Дрифт

Садись ко мне в машину. Слышишь визг шины? Бояться нет причины — Мама разрешила

Медленное течение времени — это, как застрять ногами в ещё не затвердевшем цементе. Пытаешься выбраться, но всё бесполезно. Остаётся лишь медленно плыть, иногда огибая скалы в виде лекций в универе. Незаметно приближается середина ноября. Ловлю себя на мысли, что со дня концерта Кирилла прошло около двух недель. И когда я стала считать пройденные дни? Я, как и обещала себе когда-то, прогуглила биографию Незборецкого. В глаза мне постоянно бросается фраза о том, что T-Fest — это живой пример того, когда упорство и вера в своей успех берут вверх над желание получить всё и сразу. В этой фразе имеется отсылка к песне Яникса, под которую мы когда-то зажигали на городских тусовках, крича на весь город: «Хочу всё и сразу! Хочу всё и сразу!» Но, судя по всему, Кирилл очень популярен среди городской молодёжи, его стиль копируют, а девочки и подавно сходят по нему с ума. Хотя, чего тут с ума сходить? Ну, симпатичный, ну приятный голос, ну мотивирует его жизненная история, ну… Так! Всё, с такими мыслями точно пора покончить, иначе стану T-Fest fan number one. Я не углубляюсь в его творчество, лишь посмотрела пару клипов. При чём в подавляющем большинстве он, к моему удивлению, даже никого не лапает. Не смотря на мою незаинтересованность данной личностью, я продолжаю на репите слушать песню «Фиолетовое небо». Каким-то образом ухитряюсь даже запомнить речитатив, хотя в жизни не делала ничего подобного. На рэпе я обычно просто покачивалась в такт мелодии. Одна мысль меня не отпускает. Наверно, именно по этой причине время становится таким медленным, день мне кажется годом, часы днями, а минуты часами. Появление Артура в Москве, да ещё, и его знакомство с Кириллом. Два года назад, когда я ещё общалась с Золотаревым, он точно не контактировал с рэпером из Украины. Да, и мы с Артуром из Королёва. У Золотарева конечно фамилия соответствующая, он в деньгах никогда не нуждался (папочка всегда поможет), но неужели он смог проникнуть на звёздную тусовку? Да, и судя по тону Ти, знакомы они ни меньше года и стали вполне хорошими приятелями, если не лучшими друзьями. Пытаюсь припомнить у Артура любовь к музыке. Да, безусловно, я припоминаю, что он закончил музыкальную школу вместе со мной, только по классу ударных. Но музыка была исключительно инициативой его бабушки, которая была уверена, что внук учится играть на фортепиано, хотя у Артура в голове ни ноты, ни гаммы, одни биты, да барабаны. Сольфеджио ему давалось легко, как и музыкальная литература, так что он вполне мог бы помогать Кириллу в разработке песен. Но судя по инфе в интернете Кирилл пишет свою музыку сам и советуется только с Адилем. Значит, здесь что-то другое. И мне хочется узнать, что. Хочется предупредить Кирилла о том, что человек, с которым он связался, не блещет характеристикой «доброго друга». Хотя, раньше таковым Артур казался и мне. Подписываюсь на социальные сети Кирилла, но в ту же секунду отписываюсь. По подписке меня вполне может вычислить Артур. Но если бы он хотел найти меня, он бы сделал это давно. Сомневаюсь, что он не знает, где я учусь. Наши родители до сих пор общаются, Слава Богу без посредничества детей. Стараюсь реже появляться на улице. Дом — университет — работа — дом, и так по кругу. Никаких посиделок с друзьями, никаких походов в кино, никаких прогулок в парке. Перед Алиной, которая кстати устроила мне выговор, (якобы я её не дождалась), прикрываюсь подготовкой к сдаче сессии и проблемой со здоровьем, хотя в сущности ни то, ни другое меня не беспокоит. Ненавижу пятницы, особенно после того концерта. Лекции скучные, учителя занудные, вставать рано. Тереблю крышку у бутылки с водой, пытаюсь делать вид, что слушаю Сашу и Алину, которые без умолку что-то рассказывают. До последней вечерней лекции ещё полчаса, и мы не нашли ничего лучше, как перекусить в кафетерии. В моём случае попить, кусок в горло не лезет. Бросаю в сторону друзей необидные шуточки, иногда натягиваю улыбку, а иногда даже делаю вид, что смеюсь. Эх, какая актриса пропадает. — … пялился на неё, — говорит Саша, отправляя в рот кусок пиццы. Сыр тянется, как резина. Другу приходится выругаться и откинуться на стуле назад, чтобы наконец оторвать злополучный кусок. Смотря на это зрелище, не удаётся сдержать искреннюю улыбку. Сашка мне напоминает рыженького сорванца из «Трудного ребёнка». — Кто? Он? Да ты заливаешь? — задыхаясь от нетерпения, спрашивает Алина, сжимая в руке бутылку молока. На подруге сегодня тёмные джинсы и ярко-розовый свитер, который по истине не её стиль, обычно она надевает глубокое декольте. Сыр падает на зелёную футболку Саши, отчего друг закатывает глаза и начинает судорожно кивать головой. — Да, именно. Я сам был в шоке. Оба переводят на меня удивлённые взгляд. Внутри всё переворачивается. Я закатываю глаза. — Ну, не люблю я, когда на меня пялятся, — недовольно выдаю я. Друзья продолжают сверлить меня немигающими взглядами. Я хмурюсь. — Да что? Ну, знаю я, что эта голубая кофточка не подходит под тёмные джинсы, но она подходит под мои боты. Закидываю ногу на стол, показывая всем свои нежно-голубые кроссовки. Получаю недовольный взгляд от поварихи, и тут же со смешком опускаю ногу обратно. — Может, всё-таки тебе показалось? — спрашивает Алина, обращаясь к Саше. — Да нет же, точно на неё, — с сомнением произносит Саша. Друзья обмениваются скептическими взглядами и синхронно пожимают плечами, чем раздражают меня ещё больше. — Да в чём же, наконец, дело? — говорю достаточно громко. Ставлю локти на стол, таким образом приближаясь к друзьям довольно близко. Алина начинает широко улыбаться. — На тебя запал Незборецкий, — выдаёт она, закрывая от удивления рот рукой. Улыбка, кажется, вклинилась ей в лицо. — А? — поднимаю одну бровь наверх. Чувствую, что от слов подруги, по спине бегут мурашки. Алина и Саша закатывают глаза. — Не делай вид, что не помнишь моих слов. Помнишь, я говорил тебе после концерта… — начинает Саша. Бесцеремонно перебиваю его: — Да, помню. Можно подумать, что артисты никогда не замечают со сцены фанаток в толпе. Тем более мы стояли прямо у сцены. Ему было трудно меня не заметить. Алина смотрит на меня с разочарованием. Не сводя с меня взгляд пристальных карих глаз, подруга отправляет в рот ломтик картошки-фри и поворачивается к Саше. — Ты там что-то говорил про «Формулу-1», — небрежно говорит подруга, переводя тему разговора. В сердце что-то защемляет. Я, будто лопаюсь, как шар. Откидываюсь на спинку стула, смотря в невиданную точку на столе. Перед глазами проносится ночная трасса, тёмно-зелёные деревья вокруг, громкая музыку и визг шин. Голову пронзает резкая боль, от которой я дёргаюсь, но виду не подаю. — Да, сезон 2017 года — это 66-й сезон Формулы-1, — восхищённо говорит Саша. Фыркаю. — 68, — поправляю я. — Чего? — не понимает Саша. — Сезон 2017 года — 68-й сезон Формулы-1, — чётко выговариваю я, не сводя глаз с друга. — Тебе ли, парню, не знать точную цифру. — А тебе ли, девушке, вообще что-то известно о гонках? — Алина поднимает идеальную бровь наверх. — Да я просто сегодня по новостям услышала, — растерянно нахожусь я. Алина явно не верит моим словам, но подруга и не думает мучать меня расспросами. — Папаша предлагает поехать на двадцатую гонку в Сан-Пауло, — важно сообщает Саша, попивая кока-колу из бумажного стаканчика. — Гонка в Сан-Пауло была 10–12 ноября, так что ты опоздал. Двадцатая гонка, Гран-при при Абу-Даби будет проходить с двадцать четвёртого по двадцать шестое ноября. На неё ты успеешь. Скажи отцу, чтобы он поменял билеты, — говорю, словно диктор. Тут же даю себе мысленную пощёчину. Алина смотрит на меня широко-раскрытыми глазами. — Откуда ты столько знаешь про эти гонки? — недовольно спрашивает она. Саша смотрит на меня, прищурившись. — Да говорю же, что по новостям услышала, — с наигранной небрежностью говорю я. На сам деле я продолжаю следить за каждой гонкой, считаю все очки, до сих пор восхищённо пялюсь на эти машины. — Так, — Саша облокачивается на стол, — я думал, что девчонки не увлекаются гонками. — Не все такие, как Алина, — едко выдаю я. Чёрт! Ненавижу, когда мне говорят, что я не должна что-то делать, только потому что я девчонка. Подруга смотрит на меня с немым вопросом, её губы дёргаются, а глаза метают молнии. Саша прикладывает ладонь к лицу. — Алин, я… Не успеваю договорить, как подруга вылетает из-за стола, схватив сумку и покидает кафетерий под удивлённые взгляды. — Чёрт, какая же я дура, — прикрываю глаза, съёживаюсь на стуле. Алина столько для меня сделала, да и она вовсе не тупая кукла Барби, которых в нынешнее время очень много. Просто она не увлекается тем, чем обычно увлекаются парни. Зачем я это сказала? Саша с сожалением смотрит на меня. — Помиритесь, не в-первый раз ссоритесь уже, — улыбается Саша. От его тёплой улыбки и я невольно улыбаюсь. Друг поднимается, накидывая на плечо чёрный рюкзак. Он треплет меня по щекам и щёлкает по носу, отчего я недовольно бурчу. — Все вы девчонки такие. Ну-у, только ты у нас гонщица. От его слов меня передёргивает. Взгляд становится стеклянным. Конечности словно немеют. «Ты у нас гонщица», — так говорили и родители, и подруги, и… Артур. Мурашки ползут по моей шее. Чувствую, как по виску стекает капля пота. Становится невыносимо жарко. Щёки горят. Голова идёт кругом. — Эй, Ритка, ты чего? Вся бледная, как мел, а щёки — помидоры. Может, тебя лихорадит? Сходи в лазарет. — Слышу голос Саши. Резко выхожу их ступора. Ловлю настороженный взгляд друга, выдаю улыбку. — Да нет, просто, с утра дрянь какую-то съела, вот и мутит целый день, — нагло вру я. Сашка закатывает глаза. — Я же тебе говорил, что остатки пиццы — это ядерное оружие, — говорит он и выходит из кафетерия. Облегчённо выдыхаю. Нужно прийти в себя… На последней лекции всё пролетает мимо моих ушей, делаю вид, что пишу, но на самом деле пялюсь на Алину, сидящую в другом конце аудитории. Обычно мы всегда сидим в самом центре на 13 ряду, а теперь она села с краю на первый ряд. Наверно, хочет сбежать пораньше, чтобы не пересекаться со мной. Да, наверно она права. Какая подруга может такое сказать? Только самая тупая и лживая. После таких слов любой бы не захотел со мной общаться. Да уж, неудачница — это стихия, а не недостаток. Даже к концу лекции Алина упорно делает вид, что не замечает меня. В коридорах легко лавирует в толпе, избегая меня. Я стараюсь заговорить с ней, но она вечно заводит разговор с другими однокурсниками. В конце концов даю себе вольную и просто в одиночестве покидаю универ, натягивая на себя чёрное осеннее пальто. Решение поехать в Парк Горького становится самым адекватным подростковым решением за последнее время. Домой мне не хочется, а рабочая смена у меня только завтра. Деваться просто некуда. Да и какова вероятность, что я встречу Артура в семь часов вечера в Парке Горького? Правильно, минимальная. Да и уже нужно завязывать с тем, чтобы шарахаться от собственной тени. Ноябрь — месяц прохлады и слякоти, но огни Парка развевают этот унылый погодный стереотип. Удивительно, что сегодня здесь не так много людей, как обычно. Сажусь на борт фонтана, рассматривая живую изгородь, вьющуюся по периметру расставленных деревянных скамеек. Уже смеркается, и парк находится в полутьме. Именно поэтому лица людей сложно разглядеть. Да, мне и не хочется. Ссора с подругой окончательно подрывает моё душевное спокойствие. Всё идёт наперекосяк, как тогда, два года назад. Не думала ещё раз вернуться к безнадёге, грусти и ноябрьскому пустому парку. Не думала опять стать этой девочкой-меланхоликом, слушать грустную музыку и рисовать выдуманную утопию все ночи напролёт. Весь одиннадцатый класс в родном городе я коротала вечера именно в пустых парках. Ностальгировать сейчас мне не хочется, но как всегда всё получается само собой. Мой талант — срывать джек-пот и использовать один шанс на миллион… — Так одиноко что ли? — От этого голоса подскакиваю, даже не смотрю на него, бросаюсь к выходу. Иду быстрым шагом, а глаза от ветра начинают слезится. Или это не от ветра? Дорога плохо видна. Ноги становятся невыносимо слабыми, будто я иду к двери, которая только отдаляется от меня. Прямо как в ночных кошмарах. Прячу ладони в карманы пальто. Волосы разметает ветер, который как назло стал усиливаться. У Артура длинные и быстрые ноги. Он догоняет меня в один присест и ровняется со мной. Мы идём в одну ногу, что делает ситуацию нелепой. Пар валит из моего рта, словно я курю. Температура становится ещё ниже. Мурашки пробегают по моему телу, заставляя меня содрогаться. Его плечо касается моего. — Ты что следишь за мной? — едко выдаю я. Опять вернулась прошлая «Я». Как же я рада этой малышке. Замечаю, что мой шаг становится гораздо медленнее. Больше я не стану бояться его. На Артуре лёгкий чёрный бомбер нараспашку, а под ним серый свитер. И как ему не холодно? Парень начинает смеяться, и его дыхание выдаёт пар. У Артура бледная кожа, и раскрасневшиеся от мороза щёки делают его образ гораздо милее. Он, подобно мне, держит руки в карманах бомбера. — Тоже самое хотел спросить у тебя, Вышнеградская, — язвительно выдаёт он. — Чёрт возьми, почему этот мир так тесен? — начинаю смеяться. Может, у меня истерика? Наверно со стороны мы выглядим, как хорошие приятели, рассказывающие друг другу шутки. — Вероятность встретить тебя была такой минимальной, а ты даже здесь до меня добрался. Артур закатывает глаза. Я ускоряю шаг, ему приходится немного пробежать, чтобы догнать меня. Вот бы споткнулся, упырь!  — Бегать будешь от меня всю жизнь? Или только до окончания учёбы? — насмешливо интересуется он. Я останавливаюсь прямо у последней колонны, которая находится у выхода из парка. Прислоняю к ней руку, пытаясь восстановить дыхание. Камень под рукой очень холодный, но холод сейчас успокаивает. Быстрая ходьба на морозе — не лучшая затея, даже если уходишь от такого ублюдка, как Артур Золотарев. Парень смотрит на дисплей телефона и недобро улыбается. Похоже, что лучше убираться отсюда поскорее. Но в моей голове, словно щёлкает какой-то невиданный замочек. Вся злоба выливается наружу. — Ты меня не напугаешь. А знаешь почему? Потому что твоё предательство я никогда не забуду. А предательство, помнишь, кроме гнева и ненависти ничего не рождает? Я лишь хочу, чтобы ты никогда больше не появлялся в моей жизни. Ты… Ты всё испортил! И теперь портишь. Зачем? — спрашиваю я, срываясь на крик. Боль пульсирует в голове. Слёзы щиплют глаза. — Мы были друзьями. Как ты мог? Из-за статуса меня подставить! Да я чуть не умерла!!! Артур на секунду становится серьёзным. Его глаза наполняются грустью и разочарованием. Но всего не секунду. Потом он опять смотрит на телефон и ухмыляется. — Я не стану жалеть о том, что совершил. Я сделал это, этого не изменишь. Пойми же ты, Вышнеградская, дрифт и гонки — не твоё! Забудь о них. Желательно навсегда, — почти как зверь рычит он. Я опускаю голову. Каждое его слово поласкает меня по сердцу, подобно ножу. Никогда я так сильно не хотела оказаться в объятиях отца, который всегда защищает меня, успокаивает. Никогда я так сильно не хотела чувствовать себя нужной кому-то. Никогда я так сильно не хотела, чтобы меня просто любили. На город опускается темнота. Я утираю слёзы и отправляюсь на выход. Артур хватает меня за руку и разворачивает к себе. Опять, прямо как тогда после концерта. Его глаза пристально смотрят в мои. У нас всегда был один цвет глаз. Все думают, что мы брат и сестра. Оба имеем иссиня-чёрные волосы и голубые глаза. — До встречи, — улыбается он. У меня огромное желание плюнуть ему в лицо. Грубо вырываю свою руку из цепкой хватки и выхожу на парковку. Слышу знакомый визг шины, фары ослепляют глаза, а бок пронзает резкая боль. Падаю на асфальт, по инстинкту опираюсь на ладони. Легонько прикладываюсь головой о бордюр. Сердце стучит так громко, что я могу легко считать каждый удар. Один, два, три… В висках пульсирует кровь. Удивлённо смотрю на свои ладони, которые в кровь исцарапаны. Ногтями я впилась в кожу слишком сильно, раскрыть кулаки было невыносимо больно. Вижу на внутренней стороне ладони полукруглые глубокие царапины. — Ты больная? Ты… рехнулась совсем? Зачем под тачку кидаться?! Суицидница, жить надоело? — Крепкие мужские руки хватают меня за плечи и рывком поднимают с холодной земли. Перед глазами всё плывёт. Я даже не могу разглядеть лицо того, кто сбил меня. Биение сердца не даёт даже слышать обрывки разговора Артура и ещё кого-то. Кажется, меня сбил его приятель. Кто-то трясёт меня за плечи. — Она не в себе? — слышу отдалённый незнакомый голос. Перед глазами тьма, но ведь я в сознании и даже на ногах стою, правда меня продолжают крепко держать за плечи, чтобы я не свалилась на землю ещё раз. Второго удара головой я не переживу. Затем слышу знакомый смех. — Кир, расслабься, у девчонки паническая боязнь тачек. Ты её легонько совсем помял. Жива она и здорова, — выдаёт едкий голос. Моментально перед глазами проясняется и, я вижу ухмылку Артура, будто в мире существует только этот дьявол. Он нарочно дожидался кого-то, нарочно схватил меня за руку, чтобы я не заметила подъезжающую машину, нарочно хотел, чтобы у меня случилась паническая атака. Ублюдок! Вырываюсь из хватки незнакомых мужских рук и подхожу к Артуру вплотную. Сверлю его злобным взглядом, сжимая кулаки и растягивая время, чувствую отвратительную боль в ладонях. И, собрав всё, что накопилось за день в кулак, отправляю удар прямо в нос бывшему другу. Артур сгибается пополам. Ведь сам учил меня правильно бить, лучше бы защищаться научился. — Совсем ополоумел, идиот?! Ведь знаешь, что со мной случается из-за тачек! Ты ещё больший ублюдок, чем я думала! — кричу я, делаю попытку ещё раз наброситься на Артура. Но меня хватают сзади за талию и сжимают с такой силой, что я не сомневаюсь в том, что один из моих органов точно сейчас лопнет. Артур разгибается, держась за нос, из которого идёт кровь. На его сером свитере виднеются красные пятна. Парень улыбается мне. Да, неплохо я его отделала. — У тебя чё совсем крыша поехала? — слышу голос из-за спины. Делаю попытку вырваться из хватки незнакомца, но он гораздо сильнее меня. — Да отпусти меня! — недовольно рычу я, впиваясь ногтями в кожу незнакомца. Он, кажется, ничего не чувствует, ещё сильнее сжимает мою талию, отчего становится больно. — Мне больно, придурок! — Кир, расслабься, — машет рукой Артур. Хватка становится слабее и, я наконец могу свободно двигаться, отхожу от Артура на два шага, упираюсь спиной в машину, которая пять минут назад сбила меня. Поднимаю глаза на того, кто меня сбил. Рот инстинктивно открывается в немом крике удивления. Кирилл Незборецкий, собственной персоной смотрит на меня удивлённо и настороженно. Дреды распущенны, чёрная куртка нараспашку. Чёрт возьми. Он действительно красив. Да ещё и сильный. Не сомневаюсь, что на рёбрах останутся синяки, следы от его крепких рук. Чувствую разочарование. Мало того, что он сбил меня, так ещё и защищает этого придурка. Перевожу взгляд на Артура. Тот усмехается над моим удивлённым выражением лица. — Какого чёрта… — шепчу я. Кирилл усмехается, показывая на машину за моей спиной. — У меня такой же вопрос возник к тебе, малая. Зачем под тачку бросилась? А потом ещё и моего друга обработала? — насмехается Ти. Я злобно смотрю на своего нового знакомого, но не успеваю ничего сказать. — Кир, у неё хобби такое. Кстати, знакомьтесь. Ритка, это Кир. Кир, это Ритка. Девчонка симпатичная, но не в адеквате, как видишь, — смеётся Артур. Кровь хлещет из его носа обильным потоком. Я улыбаюсь. — Хорошо я тебя разукрасила, жаль не добила, — едко выдаю я. Кирилл вздёргивает брови наверх. Он явно поражён моей наглостью. Перевожу на него свой взгляд. — А ты лучше смотри, куда едешь. И вообще девушку так за талию хватать нельзя. — Мы же не виноваты, что ты буйная, — спокойно произносит Артур. Я с ненавистью смотрю на него. — А ты привыкай. Может, легче станет, — говорю я таким же спокойным голосом, отрываюсь от машины. Внутри зарождается жуткое желание сделать им какую-нибудь подлянку. Оглядываюсь на машину Ти. У Кирилла чёрная BMW. Да уж, тачка идеальная. Идея тупая и заезженная, но приходит в голову моментально. Я с ненавистью сплёвываю прямо на капот машины, усмехаюсь над удивлёнными взглядами парней, обхожу тачку и, наконец, покидаю парк. — Малоприятное знакомство, Кирилл Незборецкий, — шепчу себе под нос, но почему-то при воспоминании о удивлённом взгляде его серо-голубых глаз, когда я плюнула на его машину, продолжаю улыбаться. Эту игру я выиграла. Я вернулась. И теперь я не хочу бояться Артура и Кирилла.