особенно хороша она была однажды в тонких лунных лучах, когда он встретил ее в саду ночью — она возвращалась в свои покои, а он искал тишины. Они перемолвились парой слов и разошлись, но Рейегар долго не мог забыть ее счастливого взгляда и теплой улыбки — она была подарена не ему и не им вызвана, он чувствовал это, но какой же нежной она была! Как ценитель прекрасного, он не мог не восхищаться ею и самой леди Эшарой. Она горела так ярко — таким чистым и ласковым был ее свет, и как быстро она потухла, озаряя сиянием своей красоты. — Ты даже смотришь на нее так, что всем сразу все становится понятно, — фыркнул Эртур, хотя что-то переменилось в его лице с начала их разговора. На лбу пролегла глубокая морщина, смешинки исчезли из взгляда, хотя тот все еще таил в себе снисходительное ехидство. — А ведь, мне казалось, что ты преотлично научился скрывать свои чувства, но нет, мы вновь вернулись обратно, — пожурил он. — Она слишком похожа на Лиа, — только и сумел произнести Рейегар в свое оправдание, но собеседник лишь цокнул языком и то же встал, поправляя на себе белый плащ. — Надеюсь, этот раз обойдется без похищений, — высказал просьбу он, и Рейегар не смог пообещать ему, что да. Он даже себе не смог пообещать. Глядя в серые глаза юной Арьи Старк, он терял рассудок и становился безумным — Эртур был прав, как всегда был прав.Рейегар
20 августа 2017 г. в 13:48
Рейегару не хотелось говорить с Рейенис этим праздничным вечером; он до сих пор чувствовал груз вины на плечах за ее замужество, и даже понимание, что иначе он поступить не мог, не приносило успокоения его волновавшейся совести. Король не имел права любить своих детей сильнее королевства, которым он правил и за которое был в ответе; но Рейегар любил, а потому и каялся, и маялся снедающим его изнутри чувством вины. Он так и не стал королем, каким хотел и обязан был быть. И хорошим отцом он тоже не стал как для Эйегона и Рейенис, так и для Джона, — подтверждение этому он лицезрел сейчас во взгляде Рейенис.
Дочь сидела перед ним за столом, чуть склонив голову набок, и от этого ее взгляд казался иным; с грустью Рейегар отметил, что прежде не видел этого выражения на ее лице, которое придавали ей подозрительные глаза. Она повзрослела, и они перестали беспокойно сиять, как ранее, сверкая, словно лучи солнца во глади озер, и впитали холод и равнодушие. А он как-то пропустил эту перемену в ней.
— Как думаешь, зачем я позвал тебя сюда? — спросил он, вглядываясь в ее лицо и ища в нем перемены, но ни один мускул у ней не дрогнул. Рейенис повела плечами, обозначая свой ответ, и приподняла брови — Эртур все-таки научил ее, а вот Эйегона, несмотря на все его мольбы, нет. — Будешь вина? — поинтересовался он устало, переводя взгляд на кувшин.
— Ты пригласил меня не пить, верно? — он почувствовал ее нехорошую усмешку где-то под кожей, прежде чем повернуться, и обнаружить ее на губах дочери. — Так давай же приступим к делу, я ужасно устала за сегодня.
Он кивнул, сознавая правоту ее слов, но все же огорченный ее ответом. Ему так не хотелось начинать этот неприятный для них обоих разговор — он не сулил ничего хорошего им обоим, а Рейегар вовсе не желал ссоры с Рейенис или причинить ей боль. Наверное, он уже успел это сделать — подарить ей страдания.
— Что у вас с Эйегоном? — спросил он, поднося руку к своему лицу и озадаченно потирая переносицу; Эртур говорил, что ранее этого жеста у него не было — он появился лишь после восшествия Рейегара на престол и с тех пор отчаянно въелся в его жизнь, стал привычкой. Рейенис натянуто улыбнулась, и оттого напомнила ему Элию — она была так ошеломляюще похожа на мать, и с каждым годом это сходство лишь возрастало.
— Ничего, — ответила она, и Рейегар не смог понять, соврала ли. В последние годы, как он отмечал не раз, Рейенис значительно преобразилась. — Он просто хотел утешить меня, думаю, и воплотить в жизнь свою детскую мечту, если ты о чертовом… — она произнесла это слово спокойным голосом, словно оно вовсе не являлось ругательством. — венце. Это был глупый поступок, но в нем не было ничего такого. Я могу идти?
— Нет, — сказал он. — Это еще не все.
— Что же еще, Ваша Милость? — на ее губы вновь вернулась усмешка, прибавляя ей несколько лет к возрасту. Рейегар опять вспомнил Элию — когда ему было двадцать, они только познакомились, она была старше его всего на два года, но много разумнее и мудрее. Ему не хватало ее поддержки и рассудительности, последние годы — особенно сильно. — Поговорим о детях или о Визерисе?
Он мог бы, но не стал. Он так и не стал узнавать, правда ли те слухи о них и то, что дочь и брат так отчаянно показывали на людях, потому что не хотел знать и даже в душе упрекать — он не имел права. Кто угодно, только не он. Единственное, что он догадался сделать, чтобы не дать им новую почву, это поставить самых верных ему королевских рыцарей перед дверьми покоев Рени и Визериса.
— Ты же понимаешь, что не можешь продолжать это вечно? — спросил он, вставая. Она подняла на него удивленный — по-настоящему ли — взгляд. Он медленно подошел к ней и встал у нее за спиной — собирался приобнять ее за плечи, но побоялся и не сделал этого.
— О чем ты? — она не обернулась посмотреть, что он делает, — может, это было добрым знаком и она не боялась его и доверяла? А может, ей просто было все равно?
— Рейенис, — он положил руки ей на плечи, и она слегка вздрогнула, мышцы под его ладонями напряглись. — Нельзя быть таким ребенком и вечно играть на нервах других, как делает твой дядя, — из-за шуток Красного Змея ему во избежание проблем пришлось просить лорда Мейса занять иное место. Не сказать, чтобы Тирелл был рад этому и выказал хоть какую-то благодарность, несмотря на то что поведение принца Оберина его явно напрягало. — Когда-нибудь его сапог дрогнул бы, и тогда это перестало быть всего лишь забавой, а стало бы скандалом огромного масштаба.
— Как то, что у меня нет детей, станет скандалом? — спросила она, хотя Рейегар был больше, чем уверен, что она понимала то, о чем он говорил. Он недовольно промолчал, давая ей возможность додумать самой.
— Рейенис, ты прекрасно знаешь, что если в вашем браке не будет детей, то лорд Эдмар имеет право расторгнуть его. По крайней мере, может попытаться, — не имея сил ввязываться в бесконечный спор с ней, произнес он. — Или ты этого хочешь? — он часто думал, что она добивается именно этого, но всегда гнал эти мысли прочь. Зачем ей нужна была свобода от Эдмара, если Визерис был женат, и возможность на счастье была утеряна?
Во всяком случае, Рейегар еще с самого начала знал, что она пила Лунный Чай и проблема в детях была во все не в ее здоровье — лорду Варису об этом напели пташки, — но он продолжал делать вид, что верит ее лжи, будто у них с мужем пока не получается. Сейчас все заходило слишком далеко, и лорд Речных Земель начинал волноваться, и поведение Рейенис отнюдь не ослабляло его сомнения.
Она покачала головой, и непослушные черные локоны заскользили по плечам; Рейегара обдало их сладким ароматом.
— Роды подорвали здоровье матушки; после моего появления на свет она почти год пролежала в постели, а во время рождения Эйегона едва не умерла. Она так и не смогла оправиться до конца, ты же знаешь, — в ее голосе прозвучали те же интонации, что и в тот день, когда он объявил о своем решении и их помолвках с Эйегоном. — А бабушка и вовсе умерла.
— Это все из-за того, что роды были поздними, — сказал Рейегар, хотя не был уверен наверняка. — До этого она, — у него в горле застряло слово мама, настолько давно он его не произносил. — произвела на свет семерых детей.
— И сколько из них дожили до зрелого возраста? — спросила Рени, он и сам знал ответ — двое: он да Визерис. — А сколько у нее было выкидышей? — три.
— Рейенис, милая, — он вновь склонился к ней и слегка задел губами висок, стараясь быть нежным — желая обнять и утешить дочь более всего. Он хотел бы исполнить ее желание, оградить ее от страхов, но это бы не вышло так просто, когда ей было десять лет. Он пребывал не в силах рассеять ее тоску и сомнения добрыми словами, прогнать несчастье и тревогу трогательной песней и трепетными прикосновениями. — Чем раньше ты попытаешь родить, тем легче дадутся тебе роды.
— И тем больше я наследников подарю Эдмару? — она развернулась всем корпусом к нему настолько, насколько это было возможным, и его руки спали с ее плеч. — И тем больше детей похороню? — в словах слышалась тоска. — Уж лучше пусть Эдмар сделает наследником своего бастарда, я не буду против! — она встала так порывисто резко, и его окатило холодом, исходящим от нее. «Не делай этого, пожалуйста, — как наяву, раздался в его голове ее хриплый, отчаянный голос, звучавший в тот вечер. Он держал ее руки в своих ладонях, и ее глаза были так печальны и смотрели на него с доверием и надеждой, от которых на душе становилось тяжко. — Позволь нам самим выбирать человека, с которым мы готовы провести всю жизнь, ведь мы тоже хотим быть любимыми и любить».
Но он снова ее предавал.
Его слова догнали ее возле двери, и он возненавидел себя за них:
— Ты должна родить мужу ребенка, иначе, клянусь, я назначу наследником Джона.
Она лишь рассмеялась ему в ответ, хотя в смехе ее слышался надрыв и — да, она была чертовски справедлива в этом — ненависть.
— Ты этого не сделаешь, — повернувшись к нему, с улыбкой разочарования и пустыми глазами сказала она. И она была права, но он знал, что угроза подействовала.