Милый садист

Мне пришлось уехать от родителей. Они родили ещё двух детей, и квартира для пятерых жильцов стала невыносимо тесной. Попросили меня переехать в общежитие. Как же сильно я был против! Но лишь в душе. Ведь прекрасно понимал отца с мамой (папой), поэтому не стал возражать, хоть мне было и невыносимо больно уезжать из семейного гнезда, но что же остаётся делать? Мы шли с отцом и мамой по коридору этого клоповника, на меня хищно зарились альфы со спермотоксикозом, но, поймав на себе грозный взгляд моего отца, спешили удалиться. Мы, наконец-то, добрались до комнаты № 203 и вошли внутрь. Моему удивлению не было предела. Всё оказалось не так плохо, как я себе представлял. Две кровати, один большой шкаф, видавший лучшие времена, две прикроватные тумбочки, неплохой стол, правда, у стула обивка слегка порвана, небольшой общий холодильник и маленький телевизор. Телевизор! Простые, содранные кое-где обои, тёплого оттенка, и пара больничных ламп. Совсем не плохо! На кровати сидел, видимо, мой сосед. Я сильно испугался, заметив его. Он достаточно крупный, слишком похож на альфу! У него были тёмно-русые волосы, собранные в хвост на затылке, достаточно грубые черты лица, тёмные глаза. На нём были джинсы, грязная футболка и красная клетчатая рубашка. Но он не смотрел на меня как те альфы, он просто приветливо улыбался, то и дело поправляя свои очки. — Привет! -Эм.Здрасьте, — я не легко находил язык с новыми знакомыми. Отец сзади подтолкнул меня вперёд, и я, опомнившись наконец-то, вошёл в комнату и присел на свою кровать. Вы когда-нибудь спали на заборе? На железном заборе? Чувствую, меня ждут незабываемые ночи. Отец присел рядом, приобняв за плечи: — Неплохо, да? — он посмотрел на меня сквозь свои очки. — Думаю, да, — я всё ещё был расстроен из-за переезда. — Ну, не кисни! — он потрепал мои чёрные волосы: фамильный цвет. У всех в семье чёрные волосы, а-ля семейка готов. У меня, моих братьев и отца глаза тёмные, а у мамы вот — ясно-голубые. Поняв, что я не в духе он решил поддерживать меня мысленно, и мы молча смотрели, как папа копошится по комнате раскладывая мои вещи что-то тороторя на ходу: «Так, рубашки будут здесь, носки здесь. А я положил тарелки?». Он так волновался за меня, а отец в это время пристально рассматривал моего соседа. — Прости за резкий вопрос, но ты альфа? Он замялся, явно не был готов к тому, что с ним заговорят. — Н-нет, сэр, я бета. -О, вот и замечательно. Он омега. Ты же всех здесь знаешь, да? — Почти, — его голос стал более уверенным. — Передай каждому альфе, что если попытаются подкатить свои похотливые к моему сыну—лично их кастрирую, — его глаза блеснули холодным блеском. — Дорогой, ну что ты мальчика пугаешь? — папа состроил «грозную» мордочку, от чего мой отец приобрёл жидкое состояние. — Прости, солнышко~ Мне нравилось наблюдать за их воркованием. Отец весь из себя грозный альфа, но при виде отца так и тает, это так мило. В конце концов они собрались уходить и папа расплакался, извинялся за то, что мне пришлось переехать, говорил как меня любит и сжал в объятьях до хруста позвоночника. Отец, обычно строгий и сдержанный, тоже меня обнял, я даже покраснел. Поцеловав обоих в щёки я наконец-то, поставил точку в детской жизни. Мне 17. Я живу без родителей. И я капец, как разочарован этим фактом. Поэтому несколько минут я тупо стоял у закрытой двери, выдавливал улыбку и тихо плакал. — Эй, парень, ты чего там застыл? — А, да нет, ничего, прости, — я быстро вытер слёзы, и повернулся с приветливой улыбкой. — Я, кстати, Кью — Майк, приятно познакомиться, — он протянул мне руку и я пожал её, — надеюсь мы сживёмся. *** Спустя несколько месяцев общажного пиздеца. — Да, детка, давай, ты такая аппетитная, ну же, скорее иди к нам! Мы с Майком следили за тем, как она вертится прямо перед нашими глазами. Такая горячая, такая желанная, у нас даже слюнки потекли. — Ну, иди же к папочке! — завыл, как пёс, мой соседушка. Микроволновка пропищала, и мы распахнули дверцу, наблюдая её, вот такую раскрепощённую, зазывающе лежащую на тарелке. Мы тут же её хватаем и убегаем в свою комнату, чтобы никто не успел почувствовать её манящий запах. Забегаем и тут же кидаемся на неё, как голодные хищники. Хорошая была сосиска. Вместе валимся на мягкий коврик на полу нашей комнаты и издаём звуки истинного удовольствия. — Те хорошо? — Мне хорошо. А те хорошо? — Мне очень хорошо, — отвечает он. — Жаль, что мы скоро всё равно захотим есть — говорю и слышу, как он всхлипнул. — Не начинай! Не порти момент! И я решаю сменить болезненную тему. Тяжела жизнь бедного студента. И очень голодна. — Надо бы нам работу найти. — Неплохо. Но какую? — Да хоть официантами! -Неплохо, — слышу, как он довольно урчит, вспоминая вкус сосиски. — Я серьёзно. Вскоре мы в правду устроились официантами. В неплохой ресторан. Я даже сказал бы, престижный. Как нас сюда взяли? Старые официанты поцапались с поварами. Поцапались и все коллективно уволились. Поэтому им пришлось взять таких как мы, но мы стараемся, очень, платят не плохо, так что нам ничего не остается, как цепляться за эту работу. Пока нами оставались довольны. В один из простых рабочих дней мне попались…судьбоносные клиенты. Я в это время прибирался на кухне, как ко мне прилетает Майк, кричит что-то про внезапный экзамен, просит, чтобы я его заменил. Конечно я не отказал другу! Я поскорее домыл посуду и принял работу официанта. Он уже убегал с рабочего входа, когда я крикнул: — Какой столик-то?! — Седьмой! «Семь? Счастливое число». Да, Кью, и не представляешь на сколько счастливое! Я переоделся в форму, захватил меню и побежал в зал. За этим столиком сидели два альфы, отец и сын. Очень похожи друг на друга. По-крайней мере внешне. У его сына такие же русые волосы и карие глаза, аристократичные черты лица, но отцовское прорезали морщины, а взгляд его был вечно уставшим, губы были сухими и безжизненными, а волосы собраны в тугой пучок. Отец был одет в синий строгий костюм, а сын футболку, чёрные джинсы и пиджак тёмного цвета, не застёгнутый на пуговицы. Он сидел, выпрямившись, скрестив руки на груди и демонстративно игнорировал все слова отца. — Кид, если ты бросишь институт, то у тебя не будет будущего, мои деньги тебе не помогут. — Мне не нужны твои деньги, — озлобленно прошипел парень. — Простите… — Я уже давненько стоял у стола. — Меня зовут Кью, на сегодняшний вечер — я ваш официант, что будите заказывать? — я старался держаться вежливо и натянул тихую улыбку, но мне было неловко от того, что я немножко лишний. Пока отец делал заказ, его сын пристально на меня смотрел. Не в одну точку, а осматривал всего. «Что со мной не так? Я что — испачкался? Нет вроде. Чего он на меня так пялиться?» — я даже покраснел от его взгляда. Потому приняв заказ, я поспешил сбежать на кухню, пока заказ готовился я удалился в уборную, чтобы умыть лицо. Стою, умываю, значит, лицо холодной водой, чтобы смыть смущение, поворачиваюсь и врезаюсь в грудь этого парня. — И-извините, — но он стоит и просто молча смотрит на меня. Надо же, он намного выше меня. Он чуть наклоняется и берёт меня за подбородок. Вертит моё лицо в разные стороны. Я густо покраснел, даже не знаю что мне сделать. — Что… Что вы делаете? — голос дрожит. Ещё никогда альфа не был так близко ко мне. Я уловил его приятный сладковатый запах и моё сердце забилось быстрее. Он наклонился сильнее, смотря прямо в глаза. Мы почти касались кончиками носов! Так близко! — Омега, симпатичный, в самый раз, — заключает он и слегка поворачивает голову, наклоняясь ближе, чтобы поцеловать! Тут в моей голове проносится гейский визг, и я выскальзываю из его рук быстрее, чем он успевает меня поцеловать. Рука, что держала меня за подбородок повисла в воздухе, а он стоит с выражением лица, как у кота, у которого сметану забрали. — П-простите, — только и выдавливаю из себя я и убегаю, а перед этим слышу его смешок, и прямо чувствую ухмылку, говорящую: «Ну ничего, ещё поиграем, мой сладенький». «Сладенький?! О чём я думаю?! Да и что это, вашу мамашу, было?!». Забегаю на кухню и прислоняюсь к двери, сердце колотится, румянец не сходит. Тут слышу пронзительный «Дзинь!» — оповещение, что блюда готовы. Прокашливаюсь, стираю пот со лба, поправляю форму и забираю заказ. Иду к столику, начинаю расставлять тарелки и вновь ловлю на себе взгляд парня. Он поставил локти на край стола, скрепил пальцы и положил на них свои подбородок. Улыбается, да как сексуально. — Ну чего ты хочешь, Кид?! — устало спрашивает его отец, потирая виски. Кид пристально смотрит на меня, бросает короткий взгляд на отца показывает глазами вновь на меня. — Хочу его.