Слишком

Бррр. Холодно. Тсуна подышал на заледеневшие руки и покосился на Мукуро, который молча, разжигал костер. Они оба не ожидали, что простое задание обратиться ночевкой в лесу. А еще руки. Сколько Тсуна себя помнил, руки у него мерзли даже летом. Парень вздохнул и уставился на Мукуро, который не использовал своих иллюзий. После освобождения из тюрьмы, он питал слабость ко всему настоящему. И теперь, молча, собрал ветки и чиркает спичкой. Покачав головой, Тсунаеши поджал ноги. Пальцы на руках совсем свело. Не помогало даже теплое дыхание. А иллюзионист все чиркал своими спичками. - Готово, - довольно выдохнул Рокудо, глядя на заплясавший, на ветках огонь и обернулся. Ему предстала абсурдная картина. Босс всемогущей мафиозной семьи сидел, поджав под себя ноги и настойчиво дул на покрасневшие пальцы. В его отросших рыжеватых волосах запутались маленькие желтоватые листики и веточки, а некогда белоснежная рубашка пестрела набором цветов: черным, зеленым и бурым. Почувствовав взгляд иллюзиониста, Тсунаеши поднял глаза и улыбнулся. Мукуро почувствовал, как перехватило дыхание. Ведь так улыбаться мог только Савада. Одновременно радостно и печально, с каким-то невозможным пониманием. Будто он знает о тебе все. Всю подноготную, все грехи, слабости и чувства. И от этого становится немного жутко. После пяти лет, что Десятый возглавлял Вонголу, все изменилось, все выросли. Вот только его улыбка так и не поменялась. Разве что в ней стало больше тоски и усталости. И Туман все никак не мог привыкнуть к этой улыбке, что вызывала внутри странную дрожь. Тсуна же все дышал на пальцы, забавно раздувая щеки, но вдруг, почувствовал горячие, даже сквозь черные перчатки, ладони на своих руках. И шепот: - Холодно? Тсуна поднял голову и печально улыбнулся, видя сквозь иллюзии, коими окружил себя иллюзионист сам того не осознавая, глухую тоску. И усталые морщинки в уголках глаз. - Теперь тепло, - произнес Дечимо, привычно давя в себе мимолетный испуг от прикосновения. Босс мафии ничего не должен боятся. - Какое искушение, - вздохнул иллюзионист, смыкая руки на запястьях Десятого, - захватить твое тело. А Савада все так же всепонимающе улыбался, вызывая в душе Тумана злую ярость и волнительную дрожь. Не захватит. Не сможет. Слишком привык. Слишком…. А Дечимо все понимает. Пальцы сжались на тонких запястьях, оставляя на слишком чувствительной для мужчины коже синяки. Но касание губ было неожиданно нежным и легким – извиняющимся. Как преданная собака, нечаянно цапнувшая хозяина! Мукуро прижался губами к шее, ощущая биение учащенного пульса, поднялся выше и накрыл ртом его губы, все так же растянутые в улыбке. Сухие и теплые с привкусом железа, пепла и какого-то незнакомого, но невероятно приятного для языка вкуса. Тсунаеши умел целоваться. И отвечал на яростный напор спокойными и уверенными движениями языка. Иллюзионист нетерпеливо стянул перчатки зубами и запустил руки под рубашку Дечимо, с упоением ощущая бархатную кожу под чуткими пальцами. В ответ на прикосновения раздался тихий, чувственный стон, заставляющий замереть, от прострелившего все тело жара. Тсуна запустил пальцы в волосы иллюзиониста, где-то на краю сознания удивляясь их мягкости и притянув его к себе еще ближе, провел языком по коже уха, задевая сережку, а затем чуть прикусил мочку, оттягивая ее вниз. Туман еле слышно зашипел и мстительно пробежал пальцами по позвоночнику Дечимо, заставляя его выгнуться назад с томным стоном. Пуговицы треснули, разлетевшись в стороны, а полы рубашки распахнулись, являя взгляду смуглую кожу и крепкое тело, выглядящее обманчиво хрупким. И иллюзионист понял, что его терпение окончательно и бесповоротно капитулировало. *** Мукуро вздохнул,гладя пальцами щеку спящего Дечимо. Его обнаженное тело, клубочком свернувшееся у него под боком, казалось невероятно уязвимым. - Какой шанс захватить тебя, - выдохнул Туман, зарываясь носом в волосы и вдыхая легкий запах костра. Не захватит. Не сможет. Слишком привык. Слишком…влюбился.