Увертюра
2 августа 2017 г. в 23:08
— Так невозможно, нельзя, не нужно! — свет неожиданно погас. Все поглотила черная тревожная чернота.
— Ее теперь терпеть среди порядочных людей, — неуверенно допела Наташа и замолчала. Оркестра не было.В зале тоже тишина. И только позади нее раздавалось какое-то шебуршание.
— Кто есть? — тихо спросил первый голос.
— А ты кто? — переспросил второй.
— Алексей Александрович, друг мой? — попыталась наладить контакт Сидорцова.
— Я получил от нее письмо! — раздалось с разных сторон. Кто-то прыснул.
— Саш, ты опять на спектакль заранее пришел, чтобы избежать толпы поклонниц? — смеясь, спросил Балалаев.
— Я на всякий случай. А то вдруг ты опять голос потерял, — немного с обидой ответил Маракулин.
— Как это ужасно — долго-долго заседать… — медленно произнес Александрин, пытаясь повторить успех Наташи.
— Езжай к Патти один, — сквозь зубы произнес Ермак.
— Алексей Кириллыч? — недоумевающе воскликнул Ли. — А ты тут что забыл?
— В театре жену, а тут не знаю.
— Еще есть кто, или перекличка закончена? — спросила Наташа.
— Соблюдайте правила, добрые люди… — тихо затянул Бирин, от чего у всех побежали мурашки. В темноте это звучало очень угрожающе.
— Да ладно. Надо проще смотреть на вещи!
— Хочу… Домой… там небо и земля, — раздался жалобный голос Кирюхина.
— Кто-нибудь еще хочет высказаться? — строго спросила Сидорцова.
Грянул хор голосов:
— Нет.
— Да.
— Ты кто? — сразу несколько «нет» решили вместе уточнить у «да».
— Да Вронский. Тьфу, Ли. Кто-нибудь помнит, в какой стороне включатель?
— Посветите кто-нибудь, ну или фонарик включите, — предложил Александрин.
— Это вы так тонко на нас намекаете? — спросил Дима.
— Могу толще… — парировал Андрей.
— Мальчики не ссорьтесь! — решила урезонить мужчин Наташа. Примерно одновременно зажглись два фонарика, которые не внесли никакой ясности. Какие-то тяжелые бархатные занавески, сваленные стулья… Была надежда, что они в театре, но вопрос. В каком именно? Словно в ответ откуда-то издалека раздались оперные рулады.
— Ага! Ксюша репетирует! — обрадовался Игорь.
— Ну, идем тогда на звук, — выступил с рациональным предложением Дима.
Подсвечивая двумя фонариками от мобильных телефонов и проклиная всех электриков, спрятавших от глаз выключатели, артисты шли по тесному коридору. Периодически шипела Сидорцова, на платье которой кто-то норовил наступить.
— Ребят, я надеюсь, все заметили, что мы не в своем театре? — настороженно решил уточнить Маракулин.
— Заметили, заметили, — ответил Бирин. Он хоть и не так давно служил в оперетте, но ходы и переходы более-менее запомнил. Потому понимал, что идут они где угодно, но явно не в театре «Московская оперетта».
Голос приближался, становился все громче и громче.
— Как-то странно Ксюша распевается… Никогда раньше за ней такого не замечал, — заметил Сергей.
— Ты тоже слышишь, да? Я думал, мне просто кажется, — ответил Балалаев.
— Да ладно, мало ли что у нее в Большом ставится, — примирительно предположил Александрин. Хотя тоже был порядком озадачен обновленным репертуаром распевки.
С каждым шагом голос становился все сильней. А вокальная партия все «итальянистей». А скорость шага все выше. И даже платье Сидорцовой уже не так сильно мешало. С полным энтузиазма, облегчения и радости воплем «КСЮХА!» вся честная компания навалилась на дверь.
Которая услужливо распахнулась внутрь.
Чтобы следом прозвучало:
— Che sta succedendo?*
Примечания:
* - Что тут происходит? (итал)