***
Утром он проснулся от нетерпеливой долбежки в дверь. Вандрогенбрюк истерично орал на весь холл, что форум в самом разгаре, а журналист от дрезденской делегации почему-то остался неаккредитованным. Сиг посмотрел на браслет и тихо выругался. Он уже минут двадцать как должен был фотографировать первых докладчиков. Вчера сразу после заселения он прикатил чемодан прямо в бар, дорвался до коктейльной карты и почти всю ночь провел за беседами о предстоящем конгрессе с каким-то непонятным тощим парнем. Одним из тех, что сами подсаживаются к тебе, называют свое имя, а потом, когда количество выпитого уже можно переводить в кварты, вдруг выясняется, что на самом деле он все наплел, его имя Рамон, он тренер по виндсерфингу и просто не хотел раскрывать всех карт, как будто кому-то вообще есть дело до того, чем он тут занимается. А утром ты понимаешь, что тебя обокрали. Сиг потер рыжую щетину. После бара он вроде шатался по пляжу с банкой «Эйрики девятки» в одной руке и чемоданом в другой, пытаясь вспомнить, в каком отеле он поселился, и только под утро до него дошло, что бар, где он нарезался в стержень, находился в лобби Бурджах Инн. — Открывай, матка боска! Как мы сдадим материал?! Если бы не совесть, которая грозилась замучить его под конец этого долбанного конгресса, он бы включил звукоизоляцию и хорошенько проспался. Что вообще может быть хуже совмещения отдыха и работы? Ни туда, ни сюда. Стоит потерять ту еле различимую грань, где ты говоришь себе «ой, да пошло оно все на хрен», и получается то, что получается. Распухший язык в вязкой слюне прилип к небу. Вкус во рту был ужасный, словно он с восторгом навернул дерьма пару часов назад. Сиг открыл дверь, и к нему в номер влетел красный Вандрогенбрюк в помятой рубашке и криво завязанном галстуке. С лысиной на макушке, которая уже успела поджариться под желтым карликом Эйрики, он был похож на низеньких бородатых инопланетчиков, которые торговали тушеными флапсами на станции Клим. Скорее всего, он тоже бухал всю ночь напролет, но из них двоих единственный не забыл поставить аларму. — Еще раздетый! — заорал он. — Естественно. Я спал. — Из-за тебя мы ни хрена не успеем! Я уже пропустил выступление жакийского блока про синий кизил! Какого черта?! Сиг хмуро глянул через плечо на удивительно прибранный номер. Он, конечно, помнил, что активировал режим приватности на двери, просто привычная реальность предполагала хотя бы заблеванный унитаз, разбитую посуду и разоренный минибар. Хотя бы жалобы соседей. А его номер находился в первозданном виде, сохранив свежесть и отсутствие пыли с последнего визита горничной несколько часов назад. Вандрогенбрюк попыхтел и незаметно проскочил в ванную, спасаясь от жары снаружи. Молча. Похоже, что с блевотиной тоже не срослось. Пожалуй, кроме кучи шмоток рядом с кроватью и валявшегося в углу чемодана, будто кто-то пинком отправил его в полет прямо из холла, все говорило о том, что под утро Сиг просто приполз к себе, разделся и лег спать.***
Они все-таки достали ему пропуск, хотя Сиг не тешил себя надеждами на такой удачный исход. Вандрогенбрюк в последний момент связался с какой-то шишкой из местного агрохолдинга, который каждый год открывал конференцию «Малый агробизнес Эйрики». Этот старый лысый туршк торчал ему несколько тысяч кредитов, но, как большая часть этих хитрожопых прохиндеев с Клима, не спешил возвращать долг. До пятнадцати утра они носились по всему полуострову, как угорелые, собирая подписи у нужных людей и с каждой секундой все сильнее увязая в болоте бюрократии, пока наконец одуревшая от жары баба из оргкомитета не сжалилась и не выдала им голографический ярлычок прессы. Сиг прицепил его к панаме, и Вандрогенбрюк после этого сразу перестал вытирать платочком пот со лба, будто его вот-вот закроют за укрывательство преступника. К тому моменту как они ворвались в конгресс-холл технического университета Клима, размахивая добытыми пропусками, представитель яутов заканчивал свою речь о диверсификации сельского хозяйства в системе Чала и сокращении численности достойных трофеев на Нью-Абикноне из-за резкого изменения климата. Яут рычал и перхал, размахивая копьем, на который жаки из оргкомитета нацепили ярлык и резиновый наконечник. Сиг оценил страстность выступления и воинственные размахивания, но быстро просек, что большая часть слушателей уже утекла в другой конец зала. Это было последнее выступление перед обеденным перерывом. То, что писали в пресс-релизах про этот отживший свое еще два века назад балаган, было полным бредом, на самом деле всех интересовал шведский стол. И пахло из сектора с едой, надо сказать, отнюдь не плохо. Народ, сложив многочлены на яута и его недобор трофеев, пожирал дары Эйрики, пока не понаехали туршки со своей программой «О перспективе развития общественных организаций фермерского сообщества в секторе Альтеи» и все добро не кончилось, не успев начаться. А впереди меж тем ждал круглый стол с матриархами. Любой подтвердит, что после круглого стола с матриархами от шведского стола не останется даже стола. Все успевали набить карманы деликатесами расстаравшихся поваров. Вчерашний парень из бара сказал, что большинство наняли из ближайших отелей и ресторанов, и что в Дели Плазе даже вынужденно прикрыли два трабзонских суши-бара, потому что председатель комитета по аграрным вопросам Эйрики страстно любил флаяпидон и роллы с икрой черепашьих змей, которые лучше всего готовили в «Диярбакир» и «Омбоджийском кусаке». Сиг стянул пару канапе, торчащих с краю, и покрутил настройки у фотоглассов. Снимать уже было толком нечего, поэтому он щелкнул себя селфи-голопалкой на фоне здоровенной конструкции из фруктов, послал Брунгильде из бухгалтерии, а потом отправился в рандомном порядке фотографировать тех инопланетчиков, которые еще не растеряли вдохновенного вида и огня в глазах при упоминании новейших прото-КМУСов. Он расспросил парочку низкорослых туршков о предстоящей деловой встрече с фермерским активом Клима, скинул своим нащелканные файлы и записи интервью, и решил найти Вандрогенбрюка, чтобы сообщить о выполненной миссии. Он, естественно, подозревал, что тот догадается по нервно дергающимся пальцам и шальному блеску в глазах, что Сиг просто очень хочет совершить набег на бар и опрокинуть стакан какой-нибудь термоядерной сивухи. Треклятый бодун его доконал. Голова распухла. Кажется, даже глассы стали маловаты. — Ни в коем разе, — сказал ему Вандрогенбрюк, стоя у колонны с тарелкой, доверху нагруженной фаршированными флапсами и роллами с угрем. — Возьми водички и найди нам места в первых рядах. Еще будет лекция про косточковые культуры. И мне надо поздороваться с господином Гата... Гуната... райяахтарамаром. Вандрогенбрюк, конечно, сделал ошибку. Он всегда делал ошибки в словах, где было больше шести слогов. На этот раз вместо «могучего потомка порабощающей галактики» получилось «большое влагалище». Хотя, подумал Сиг, возможно, господин Гуратанайяахтадрамар сочтет это за комплимент. Или нет. — Сколько идет лекция? — В программке написано шесть ивов, по-нашему где-то два часа. — Вот дерьмо. — Что, не терпится залить шары? — ехидно поинтересовался Вандрогенбрюк. Погоди, подумал Сиг, вот прижмет бодун после банкета селекционеров, тогда посмотрим. — Да, — отрезал он, чтобы лысый хрен не пустился в изобличения, как всегда любил делать в компании похмельных рож. Если, конечно, сам к ним не принадлежал. — Можешь не расслабляться, все наши сидят на конференции передовиков, будут там до вечера. Кроме тебя, все заняты. Так что давай, иди работай. Сиг обреченно вздохнул. На конференции передовиков могли сидеть трое. Максимум четверо. Вряд ли все оставшиеся двенадцать человек набились туда, как шпроты в кан, вероятно, Вандрогенбрюк просто не хотел лишний раз выползать на жару. До Экспо путь был неблизкий, и сообщения не отправишь, все средства связи изымали. — Я возьму интервью у тех корсекианцев, — Сиг сожрал один ролл с тарелки, пока Вандрогенбрюк сосредоточенно пережевывал флапса и сверлил взглядом яутского делегата. — У них какая-то новая тема с изменением генома эукариот. — Да, да, — отмахнулся тот, — и не забудь сфотографировать меня на фоне кафедры. Сиг закатил глаза и растворился в толпе. Он взял обещанное интервью, перегородив корсекианцам дорогу к шведскому столу. Это была беспроигрышная тактика. Чтобы отвязаться от назойливых репортеров и наконец-то пожрать, гуманоиды действовали по принципу «проще дать, чем объяснять, что сейчас не время». Вандрогенбрюка зажала в углу толпа жаки, и тот панически вертел башкой, пытаясь сделать вид, что не замечает синезадых, но на деле выискивая спасителя. Сиг им быть не собирался и спрятался за дамой в гигантском головном уборе. До следующего докладчика оставалось примерно полтора часа. Чтобы убить время, Сиг поприставал к нескольким участникам форума с дурацкими вопросами, типа «Что вы думаете о новом «Солус Клархайт» для стекол тепличных хозяйств?» Никто, разумеется, даже понятия не имел ни о каком Солусе, потому что его использовал только человеческий блок, но все всё равно с умным видом отмечали его крайнюю эффективность для своего ценового ряда. Пару раз на глаза попадались симпатичные инопланетянки. Сиг вежливо спрашивал их разрешения на фотографирование для одного из самых влиятельных агроизданий Фузии, а потом складывал все в личную папку «Эйрика 4322», где уже хранились несколько фотографий чьих-то тройных ягодиц и голый спус в фонтане. Взглянув на браслет, он в конце концов тоже направился атаковать шведский стол. Форум этот когда-нибудь да кончится, к тому же секция с красным индексом была на удивление пустой.***
На пляже выдавали очки. Сиг отказался, включив затемнение стекол у глассов, взял в баре сорбет из морской луны и огромный молочный коктейль с зонтиком. Два кубика пресса, которые с таким трудом наконец-то показались из-под слоя жира к началу конгресса, снова спрятались, оставив вместо себя надутый шарик уныния. На браслет дважды приходили сообщения от Вандрогенбрюка, желающего успеть в кампус на второй обед и оставить Сига вместо себя на лекции про машины для уничтожения сорной растительности, но тот вовремя слинял. Пусть запрягает студентов. А ему еще надо написать небольшую статью для сайта про первый день. Пекло нещадно. Сиг, морщась от попавшего в шлепанцы раскаленного песка, проковылял к ближайшему лежаку и тяжело плюхнулся на задницу. Оранжевое море слабо колыхалось вдали, накатывая нежно-розовой пеной на черный вулканический песок. Морду обдувал горячий соленый воздух. Иногда на берег выбрасывало кристаллических медуз, переворачивая щупальцами вверх. Кто знает, какой ожог можно заработать, если встать на эту дрянь, хотя при входе на пляж не висело ни одной таблички. Сиг все равно не собирался купаться. Может быть, вечером, когда народу будет поменьше и медузы уйдут на глубину, чтобы светиться оттуда зловещим голубым светом и щекотать ночных ныряльщиков за кораллами. Он проследил взглядом широкий пляж. Единственным, кто привлекал внимание, оказался яут. Опять. Этот показался ему смутно знакомым, и он тоже не отличался мирным нравом. Сиг приблизил изображение и подтвердил свои догадки — охотник шатался по берегу и удил медуз, складывая добычу в сеть. Они были несъедобные, так что оставалось загадкой, на кой хрен они ему сдались. Возможно, это был неконтролируемый инстинкт, как у Вандрогенбрюка, который в любом помещении сразу шел искать бар. Вокруг яута не задерживалось ни одного туриста, он стоял в одиночестве, окруженный только этими дурацкими медузами. Время от времени он заходил поглубже, так что кончики дредлоков скрывались в воде. Сиг настроил фокус и незаметно сделал пару снимков крупным планом. Сосредоточенно оттопыренные бровные щетинки, распяленные в напряжении большие клыки. Эти новые глассы были настоящим сокровищем. Сиг мог делать вид, что спит или читает, и в процессе собирать лучший материал за всю историю «Передовых культур Дрездена» и закрытых папок для личного пользования в моменты душевного упадка или приступов кризиса после разговоров с мамой. Не то чтобы Сиг был не прочь попробовать с яутом, просто объективно на него было приятно смотреть. Особенно на ноги. Яут взмахнул гривой, поднимая фонтан брызг. Сиг тут же врубил зум, сделал захват, дважды моргнул, и глассы отсчитали шесть макроснимков зависшей в воздухе гривы. Тем временем добычи в сетке прибавилось на три медузы. Возможно, если этот товарищ задержится здесь подольше или приведет друзей, купаться можно будет даже днем. На копье яута, как и у того, что с конференции, тоже болтался ярлык. Он выглядел смешно и убивал всю воинственность. С этой разрешительной штуковиной оружие выглядело, как сувенир с ярмарки народных промыслов. Сиг сделал мысленную пометку не забыть сходить туда и прикупить Брунгильде духи, на которые она щедро отсыпала ему командировочных. Сиг пристроил глубокую тарелку с сорбетом на животе, расслабленно откинулся на лежаке и воткнул стакан с коктейлем в песок. Он собирался хорошенько просолиться местным бризом, пока его не настигнет Вандрогенбрюк или очередной аграрий из оргкомитета. Справа на площадке для пляжного волейбола орали и улюлюкали мужики. Один из команды в голубых трусах на полном серьезе рычал при подаче. Это было так же нелепо, как дурацкий ярлык на яутском копье. Подтаявшая морская луна начинала пахнуть слишком приторно, надо было сожрать ее как можно скорее, так что Сиг зачерпнул изогнутым листом побольше и сунул сорбет в рот. Он наслаждался ледяной жижей ровно до того момента, пока не заметил нечто большое и темное, приближающееся на его десять часов. Как только он понял, кто это, то начал икать. Не помогло ни задержанное дыхание, ни стремительный дожор остатков сорбета, ни даже три гигантских глотка из стакана с коктейлем. Диафрагма ополоумела и продолжала корчиться в судорогах. Сиг надвинул панаму почти на самые глаза и подтянул ноги к груди. Он уже приготовился покупать новые глассы и распрощался со всеми шикарными снимками для своего архива, но яут невозмутимо прошел мимо, сделал пару шагов и кинул сеть с медузами рядом с лежаком, на котором развалился какой-то волосатый мужик. Немного повернувшись, Сиг вдруг понял, что это те самые парни с Сельвы. И снова икнул. Значит, где-то поблизости должен ошиваться белобрысый. Журналистский мозг тут же активизировался. Сиг схватил коктейль и максимально правдоподобно присосался к трубке, запивая икоту. Другой рукой он уже скачивал первый попавшийся переводчик с сайта каких-то туристических советов. Глаза тем временем выискивали среди разноцветных туристов белое пятно. Белое пятно очень быстро нашлось. Оно скакало у сетки, ныряло за мячом в песок и сталкивалось с другими игроками, как будто у него в заднице работал стержень. Казалось, глассы уже фотографировали сами по себе. Сиг панически проверил память, но тут же облегченно выдохнул и мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Когда дело касалось техники, он не экономил. На внутренней поверхности высветился значок «скачивание завершено», началась установка. Пока Сиг, не моргая, следил за раскрасневшейся мордой шикарного белобрысого мужика, фронтальная камера без зума на правой дужке снимала, как порыбачивший яут присел на корточки возле волосатого мужика с планшетом и принялся курлыкать. Сиг отвлекся от разглядывания мокрых плавок и перевел взгляд на яута, который угрожающе тряс медузой над своим компаньоном, что-то сердито шипя. Установка переводчика зависла на шестидесяти восьми процентах. — Если сдохнешь там, угробишь нам бизнес-планы, — ответил яуту волосатый. Яут на это издал серию булькающих звуков, а потом вдруг начал чесаться. Через пару минут он вовсе развернулся и улегся здоровенной башкой на бедного волосатого мужика. Сиг мог только гадать, сколько весила эта дредастая черепушка. Хорошо, что парень под ней не отличался субтильной комплекцией и вообще был довольно здоровым для обычного человека, иначе из него бы точно что-нибудь полезло. При этом волосатый совсем не выглядел расслабленно, что странно, ведь яут явно принимал его за своего. Судя по той информации, что Сиг насобирал за все время знакомства с этой расой, яуты вообще редко выражали такое благосклонное и даже в какой-то мере нежное отношение, тем более к представителям других видов. А тут прям развалился на пузе и что-то совершенно немузыкально кряхтел. Установка переводчика наконец завершилась. Сиг тут же выкрутил чувствительность на максимум и обратился в ухо. Волосатый не собирался сгонять яута, но как-то нервно оглянулся пару раз, будто боялся, что за ними кто-то наблюдает. Сиг снова присосался к коктейлю и принял индифферентно-утомленный вид. Вскоре волосатый угомонился, вернувшись к своим изысканиям на планшете. Сиг потянулся, вытянул ноги и нарочито неловко уронил правую руку в песок, сопроводив этот ленивый жест легкой отрыжкой. Стакан он поставил на живот и слегка склонил голову к плечу. Зум позволил разглядеть, что там волосатый так внимательно читал. Какой-такой бизнес собирался ему нарушить яут в случае своей кончины? Биржевые сводки. Кварцолиты. Приглашение для «Гхорт-Данназайи». Скульдахарга. Сиг задумчиво пожевал губу. Надо будет спросить Вандрогенбрюка про эту Скуль. Этот фанат наверняка был там с экскурсией или каким-нибудь туром для ополоумевших любителей охоты. Туда обычно приглашают всяких яутов? Тем временем волосатый уже во всю регистрировался на сайте конгресса. Сиг весь подобрался и практически со стоном вытянул шею, чтобы незаметно разглядеть название предприятия. Из-за яутской башки он увидел только «Фе». Что за «Фе»? Фермер? Феодал? Фетишист? От перебирания всевозможных вариантов его отвлек гонг. Волосатый тоже оторвался от планшета и даже приподнял очки, разглядывая оголтелую молодежь, которая вопила «Тигры!» и поздравляла мужиков в оранжевых трусах. Стало быть, шикарный белобрысый мужик оказался в проигравшей команде. Сиг понял, что ему срочно нужно это заснять. Ужасно хотелось подскочить на лежаке и помчаться со всех ног к площадке, чтобы просто сочувствующе постоять рядом и похлопать Львам Кастилии. И сфотографировать это белое совершенство вблизи. Яут заелозил, и волосатый треснул его по башне планшетом. — Эй, эй! Тот курлыкнул. Переводчик выдал какую-то невразумительную хрень про недостаток упругости. Волосатый нахмурился. — Поговори мне тут. Сайнжа, подвинься, тяжелый черт. Яут издал какой-то странный свистящий звук. «Ориентация Рудольф». Рудольф, значит. Точно с Берлина. Сиг невольно улыбнулся. — А с чего ты решил... — яут в ответ на это молча ткнул когтем за спину, и волосатому пришлось скатиться с лежака. Сиг уже знал, что будет дальше, и поэтому только тихо ухмыльнулся, когда яут поднялся с песка и занял освободившийся лежак. Жопу поднял — место потерял. — А, так это был хитрожопый маневр, — догадался волосатый, но при этом не выглядел обиженным. Судя по всему, он собирался пойти утешать своего проигравшего шикарного товарища с Берлина. Сиг бы тоже не сильно расстроился. Яут почесал пятки друг от друга, стесав вместе с песком парочку роговых наростов, и невозмутимо ответил: «Поговорить с людьми, испортить видение миров». Сиг сжал зубы и тихо выругался, отчаянно не въезжая в трактовку яутских реплик. Как будто переводчик составлял гребаный Вандрогенбрюк. Волосатый ничего не сказал на это и, подхватив стакан с какой-то жратвой на палке, не спеша направился к волейбольной площадке. Сиг внимательно рассмотрел загорелые волосатые ноги и немедленно их сфотографировал. Сфотографировал хорошо просматривающуюся из-под плавок жопу, загорелую поясницу, блестящую полоску вспотевшей кожи, исчезающую где-то там в фантазиях прямиком между ягодиц, широкие плечи, и вообще весь этот карамельный комплект цвета спелого шимаса, пока комплект не приблизился к толпе победителей и проигравших. Тогда Сиг перевел фокус на Рудольфа. Вокруг белобрысого скакало подозрительно много народа, но кто бы стал их винить. Волосатый наблюдал за всем этим мракобесием со стороны, и Сиг даже дышать старался тише, ожидая момента, когда белобрысый его заметит. И тот заметил, отпочковался от коллектива, подошел к волосатому и тут же получил от него стакан пива с угощением. Сиг невольно отметил, как хорошо смотрится такое сочетание оттенков кожи. Волосатый уже прилично загорел с тех пор, как Сиг в последний раз видел его на Сельве, а вот белобрысого только-только тронуло солнце, и это уже был не молочно-белый оттенок суперфосфата, а что-то ближе к оттенку нового вида песочных артишоков. Сколько же крема от УФ-лучей он угрохал на эту шкуру? Что-то внутри Сига затрепетало с такой силой, что он вспомнил свой первый серьезный репортаж о новых установках для переработки гумуса на Талибане, куда приехал, еще будучи зеленым студентом. Все вокруг казалось важным, любые детали, любое слово. Джиит, три часа рассказывающий про запор у брата жены? Нет ничего важнее, сэр, расскажите, пожалуйста, еще. Возможно, это семейное? А вы исключили панкреатит? Все тогда казалось в новинку, все вызывало нервное шевеление в кишках, медвежью болезнь, как говорили предки, и избыточное потоотделение. Прямо как сейчас. Сиг даже не заметил, как над верхней губой собрался холодный соленый пот. Вдалеке, отойдя на безопасное расстояние от толпы, которая, похоже, собиралась как следует нажраться, белобрысый улыбался, лакал пиво и что-то упорно втирал волосатому. Волосатый кивал, разглядывал его и ухмылялся. Потом их отвлекли друг от друга и поторопили присоединиться к надвигающейся пирушке. Волосатый расправил трусы и, обнявшись с белобрысым, потопал к бару. Загорелая ручища на каждом шаге медленно сползала со светлого плеча вниз по спине, пока в конце концов не замерла на пояснице. Пальцы крепко держали край мокрых голубых плавок. Сиг никогда особенно не принимал участия в таких спортивных побоищах. Ему казалась подозрительной тяга к физическим состязаниям, когда тебе уже за тридцать. Плюс ему больше нравился литробол. Может быть, зря. Сейчас бы хлопал по плечу этого Рудольфа, держал бы его за плавки. На миг Сиг даже почувствовал прикосновение к очень горячей, влажной коже и едва уловимый запах Фантастик Зоненкрем СПФ 100. Слегка приуныв, он тяжко вздохнул, а потом чуть не обосрался, не обоссался и не блеванул от ужаса. Стакан с коктейлем вывалился из рук, и сладкая коктейльная пенка накрыла взрыхленный ногами песок уродливой полупрозрачной глазурью. Лежащий рядом яут смотрел на него в упор.***
— Ты видел, какие твари висят под потолком в этих, мать их, бунхало? Это же чертовы убийцы. Как можно спать, когда одна такая дрянь за пару секунд может спикировать прямо на тебя и отложить яйца? Ты в своем уме? А если они гадить начнут? Они погребут тебя под слоем ядовитого помета! — Я не могу жить в кампусе, у меня скачет давление. Там жарко. — Здесь тебе тоже будет жарко. Я посмотрю, как ты запоешь, когда эти твари устроят тебе жарищу посреди ночи. На твоем месте я бы даже в кампусе спал с игольником, кто знает, что за хрень тебя покусала. — А как ты себе представлял единение с природой? Мы должны... — Какое, блядь, единение? Ты что, друид? Мы приехали на конгресс колонизаторов и злостных потребителей, о чем ты вообще говоришь? Вандрогенбрюк чесал волдырь от укуса инсекта и жалостливо морщился, разглядывая лежащий на столе между ними флаер с рекламой экологически чистого недорогого жилья в паре километров от Экспо. Да, выглядело привлекательно. Дешево и близко к морю. Целый дом из говна и палок на одного человека. Этот флаер буквально манил, рука Вандрогенбрюка то и дело соскальзывала с покрасневшего волдыря к браслету, чтобы быстренько набрать заветный номер и активировать карту оплаты. В конце концов Сиг вовремя пресек эти безвольные порывы, сунув в руки Вандрогенбрюку ледяную запотевшую банку «Эйрики девятки». — Сейчас же четырнадцать утра, — вяло запротестовал тот, но через секунду уже жадно вдавил клапан и отхлебнул темно-зеленого стаута. — Тебе полезно, понижает давление. Пока Вандрогенбрюк сосал свое пиво, Сиг смял флаер и выкинул его в проезжавший мимо ресайклер. В глаза словно насыпали песка. Он всю ночь просидел за планшетом, пытаясь сочинить хотя бы парочку вразумительных строк о прошедшем форуме, но все, что из него вылезло за шесть часов — это идиотский заголовок, который он в итоге стер. Он злился на себя, и из-за этого работать хотелось еще меньше. Все его мысли занимали фотографии, которые он пересматривал, пока не вырубился, прижавшись мордой к перегревшемуся планшету. Восемьсот тридцать семь снимков двух полуголых мужиков и почти столько же — какие-то куски яута с эффектом боке. Докатился, мать вашу. — Слушай, — скучающе начал он, — ты не знаешь случаем, где живет этот твой делегат от яутов? Вандрогенбрюк весь прошедший день болтался по Экспо и собирал визитки у важных персон, потом нарвался на поставщиков доильного оборудования с Этазиса, с которыми летел в шаттле, и три часа подряд спамил коллективными селфи в общий чат. В бесконечном потоке фотографий Сиг приметил парочку, где засветилась щербатая рожа Гуратанайяахтадрамара. Клыкастый хрен много повидал на своем веку, и каждая зазубрина волнообразных изгибов его башки красноречиво об этом говорила. Кое-где он позировал и воинственно держал сжатый кулачище между собой и потной мордой до безобразия счастливого Вандрогенбрюка. На одной из фотографий он его даже обнимал за плечо. Когда дело касалось яутов, у Вандрогенбрюка не было проблем с почтением. Сиг поставил банку Эйрики на стол, взял планшет и немедленно нашел этот снимок. У Гуратанайяахтадрамара были здоровенные когтистые ручищи. И наверняка высокая температура тела, как у всех яутов. Чертовски сильно захотелось спросить, мягкая у него кожа или жесткая? Насколько тяжелые дредлоки? Холодные ли они? И действительно ли от него несет ацетоном? — Знаю, — без особого энтузиазма ответил Вандрогенбрюк и посмотрел исподлобья. — В бунхало. — Кто бы сомневался, — пробубнил Сиг. — Они все там живут? Сколько их тут шляется вообще? — Господин Гунатарамахтанайян снимает бунхало в Эскишихире, — ответил Вандрогенбрюк, не заподозрив подвоха. Переводчик в глассах, которые Сиг теперь носил почти круглосуточно, услужливо предоставил перевод. На этот раз Вандрогенбрюк назвал своего драгоценного делегата «достигающим негодования в ложбине». — Науду из Ведомства по охране редких видов животных, Кхараш... Дах... — Кхарашдах? — Не помню, на сайте Министерства есть его имя, еще хуже, чем у Гураты. Язык сломаешь. Этот живет рядом, в Бозуюк. — Все? Больше никого? — А тебе зачем? — Пишу статью про комбикорм. Вандрогенбрюк схватился двумя руками за банку, пару секунд внимательно глядел на Сига, а потом расслабился и снова звучно отхлебнул пива. — Есть еще один, видел его на Сельве. С партнерами по бизнесу, как мне сказали. Слышал что-нибудь про экипаж с новой технологией прыжка? — Нет. — А про дворец Императрицы на Найхави, который они развалили? — Нет, — соврал Сиг, хотя уже сложил два и два и понял, про кого говорил Вандрогенбрюк. — А про Гиперион на Лифанге? — Про Гиперион слышал. — Ну и вот. — Что вот? — Яут с Сельвы шатается здесь с двумя мужиками. Это и есть тот экипаж, который развалил дворец, разбудил Гиперион и изобрел новую технологию. — И этот тоже снимает бунхало? — со всем спокойствием, на которое только был способен, поинтересовался Сиг. Он уже понял, что этот Сайнжа, или какое там у него полное имя, тоже поселился в одной из экологически чистых хибар. Яуты иногда были такими предсказуемыми в своем выборе. Оставалось уточнить район. — Ну а ты как думаешь? — насмешливо спросил Вандрогенбрюк, приглаживая три волосины, лежащие поперек лысины на покрасневшей от солнца потной макушке. — Яуты непривередливы, их, готов поспорить, вообще не волнует, где гнездиться. Сиг открыл карту побережья. Яуты, конечно, были непривередливы, но и денег, по слухам, у них было немерено. Особенно у этого Сайнжи. Насколько Сиг помнил из статьи про синхронизацию авторства одного к.м.н. с Ятранги, конкретно этот яут принадлежал к Имперской Ветви. Богатый, знаменитый, влиятельный, с матерью, которая держит в руке столько власти, что становится страшно. Завидный напарник, как говорится. Такую информацию обычно не предоставляют широкой аудитории, но в заключении своей статьи доктор Найгваль долго сокрушался о невозможности в полной мере поковыряться в черепушке Саааржанайяахтаунира Владеющего Копьем Первого Дома в силу его дипломатического статуса и, как следствие, огромного количества подписей для проведения любой, даже самой безобидной процедуры. Как только Сиг увидел имя, то немедленно пробил его через знакомых на Карнаге. Старая привычка, еще с института. — В Бозуюк? — все так же скучающе уточнил Сиг, хотя знал, что в этом районе у отелей нет выхода к пляжам. Скорее всего Кацики или Саракинико. — Кацики, — подтвердил Вандрогенбрюк. — Ближе к лесу. Сиг уже включал навигатор. Хотелось написать короткое сообщение в дрезденский офис. При попытке заснять двух мужиков и яута в естественной среде, скорее всего, буду умерщвлен копьем, поэтому передайте Брунгильде, что духи ей привезет Вандрогенбрюк, но, так как у него дерьмовый вкус в этих делах, заранее иншульдигунг зи битте, майн либлинк.***
Огромный декоративный куст гортензий Эбек Аннуна скрывал его настолько хорошо, что даже проползаюший мимо корсекианец, чьи усики были крайне чувствительны к запаху чужих рас, не смог распознать его в ароматном облаке, которое источало множество радужных соцветий. Висящий на веточке летун тянул лапу и пытался стянуть туковую палочку, торчащую у Сига изо рта. Он отмахнулся от назойливой твари и натянул панаму до самых ушей. Глассы пристально следили за троицей на платформе. И как он только успел? В Кацики было не так уж и много бунхало, в отличие от других туристических районов Клима. Сиг сошел с флаера рано утром. Он прошерстил почти все побережье, рассчитывая наткнуться на троицу, как в прошлый раз, но пляж, когда солнце еще было низким и не таким безжалостным, практически пустовал. Сквозь прозрачные набегающие на берег волны виднелись медузы. Сиг вытряхнул из шлепанцев песок и вернулся на мостовую. На миг пришла мысль, что вчерашние примирение Львов Кастилии и Тигров Стронца переросло в нечто большее, чем обычная попойка, и, возможно, завершилось у кого-то в гостях. Сиг отправился гулять по узким тропинкам Кацики, пока не обогнул весь жилой комплекс и снова не вышел на мостовую. И вот тут его ждала толпа офигевших туристов. Еле продравшись к эпицентру событий, Сиг активировал автоматический фокус у глассов и приготовился фотографировать. А посмотреть там было на что. Посреди центральной площади, разрубленная на мясной салат, разбрызгав желтую слизь и треснув хитином, лежала гигантская многоножка. Из нее торчало яутское ритуальное копье. Без этикетки. — Санитарная служба, пропустите! Кто-нибудь, отправьте, господину Саааржанайяаахтауниру сообщение! Сколопендра Лукаса, отец мой мать! — Он отбыл на Сельву пять минут назад, инспектор. Я свяжусь с комиссаром, другие члены экипажа еще на Эйрике. Сиг сорвался с места и понесся наперерез отправляющемуся флаеру, теряя шлепанцы. Запрыгнув в старенький RW-999 буквально на ходу и распугав гуманоидов, он дрожащей рукой оплатил поездку и всю дорогу нервно пружинил ступней. Маршрут следовал вокруг огромного декоративного газона и останавливался в нескольких сотнях метров от главного входа. Сиг не имел права упустить эту троицу. Он подскочил к андроиду, управляющему флаером, и потребовал остановить до того, как они войдут в поворот, но тот начал зачитывать какую-то херню из руководства по эксплуатации и зачитывал до тех пор, пока здоровенный синемордый гуманоид не заорал на него: «Высадиэтогопсиха!» До станции он практически летел, словно сожрал что-то с индексом «красный-четыре» и пытался успеть в сортир. Чуть не убившись на высоком пороге при входе в охраняемую зону, Сиг заметил вожделенную троицу. Он даже не стал тормозить, наплевал на парочку угрюмых офицеров, на полной скорости влетел в куст гортензии и затаился. Как по заказу, ему тут же начал наяривать Вандрогенбрюк. Его аж замутило. Он никогда не был особенно мультизадачным, если процессов становилось больше трех, мозг буксовал и внимание рассеивалось. По трезваку получалось еще хуже, у него начинало крутить кишки. Он еле выковырял туковую палку из кармана и сунул за щеку. Сел на задницу, почувствовав, как шорты намокают от влажного грунта, и принял вызов. — Ты где шляешься, свинья!? Еще даже завтрака не было! Ты если опять нажрался, я тебе премию вычту! — Срочное расследование. Яут в Кацики грохнул сколопендру, — забормотал Сиг, приблизив браслет так, чтобы Вандрогенбрюк видел только его лицо. — Редкий вид. Грохнул и сам съебался, оставил этих двух разгребать все дерьмо. Хочу взять у них интервью. Встретимся в Джероме через два часа. — Какая, нахрен, сколопендра?! Ты, чучело! У тебя через двадцать минут фотосет в павильоне! Уже все пчеловоды в сборе! — Это горячая тема, док! Какие еще пчеловоды, тут эндемичный экземпляр на площади распяли! Я пошел! — Где ты вообще?! Это что, кусты?! — Вандрогенбрюк снова достал платочек и нервно похлопал себя по лбу и макушке. Сиг не стал отвечать, сбросил звонок и высунул нос из зарослей. Какие, к черту, пчелы? Он даже на выставку животноводов не записывался. Сдалось ему все это дерьмо, когда сенсационный материал для заветной папки «Эйрика 4423» замер всего в нескольких метрах от его укрытия. Белобрысый страдал и поливался водой, а волосатый пытался сделать вид, что вообще затесался с этими непонятными мужиками совершенно случайно и просто проверяет время. Отбывающий хрен пойми куда яут, который, сам того не зная, без труда избежал кары Службы экоконтроля, размахивал копьем и негодовал. «Не стыдно. Несмотря на то, что они имеют тупые». И яут сгреб волосатого в объятия, потом потянулся к белобрысому и облапил его тоже. «Совершенство прощаний от проникновения в друзей», — пробулькал яут. Сиг подавился палкой. Недремлющий летун тут же ее подхватил и уволок в гнездо. — Господи, меня тошнит, — простонал белобрысый. — Как представлю... Сиг дрожащими пальцами приблизил фокус и трижды щелкнул его похмельное табло. Он даже в таком полувареном виде выглядел так, как обычный человек никогда в своей жизни выглядеть не сможет. Высокая генетика, мать ее. «Стоянка сорок восемь секунд. Следующий узел — космопарк "Ностромо"». Яут погрузился в «пулю». Его мужики стояли до последнего, пока та не загудела и не скрылась из виду. Сжатый воздух всколыхнул все заросли в округе, и Сиг, засевший в самом ближнем, опрокинулся на спину от мощного потока, как какой-то жук-навозник.***
— Где тебя скрили носят, убогий? — Вандрогенбрюк выпрыгнул, как долбанный ниндзя. Сиг подскочил с перепугу и чуть не выронил глассы. Он нацепил их обратно, расправил цветастые шорты, собравшиеся влажными складками на бедрах, снова уселся на горячий камень и вытянул ноги. Щиколотки опухли и до сих пор чесались, будто он всю ночь давил медуз. Вандрогенбрюк с отвращением разглядывал красные пятна и морщился, неосознанно растирая волдырь на собственной руке. Сиг не собирался делиться с ним историей происхождения этих устрашающего вида укусов, хотя она, безусловно, заслуживала места в его еженедельной колонке. Он тащился за этими двумя через весь парк. Высокие кроны полностью закрывали небо и прятали туристов от яркого солнечного света, который изредка прорывался сквозь листву и крохотными пятнами ложился на мощеные дорожки. Видимость без постоянно лупящих по глазам лучей улучшалась вдвое, так что тащиться по пятам и надеяться, что тебя не заметят, было не самой умной идеей. Чтобы не попасться никому на глаза, Сиг уже при входе свернул в зеленую зону. Да, там были предупредительные знаки и таблички, но ему было куда важнее заполучить в свою коллекцию еще немного снимков, и он их получил. Он забрел в самые непролазные кусты, которые только смог найти; и пока он вожделенно сипел, снимая этих двоих, сидящих на скамейке и поедающих сорбет, из растоптанного муравейника выползли очень недовольные синие муравьи. Разгуливающих по парку можно было пересчитать по пальцам, глассы отлично ловили звуковые волны. Белобрысый сожрал свой сорбет за доли секунды, и Сиг мгновенно испытал к нему мощный прилив солидарности и одобрения. Если у него когда-нибудь слипнется жопа от количества сладкого, он будет с нежностью вспоминать этот момент. Волосач рассматривал что-то на браслете и не торопился доедать. Белобрысый долго сверлил взглядом аккуратную тарелочку с цветами и зонтиком, что-то невпопад отвечал на вопросы волосача, а потом навалился на него, будто страшно заинтересовался рекламой вакуумных биотуалетов, и как бы невзначай зачерпнул ложкой чужой десерт. Волосач заметил почти сразу. Когда он отдал счастливому белобрысому свою тарелку, а Сиг преисполнился глубоким чувством удовлетворения, ему в щиколотку впилось сразу несколько здоровенных синих жвал. — Многоножку давно сняли, хрена ли ты тут расселся? — Вандрогенбрюк поправил ремень от сумки с казенной аппаратурой, видать, самому пришлось снимать пчеловодов. — Ты хотя бы расписание свое видел? Я тебя бухать с собой взял или работать? Сиг принял брошюру с расписанием за спам и удалил. Какой идиот будет рассказывать в деловом письме про спа-процедуры? — Я еще не закончил расследование. — Ты дебил? Ты будешь писать об убийстве многоножки на сельхозпортале? — В своей колонке я пишу, что хочу. Нас читают одни мелиораторы, надо как-то привлекать аудиторию. — Надо сдать статью до вечера и снять мастер-класс по гигиене после доения баданов. — Сам снимай своих баданов, — отмахнулся Сиг, прокручивая настройки у глассов, а потом увидел, как из здания администрации выходят объекты его слежки. — Так, все, свали! Мне надо работать! Сиг вскочил на ноги и поволок Вандрогенбрюка в сторону кустов. Тот волочился, как большой ошалевший ребенок, едва не заплетаясь ногами, приспустил вниз очки в толстой оправе и пытался высмотреть, что такого интересного увидел Сиг. Завидев единственную парочку на аллее, Вандрогенбрюк издал какой-то странный звук. — Уходи, ты мне мешаешь! — Сиг развернул его к себе лицом и указал пальцем в сторону парковки. — Рано или поздно они тебя запалят, — Вандрогенбрюк вырвал руку из его потных холодных пальцев и пригладил волосины. — Если закроют или наваляют в подворотне, выкручиваться будешь сам. И чтоб вечером отослал статью. Мудила. Сиг его уже не слушал. Он как завороженный пялился на белобрысого с волосачом, которые нога в ногу спускались вдоль клумб цветущих азалий, а потом свернули к одной из ракушек. Медленно, стараясь не привлекать внимания больше, чем уже привлек, Сиг развернул на браслете здоровенный рекламный плакат вечеринки по случаю Дня Садовода, прикрылся им и пошел в их сторону, стараясь одновременно не споткнуться, смотреть под ноги и следить, что там записывают глассы. Обойдя ракушку по широкой дуге, он схоронился в зарослях баньяна на долгие две минуты, потом снял панаму, стянул рубашку, вывернул ее и повязал поверх цветастых шорт. Он вдруг подумал, что за все время пребывания на Эйрике просидел в зарослях баньяна больше, чем в своем номере. Или баре. Вырулив обратно на аллею и искренне уповая, что его никто не узнает и не заподозрит в криминале, Сиг подкрался к ракушке и развалился на траве, приняв позу греющего бок мюленя. Здесь многие загорали на газонах, так что он не волновался насчет административных штрафов. — Хорош жопу отсиживать. Пошли давай. Я вообще думал, что космические пираты выглядят поуродливее и мозгов у них не особо. — А я всегда считал, что военные ходят по струнке и копают от забора до обеда. Сиг замер и превратился в одно большое ухо. Когда кто-то говорил «военные», у него буквально вставал член. Он чувствовал, что с каждым днем у него все быстрее съезжает крыша. Что дальше? Залезет в чучело монорога и будет следить за ними до самого отъезда? — Именно благодаря подобным заблуждениям я до сих пор прискорбным образом не являюсь адмиралом целого блока Фузии. Сиг чуть не заорал. Перевернувшись, он, как варан, пополз к ракушке, щекоча голый живот о влажный газон. Внезапно в ухо врезался жук-треугольник, и Сиг со всего маха ткнулся мордой в землю. Трава милосердно заглушила сиплое «сукабля». — О-о-о... — Меня больше устраивает зарабатывание на всяких яутах. Например, ты считал, сколько уже этих чудесных «мер вещей» за туши зверя нам перепало? — Души. Мысли высокими категориями. Ничего еще нам не перепало, но завтра-послезавтра начнется. Очень надеюсь. Голоса почему-то стали еле слышны. Сиг размахался руками, пока жужжание не исчезло, выругался и заглянул под «ракушку». Эти гребанные каланчи опять куда-то поперлись. Судорожно выкручивая микрофон у глассов, Сиг с кряхтением поднялся на ноги, отряхнул налипшую на живот траву и пошел следом. — Итак, наш план таков: мы в блеске предстаем перед этим твоим «Зигсоном», вешаем ему лапшу на уши, берем заказ и берем кредит. Думаю, в неделю уложимся. Тут белобрысый посмотрел на администрацию, и Сига прошиб холодный пот. Он вдруг ясно представил себе, как кто-то из них двоих останавливается на нем взглядом, щурится, будто припоминая, что где-то уже встречал его хитрую рыжую морду, замирает, а потом медленно и очень опасно поворачивается всем телом. Подходит, хватает за шею, и дальше мысли уже стали какими-то совсем кровавыми. Сиг судорожно повертел башкой, заметил тетку-нетельянку, подскочил к ней и закинул руку на плечо. Нетельянцы были немыми и общались телепатически. Тетка вдруг округлила глаз и замерла. Сиг почувствовал ментальное вторжение, тут же закрылся и блаженно улыбнулся, словно собирался прожить с этой бабой всю жизнь. Мужики тем временем стремительно удалялись. Микрофон натужно вылавливал звуковые волны, но с каждой секундой эфир все сильнее глушил фон из птичьих криков и стрекотания насекомых. — ...закислился в этом наморднике, надо поработать. Сиг отскочил от бабы и быстрым шагом последовал за парочкой, которая стремительно свернула к набережной. Оттянув резинку шорт, Сиг удовлетворенно вздохнул. Плавки были при нем. Как знал. Он не любил сушилки и мерзкое ощущение после них, будто обмазался яичным концентратом; с его бледной мордой и тонкой веснушчатой кожей эта новомодная хрень была противопоказана. Он по старинке взял полотенце в пляжном диспенсере и почти ползком добрался до ближайшего свободного лежака. Под соседним зонтиком чей-то октопи без ошейника ковырялся в ракушках прозрачно-голубыми тентаклями, рядом с ним валялся большой надувной скриль. Поднялся послеполуденный хлесткий ветер, и волны уже не просто лениво возили по песку медуз, как вчера, а пенились и бурлили, загребая мелкие камешки, а потом снова обрушивались на берег с шипящим грохотом, так что соленые колючие брызги долетали даже до лежаков. Сиг проследил, как белобрысый на ходу снял майку, скинул шорты, оставил все это аккуратной кучкой на шлепанцах и с разбега нырнул в оранжевую волну. Волосач минуты две смотрел, как тот плещется у берега, а потом неохотно принялся раздеваться сам. Проверив напоследок браслет, волосач зашел по пояс в воду и тоже нырнул. В этот момент Сиг по-армейски быстро сорвал с себя шмотье, схватил надувного скриля и понесся к воде, яростно подпрыгивая, как будто бежал по углям. Море было теплым, и Сиг позволил себе несколько секунд просто наслаждаться его температурой и раскачиваться, повиснув на скриле, но очень быстро пришел в себя, когда его хлестнула по роже неожиданно набежавшая волна. Он не успел закрыть рот и закашлялся. Брызги постоянно попадали на стекла глассов, даже от водоотталкивающего слоя не было никакого толку. Сиг выругался, с мерзким скрипом просунул скриля под себя и погреб в сторону зависших у ближних буйков волосача и белобрысого. Целебные соли эйрического моря вызывали мягкое покалывание в области гребаных муравьиных укусов. Покалывало еще почему-то на жопе, хотя Сиг не помнил, чтобы эти сволочи забрались так высоко. Вокруг плескалась молодежь и плавали островки с кучей загорающих пенсионеров. Сиг вновь понадеялся на свой убогий сталкерский талант, удачу и благосклонность вселенной и подплыл к буйкам еще немного ближе. Проверив батарею, он решил рискнуть, выкрутил мощность у микрофона, врубил зум и стал наблюдать. Белобрысый закинул обе руки на буйковую ленту, откинул голову и прикрыл глаза. Из-под воды постоянно всплывали плоский живот, прижатый плавками член, бедра, колени и пальцы на ногах. Волосач пришвартовался к буйку с другой стороны, сложив подбородок на скрещенные над лентой предплечья. Он лениво болтал ногами и разглядывал белобрысого, слегка прикрыв глаза. — Кто-то поработать хотел, — сказал волосач, Сиг скорее прочитал это по его губам, чем услышал, потому что тот наклонил голову и практически бормотал белобрысому в ухо. — Расслабиться тоже полезно, — заметил тот, легко взмахнул кистью и брызнул водой в волосача. — Притопить тебя, что ли? — Я бы предложил другой вариант, — ответил ему белобрысый, не открывая глаз, — но ты решишь, что твой все равно лучше. Волосач на мгновение вскинул брови, удивившись, но почти сразу улыбнулся, ткнулся лбом в шар буйка, а потом взлохматил белобрысому шевелюру. — У тебя все мысли в одну сторону. — Ничего подобного, — белобрысый ловко перевернулся, оказавшись нос к носу с волосачом, и сунул руки под воду, в этот момент его лицо приобрело особенно хитрожопое выражение. — Мои мысли стремятся в разные стороны, просто эта — моя любимая. Белобрысый заулыбался во все тридцать два, а потом пошел ко дну, не отрывая взгляда от волосача. Тот держался за буек, как за спасательный гексагон, и следил за медленно уходящим под воду напарником, пока тот окончательно не пропал из виду, блеснув на солнце мокрой пепельно-белой макушкой. Сиг максимально приблизил фокус. Волосач пару секунд улыбался в сложенные руки, а потом зажмурился. — Сука... — прошептал Сиг, стискивая скриля ногами. В следующий момент белобрысый вынырнул позади и обхватил волосача за плечи. — Кто первый до маяка — выбирает шмотки, — заржал он, и они с волосачом сорвались в бешеный кроль. Сиг видел только мелькающие руки и плеск оранжевой воды. Глассы засняли последнюю минуту, прежде чем кончилась память и высветилась ошибка чипа, а Сиг чувствовал совершенно идиотский прилив ликования и вспышки чего-то близкого к возбуждению чуть пониже крестца.***
Вандрогенбрюк переехал к нему с надувным матрасом, в тот же вечер накрыл его бельем, которое оставила горничная, и развалился под системой климат-контроля. Сиг сидел в кресле на балконе и дописывал третий абзац, когда глассы синхронизировались с лэптопом. Он отложил планшет и закурил. Снаружи было гораздо жарче, чем в номере, и Сиг слышал, как Вандрогенбрюк тихо постанывал от прохладного ветерка, лежа кверху пузом, и эти звуки навевали мысли об умирающих и тех, кто тихо дрочит в койке перед сном. Сиг думал об умирающих, о самоочищающихся доильных аппаратах для баданов, которые за доли секунды превращались в помпы из древнего докосмического порно с каким-то связанным мужиком и его господином. Потом он сохранил статью, положил планшет на откидной столик и схватился за лэптоп. Руки уже дрожали, как у какого-то наркомана. Он открыл папку «Эйрика 4423», сгруппировал снимки по дате. И начисто выпал из реальности. — Че ты там смотришь? — вяло поинтересовался Вандрогенбрюк, перекатившись на живот. — Баданов, — не отрываясь от экрана, ответил Сиг. — У тебя хуй стоит. — Это, — Сиг сглотнул, пролистав снимок, где белобрысый нахально улыбался, пялился на волосача и предположительно щупал его за всякие неприличные места под водой, — отличные баданы. — Извращенец, — несчастным тоном заключил Вандрогенбрюк. — Ты статью кончил? — Пока нет, — Сиг выбрал фото, где волосач что-то говорил на ухо белобрысому, прикрыв глаза, и поставил ее на рабочий стол. — Но сейчас кончу.***
Официально день открытия конгресса по нелепой логике организаторов отмечался на второй день после его фактического открытия. Из белого у Сига была только простыня, синтетика, если будет очень скучно, и собственная жопа. Вандрогенбрюк нарядился в национальный эйрический костюм, который ему подарил кто-то из местных агрохимиков: какое-то бесформенное белое платье с широкой юбкой до колен, тапки с помпонами, колготы и шапка с листом баньяна. Тапки выгодно уравновешивали его тощие икры, а платье под жилетом скрывало пивное пузо — он почти перестал выглядеть, как бочка на ножках, и отлично вписывался в ряды этих неоновых пенсионеров, которые заполонили улицы. За белый костюм полагался второй бесплатный оздоровительный коктейль. Сигу не помешало бы, а вот Вандрогенбрюк за два дня насосался этой зеленой дряни до приступов аномальной активности кишечника. С его запорами, о которых знали все в «ПКД», можно было только выразить поздравления, но после пятого побега с выставки он перестал радоваться и перешел на старое проверенное бухло. Но временами передоз коктейлями все равно давал о себе знать. Он даже носил с собой биопакет на случай, если кишечник вздумает опорожниться в месте с дефицитом сортиров. — Здесь есть секс-шоп, — предложил ему Сиг и чуть не заржал от собственной глупости. — Купи затычку. — Себе купи затычку, придурок, — Вандрогенбрюк поправил складки своего идиотского платья и расстегнул нижнюю пуговицу у жилета. — И какого хрена ты не в белом? — Я тебе не какой-нибудь свисток, — Сиг затянулся местной самокруткой из баньяна. На вкус она была как лечебные сигареты для зависимых от курения. Все фитобары работали круглосуточно, они кишели молодежью, загорелыми мускулистыми мужиками и бабами, которых Сиг видел только в голожурналах высокой моды. В обычных барах зависали пенсионеры. Эйрика была тихим курортом для тех, кто хочет поправить здоровье — эти же черти выжирали алкоголь подчистую, а утром умудрялись ходить на водную аэробику. Вандрогенбрюк как большой любитель этого дела, говорил, что все эти старперы на самом деле читеры и разводилы с искусственными почками и печенью. Иногда, чтобы занять место хотя бы у стойки, приходилось дежурить у входа по несколько часов. Сиг благодарил вселенную, что его тухлый отелишко не имел спроса среди пенсионной тусовки и считался полным днищем, никого не привлекал и всегда располагал свободными номерами. Он был старый, консервативный, со скучной отделкой и запретом шуметь после двадцати пяти, но сегодня даже здесь царил ажиотаж. Из-за таких как Сиг или Вандрогенбрюк все фестивали и тусовки проводили подальше от пляжных комплексов. В этот раз конгресс перенесли на остров Мурен, поставили акустический барьер и выделили несколько десятков катеров, чтобы возить фанатов Бадди Винкл на рейвы. Сиг начал заливать еще в отеле. Вандрогенбрюк приперся чуть позднее, когда ему удалось побороть очередной приступ поноса и застегнуть на спине свой сумасшедший наряд. Сиг курил и допивал вторую кружку «Эйрического», наблюдая через окно, как над высокими кронами деревьев вспыхивают первые лучи начавшегося лазерного шоу. Был конец хафты, и почти все, кто приходил в бар, выпивали на старые дрожжи. Рядом с отелем работала отличная забегаловка, где подавали наваристый рыбный суп, но те, кто всю ночь отжигал на афтепати у «Берлинкалия», не собирались довольствоваться каким-то ленточным групером. Каждый третий вонял перегаром и хотел как следует долбануть, чтобы избавиться от похмелья, так что все бары в день открытия конгресса начали работать на час раньше. К двадцать пятому часу бар в лобби был забит под завязку, люди толпились у столиков, рядом с окнами, держали выпивку в шести конечностях и пытались прорваться к стойке, чтобы заказать еще. Через постоянно разъезжающиеся двери ветром приносило влажный ночной воздух. Он был тяжелый, приторно сладкий и тонкой пленочкой оседал на коже. Один гуманоид в белоснежной люминесцирующей тряпке навалился на Сига и мелодично рыгнул. Сиг уставился на его пупырчатое полупрозрачное лицо, сквозь которое было видно, как растекается внутри какая-то субстанция и пульсируют лобные доли. — Да чтоб вы все передохли, — прокряхтел Вандрогенбрюк и прижался к Сигу в этом своем жутком платье, когда на него тоже навалился какой-то мужик. Он задрал расклешенные рукава, поболтал кистями, чтобы ткань съехала к локтям, и сложил руки на стойку. — Мы не опаздываем? А то я жрать хочу. Бармен-андроид долго соображал, но в итоге выдал пупырчатому бухло, и тот свалил. Стало свободнее, и Вандрогенбрюк поудобнее расположился между Сигом и еще какой-то бесформенной инопланетной горой. — Нет, — Сиг отпил из стакана и поковырял пальцем вышивку на жилете. Вандрогенбрюк треснул его по руке и натыкал в голоменю «Секс на пляже». — Зачем ты так нарядился? Выглядишь, как дебил. — Хочу получить бесплатный коктейль. — Их дают бесплатно у вас в кампусе. — Говорят, в эти добавляют местной наркоты. Сиг опрокинул стакан и вскочил. С коротким «щасвернусь!» он немедленно поднялся в номер и сорвал с постели простынь.***
Он нашел их на танцполе. Вернее, он трясся в своей простыне с пятном от кофе под «майора лазера» и встал на ногу какой-то девице. Та заорала, дала ему по морде и своротила глассы. Сиг чуть не выронил колбу. Он схватился за лицо одной рукой, воткнул оздоровительный коктейль в горшок с пальмой и трясущимися пальцами принялся вертеть дужки, оправу, ощупывать стекла, но, слава Ка Шпиру, ничего не пострадало. Спина покрылась мерзким холодным потом от одной мысли, что глассы не сохранили то, что уже было отснято за день. Сиг водрузил их обратно на нос, проморгался и посмотрел перед собой. Разношерстная толпа сама собой расплылась в его видении по краям, взгляд устремился вглубь танцпола, как прицел, туда, где среди неоновых пятен и сверкающих украшений ярче прожектора светилась берлинская белая башка. Белобрысый, весь в какой-то светящейся розовой хуйне, танцевал у дивана. Сиг узнал его по жопе. И по белоснежной башке; ее вообще можно было использовать в этой обители полуголых тел, как гребаный маяк. Он извивался позади потрясающей синекожей бабы, которая эффектно мотала своей гривой из стороны в сторону и вращала бедрами, хотя стой она столбом и ничего не делай, все равно бы выглядела роскошно. Сиг, конечно, потерял дар речи от обилия такой концентрации прекрасного, но потом его словно продрало вдоль спины электрическим разрядом. Он неосознанно спрятался за розовый баньян. Белобрысый танцевал свою красотку прямо напротив волосача. Тот сидел на диване, раскинув ноги, сосал коктейль, обнимал медузу и держал чей-то взгляд. Судя по хэдбенгингу, который устроила синезадая баба, волосач смотрел на белобрысого. И тот смотрел на него в ответ. Сиг прекрасно знал этот взгляд, въевшийся в подкорку за многие годы коллекционирования олдскульных гей-порнофильмов. Такой взгляд бывает только тогда, когда ты по самые яйца находишься в чьей-то жопе. Когда ты трахаешь кого-то с таким бешеным желанием, что весь процесс растягивается максимум на пять минут. А потом просто реки спермы, хриплые вопли и темные пятна перед глазами. Сиг отключил микрофон и выкрутил стабилизаторы у зума. Изображение двигалось теперь вместе с ним и не дрожало, можно было разглядывать мелкие детали. Глассы снимали это безумие без передыху, а когда к белобрысому сзади приклеилась еще одна баба, Сиг снялся со своей позиции в ветвях баньяна и подкрался ближе. В крови, разгоняя по венам адреналин, бурлил оздоровительный коктейль с мескалем. Грудная клетка вибрировала в ритме басов, а голову забил приятный туман. Сиг потерял страх. Он плюхнулся на соседний диван буквально в паре метров от волосача, окучивавшего неоновую девицу. Он даже мог слышать, как тот нашептывал что-то на низких частотах в это маленькое синее ушко. Мог видеть, как недвусмысленно и откровенно, в одном ритме раскачивались бедра белобрысого и двух его поклонниц. Как он оглаживал низ живота той, что танцевала перед ним. И как за всем этим наблюдал его напарник. Неуместное возбуждение перешло все границы, Сиг только успел поблагодарить шепотом Вандрогенбрюка, из-за которого он сбегал за этой гребаной простыней. Она натянулась между коленей и отлично скрывала дурацкий стояк. Трек медленно сменился. Началась какая-то совсем неистовая долбежка, оказавшаяся «любимой песней» медузы. Она вскочила с дивана, запрыгала и потянула растерявшегося волосача к себе. Тот пару секунд словно сомневался, но потом поставил свой стакан на пол и поднялся. Сначала Сиг решил, что хмурый волосач будет просто неловко переминаться возле извивающейся девицы, но, матка боска, как же он ошибался. Сиг резко опрокинул в себя остатки коктейля и задергал пяткой. Она отбивала ритм музыки, ритм пустившегося вскачь сердца, секунды, количество взглядов до момента, когда девицы просто отошли на второй план, и в мелькании стробоскопа остались только две высокие фигуры. Конечно, бабы никуда не делись, конечно, никто ничего не видел. Это безумие повторялось снова и снова, но никто его не замечал. Ни взглядов, ни мимолетных касаний, ни гребаных хищных полуулыбок, больше похожих на оскал и грубую провокацию. Но Сиг видел, он знал, он готов был поклясться на собственной жизни, что эти двое танцевали в этот момент только друг с другом. Терлись о буфер из чужих тел, зачем-то разделяли себя другими людьми, но при этом были вместе. Как будто не могли быть вместе. Две девицы, практически повисшие на белобрысом, переглянулись между собой и потащили добычу в сторону уборных. Волосач, не моргая, провожал взглядом белый затылок, пока тот не скрылся из виду, а потом схватил медузу за волосы и поцеловал. Сиг прирос к дивану и сжал колбу так крепко, что аж заныло предплечье. Он никогда не видел дерьма более отчаянного, ошеломляющего и безнадежного. Это был какой-то пиздец.***
Сиг затянулся в последний раз, вытянул руку и просто выпустил бычок из пальцев. Ветер подхватил его, а волна поймала. Утренний катер плыл с острова обратно на материк. Было прохладно, и тяжелый влажный воздух казался не таким удушливым, как днем. Рядом, обнимая себя, спал Вандрогенбрюк. Платье задиралось от ветра, оголяя волосатые ляжки и чудовищные кружевные трусы явно чужого размера. Сиг попробовал оттереть с живота разводы неоновой краски, но они словно въелись под кожу. Кроме них, на материк возвращались пенсионеры, чтобы успеть на свою гребаную утреннюю водную аэробику. Вчера, после того как Сиг, выпучив глаза, проводил взглядом белобрысого и баб, что-то в его голове переключилось, и он нажрался. Накидался, как в последний раз, за двадцать минут. Память через раз подбрасывала картинки каких-то танцев, безудержной рвоты прямо в беснующейся толпе, холодного, мокрого песка под щекой и пахнущие рыбой крупинки, скрипящие на зубах. Под утро, когда забрезжил рассвет, его замучили галюны. Мерещилась какая-то дикая херня. Яуты, оргия и Вандрогенбрюк, который сначала вращался, чтобы юбка поднималась солнышком, а потом дрочил, подскакивая на яутском хую и вереща, как свинья. Кажется, именно этот кошмар и видения ярко-красной, мокрой головки, суматошно появляющейся и исчезающей в маленьком кулаке под бледным волосатым пузом, заставили его сбежать на пляж, где он предположительно еще раз проблевался, а потом несколько часов проелозил мордой по песку. Что он вообще здесь делает? Зачем приехал на этот сраный конгресс? Прятаться по кустам или делать репортаж? Сиг яростно потер веки. Все это казалось слишком реальным, он очень надеялся, что это всего лишь коктейль, иначе он прямо сейчас сбросит спящего Вандрогенбрюка за борт. Тот вдруг резко всхрапнул. — Не забудь скинуть мне фотки, — пробубнил он, почесывая яйца. Сиг внутренне застонал. Ему хотелось прийти в номер, рухнуть на постель и не просыпаться до завтрашней выставки полимеров и агрохимикатов.***
Затаившись в зарослях баньяна, Сиг отмахнулся от небольшой стайки шипящих летунов и перевел глассы в ночной режим. Они хорошо работали в темноте, позволяя разглядеть даже самые незначительные детали. Например, норовящих тяпнуть за жопу жуков Сиг давил ботинком еще на подходе. А если еще отключить микрофон, как тогда, на острове, можно выкрутить зум на сто процентов и наслаждаться крупным планом без помех и дрожания. Чтобы не сидеть на влажной от росы траве, Сиг расположился на пледе, как какой-нибудь частный детектив. Прошло два часа с тех пор, как он сюда приперся. На Клим давно опустилась непроглядная темнота, за спиной шелестел и издавал не самые безопасные звуки лес, но этот фон надежно прятал его от ненужных свидетелей. Кому есть дело до зарослей молодого баньяна, когда там висит предупредительная табличка? Три стоящих рядом бунхало выглядели абсолютно идентично. Одно из них, принадлежащее яуту, пустовало, а вот в двух других горел свет. Сейчас была очередь волосача, Сиг наблюдал за ним уже семь минут. Тот сидел на кровати и читал, когда в бунхало белобрысого погас свет. Сиг немедленно опустил глассы и прищурился, высматривая в темноте высокую белокожую фигуру. Белобрысый почти крался в соседнюю хибару, переступая с ноги на ногу медленно и осторожно. Перед входом он запустил руку в волосы и зачесал их назад. Сиг водрузил глассы обратно на переносицу. Зависнув у входа, белобрысый еще немного там стоял и почесывал левую икру шлепанцем. Сиг немного наклонился, и увидел, как двигаются губы волосача. Если сейчас врубить на максималку микрофон, то батарея сядет на шесть часов раньше. Ему не хотелось пропустить ни минутки этого зрелища. Когда он еще сможет проследить за этими двумя? Вдруг завтра нарисуется яут? Нет, трио, конечно, тоже будило интерес, Сиг вдруг даже вспомнил тот разговор на платформе. «Проникновение в друзей» — сказал яут. Хрен его знает, что это значило. Долбанный переводчик нес какую-то околесицу, однако буквальная трактовка заставляла кровь бежать быстрее. У яутов были здоровенные члены, Сиг даже не мог представить без дрожи возбуждения, как такой член может трахать человеческую жопу. В общем, весь этот тройной форсаж был крайне горячим, но Сиг ловил себя на совершенно неадекватной ликующей радости, когда смотрел на двух здоровенных мужиков, которые делятся друг с другом... черт, да чем угодно. Жратвой, идеями, объятиями, подзатыльниками, одеждой. Белобрысый тем временем заложил руки за спину и отправился шататься по бунхало, пока не завис перед зеркалом. Волосач все так же тупил в свой планшет. Заскучав, белобрысый принялся строить зеркалу всякие рожи. Сиг стиснул зубы и выругался шесть раз, насылая проклятия. Это бездействие жутко бесило его. Не для того он тратил батарею и торчал в каких-то смертоносных зарослях. — Ну давай, блядь, — бубнил он себе под нос и сам не знал, чего требовал. Волосач снова что-то сказал, и белобрысый наконец прекратил таращиться на свое отражение. Он вразвалочку подошел к кровати и залез к волосачу, устроившись у того за спиной. Сиг тихонько повыл в закушенный кулак. Белобрысый еще какое-то время елозил, выбирая позу покомфортнее, как домашний питомец, потом обнял волосача поперек живота и угомонился. Волосач умиротворенно тыкался в планшет, не выказывая и доли дискомфорта. Он сидели, как какая-то парочка, сложив друг на друга конечности и подбородки. Сиг ликовал и фотографировал. Взгляд волосача с каждой секундой становился все более бессмысленным, он будто уплывал куда-то и сам не замечал этого. Белобрысый наклонил голову и, буквально дыша волосачу в ухо, что-то ему сказал. Тот хмыкнул и разулыбался. Это было слишком. Градус нежности и внутренней щемящей радости грозился подарить Сигу инфаркт. Он похлопал себя по карманам, не нашел пачки туковых палочек и зажевал край воротника у рубашки, борясь с желанием прямо сейчас подкрасться к их окну и включить-таки микрофон. Было страшно интересно, о чем они говорят. Шелест и шуршание леса нагнетали и усиливали это чувство. Сигу казалось, будто сквозь весь этот стрекот и попискивание он слышит отрывки фраз. Он нафантазировал себе всякие романтичные разговоры в духе: «Хочешь, я покажу тебе, как уйти от налогов?» или «Я знаю, где толкнуть кварцолиты подороже» или «Я медленно снимаю с тебя кредитные обязательства». Глассы среагировали на движение и приблизили морду волосача, он задрал башку и перевел взгляд на потолок. Сиг чуть не обосрался от неожиданного ужаса, который мерзкой волной прокатился вдоль спины. Ему на миг показалось, будто волосач посмотрел прямо в объектив камеры и заметил его. Сиг невольно вжал голову в плечи и спрятался за широким листом. Волосач дотянулся и треснул белобрысого планшетом по башке. — Сука, напугал, — сам себе прошептал Сиг и поерзал на пледе. В следующий момент он услышал странное постукивание и стрекот, которые сильно отличались от тех, что доносились белым шумом откуда-то со всех сторон. Конкретно эти звуки раздались сзади, резко, отчетливо, по ощущениям буквально в паре метров от него. Кишки будто обдали кипятком, и они свернулись. Сиг очень медленно оперся на локти и принялся подниматься, стараясь не дышать. Стрекот повторился. Нервный, угрожающий. Частый, как трещотка. Сиг повернул голову. Среди зернистой темноты записи ночного режима ужасающе четко возвышалась многоножка. Здоровая, как пиздец. Она балансировала на задней половине своего сегментарного тела, агрессивно перебирая жвалами и бессчетным количеством острых, ворсистых лапок, словно собиралась нападать. Ногочелюсти постукивали друг о друга и хищно растягивались. — Блядь, — только и успел сказал Сиг. Многоножка бросилась вперед.***
Многоножка повела себя как глупая тварь и не сожрала его. Только смерть остановит его на пути к очередным зарослям баньяна. Заглотив четыре капсулы Регенексина, Сиг потер ярко-розовые пухлые рубцы от укусов на шее, под ключицами и на животе. Выглядели они мерзко, как будто он побывал в одной из тех стычек с расплодившимися шершнями на М-78, о которых потом шумела вся галактика до Дня Слияния. Нежную кожу следовало намазать жирным слоем крема от загара и закутаться во что-то более плотное, чем его любимая цветастая рубашка. Вандрогенбрюк морщился и каждые пять минут повторял «я предупреждал». Им определенно пора было уезжать отсюда нахрен. Еще немного, и на них либо подадут в суд за вторжение в личную жизнь, либо появится кто-то похуже чертовой сколопендры. Сиг посмотрел на Вандрогенбрка через зеркало и заклеил пластырем рубец прямо под кадыком, застегнул рубашку на все пуговицы и накинул на голову белое полотенце, обвязав лоб черным шнурком, как делали эти странные туршки. — Только не говори, что ты опять, — страдальчески выдохнул Вандрогенбрюк, сложив руки на пузе. Сиг утвердительно промычал, зажав в губах туковую палку. После операции и всей наркоты, которой его нашпиговали, штормило похлеще чертовых оздоровительных коктейлей. Он то и дело порывался поблевать, но пустой желудок только корчился в спазмах. — Если что, — сказал он, надевая глассы, — передай Брунгильде духи. И скажи, я всегда считал, что ее жопа красивее, чем у Мартинеса. Вандрогенбрюк молча покачал головой. Сиг прятался в тени всю дорогу до пробирной палаты. Сначала под козырьками уличного туршкского базара, потом в тени гигантского арктиума, который рос вдоль зеленой зоны у побережья, и наконец под козырьком станции. О том, что странный экипаж собирается навестить пробирную палату, Сиг узнал у тощего Рамона, тренера по виндсерфингу, с которым бухал в первый день приезда в лобби баре. Они встретились за чашкой ораубика в траттории «Дикий скиталец», когда Сиг вышел из госпиталя. Стояло очень раннее утро, слишком ранее даже для оголтелых зожников, поддерживающих режим везде, в том числе на курорте. Сиг сидел за угловым столом под трепыхающимся на ветру поляризованным пологом, постоянно ерзая из-за неудобного бандажа, когда этот Рамон заметил его из бара. — Всю ночь на доске рассекал, до сих пор адреналин лезет, прикинь, — сказал он, подходя к столику со стаканом наперевес. Не спрашивая разрешения, он отодвинул стул из молодого плетеного баньяна, плюхнулся на него со всего маха, немного расплескав «Эйрическое», и вытянул вперед мозолистую ладонь с мелко подрагивающими пальцами. — Смотри, до сих пор руки дрожат. Сиг ухватил предложенную кисть и потряс в легком рукопожатии. — Много клиентов? Ради приличия стоило поддержать беседу, но больше всего хотелось, конечно, чтобы ему побыстрее принесли жратву. После всех этих дней на больничной койке, мерзких пайков, вечно лезущей наружу желчи и какой-то странной черной жижи, которой он блевал из-за отравления ядами многоножки, Сиг впервые в жизни хотел не побухать, а просто поесть обычной еды. Рот заблаговременно наполнился слюной. Когда перед ним появился поднос, он буквально вгрызся в жаренных на гриле пандалид. К блюду прилагался набор гренок с белым соусом. На вид соблазнительно торчащих кусочков тут же слетелись наглые гребенчики. Они прыгали по карнизу и верещали, потряхивая хвостиками. Сиг великодушно отломил кусок гренки и кинул на дорогу. Гребенчики бешеной стаей бросились следом. — Да какой там. Всего два, но укатали меня, засранцы, как стая яутов. Они, кстати, обещали привести в следующий раз одного, сказали, он тут на любом соревновании всех в салат покрошит. Ну нахрен такое счастье, я им сказал. И потом мы... — Яута, говоришь? — Сиг подался вперед и сощурил левый глаз. — Ну да, — пожал плечами Рамон и громко всосал пиво через щель в передних зубах. — Прикинь. Яута. В первый раз слышу, чтобы яут якшался с людишками. Напиздели, наверно. — А эти двое, они хорошо катались? — боковым зрением Сиг видел андроида, что нес ему его завтрак, но он не сводил глаз с Рамона, гипнотизируя и мысленно подгоняя говорить дальше. — О-хо-хо, еще бы. Белобрысый особенно. Сиг сглотнул. Ни капли не стесняясь, он воспользовался своим профессиональным умением и выболтал у наивного тренера по виндсерфингу абсолютно все, что тот узнал. В том числе и подслушанное. Про ремонт корабля и заказ на перевозку груза. И про пробирную палату. До Финнай он тащился почти полтора часа. Из-за предательского страха быть пойманным он не стал садиться с яутом и волосачом в один вагон, хотя до этого торчал на станции с раннего утра и пропотел насквозь даже в тени. Сев на следующий рейс, он догнал их, вернее, только яута, на выходе из здания палаты. Саааржанайяахтаунир ходил вдоль искусственно насажденных акаций, нюхал крохотные желтые соцветия и шерудил копьем в зарослях, видимо, в надежде, что спугнет кого-то смертоносного и более-менее пригодного для охоты. Но, кроме стаи потревоженных гребенчиков, его добычей стали только две самки богомола Баринцева размером с некрупного скриля. Их яут трогать не стал, только поразглядывал, а потом запустил обратно в кусты. Из-за любви к высокой температуре он постоянно шатался на солнцепеке. Сиг изнемогал в своей палатке из полотенца, ему хотелось утопиться в декоративном фонтане. Даже несмотря на солнечный фильтр глассов, он еле смыкал и размыкал веки. От духоты и кучи обязательного шмотья поверх пластырей ему становилось дурно. Пару раз он порывался плюнуть на все и уехать обратно в отель. Только вышколенное годами упрямство и стоическое претерпевание трудностей на пути к задуманному не давали ему вызвать флаер до станции. Он понимал, что его шансы словить этих двоих или троих за «дружеским проникновением» близятся к абсолютному нулю, но он отчаянно не желал сдаваться. Он пообещал себе продержаться еще пару часов, и, если за это время не случится ничего примечательного, он просто свалит обратно. Его полностью поглотила нетерпеливая жажда какой-нибудь очередной напасти. Как всегда случалось, когда он ждал горячей новости для нового репортажа. Несколько дней беспробудного пьянства, наркоты, отсутствия сна, противоядий и интеллектуальной работы подводили к черте, близкой к полной неадекватности. Сиг чувствовал, что скоро соскочит с нарезки, но хотелось бы продержаться хотя бы денек-другой. Вчера вечером Вандрогенбрюк выслал ему копию приглашения на банкет селекционеров. Еще одна тупая бессмысленная вечеринка, и они улетят отсюда домой. До этого он должен был держать яйца в кулаке. Яут, словно почувствовав его мытарства, направился в сторону зоопарка. Он долго бродил, пока не уселся на бортик аквариума с гигантскими ящерами, нарушив разом с десяток правил безопасности. Никто, конечно, не бежал его спасать. Когда Сиг заметил приближающегося волосача, то все недомогание как рукой сняло. Он панически заозирался. На глаза попалась фотобудка под открытым небом, какая-то скульптура, автомат с картами и большое интерактивное табло. Еще почти везде на территории зоопарка имелись зеленые островки с пальмами, цветами и акациями. Сиг теперь обходил эти чертовы заросли стороной, но сейчас он больше не мог выносить удушающую жару и полез в аккуратные шарообразные кустарники вокруг шурукая, которые росли прямо напротив аквариума. Он сменил фильтр у глассов и еле слышно вздохнул. Здесь точно было на пару градусов прохладнее. А потом он запнулся о какую-то жесткую хрень и пробороздил мордой по вороху цепкой ильвы, оплетающей штамб дерева. — Мать твою, больно-то как, — прошипел он, закрывая лицо руками, но тут же получил нехилый пинок под ребра и приглушенно взвыл. В следующий момент над ним завис какой-то хрен в костюме, по типу тех, что носил Вандрогенбрюк, когда еще преподавал в Дрезденском Университете. — Ты, блядь, еще кто? — злобно прошипел Костюмчик, тыкая ему под подбородок игольником. — Я журналист из «Передовых Технологий Дрездена», придурок. Убери пушку или я вызову охрану. — На кой хуй ты забрался в эти кусты? — прорычал тот, сунув игольник за пояс. — Может, я ссать захотел, тебе-то какое дело? — Сиг еле встал на колени, опираясь на ствол. — Прячешься от кого-то, что ли? — Не твое дело, проваливай отсюда. Поссы в другие кусты. Вон, акация рядом. Костюмчик нервно подтащил к себе кейс, из-за которого Сиг больно приложился лбом, а потом уставился в зазор меж листвы. Сиг помедлил, прослеживая взгляд, и чуть не прикусил язык. — Ты за яутом следишь? — страшным голосом спросил он. В следующий миг со стороны аквариума раздался какой-то приглушенный вскрик. Сиг и Костюмчик одновременно припали к кустам, раздвигая ветви. Орал волосач. Яут то ли пытался его укусить, то ли понюхать, схватив за башку. Рассвирепевший волосач дал ему по яйцам и двинул под ребра. Костюмчик пихнул Сига в бок, не прекращая пялиться на этих двоих. — Слышь, вали, тебе говорят, тут куча кустов, поссы где-нибудь еще! — Сам вали, — отпихнул его Сиг. — Не лезь, если не хочешь иметь дело с военн... Резкий свист, и над их головами в столб впилился яутский диск. Костюмчик заорал. — Ну нахуй, — просипел Сиг и выскочил из кустов. До отеля он бежал, не оборачиваясь.***
Кафе «Неоновый скриль», космопорт Сельвы, два дня спустя.
— А, — узнавая, протянул руку Костюмчик, — это ты. Я присяду? — Валяй, — Сиг пожал мозолистую пятерню и тяжело отодвинулся к окну, освобождая место. На шее у Костюмчика виднелись лиловые синяки. Дроид, не успевший укатиться далеко, развернулся и подкатился к ним снова. Костюмчик еще даже не прочитал меню, но дроид уже спросил: — Выбрали что-нибудь? Желаете блюдо дня? На столе, как и в прошлый раз, заработала голограмма с изображением рагу с кукурузой и шариками сыра. — Лучше бери стеклянную лапшу, — посоветовал Сиг. — Дешево и с белым соусом почти как молочный рис. — Одну стеклянную лапшу. И два джина Брю со льдом, пожалуйста. Дроид пиликнул и скрылся между столами. — Ну как оно? — спросил Сиг, накручивая на палочки водоросли ти и стараясь звучать участливо, а не саркастично. Дроид прикатил заказ. Костюмчик залпом осушил оба джина и поморщился. — Хреново, — сказал он. Они долго сидели в тишине, но потом Костюмчик вдруг повернулся и спросил: — Смотрел когда-нибудь гей-порно с яутом и двумя мужиками? Сиг перестал жевать, выпрямился и отрицательно помотал головой. В кафетерии как будто стало немного тише. — А хочешь? — спросил Костюмчик. Сиг сглотнул. — Хочу ли я посмотреть гей-порно с яутом и двумя мужиками? — уточнил он. — Ага. Только если поделишься фотографиями. Сиг одарил его одним из тех взглядов, которым обычно смотрел на Вандрогенбрюка, когда тот в очередной раз говорил, что премии не будет, а через десять минут Сиг уходил от него с парой литых. Костюмчик ухмыльнулся и открыл карту бара.