Pacific ocean.

Насупившись, Клара закрылась в своей комнате. Она нервно ходила из одного угла спальни в другой, даже подошла к окну и резко раздвинула шторы, обращая внимание на то, как герцог ловко запрыгнул на коня и уверенно помчался за ворота поместья. Это привело ее еще в большее раздражение, потому что в данный момент Смиту не следовало быстро седлать лошадь и бежать. Мужчина должен был остаться дома и попытаться перед ней извиниться, загладить свою вину и исправить ту ситуацию, которая произошла по его вине. А он лишь оставил ее такую расстроенную и рассерженную на него, даже не сказал, что уезжает. Клара зарделась – герцог, несмотря на то, что был виноват, вывернул все так, словно виноватая она. От этого на душе становилось более паршиво, чем от сказанных им слов. Девушка зло вздохнула, сложила руки на поясе и поджала тонкие губы в тонкую ниточку. В голове назойливо крутилось, что герцог не прав и что он совсем не понимает, как обходиться с женщиной в положении. «Но ведь незнание не позволяет ему так со мной обращаться!» В носу начинало неприятно щипать, и это тоже ее злило – она не должна придавать такое значение словам герцога. От каждой мысли Клара сердилась еще больше. Кругами она ходила по комнате, стараясь успокоиться и утешиться, а затем обнаружила себя у зеркала, подняла взгляд синих глаз и раздосадовано опустила руки, стараясь всеми силами не заплакать от обиды, заполнившей ее до такой степени, что было трудно дышать. Из зеркала на нее смотрела девушка в нежно-голубом парчовом платье, отделанном золотыми нитями, с короткими пышными рукавами, украшенными вышитыми из голубого шелка цветами. Ее волосы, заплетенные в толстые косы и переплетенные с золотой лентой, были собраны в узел на макушке, и Клара вдруг показалась себе слишком наряженной, в голове даже промелькнуло слово «расфуфыренная». Ей стало так неудобно под взглядом собственных глаз, что она глубоко и часто стала вдыхать спертый воздух комнаты, а затем вдруг сложила руки на едва заметном из-под пышных юбок платья животе, и ей стало страшно. Устало прикусив губы, она отошла от зеркала и села в кресло, вытянув ноги. Утро выдалось совершенно отвратительным: ее тело (все еще покрытое синяками после того случая в поместье Пэрлов) всю ночь ныло и не давало ей спать; герцог ночью решил вовсе не приходить и остался в своих покоях; проснувшись на рассвете, ее несколько часов мучила тошнота; а потом Клара никак не могла привести себя в порядок, чтобы наконец-таки спуститься к завтраку. В результате она смогла собраться только к десяти часам утра, когда еду уже убрали со стола, и прислуга на кухне начинала не спеша готовиться к обеду. Спустившись в гостиную комнату, она ожидала застать там мужа, но ей этого не удалось. Лакей в дверном проходе сказал, что она с ним разминулась, и мистер Смит, уже позавтракав, направился в свой рабочий кабинет. Однако и в кабинете Клара герцога не обнаружила тоже. Начав беспокоиться, юная герцогиня раздраженно вздохнула, потому что он мог и предупредить ее о том, что уходит, и решила вернуться в свои покои, чтобы отдохнуть – сегодня она точно неважно себя чувствовала. Глубоко задумавшись о местоположении своего мужа, о своем непонятно удрученном состоянии, она даже не заметила, как в итоге остановилась у одного из каминов и обняла себя за плечи. Голова немного болела из-за недосыпа, а нелюбимый корсет мешал нормально дышать – ей бы сейчас переодеться во что-нибудь более удобное, ночную сорочку, например, и забраться в теплую мягкую и удобную кровать. - Клара, здравствуйте. Герцог заметил Клару, греющуюся у камина, когда возвращался из ее спальни. Ее не было на завтраке, и он забеспокоился в порядке ли она, поэтому решил лично ее проведать, но в комнате ее не нашел, однако, кое-что натворил, отчего поспешил уйти с места преступления незамеченным и исправить ситуацию, пока об этом не стало известно герцогине. Но на свою беду столкнулся с Кларой, которая этим утром выглядела какой-то бледной и измученной. Но от Джона Смита все равно не ускользнуло это парчовое платье с аккуратным вырезом, красиво подчеркивающим ее маленькую круглую грудь, при этом обнажающим его любимую родинку на ее левом плече. В сознании герцога промелькнуло воспоминание о том, как он прикасался к ней губами в одну из прекрасных ночей, и это было замечательно ощущать вкус ее шелковой кожи на своих губах. – Прошу, не пугайтесь, это всего лишь я, - успокоил он девушку, мягко улыбнувшись, после того как она вздрогнула от неожиданности. Герцогу почему-то показалось это очень обаятельным. Но о том, что Клара выглядела сегодня чудесно, он, конечно же, ей не сказал. В голове назойливо крутилась мысль - девушку надо отвлечь чем-то незначительным, что смогло бы занять ее мысли на какое-то время, пока он будет устранять следы своего преступления, совершенного в ее спальне. - Простите, я немного задумалась, - тихо выдохнула Клара, подняв на мужчину синие глаза. Она внимательно вгляделась в его лицо, и ей почему-то показалось, что он что-то прячет от нее, скрывает. От этого напряжение еще больше сковало ее, словно сжимая хрупкие плечи грубыми тисками. – Что-то случилось, герцог? – Осторожно спросила девушка. - Вы кажетесь немного бледной, - нахмуренно произносит мужчина, вглядываясь в лицо девушки. Он делает вид, что не услышал ее вопроса, потому что если повести себя иначе, то придется во всем сознаться, ведь Клара точно не оставит его в покое, пока не выяснит всю правду. А правду герцог сказать не мог, а она всегда понимала, когда он врет, поэтому игнорирование было единственным выходом, чтобы не расстраивать ее, тем более она уже была без настроения. – Давайте присядем, - он непринужденно прошел к креслу, что стояло недалеко от камина, и Клара, немного помедлив, присоединилась к нему, присев на краешек софы. – Как Вы себя чувствуете? – Учтиво спрашивает Джон, в очередной раз отмечая про себя, что Клара действительно не выглядит сегодня здоровой. - Я в порядке, - выдохнула девушка, - просто, когда не обнаружила Вас в гостиной… Она запнулась на полуслове, а продолжать свою речь не стала. Клара лишь опустила взгляд на свои подрагивающие от волнения руки, что нервно теребили складки парчового платья. На мгновение наступила тишина, оба они молчали. Тишина эта не была напряженной или уютной, она была совершенно пустая. От этого какое-то плохое предчувствие поднималось внутри нее из глубины до середины горла, сдавливая грудину. Клара чувствовала, как герцог оглядывает ее с головы до ног, внимательным, нахмуренным взглядом бирюзовых глаз. Мужчина все смотрел на нее, замечая, как она вся натянулась словно тетива лука от непонятного ему напряжения. Внутри него возникло незнакомое ему до этого момента чувство горькой жалости, смешанное с пониманием, что у него нет другого выхода, что он должен отвлечь ее другими дурными мыслями, пока не уладит эту сложившуюся и до невозможности глупую ситуацию. - Клара, - вдруг позвал ее Смит, и она повела головой в его сторону, говоря тем самым, что внимательно его слушает. – Мне кажется, или Вы поправились? – Спрашивает мужчина, ожидая с ее стороны всплеска гневных эмоций в его сторону. Она резко подняла на него глаза, которые из голубых стали превращаться в едва ли не черные, а затем долгое время всматривалась в его лицо, на котором застыло ожидающее каких-то объяснений выражение лица. Он серьезно? Или шутит? Клара совсем опешила, совершенно не зная, что на этот вопрос можно ответить. В голове стали бесконечным потоком крутиться различные мысли о том, какой у нее рацион питания и как часто она садится за прием пищи. Клара вроде старается много не есть, хоть постоянно и хочется что-нибудь положить в рот (сладкое или соленое), а иногда и все вместе, но она себя всегда контролирует и сдерживает. Слова герцога словно выбели ее из колеи. Она не знала, как на них реагировать: все платья, которые были сшиты еще в ноябре прошлого года, были ей по размеру, да и корсеты она еще не меняла, следовательно, ее вес мало как мог измениться за прошедшие три месяца ожидания ребеночка. Глаза Клары бегали то на камин, то на дрожащие руки, то снова на камин. А затем она набралась смелости и посмотрела на своего мужа уверенным темно-синим взглядом в попытке найти ответ на свои вопросы в его глазах, но ничего не получилось. - Это естественно в моем положении, разве нет? – Наконец выдохнула девушка, почувствовав, как горят румянцем ее щеки, и вновь опустила глаза на свои руки. Ей почему-то стало так стыдно перед герцогом, что стоило огромных усилий сдержать горькие слезы, которые щипали в носу. - Угу, - кивнул мужчин, поджимая нижнюю губу и отводя взгляд. – Просто я не думал, что Вы так себя распустите, - промямлил себе под нос герцог, понимая, что терпение Клары уже на пределе, и что она услышит его последнюю фразу. И в действительности, девушка вдруг настолько резко подскочила с софы и гневно посмотрела на мужчину, который сидел в кресле, надменно сложив ногу на ногу, сверху вниз, что теперь настала его очередь вздрагивать от неожиданности. Герцог и подумать не мог, что его слова так сильно ее заденут, и, кажется, он немного перегнул палку. Она стала так тяжело дышать, что казалось, будто ее грудь вот-вот выпрыгнет из тугого корсета под ее красивым платьем. Клара нахмурила густые брови на переносице так сильно, что герцог буквально чувствовал ее напряжение. Конечно же, все что он говорил – неправда чистой воды, и это было жестоко, но мужчина оправдывал себя тем, что ему нужно было выиграть время. Девушка смотрела на него еще какое-то время, а затем, ловко развернувшись на каблуках, быстрым шагом направилась прочь в сторону своей спальни. Как только она перестала его сверлить взглядом потемневших глаз, герцог облегченно вздохнул, а затем, когда опасность и вовсе миновала, достал из внутреннего кармана черного сюртука брошь (а точнее ее остатки) в виде ласточки, которую он подарил Кларе на ее девятнадцатый день рождения. Дело в том, что поскольку Клара не пришла на завтрак и долгое время не выходила из спальни, он решил проведать ее, а заодно и взять свои золотые часы, что лежали в ящике трюмо. Выйдя из кабинета, он направился прямиком в комнату девушки, однако свою жену он там не обнаружил, отчего забеспокоился. Едва ли не забыв от волнения, зачем он еще пришел, мужчина направился к трюмо и буквально выхватил свои часы из ящика, совершенно не обращая внимания на то, что их золотая цепочка находилась под этой самой брошью. После того, как герцог так неуклюже взял свои часы, брошь упала на мраморный пол, и оба жемчужных камня, а так же несколько сапфиров выпали и с едва слышным звуком потерялись под ножками трюмо. Понимая, что девушка сильно расстроится и начнет переживать, когда не обнаружит свою брошь на месте, он лишь хотел отвлечь на какое-то время ее внимание и починить ценный подарок. Однако вроде как совершенно усугубил ситуацию. Тяжело вздохнув, мужчина еще раз посмотрел в теперь уже пустой коридор, который вел в спальню девушки, поднялся с удобного кресла и направился к выходу – нужно было срочно ехать к ювелиру, да и возвращаться домой без броши не стоило: теперь единственное что может исправить этот провал – дорогая клариному сердцу брошь. На выходе, когда герцог уже собирался двинуться в путь, он заметил в окне их спальни Клару. Джон видел, какая она была расстроенная и угрюмая, и ему стоило немалых усилий сдержать себя, чтобы не вернуться обратно, к ней, и не объяснить ситуацию. Честно признаться, после его таких грубых слов, он испугался, что если она узнает о сломанной броши, – вовсе его не простит и будет очень сильно ругаться, и может в очередной раз испытать нервное потрясение. Со случая у Пэрлов прошла только неделя, у Клары до сих пор по всему телу были синяки, он видел их каждую ночь, если не воочию, то в своих глупых снах. Смит никак не мог отпустить это дело, которое было явно каким-то темным. В тот день ему удалось поговорить лишь с Анной, но другого соучастника произошедшего найти не удалось. Сначала он весь вечер просидел возле спящей жены, которой требовались его забота и помощь, не спустившись на прием, а затем Том Свифт по срочным делам уехал в Лондон, что было весьма и весьма подозрительно. Однако герцог пообещал себе, что так просто это дело не оставит, и что как только Свифт объявиться, он непременно спросит у него за все. Тем временем, пока герцог мчался на всех парах в Эдинбург, Клара вновь вернулась к зеркалу. Она оглядела себя с головы до ног, внимательно вгляделась в свое лицо, думая, может у нее появились щеки, или все-таки увеличилась талия, а девушка не обратила на это внимания, но она не заметила в себе никаких изменений. Тяжело вздохнув, Клара плюхнулась обратно в кресло и стала нервно разглаживать лоб левой рукой, на безымянном пальце которой тяжелым грузом находилось обручальное кольцо с сапфиром. Сколько она так просидела в этом кресле, девушка не знала, однако, каким-то образом она умудрилась в нем заснуть, а когда ее разбудили, солнце за окном уже садилось, что значило, что она пропустила обед. Шея из-за неудобного положения неприятно ныла, и первое время она стала ее растирать правой рукой. А потом поняла, что не эта боль ее мучила – в голове все продолжали крутиться слова герцога о том, что она поправилась. Однако эти грубые и вредные мысли продолжали мучить ее не так долго – разбудившая ее прислуга сказала, что приехал отец и ждет, когда его примут, в гостиной. Тяжело вздохнув, Клара приложила массу усилий, чтобы не закатить глаза: отец был последним человеком, которого она хотела сегодня видеть. - Его светлость вернулся? – Спросила Клара, пока в сопровождении девушки спускалась вниз. - Еще нет, миссис Смит, - сказала девушка, семеня следом. Внутри у Клары что-то оборвалось, но более она ничего не сказала, лишь в молчании прошла в гостиную, где на софе у камина, сложив ногу на ногу, ее дожидался отец. Заметив девушку в комнате, он сразу же поднялся и оглядел ее оценивающим взглядом: золотисто-голубое парчовое платье, прекрасная высокая прическа, украшенная золотыми лентами – все это не делало Клару красивой. Ее большие выпученные синие глаза, вздернутый, до отвращения острый нос, слишком маленький рост принижали ее звание герцогини. Честно говоря, Роберт и вовсе сомневался, что герцог Вояжский будет терпеть ее после свадьбы, и тревожился, что если Клара в ближайшее время не родит наследника, то герцог немедленно разведется с ней, оставив опозоренной на все высшее общество Великобритании. Однако что касалось наследника, на его удивление, дочка не оплошала – в критический момент сразу же объявила долгожданную новость. Сейчас она выглядела даже немного по-другому: какая-то бледная, без блеска в глазах – Роберт бы описал ее прилагательным «усталая». - Клара, здравствуй, - он подошел к ней, осторожно взял за руку и поцеловал в обе щеки. - Здравствуйте, отец, - ответила она нехотя сухим голосом. – Извините, что встречаю Вас так, - девушка окинула взглядом пустую гостиную, в которой лишь горел камин да были зажжены витые золотые канделябры. – Если бы Вы заранее предупредили о своем приходе, я бы подготовилась, - она отступила на шаг назад. – Принесите нам, пожалуйста, чай, - попросила она лакея, что стоял у двери. Поклонившись, молодой парень вышел из гостиной. - Я не хотел тебя беспокоить, дочка, всего лишь хотел проведать тебя, узнать, как ты себя чувствуешь, может, ты в чем-то нуждаешься, - начал отец. От его лицемерия у Клары начали ходить желваки на щеках, и она буквально стиснула зубы, чтобы не нагрубить ему. – После того случая у леди Пэрл, я очень за тебя испугался. Могу представить, какое потрясение пережили ты, Джон и твой малыш, - отец потянулся рукой к ее животу, и у Клары словно сработал защитный механизм: она резко сделала несколько шагов назад, а затем, словно она вовсе не отстранилась от отцовского прикосновения, подошла к горящему камину. - Я… - начала было она, - то есть мы, - исправилась, - в порядке. - Это хорошо, хорошо, - кивнул мужчина, а затем вернулся на свое место на софе. – А где твой муж? Его что-то не видно. Клара даже на таком расстоянии почувствовала, как отец поджал свои губы в тонкую ниточку. - Не знаю. Она пожала плечами, вспоминая обидные слова мужа. Почему-то после утренней «беседы» с герцогом, она совершенно перестала чувствовать себя уверенно. Она не считала себя красивой, но ведь и некрасивой она тоже не была – обычная, она была обычная. А теперь, смотря на свое отражение, будь то в зеркале, или в чайной ложке, она ощущала себя совершено некомфортно в своем собственном теле. – А как Ваши дела? Как Ваши шахты? – Спросила Клара, переводя тему в другое русло и стараясь отвлечься от назойливых и дурных мыслей. - Это очень плохо, что ты не интересуешься своим мужем, Клара, - нахмурившись, отец проигнорировал ее вопрос. – Я понимаю, что ты в положении, все девушки становятся странными, когда это с вами происходит, - мужчина указал на ее живот, - но это не значит, что ты должна пренебрегать своим мужем. А Кларе было абсолютно все равно на то, что говорил ее отец. В это время в гостиную вошел лакей с двумя чашками чая и, положив их на столик, услышал окончание фразы ее отца. Парень недоуменно посмотрел на Освальда, а затем перевел взгляд на Клару, а та лишь прикрыла глаза и покачала головой, мол, не обращай на эту ересь внимания. - Со мной все в порядке, отец, я не больна. Мое положение никак не влияет на образ моих мыслей и мое поведение, - раздраженно произнесла она, складывая руки на груди. - Раз не влияет, то веди себя, как положено, - процедил он сквозь зубы и взял чашку чая в руки. – Сядь, я скажу тебе кое-что, может быть, это тебя немного отрезвит. Клара посмотрела на отца, который кивнул на кресло, стоящее напротив софы, и девушка послушно села в него. Она знала, что дальше польется еще больше неприятных слов, от которых в ее голове негативных совсем мыслей не убавиться. Слушать отца ей так не хотелось, но она находилась не в том положении, чтобы уходить. – Я буду говорить с тобой совершенно открыто. Предупреждаю, что этот разговор может тебя смутить, но ничего не поделаешь, раз ты сама не понимаешь, - мужчина раздраженно закатил глаза. - Переходите к делу, отец. Я Вас внимательно слушаю, - выдохнула Клара, собираясь с необходимыми силами, которые помогли бы ей выдержать этот разговор. - Герцог попросил твоей руки, потому что нашел в тебе что-то, что его зацепило, - начал мужчина. – Затем он женился, и ты стала его полноправной супругой, с которой он делит одну постель и одну подушку, Клара, - продолжил Роберт. – Сейчас ты не в том положении, чтобы удовлетворять его потребности, это понимаете и герцог, и ты, - девушка почувствовала, как ее щеки начали гореть от смущения, а брови поползли к переносице, скрывая стеснение за хмуростью. - О чем Вы говорите, отец? – Недоуменно спросила она, отводя смущенный взгляд в сторону. - О том, что если ты не будешь интересоваться своим мужем, не будешь заботиться о нем, то он запросто забудет, чем ты его привлекла, и найдет себе женщину на стороне, - пожимает мужчина плечами. - И эта женщина будет дарить ему иллюзию счастья и спокойствия, пока ты будешь сидеть здесь и есть засахаренные каштаны, - он кивнул на поднос, оставленный лакеем на столе, на котором находилась фарфоровая пиала с излюбленным угощением. - Поэтому либо берись за ум, девочка, либо найди герцогу такую женщину, которой ты сможешь управлять, - отец закончил свою мысль и довольно откинулся на спинку софы, при этом взяв засахаренный каштан. В это время, пока отец вдоволь угощался сладостями, Клара просто застыла, пораженная его словами. Неужели, правда? Неужели герцог способен на такое? А что если отец прав, и герцог, не получая желаемого дома, будет искать его на стороне? Нет, она такого не выдержит. – Кстати, я приехал не с пустыми руками, - сказал отец, выдергивая ее из плохих мыслей и напоминая о своем присутствии. – Я привез тебе твою любимую глазированную белым шоколадом клубнику, - мужчина потянулся к красной коробочке, что лежала у его левой ноги на софе. - Спасибо, отец, но я не хочу, - ответила Клара, помотав головой, в то время как руки сами собой потянулись к коробке, сняли крышку и взяли сладость, которая за секунду оказалась у нее во рту. - Если Вы не возражаете, то прошу меня извинить. Мне не очень хорошо, я бы предпочла до ужина немного отдохнуть, - она поднялась с кресла и, не дожидаясь ответа отца, направилась к выходу, при этом прижав к своей груди коробку сладостей и тщательно их пережевывая. Время до ужина Клара провела в комнате, пытаясь всеми силами не думать о словах отца и отвлечься чтением, но выходило из рук вон плохо, поэтому спустя час безрезультатных попыток она просто сдалась своим думам. «Ты поправилась», «он уйдет», «найди ему женщину», «интересуйся им», «распустила себя», «наследник», «герцог», «герцогиня», «твой статус», «его положение», «я расскажу все герцогу», «ведите себя соответствующе», «глазированная нуга», «моя Клара», - все это крутилось в голове калейдоскопом, и ей казалось, что сейчас ее голова просто взорвется. А затем пришел лакей и сказал, что ужин подан. На ужине Кларе есть совсем не хотелось. Она смотрела, как отец (который сегодня решил остаться в поместье Вояж и все-таки дождаться герцога, чтобы обсудить с ним какое-то дело) с аппетитом ел суп-рагу с говяжьими хвостами и курицей, заедая все это овощами (морковкой, капустой и зеленым луком) лежавшими на соседней тарелке; как после супа он приступил к йоркширскому пудингу, а затем с удовольствием отведал лимонных тарталеток со сливками и мятой, и понимала, что чем больше она смотрит, тем больше ей хочется избавиться от остатков глазированной белым шоколадом клубники из своего организма. В тот момент, когда отец пригубил медовуху, разлитую по изящным хрустальным бокалам, к ней подошел лакей, учтиво поклонился и произнес так, чтобы могла расслышать только она: - Ваша Светлость, у меня есть послание от герцога Смита. - Я слушаю, - сухо. Клара повернулась к лакею в ожидании новости, которую он принес. Она, несмотря на обиду, таящуюся внутри, все равно продолжала тревожиться за мужа. Время уже перевалило за девять вечера, а сэра Смита все еще не было дома, и это ей совсем не нравилось: герцог уехал в непонятной ей спешке и совсем не позаботился о том, чтобы известить ее о своем пункте назначения. А с другой стороны отец со своими наставлениями, в которых – в этот раз было совершенно очевидно, - были своя доля истины и смысл, поставил ее в очень затруднительное положение. - Сэр Смит просил передать Вам, чтобы Вы не тревожились, эту ночь он проведет в поместье герцогини Свифт, и постарается успеть вернуться домой к завтрашнему полудню, - прошептал лакей, а затем сделал несколько шагов назад. - Спасибо, - лишь кивнула Клара, чувствуя, как ее начинает мучить жажда от гнева. Она потянулась к разлитой настойке и разом осушила небольшой бокал. Внутри нее все постепенно начинало кипеть от ревности и от злости на герцога, который так бессовестно оставил ее в положении и поехал развлекаться с леди Элизабет Свифт. Кларе это совсем не понравилось и сил держать себя в руках практически не оставалось. Она посмотрела изучающим взглядом на отца, и вдруг в голове у нее проскользнула мысль, что это так странно: отец приехал навестить их с герцогом совсем неожиданно, провел с ней такую подозрительную беседу, да еще и остался с ночлегом. Клара вдруг подумала – не скрывает ли он от нее что-нибудь? Она внимательно вгляделась в отца, который теперь откинулся на спинку стула и стал вытирать салфеткой рот, заканчивая свой ужин. Нет, навряд ли отец бы скрыл от нее что-то неподобающее. Он бы не упустил случая упрекнуть ее в таком поведении герцога и сказать, что она сама виновата. Клара тяжело вздохнула. – Я неважно себя чувствую, отец, пойду в комнату и отдохну, - не дожидаясь какого либо ответа со стороны отца, Клара поднялась со своего места, оправила юбку парчового платья, а затем быстрым шагом направилась в спальню, прикрывая рот рукой – тошнота подступила к горлу, и было очень трудно сдерживать рвотные порывы. Как она дошла до дверей, девушка не помнила, однако как только дубовая дверь закрылась за ее спиной, Клара нагнулась над тазом, что уже был приготовлен для ночных нужд. После того, как она пришла в себя, девушка начала раздраженно ходить по комнате из угла в угол, сжимая и разжимая тонкие губы, придерживая руками затекшую поясницу. - Нет, как это понимать? - Тяжело дыша, говорила девушка сама с собой. – В такое время суток и не вернуться домой! Бубнила она, сбрасывая с ног туфельки на небольшом каблуке и ощущая прохладный пол через тонкие белые чулки. – Только посмотрите на него! Он, видите ли, мужчина, верно? Ему все можно! Клара чувствовала как раздражение все больше и больше наполняет ее изнутри. Оскорбленная и ужасно эмоционально уставшая и вымотанная, Клара все продолжала ходить по кругу. – Его совсем не волнует, что он женат! Какое бесстыдство! Девушка фыркнула и плюхнулась в кресло, недовольно сложив руки на груди и вытянув ноги. – Ему все равно, что дома его ждет жена, что она вообще-то в положении, и что ей может что-то понадобиться! Уехал, даже слова не сказал о том, куда едет, зачем едет, к кому едет! Клара активно жестикулировала руками, нервно поджимая и облизывая пересохшие губы. – Ну, вот и сиди со своей леди Лиззи, дорогой Джон, наслаждайся вечером и не смей подходить ко мне после всего этого! Поправилась я, видите ли! Вы только поглядите, что он говорит! Клара резко поднялась со стула, подошла к трюмо и уже в который раз за день посмотрела на себя в зеркало. Она была слишком бледная, и ей даже показалось, что жалкая. А еще усталость взяла свое, и потому миссис Смит завернула руки и стала расстегивать застежки на спинке платья (что было крайне неудобно), собираясь переодеться в ночную рубашку и скорее лечь спать. Ничьей помощи ей не хотелось. Она оставила дорогое платье беспорядочно лежать на пуфике, золотые ленты из прически скинула на пол вместе с заколками, после того как распустила длинные волосы, корсет выкинула у подножия кровати, а нижнюю юбку у дверцы в гардеробную. Переодевшись в белую сорочку, Клара залезла в теплую постель и закрыла глаза, стараясь уснуть. Сон не шел к ней очень долго. Может отец действительно прав? Может, герцогу действительно нужна женщина? Сколько их у него было до нее, со сколькими он делил ложе? И неужели герцог может и вправду оставить ее, если она поправится на пару килограммов, что в данном положении было просто неизбежно? Что если она совсем некрасивая и стала герцогу неприятна? И почему его слова так сильно ее задели? Неужели она хочет выглядеть красивой для него? Разве это не глупо? Не уж-то у нее совсем нет гордости? Или она настолько сильно привязалась к мужу, что слишком ценит каждое его слово? А так ли это для него? Она тревожилась этими навязчивыми вопросами всю ночь, задавая их себе один за другим и совершенно не находя на них ответов. Всхлипнув, она дала волю своим эмоциям и так глупо и по-детски расплакалась, намочив подушку в атласной наволочке солеными слезами. Она не знала, сколько плакала, но после того как смогла прийти в себя свалила свою такую эмоциональность на ребенка в животе, а затем закрыла глаза. Как она уснула, Клара не поняла, но когда проснулась, заметила сидящего за письменным столом герцога, который что-то писал на пергаменте. Во сне она обнимала его подушку, закинув на нее левую ногу. Проснувшись, девушка, не шелохнулась, лишь неприятно зажмурилась от весеннего мартовского солнца, что освещало комнату, внимательно вглядывалась в ровную спину герцога, который сейчас сидел в одной рубашке и жилете и макал ручку в чернильницу, при этом постукивая кончиком по стеклянному сосуду, оставляя лишние чернила на его бортиках. «Интересно, кому он пишет?» Она смотрела, как от тяжелого дыхания его плечи слегка поднимаются, а затем как левая рука начинает чесать гладко выбритую правую щеку, потому что он усердно думал и подбирал слова, чтобы предложение вышло красивым и грамотным. Она все смотрела и смотрела на него, отметила, что серебряные волосы на его затылке были темными, и Кларе почему-то захотелось до них дотронуться, и она уже было собиралась потянуться к нему, как на душе у нее снова стало так неприятно, что она лишь устало закрыла глаза, в надежде снова уснуть. - Вы, кажется, вчера были не в духе, - вдруг подал голос герцог, не отрываясь от своего занятия. Мужчина сумел приехать к восьми часам утра, потому что ювелир выполнил его просьбу и даже закончил работу раньше положенного срока. После того, как Джону удалось забрать брошь, он сразу же вернулся домой и застал в гостиной Роберта Освальда, из вежливости уделил ему несколько минут, а после вовсе выпроводил из поместья, и прямиком направился в покои супруги. Здесь его ожидала странная картина. Разбросанные по всей комнате ее вещи, фантики от конфет и принадлежащая этим конфетам коробка – все это совсем не было в стиле Клары, и ему понравилось, как она так забавно бунтовала. Немного развеселившись, он, в хорошем настроении, подошел ближе к кровати, оглядел жену, длинные волосы которой растрепались на одной из подушек, и что от духоты спальни скинула с себя одеяло и теперь была прикрыта только ночной рубашкой. Через тонкую ткань хорошо был виден силуэт ее худеньких бедер, немного округлившегося живота и маленькой, удобно умещающейся в его ладони, груди, отчего герцогу стало немного тесно в штанах. От этого он сделал несколько шагов назад и вернулся к своему рабочему столу. Взял пергамент и ручку, собираясь написать извинительное письмо леди Свифт за то, что уехал не попрощавшись с ней и не поставив ее в известность. Несмотря на то, что он был занят написанием письма, Смит понял, что Клара проснулась потому, как она издала тяжелый вздох, а затем резко притихла, и это было забавно – то, как она обижалась на него. Герцог посмотрел на девушку, которая, недовольно вздохнула оттого, что герцог понял ее (видимо совершенно некачественную) халтуру, и начала сонно тереть маленькими кулачками глаза. Мужчина вновь ощутил, как сильно его влечет к ее свежести и молодости, по-океанически синим глазам, ласковому голосу и истинной английской сдержанности, которая каким-то образом проявлялась в каждом жесте ее рук. Джон отметил, что сейчас весь ее вид говорил о том, как она измотана. Глаза у Клары сегодня были обиженные. Она лишь холодно взглянула на него, а затем отвернулась и свесила ноги с кровати, собираясь подняться и привести себя в порядок. Герцог понимал, что вчера очень сильно ее расстроил своими словами. Учитывая то, какая она юная, ей наверняка даже в голову не пришло, что он сделал это специально. Но он не мог не радоваться тому, какие глупые у нее были обиды, и как ей подходило злиться на него. – Я имею ввиду, что обычно Ваши платья и прочие атрибуты гардероба не находятся на полу, - мужчина, кивнув головой на разбросанные на полу вещи, попытался разрядить напряженную атмосферу, воцарившуюся в комнате, и улыбнулся ей. - Я была уставшей, - выговорила Клара, поджимая губы. Она на него злилась. Еще даже десяти часов не было, а он уже приехал. Он ведь передал вчера, чтобы не ждали его до полудня. Что это теперь значит? Как это теперь понимать? Что он тут сидит? «Наверняка леди Элизабет допустила оплошность, которую герцог не смог переварить. Теперь еще ждет, что я буду с ним мило беседовать! «Вы, кажется, вчера были не в духе» (передразнила она в своей голове герцога). А кто в этом виноват? Я? Нет уж, Смит, вина полностью твоя», - хмуро думала она, стараясь испепелить его нагло улыбающееся лицо взглядом синих глаз. – Я приведу себя в порядок, - сухо. Клара поднялась с кровати и, положив одну руку на живот, а другую на затекшую поясницу, не спеша направилась к гардеробной. Смит, лишь проводив ее взглядом серых глаз, понял, что каламбурами ситуацию не исправить и что нужно принимать решительные действия. Он немного посидел за столом, напряженно думая, а затем, после того как в голову пришла ясная мысль, быстрым шагом вышел из спальни, направляясь прямиком к лакею. Вернулся мужчина обратно в комнату примерно через час, когда стало ясно, что жена выходить оттуда не собирается и ждать ее бессмысленно. Он обнаружил девушку сидящей в гостиной перед их спальней на бирюзовом диванчике. Плечи ее были опущены, и сама она была бледная. Выглядела она волшебно: это белое шелковое платье с длинными рукавами-фонариками и аккуратным кружевным верхом подчеркивало ее стройную точеную фигуру, изменения которой пока лишь были различимы в ночной рубашке. Оно было украшено только ее любимой брошью из кахолонга. Волосы его герцогини были собраны в низкий узел на затылке и закреплены двумя скромными золотыми гребнями, а пара жемчужных сережек завершала ее нежный образ, выдержанный в расцветке молочного опала. Она держала в руках небольшой лист пергамента и карандаш, видимо собираясь рисовать. «Извините, Клара, но не сейчас», - подумал мужчина, подходя к девушке. Господи, выглядела она волшебно. - Я попросил накрыть стол на веранде, чтобы мы позавтракали наедине, - осторожно произнес мужчина, в ожидании глядя на жену. - Мой отец в поместье, он хотел Вас видеть, - в очередной раз сухо ответила Клара, приступая к своему рисунку, совсем не обратив на мужа внимания. Это его задевало. Некогда казавшаяся забавной ситуация, сейчас словно вышла из-под его контроля. Но он не собирался сдаваться. Клару обычно не так просто обидеть, но видимо, эта эмоциональность связанна с тем, что она ожидает ребенка, да и вообще с последними событиями, которые изрядно расшатали ее нервную систему. Кларе нужен был хороший отдых, который здесь она не могла получить. И герцог решил, что обязательно займется решением этой проблемы чуть позже. Клара же вовсе не хотела его сейчас видеть. После вчерашней истерики она чувствовала себя совершенно изможденной, а виной тому был лишь герцог и его леди Свифт. «Он еще и письмо ей пишет, как назло оставил его на письменном столе, наверняка хотел, чтобы я его увидела!», - пронеслось мельком в голове, отчего брови свелись к переносице. Рисовать у нее сегодня точно не выйдет. Она взглянула на все еще пустой пергамент и тяжело вздохнула. - Да, мы с ним уже поговорили, и он уехал на одну из своих шахт. Просил, чтобы я передал Вам его лучшие пожелания и чтобы Вы хорошо подумали над его словами, - ответил Смит, понимая, что девушка разговаривать совершенно не хочет, постоянно избегая с ним контакта. – Что за слова он имел в виду? – Полюбопытствовал мужчина, надеясь хоть на какую-то ответную реакцию, однако – тщетно. - Неважно, - помотала девушка головой, не отрываясь от чистого листа, а затем коснулась его карандашом. Линии выходили кривые и неестественные. Что она вообще пытается нарисовать? Не то цветок, не то дерево, не то черты лица. Чьи? «Клара, ты должна прийти в себя, - жалобно попросила девушка сама себя, - соберись!» - Тогда пойдемте? – Кивнул мужчина на выход, продолжая сверлить ее безэмоциональное («обиженное» – усмехнулся он в своих мыслях) выражение лица. - Куда? – Клара бросила на него недовольный взгляд, словно спрашивая «неужели непонятно, что я не хочу тебя видеть?». - На завтрак, - напомнил ей еще раз мужчина. - Я не голодна, - она вновь вернулась к карандашу, всеми силами пытаясь сосредоточиться на своем занятии. – Я же поправилась, мне нельзя много есть, - пробубнила она себе под нос едва слышно, слегка закатывая глаза. От герцога эта фраза не укрылась. Нервную Клару хоть и было до чертиков жаль, и он чувствовал себя невероятно паршиво за то, что так измотал бедную девочку, но наблюдать за ее инфантильной гордостью было сплошное удовольствие. Однако если бы он позволил себе показать, как доволен ситуацией, вряд ли она его вообще когда-нибудь простила бы. - Вы плохо питаетесь вот уже третий день, Клара, это вредит ребенку и Вам, - произнес мужчина, надеясь, что она не услышит в его голосе наигранную строгость. Клара на это ничего не ответила, уставившись в пергамент и якобы водя по нему карандашом, но он прекрасно видел, как грифель не касался листа, и что Клара маленькая лгунья. «Она слишком упрямая, она не выйдет со мной завтракать, объясняться придется здесь», - понял герцог и решил, что пора действовать. – Послушайте, то, что я вчера сказал Вам по поводу Вашей фигуры, я лишь пытался… - Разве Вы не должны были оставаться до полудня у леди Элизабет? – Перебила Клара мужа, надеясь сменить тему в иное русло. А затем зарделась, мысленно чертыхнувшись, что герцог прочитает в ее голосе глупую ревность. - Вы не рады, что я приехал раньше? – Мужчина вскинул суровые брови и уселся на другой конец софы, прищуривая серые глаза, что внимательно сверлили английский профиль юной Смит. - Мисс Свифт точно не рада, что Вы уехали раньше, - Клара недовольно отвернулась от мужа, поджимая губы в тонкую ниточку. Смит, мужчина точно умом не обделенный, увидел и услышал ее ревность и из-за всех сил пытался сдержать довольную улыбку, порывающуюся наружу. Клара его ревнует, и почему-то осознавать это ему было приятно. Если бы не ее такое взрывоопасное состояние, он бы точно с ней поиграл, но сейчас Клара была не в том расположении духа, чтобы над ней подтрунивать. - На что Вы больше всего злитесь, Клара? На то, что я сказал, что Вы немного поправились? На то, что я остался этой ночью у Свифт? Или на то, что я сломал Вашу брошь и не сказал Вам об этом? – Мужчина мягко улыбнулся, чуть наклоняя голову вперед и пытаясь заглянуть ей в глаза. - Вы сломали мою брошь? – Клара резко перевела на него взгляд голубых глаз, разворачивая к герцогу корпус, и нахмурила густые брови так сильно, что появилась ямочка на переносице. - Понадобились сутки, чтобы починить ее, - он достал из внутреннего кармана ласточку и протянул ее девушке. - Ну и нужно было занять Вашу голову другими размышлениями, - мужчина пожал плечами, вытягивая губы в трубочку - И Вы не придумали ничего лучше? – Девушка взяла в руки брошь, оглядывая украшение и поражаясь глупости сорока шестилетнего мужчины. - Признаюсь, за Вашим недовольством было очень забавно наблюдать, - улыбнулся мужчина, оглядывая недовольный профиль своей жены. - Ох, - фыркнула Клара и резко поднялась с софы, оставляя принадлежности для рисования на столике и направляясь в спальню, чтобы спрятать починенную брошь в трюмо. «Глупый! Глупый Смит!»