***
Дядя появился на пиру чуть раньше начала танцев аккурат к последней смене блюд. Он едва не налетел на одного из слуг, уносящих остатки печеного лебедя, и лишь невероятным усилием ему удалось избежать столкновения и пятна соуса на черном камзоле. И Рейенис сразу же поняла причину его утреннего отсутствия на турнире — Визерис предпочел сражениям вино. Несмотря на то что он был заметно пьян, она обрадовалась его появлению. Невыносимые родственники Эдмара уже порядком вымотали ее: леди Санса и леди Кейтилин были настолько идеальны, что ей постоянно приходилось следить за своей речью, чтобы, не приведи Семеро, не ляпнуть чего-нибудь невпопад; лорд Старк был угрюм и порой Рейенис казалось, что он предпочел бы находиться где угодно, но не в Королевской Гавани; Бран насуплено молчал, подозрительно глядя на нее; Робб не переставал улыбаться и обсуждать с младшей сестрой прошедший турнир; леди Арья постоянно вертела головой, пристально рассматривая присутствующих рыцарей, и ее серые глаза — точно такие же, как у северного бастарда отца — блистали искрами озорства. Из-за этих глаз Рейенис и не сумела почувствовать к ней хоть толику симпатии, лишь раздражение. Из всех детей лорда Старка именно в Арье было больше Севера; остальные уродились рыжеволосыми и синеглазыми в мать. И, глядя на Арью, Рейенис не могла не гадать, была ли она похожа на Лианну Старк и насколько. — Добрый вечер, — Визерис едва не замер неподалеку от стола, но все ж таки подошел и даже занял свое место рядом с женой. По потемневшим глазам лорда Старка Рейенис поняла, что от того не укрылся хмельной аромат, исходящий от принца, и нарочито ласково улыбнулась уголками губ, чтобы сгладить повисшую тишину. — Дорогой дядюшка, надеюсь, тебе стало лучше? — пропела она сахарным голосом. Визерис бросил на нее полный безнадежной муки взгляд и передернул плечами, силясь изобразить улыбку в ответ. — Значительно, милая племянница, — был ответ. Бледные скулы лорда Старка покрыли гневные алые пятна, а леди Санса невольно спрятала глаза от матери, устремив взгляд на лимонные пирожные. Лакомство, если память Рейенис не изменяла, было одним из ее любимых, но сегодня его вкус явно не приносил рыжеволосой северянке удовольствия. Лишь только Эдмар ничего не заметил, попивая уже четвертую чашу вина. Какое ему было дело до неудавшегося брака племянницы, если он до сих пор не понял, что их с Рейенис брак отнюдь не счастливый и вспоминал о чувствах жены, лишь когда Визерис появлялся на пороге Риверрана? — Это чудесно! Рада, что тебе полегчало! Думаю, нам всем не хватало твоего общества, — продолжала ворковать Рейенис. — Особенно твоей прелестной жене, — ну как она могла обойтись без шпильки Старкам, пусть даже если та ранила и Визериса? Он едва не поморщился. — Правда же, леди Санса? — Безусловно, — слегка неуверенная и дрожащая улыбка тронула ее губы. — Я очень скучала по вас и волновалась, мой лорд, — соврала она так непринужденно, что сама Маргери бы позавидовала ее таланту. — Не стоило, Санса, — произнес он и через силу — Рейенис знала — заставил себя сжать ее нежную руку. Лорд Старк нахмурился еще сильнее, леди Кейтилин молчала, только о чем-то трещала невозможная Арья Старк, не чувствуя, что за столом повисло напряжение. Краем глаза Рейенис увидела взгляд отца, устремленный на их стол, и лишь еще шире улыбнулась, задумчиво наматывая на палец смоляной локон. Синие глаза леди Сансы лучились печалью, которую она усиленно пыталась скрыть, и Рейенис как никто прекрасно понимала девушку. Она даже представить не могла, чтобы сделала, коли Эдмар вел себя так, как делал это Визерис, и вместо посещения пира и турниров в честь трехсотлетия правления дома Таргариенов отправился бы в трактир, оставив ее одну. Наверное, ничего, ничего бы она не сделала тоже. Санса неплохо справлялась со своей ролью идеальной жены, однако сегодня ей это удавалось с трудом. И если еще по утру, на турнире, ее грусть можно было объяснить беспокойством о здоровье мужа, то сейчас она выдавала Сансу с головой. Появление Визериса ее не обрадовало: видимо, времена, когда сие невинное создание таяло от одного только взгляда принца Драконьего Камня, канули в лету и девушка совсем отчаялась завоевать расположение супруга, а может, разочаровалась в нем. Легкие звуки мелодии застали лорда Старка на полуслове, а Эдмара — на очередном глотке вина. Пальцы Визериса больно и цепко впились в запястье Рейенис. — Подарите мне танец, миледи, — сказал он тоном, не принимающим возражений, и потянул ее на себя, вставая. Рейенис знала, что нужно его оттолкнуть и заставить потанцевать с женой, но все произошло так быстро, что она совсем опешила. Даже Эдмар, неспешно поднимающийся с лавки и едва не упавший, не сразу понял, что его жена уже приглашена на танец. Удивление расползлось по его лицу, но спустя мгновение он лишь благодушно улыбнулся, как бы давая Рейенис разрешение на танец. Она его, конечно, и не спрашивала и улыбку эту заметила лишь краем глаза, следуя за Визерисом к танцевальной площадке. На них не смотрели все, но в глазах тех, кто смотрел, явно читалось осуждение — не с ней, а с женой Визерис должен был плясать первый танец. Первым из порицающих был, конечно же, отец, а вторым — лорд Старк. Король даже застыл возле Арианны, которой любезно протянул руку, проронив учтивые слова приглашения, а в глазах Эйегона пламя гнева зажгла ярость — он опять ревновал. Рейенис лишь бросила ему на ходу усмешку и прищуренный взгляд из-под ресниц. Раньше Эйегон имел право на ревность, ведь весь Красный Замок гудел о ее связи с Визерисом, и даже отец верил этим слухам и несколько раз посылал ей завуалированные предупреждения о том, что стоит прекратить подобные отношения. Рейенис лишь смеялась в ответ — с Визерисом у нее никогда не заходила дальше дразнящих поцелуев и прикосновений на грани с разумным, да и то в основном на людях, когда им надоедало быть благовоспитанными. Жар, исходящий от его руки, обжег ее кожу через тонкий шелк платья — Рейенис предпочитала дорнийские одеяния корсетам и многослойным юбкам столичных модниц. Она сделала от него поклон и поспешила обойти кругом, специально скользя рукой по его плечам, — это было уже неосознанно, вовсе она не собиралась злить отца, Эйегона, Сансу или кого-то из ее родных. Это было ритуалом — она точно также скользила кончиками пальцев по его плечам, когда они танцевали этот танец что год назад, что четыре года. Они давно выдумали это движение, намекающее на что-то большее, чем любовь дяди и племянницы, и Оберин долго смеялся в тот первый раз, следя за вытянувшимися лицами придворных. — Ты слишком жесток к ней, — сказала Рейенис негромко, когда уже Визерису пришлось обходить ее со спины, и, встречая его с левой стороны, грациозно подала руку. Леди Санса тоже танцевала неподалеку с отпрыском Бейлона Грейджоя. Эйегон же, кружа в объятиях жену, пытался не прожигать Рейенис и Визериса подозрительным взглядом. Визерис промолчал, подхватывая ее локоть и позволяя опереться о свою руку. — Она не Дейенерис, — выдавил он, когда они проплыли, лавируя между другими парами, мимо стола дорнийцев. Нимерия — скорее всего, на спор — бросала на бледного сира Ариса из Белой Гвардии горячие, томные взгляды из-под длинных, стрельчатых ресниц. Было странным, что она не танцевала, как все, ведь она была потрясающе красивой женщиной с красными губами, блестящими змеиными глазами, восхитительной фигурой и густыми волосами и слыла роковой красавицей. Хрупкая Дени, что несколько застенчиво — она была отправлена в Дорн и познакомилась с Квентином два года назад, пора бы раскрепоститься — улыбалась нареченному, который держал ее так, будто бы в руках у него находилось самое заветное сокровище. Быть может, Эйегон был прав и хоть с этим браком отец угадал? Рейенис поглядела в искаженное мукой лицо Визериса, который тоже нашел любимую сестру среди кружащихся пар, и тяжело вздохнула. — Но она очень старается быть хорошей женой, — предприняла она последнюю попытку вступиться за Сансу. Дядя лишь скривился в ответ и, не держи он ее в объятиях, обязательно бы раздраженно махнул рукой так, словно бы отгонял назойливую муху. — Она слишком хороша, — произнес он кислым тоном. — Она старается быть идеальной, но будь она хоть немного похожей на человека, а не на воплощение истинной леди, я бы мог полюбить ее. Совсем немного, но мог, — они остановились и разошлись, Рейенис обошла его вновь. Потом последовали шаги навстречу друг другу. — В ней нет огня, — добавил Визерис совсем тихо. И она не ответила ему, потому что не видела огня и в Дени, хотя, быть может, по причине того, что мало проводила времени с ней — они с тетей никогда не были особо дружны. В детстве Визерис не любил ее, потому что считал виновной в смерти матери, и хотя у него эта неприязнь прошла, Рейенис так и не смогла полюбить Дейенерис, как он. Хотя и не ненавидела ее, как он, тоже. Ее мало заботила молчаливая малышка, проводящая часы за книгами, каждый вечер просящая сыграть короля на арфе и плачущая над его проникновенными балладами. Танец закончился, и она так и не сумела придумать, что ответить Визерису. Она слышала его слова о Сансе сотни раз — почему-то с Драконьего Камня, чтобы побороть боль и гнев, Визерис ехал не к Дени, которая никогда не знала о его любви, а в Риверран. И Рейенис радовалась каждому его визиту, как ребенок. С его появлением менялось все, даже Эдмар, наверняка, слышавший слухи о принцессе и ее дяде, становился по отношению к ней заботливей и нежнее, видимо, опасаясь стать рогоносцем. Визерис проводил ее до скамьи и направился куда-то — Рейенис знала — к Сансе. Эдмар слегка покачивался, когда протянул ей руки, заключая в неожиданно крепкие объятья, но Рейенис ответила ему вежливой улыбкой, которой ее учила матушка, и попросила Богов, чтобы этот танец поскорее закончился и не принес ей позора. Эйегон застыл неподалеку от их стола — явно намеревался потанцевать с ней, но не успел и был раздосадован этим… Пытаясь вывернуться из-под града поцелуев Эдмара, осыпающихся ей на шею, и глядя на брата, выражение лица которого было совершенно нечитаемым и скрывало за маской боль, Рейенис не заметила, как к их столу подошел отец. На мгновение она подумала, что он пригласит на танец ее или же леди Старк, но он прошел мимо рыжеволосой женщины, удостоив ее и ее мужа лишь учтивым кивком, и протянул руку Арье Старк. При этом в его взгляде было то же, что было за мгновение до этого в глазах Эйегона, обращенных к ней, — боль и нежность. «Значит, похожа, — подумала Рейенис, отвечая на свой недавний вопрос и горько усмехнулась. — Он же не женится на ней? Не посмеет?» Что-то ей подсказывало, что посмеет. Но вот как отреагируют на это Старки после сегодняшней-то выходки Визериса и несчастливого его брака с Сансой? Позволит ли лорд Эддард? Или дракон опять похитит волка? Рейенис готова была возненавидеть отца в этот момент и знала, что не была в этом одинока.Рейенис
13 августа 2017 г. в 19:24
Брат пришел в ее спальню еще до того, как солнце закатилось за горизонт, но уже после ухода Эдмара «по делам». Рейенис не притворялась удивленной — она знала, что он придет, но все же была удивлена — не думала, что так рано. Ее волосы еще не были свободны от шпилек и лент, а платье — снято и повешено в шкаф. Она ждала его, но он оказался слишком нетерпелив.
Он вошел без стука и без объявления стражи о его приходе — Рейенис отпустила их сразу после ухода Эдмара из своей спальни — и застыл у входа, щелкнув замысловатым замком на двери. Рейенис не повернулась к нему лицом и не поднялась со своего места перед туалетным столиком, но, продолжив растирать ароматные духи на шею и на грудь, не скрытую вырезом платья, вздрогнула. Его взгляд был тяжелым и полным мукой, как у Визериса, когда он изредка навещал ее в Риверране.
Она послала ему нежную улыбку, и Эйегон отмер. Он приблизился к ее кровати и принялся снимать сапоги, закусив губу. Он всегда кромсал рот зубами, когда думал о чем-нибудь нехорошем, — эта привычка осталась у него с детства.
— Видимо, отец не угадал ни с одним из наших браков, — произнесла Рейенис как можно мягче, обернувшись к нему. Он поднял на нее глаза из-под спадающих на лоб длинных серебристых прядей и горько и, возможно, раздраженно усмехнулся.
— Дейенерис вполне счастлива замужем, — сказал он и покачал головой, избавляя ногу от сапога. — Да и у вас с Эдмаром все идет, как надо. Слышал, он пытается заделать тебе ребенка каждую ночь.
Рейенис не зря уловила в его глазах обиду — он ревновал ее, как и прежде. Только теперь не к Визерису, с которым у нее с детства были теплые отношения, и не к зеленоглазому Джейме Ланнистеру, прекрасному воплощению всех тайных женских грез, и не к юному Дейемону Сэнду, бывшему оруженосцем ее дяди, и не к их общему брату, Джону Сноу, сейчас — к ее мужу. И от этой мысли становилось нестерпимо больно им обоим.
— Не каждую, — тихо обронила Рейенис, потянувшись рукой к шпильке, держащей ее волосы на макушке. Эйегон — она увидела его взгляд в зеркале — посмотрел на нее с затаенной просьбой в черных глазах, безмолвно спрашивая «можно?». И она кивнула, также без слов обозначая согласие; он оказался рядом с ней тут же. — Я не пускаю его к себе в постель без осмотра мейстера, — произнесла она. Теплые пальцы Эйегона осторожно распустили ленту с кончика ее косы. Это напомнило ей о днях, что они проводили в этой комнате много лет подряд. Точнее о вечерах, каждый из которых брат приходил к ней в покои и просил почитать ему на ночь, часто засыпая в ее кровати. Все это прекратилось после того, как служанки, нашедшие их утром в одной постели обнявшимися и спящими, не рассказали об этом королеве-матери. Но Эйегон продолжал приходить, не оставаясь на ночь, пока в один вечер не расчесал ей волосы и не остался. И им обоим было все равно на то, что скажет отец, но тот словно не знал об этом.
— Он ходит по борделям? — участливо спросил Эйегон, освобождая ее черные кудри от шпилек. И его нежные прикосновения вызывали у нее приятную дрожь по всему телу; наслаждение пряной дымкой туманило разум.
— Довольствуется смазливыми служанками, — она прерывисто вздохнула, и бледная тень улыбки скользнула по губам Эйегона. Его глаза были совсем темными от похоти. В такие моменты он одним взглядом становился похожим на дядю Оберина так сильно, что больше напоминал его, чем отца, от которого перенял все черты. — Те хоть ничем не больны, — он поднял расческу и трепетно коснулся ее волос.
— Прошло уже три года. Почему ты еще не беременна? — спросил он несколько неуверенно. Она могла бы сказать ему то же, что говорила отцу или другим, жаждущим узнать, — у них с Эдмаром пока не получается, они не спешат заводить наследников, они… Но Рейенис, не задумываясь, сказала правду.
— Я пью лунный чай.
Расческа застыла на ее кудрях на несколько долгих мгновений, но Эйегон ничего не ответил на ее откровение, быть может, не поняв мотивов. И она не стала объяснять, что дело не в том, что она боится рисковать и рожать — роды подорвали здоровье их матери настолько, что она перегорела, будто спичка, и последние годы своей жизни провела в Дорне, не имея сил уехать. И не в том, что она не хочет рожать рыбок Эдмару, а в ее маленькой мести отцу — в единственном, чем она была способна ему насолить.
Его губы внезапно коснулись ее макушки, Эйегон не убрал расчески с волос, но одна его рука легла ей на плечо. Рейенис вздрогнула и хотела было развернуться, но он не дал ей сделать это, без слов заставляя смотреть в зеркало, в которое сам заворожено глядел. Они отражались в серебристой поверхности: она — с растерянным, обеспокоенным взглядом и он — с усталой улыбкой на губах и искаженным гримасой лицом.
— Посмотри на нас, — глухо выдохнул он куда-то в район шеи, наклоняясь к ней все ближе и ближе. — Ты должна была стать моей женой и рожать мне детей, а не пить лунный чай, чтобы не забеременеть от Эдмара, который даже не ценит сокровище, что ему досталось, — его шепот обжег ее кожу, и Рейенис покачала головой, прося его замолчать. Он не замолчал. — Ты, а не Маргери Тирелл. У нашей дочери — ее каштановые волосы, у сына же — ее карие глаза, а должны быть твои. Я смотрю на них и думаю, что не вынесу, Рейенис! Мне больно смотреть даже на собственных детей.
Он отстранился и отступил от нее на два шага, все так же жадно глядя на нее в зеркало. Потом он развернулся, направившись к окну, и его лицо скрылось от Рейенис волосами — точно такими же, как у человека, которого она так сильно любила много-много лет назад и ненавидела сейчас. Она перевела дыхание, вынула застрявшую между прядей на затылке расческу и не спеша сняла платье через голову.
— Иди сюда и поцелуй меня, — окликнула она Эйегона, бросив платье на пол. — Я по тебе скучала.
Он вздрогнул и, конечно же, подошел.
***
Турниры никогда не были любимым развлечением Рейенис; она наслаждалась ими, лишь когда по правую руку от нее располагался дядя Оберин, закинув ногу на ногу и едва не пихая сидящего перед ним лорда Мейса носком в плечо. Тирелл все время нервничал и оборачивался, зная, что сапог Красного Змея находился в опасной близости от него, но ничего не предпринимал. И, видя капли пота на его лбу и недовольно поджатые губы, Рейенис тихо хихикала в плечо насмешливо улыбающегося Визериса и ловила на себе недовольные взгляды отца и ревнивые — Эйегона. Это было даже смешнее язвительных, метких комментариев, которые Оберин отпускал, когда кто-либо вылетал из седла.
Нынешний турнир, однако, не задался с самого начала хотя бы по причине отсутствия и Оберина, и Визериса. Первый отбыл в Мир вступить в отряд Золотых Мечей после неудачной попытки короля женить его на леди Аллирии Дейн, а второго Рейенис никак не могла отыскать в толпе знатных лордов и леди, несмотря на то что Визерис прибыл ко двору еще минувшим днем. Рейенис обменялась с ним парой вежливых фраз на приветствии и подарила несколько улыбок и насмешливых взглядов во время ужина с королем.
Оглядывая ряды знати в поисках дяди, Рейенис пропустила несколько поединков, заметив лишь краем глаза валяющегося на земле какого-то из сыновей лорда Редвина. Да и то лишь с подачи принцессы Маргери. Жена брата непостижимым разуму образом умудрялась различать Хораса и Хоббера, даже когда глаз, подбитый у одного из них, совершенно выздоровел. Рейенис и имен-то их не помнила.
— Милая сестрица, — она обернулась к Маргери с мягкой улыбкой, зеркальное подобие которой уже изображали нежно-розовые губы принцессы из дома Тирелл. — Не поможешь ли мне найти дядюшку Визериса? Никак не могу отыскать его, — она бросила озадаченный взгляд на пустующее место возле его жены, находящееся по левую руку от короля. — Уж не намерен ли он выступать на турнире? — ему с детства не давалось управление копьем, и даже соломенные чучела одерживали над ним верх. Визерис с трудом переносил это. Неужто за год в нем что-то переменилось?
— Принцесса Санса сказала, что Его Высочеству с утра нездоровится, — отозвалась Маргери, и на ее щеках расцвели очаровательные ямочки. Рейенис любила ее больше всех своих фрейлин за солнечную улыбку, удивительную вежливость и знание всего на свете — с ней раньше было так чудесно болтать о всякой всячине. — И он решил остаться в постели и отдохнуть после долгой дороги.
— Надеюсь, ничего серьезно, — сказала Рейенис, выгнув одну бровь. Маргери покачала головой и мельком бросила взгляд на поле, где начали съезжаться ее муж и какой-то неизвестный Рейенис межевой рыцарь.
— Как я знаю, ничего, — темный локон, не подхваченный золотистыми лентами, Маргери завлекательно колыхался ветром у самой щеки, придавая принцессе еще больше очарования. Она была прелестна. Рейенис стоило бы начать ревновать, она понимала это разумом, но обидно не становилось. — И все же жаль, что Его Высочество не осчастливит нас своим участием в турнире, — Маргери бросила на нее смешливый взгляд и повела плечом. Рейенис тихо хмыкнула, тоже невольно расплываясь в улыбке. — Я бы хотела полюбоваться его мастерством, — да, мастерством.
В этот момент Эйегон — что было неудивительным, брат слыл лучшим рыцарем в королевстве — выбил из седла своего противника и, соскочив с лошади, подал ему руку. Толпа зааплодировала — люди любили принца, — а Маргери поднялась со своего места и захлопала в ладоши громче всех. Эйегон, словно чувствую на себе ее ободрительный и восхищенный взгляд, обернулся к ней, и его губы расплылись в теплой улыбке. Он поднял руку, словно бы приветствуя свою прелестную жену, толпу или же короля. На конце его копья золотилась тонкая лента, но безымянный и указательный пальцы в латной руковице были перекрещены — их знак.
Он быстро развернулся и направился к своему коню; серебристые волосы развевал ветер. Наверное, так же бесподобно выглядел и отец в день рокового Харенхолльского турнира, подумала Рейенис и невольно обратила к нему взгляд. Если победа сына и была замечена им, то она явно не порадовала его. Король не казался счастливым, напротив, его лицо приняло странное выражение смеси неверия и печали, широко распахнутые глаза смотрели куда-то вдаль на трибуны, губы были совсем бледны. Рейенис проследила за направлением взгляда отца, но ничего странного не заметила, кроме пустующего места Визериса.