Mea vita et anima

      Из окна самолета открывался прекрасный вид на ночной Киев, горящий тысячей огней внизу. Столица Незалежной была своеобразной конечной вехой в туре Поперечного, знаменующей его, тура, окончание.       Пожалуй, этот тур был самым изматывающим: шутка ли, двадцать шесть городов за чуть меньше, чем два месяца! Но, слава всем богам, этот кошмар и день сурка окончился, и сегодня комик возвращался домой, в Питер.       Как бы Спун ни старался, поспать ему в самолете, увы, не удалось. Его била мелкая противная дрожь, но у этой дрожи была весьма приятная причина: скорая встреча, очень-очень долгожданная встреча. Два часа перелета… Интересно, Евстигнеев уже едет в аэропорт? Или только собирается? А может, в присущей ему легкомысленной манере забыл, и через час начнет метаться в панике?.. Дурацкие мысли не давали покоя. Куда полезнее было бы поспать, но Данила, не спавший почти сутки, все равно не отдохнул бы за эти жалкие пару часов.       …Но Рудбой ничерта не забыл о том, что сегодня – о боже, наконец-то! – Тот Самый День, Когда Приезжает Поперечный. Лично для него это было нечто вроде мини-праздника. С самого утра он не находил себе места, чуть ли не считая отрезки времени выкуренными сигаретами, в то время, как вечер все-таки неумолимо приближался.       Обойдя квартиру в сотый раз и взглянув на висящие на стене часы, Охра засобирался. Примерно через час ему нужно было быть уже в Пулково, встречать своего ненаглядного бездушного.       Как по заказу, Евстигнеев был в аэропорту уже через полчаса. Питерские вечерние пробки будто бы по заказу рассосались, и теперь фотограф был вынужден сходить с ума в зале ожидания, нервно поглядывая то на табло, то на часы. Гребаное ожидание…       Когда самолет приземлился в Пулково, Данила был все еще как во сне – ему все же удалось слегка задремать под конец перелета, но лучше бы он этого не делал. Но стоило ему пройти досмотр и выйти в терминал аэропорта, сонливость и даже частично усталость как рукой сняло – его уже ждал Ваня. Эту татуированную каланчу хрена с два с кем перепутаешь. Так что, уже спустя минуту Спун висел на Рудбое, стараясь не задушить друг друга объятиями. Увы, поцелуи пришлось отложить, все-таки вокруг хватало случайных зрителей. - Ну что, не обнатуралился тут без моей тощей задницы? – улыбнулся, хоть и устало, Поперечный. Какие к черту приветствия и «я так скучал!», когда можно поязвить? - Хуй тебе. В профилактических целях дрочил на тебя пару раз в день. Видишь, даже сарказм стерся немного, - в тон своему бойфренду ответил Рудбой и продемонстрировал ладонь.       Данила готов был сгенерировать еще пару шуток на ходу, но он с ног валился от усталости, в том числе и моральной – тур высасывал абсолютно все соки, - и сейчас он мечтал проспать как минимум два дня кряду, и непременно в объятиях своего парня. Это условие было главным.       Убер уже ждал на парковке аэропорта. Парни закинули сумки в багажник и сели на заднее сидение; стоило машине тронуться – и блогер тут же умудрился задремать на плече Вани, хотя сам очень хотел посмотреть на вечерний Питер, по которому ужасно успел соскучиться. Рудбой, уже собиравшийся что-то сказать, просто улыбнулся и приобнял Поперечного за плечи, перебирая пальцами его волосы, отросшие в нечто совершенно рыжее и совершенно бесформенное за время тура. То, что Даня уснул на его плече, не могло не вызвать умиления. От этого Поперечный казался еще более родным, домашним и уютным. Сейчас Евстигнеев больше всего ненавидел извечные питерские пробки, потому что оказаться в их квартире хотелось как можно скорее. Там нет лишних глаз, там нет чересчур осуждающего взгляда водителя такси… Хорошо еще, что он не позволял себе каких-то комментариев.       Когда машина через час остановилась у подъезда их дома, первым из машины вышел Ваня и достал сумки и рюкзак Данилы. Сам блогер, похожий на сонного рыжего каджита, тоже лениво выполз из такси, отчаянно зевая и потирая глаза.       Квартира встретила Поперечного непривычной тишиной и порядком. Данила вечно разводил вокруг себя хаос – читай: творческий и никак иначе, - и установившаяся чистота в доме ясно давала понять, как же давно его здесь не было.       Сумки и пара рюкзаков была скинута в прихожей – разбор вещей вполне мог подождать до завтра. Первым делом Спунтеймер скинул грязную одежду в стирку и притянул к себе проходившего мимо Рудбоя, с наслаждением поцеловав его. Именно этого момента он ждал все два долгих месяца в туре. Ваня при этом разомлел не меньше своего парня. Наконец-то он снова почувствовал вкус этих губ, острые кусачие зубы, которых так не хватало все это время. Но Охра дождался, и настало время, когда он может без зазрения совести лапать свою рыжую бестию. - А теперь расскажи, что я пропустил, - попросил Поперечный и завалился на кровать, сладко потягиваясь. Конечно же, уже завтра его снова попрет на какую-нибудь движуху, но сегодня он был просто уставшим рыжим мякишем. - Да много чего было. Я альбом сольный начал записывать, - Иван сел рядом на кровать, глядя на распластавшегося по всей кровати блогера. – Мирон в Москву свалил по делам, потом и вовсе в Европу, мудя свои проветрить. А потом кудахтать начинают: когда микстейп, почему нет микстейпа? А Окси просто снова крышкой едет, по Европам мотается. Порчи с головой в работу ушел, Мамай тоже… В общем, букинг разъехался кто куда. А у тебя что было веселого без меня?       Не считая того, что засыпал на ходу, Поперечный все же старался запомнить то, что говорил ему его парень. От рэпа Данила был не то чтобы далек, особенно в последнее время, когда это направление становилось все более модным, но все же хотелось бы понимать намного больше в том, чем занимается Евстигнеев. - Да что в туре может быть особенно-то интересного? – широко зевнув в очередной раз, ответил Спун и потянул Ваню за футболку, повалив на кровать и тут же прижавшись к нему. - Я из города в город рассказывал одно и тоже, отчего чуть не сошел с ума опять, а в перерывах набухивался и жрал местный фастфуд, косплея Кшиштовского. Короче, ужасно соскучился.       Поерзав еще немного, Поперечный наконец забрался под одеяло и утянул Рудбоя за собой. Конечно, было бы неплохо потрахаться, но это вполне могло подождать до утра: Данила сомневался, что у него вообще встанет от усталости. В голове Евстигнеева мысли тоже шли примерно в том же самом русле, потому он просто крепче обнял своего парня и уткнулся носом в его шею, коснувшись губами ключиц. - Я тоже скучал, - тихо ответил Охра. Хотя в его случае скучал – это слабо сказано. Скорее: выл от одиночества, бредил и просто сходил с ума. Вот это было более точное определение. – Спи уже, пидрила рыжий.       Данилу упрашивать дважды было без нужды: он уснул раньше, чем успел съязвить в ответ, хотя неплохой ответ уже крутился на языке.

***

      После выматывающего тура рыжий комик готов был признать, что на свете нет ничего лучше, чем просыпаться в двенадцать дня, дома, в своей кровати, пусть и со стояком - уж это-то точно решаемая проблема. Дрочка в течение двух месяцев, пусть и на фотки Охры, давала о себе знать.       К счастью, Ваня был тут же, на кровати, листая что-то в макбуке. Рудбой проснулся задолго до своего парня, но не стал его будить, давая шанс отоспаться с дороги. К счастью, он нашел чем заняться: Храмов как раз скинул пару фотографий на обработку, так что два часа у него уже автоматически заняты.       Но не тут то было. Даня проснулся где то через пол часа, окончательно отвлекая брюнета от работы. - Доброе утро. Как на счет побороться и узнать, кто из нас лучший пидрила? - сонно усмехнувшись, спросил Даня и обнял своего парня, прижавшись к Рудбою стояком. - Если хочешь знать, то главный пидрила в этом доме ты! - Усмехнулся он, откладывая макбук и поворачивая голову назад, - Но я не против и разобраться…       Охра утянул Поперечного в поцелуй, заваливая на кровать.       Теперь Спун точно мог сказать, что вернулся домой.