Путник

Проносится в лодке по белой реке… Отмычка от вскрытых небес в кулаке. И кажется, будто внутри их рубиновый зарится прииск. Там боги, как пенку, корундову кровь снимают с поверхности бурной, что вровь с краями исполненной чаши, над солнечным диском кипящей. У Сурьи забота – серебряный дом на севере тихом, под хрустким щитом, где каждое слово, что иней, вхрусталится в отблеск рубиний. Хрустит нарисованный путник в горсти. У Сурьи забота – туда донести стекляшек (мешочек заштопан) от детского калейдоскопа. Ему нарисованный путник сказал: «Я б север и юг воедино связал, но странно испытывать душу во имя невинных игрушек. Ты дай мне клинок, опаляюще ал, – я знаю, где вставить его между скал, чтоб жар его каждое тело заставил достигнуть предела». «Зачем тебе это? – ответствовал бог, – Я строки слагаю, и ты между строк моей нарисован поэмы, тебя затереть – не дилемма». «Сотрёшь меня наземь с небесного льда – вотрётся там в каждое сердце беда, истрёшь о себя – ещё хуже…» «Порву тебя! Вовсе не нужен!» …И падали тихо, как страхи глухих, на землю мельчайшие слова клочки – и мир сотрясало в предстрочье поэмы, разодранной в клочья… Проносится в лодке по белой реке… Душа без предчувствий горит в кулаке… Вода золотится, как соты. У Сурьи – другие заботы.