Пустыня ящериц

— Цецилий! — (т.и) вскрикнула, пытаясь привлечь внимание своего друга, но тут же была усажена назад. — Что ты творишь?! — Лизард закрыл ей рот рукой и прижал к скале, со злобой глядя прямо в глаза. — Ты что, хочешь, чтоб нас заметили?! Девушка была в замешательстве. (Т.и) задумалась: а чего она и вправду хочет? Конечно же свободы! Она хочет вернуться домой, хочет вернуть всё на свои места, чтобы всё было как раньше! Но… Так не будет. Всё изменилось, изменились её желания и взгляды на мир, она уже не тот человек… Что же ей делать? — Прости я… Я не знаю, что на меня нашло… — она смутилась и говорила уже еле слышным, робким голосом. Всего в десятке метров от неё все то, к чему она стремилась в этой проклятой пустыне, её друг, её свобода… Но она сидит молча, она даже не шевелится. Мужчина рядом опустил лицо в руки и, крепко стиснув зубы, прорычал. Его судьба и жизнь его семьи висит на волоске, в любом исходе ситуации — им не выжить, и это понимали оба. Они так и сидели, не зная куда деться и что им остается делать. Сдаться? Бежать? Девушка с болью и сочувствием смотрела на своего то ли мучителя, то ли возлюбленного. Предать его и пуститься бежать к Цецилию или бросить старую жизнь и прятаться? Её терзали сомнения. — Послушай меня… У нас нет выхода, ты понимаешь? Мы… Мы должны сдаться, — медленно она опустила его руки и повернула лицо к себе. — Подумай о Руби, малышах, у них ещё есть шанс на нормальную жизнь… — Но у остальных его нет… И у меня тоже, — он убрал её руки и отвернул голову. Это тупик. Безвыходная ситуация. Им некуда податься, ей некуда. От её решения зависят так много жизней, но самое главное — их. Он убийца, каннибал, чудовище… Но она что-то чувствует к нему, не только ненависть, не только сострадание. На глазах наворачиваются слезы: что же делать? Раздался выстрел, и двое встрепенулись. — Что там происходит?.. — Лизард поднял голову над каменным «навесом», но тут же опустился вниз, — Боже, идиоты… Нам надо уходить, быстро, — он схватил (т.и) за руку, но та не двинулась с места, — я непонятно сказал что нам надо идти?! — он подхватил девушку и побежал в неизвестном ей направлении. — Что ты делаешь?! — Спасаю твой зад! — он бежал вниз по склону и в конце концов завёл её в какую-то пещеру. — Может ты хотя-бы объяснишь мне, что происходит? — выстрелы до сих пор продолжались, что не только пугало (т.и), но и удивляло. — Кучка имбецилов решила кинуться на танки, вот что происходит… Идиоты, они приведут их в поселение своей тупостью… — Лизард не мог успокоиться, ходил в раздумьях вперед-назад, иногда останавливаясь, чтоб ударить кулаком по стене. Устав от бездействия, девушка стремительно направилась к выходу. — Ну и куда ты собралась? — Лизард схватил её за запястье и притянул к себе. — Я устала сидеть на месте, мне надо поговорить с ним, — она попыталась освободиться, но мужчина лишь сильнее сжал ее руку. — Либо ты идешь со мной, либо ты отпускаешь меня. — Не тебе здесь отдавать приказы, — Лизард смотрел ей прямо в глаза, и (т.и) понимала, что он был настроен агрессивно, но её уже ничего не пугало. Резко дёрнув рукой, она пустилась бежать. — Нет! Постой! Девушка устремилась вниз по склону, но каменистая поверхность не сыграла ей на руку, и, подвернув ногу, она полетела вниз, громко закричав. Лизард не успел схватить её, но кто-то внизу смог успешно поймать упавшую. (Т.и) открыла глаза и увидела, что это был незнакомый ей мужчина в военной форме: — Господи, как вы там оказались?! Вас кто-то столкнул? — мимо них пробежала группа людей, в таком же обмундировании. Девушка встала на ноги и посмотрела наверх, но Лизарда она там не увидела. — Нет, всё в порядке… Мне нужно поговорить с Цецилием, меня зовут (Т.и). — Боже, вы та самая пропавшая! Скорей, он только о вас и говорит! — мужчина схватил её за руку и побежал через склоны к их базе. Цецилий сидел на краю скамьи, опустив лицо в ладони. Прошло всего около месяца, но, казалось, что она не видела его несколько лет. — Мистер Пелагатти! Мистер Пелагатти! Мы нашли её! — мужчина, ведущий (т.и) громко закричал, добегая до навеса. Цецилий поднял глаза и тут же бросился навстречу. — (Т.и)! — он обхватил девушку руками и, оторвав от земли… поцеловал её, но тут же опустил, — Прости, я… Я так рад тебя видеть (т.и), я так скучал… — он крепко обнял её, прижав голову к своей груди. Она недоумевала: зачем он поцеловал её? Неужели… Неужели он влюблен? После мгновения непонимания, она обвила его руками в ответ и заплакала. Девушка до конца не понимала почему, но вдруг на душе стало так тяжко. Парень удивился и нежно поднял её подбородок так, чтоб она посмотрела на него: — Почему ты плачешь? — он медленно вытирал её щеки от слез. (Т.и) чувствовала, как они же наполняются румянцем от смущения. Как ей признаться во всем? Как объяснить? — Я… Цецилий, понимаешь, я… — она уводила взгляд, но он тут же поднимал её подбородок, заставляя смотреть в свои глаза. — Мы должны уходить отсюда. Без действий, просто так. — (Т.и), что? Ты хочешь, чтобы мы оставили этих монстров и дальше здесь жить? Чтобы и дальше происходили эти убийства? Разве ты не помнишь, что они сделали с Густавом? — Я помню но… — Ты не помнишь, что они сделали с Мелани? — Цецилий явно был зол из-за таких предложений девушки, которой ничего не оставалось, как стыдливо избегать его глаз. — Почему ты считаешь, что мы должны оставить это позади? Будто ничего не было? — Потому что там есть люди, которые не виноваты в том, что много лет назад они решили остаться в своих домах! — Она убрала руки Цецилия от своего лица и повысила тон, но не кричала так, чтоб её могли услышать, — там есть дети, Цецилий, они даже не понимают что едят на ужин! — на глазах снова стали наворачиваться слезы. Венера, Меркурий, что с ними станет? — Я знаю, что половина из них садисты, убийцы и психопаты, но остальные же нет, что ты прикажешь с этим делать? Убить всех, потому что нельзя выявить кто есть кто? — (Т.и), послушай… — Нет, ты послушай! Если ты хоть немного меня уважаешь, то сделаешь так, как я говорю: прикажи им не стрелять, нам надо эвакуировать жителей и… — (Т.и) я не отдаю приказы, командор не я, — Цецилий не дал ей закончить свою яростную речь. — Всё давно было решено и без меня, мне жаль, но если они будут оказывать сопротивление — будет открыт огонь. С огромными глазами она смотрела на него, не понимая, что происходит и как ей дальше быть. За этот длинный для неё срок заточения в пустынной клетке она успела привязаться к её обитателям. Что же будет с детьми? Как ей спасти их? Она последний раз посмотрела в глаза парню и вдруг бросилась бежать в сторону холмов. — (Т.и)! — крикнул он ей и побежал вдогонку. Он не позволит себе снова потерять её, он просто не сможет. Девушка бежала сломя голову, спрыгивая с небольших возвышений. Она спускалась всё ниже и ниже. Сердце бешено колотилось, в ушах будто звенело, но она должна бежать, должна успеть. Наконец, она добралась до поселка… Но не первой. Из домов уже выводили людей. Тех, кто не сопротивлялся — сажали в фургоны и запирали, некоторые же, более буйные, пытались наброситься на отряды с примитивным оружием и силой, но всё напрасно. На её глазах стреляли по ногам этим «созданиям», били и скручивали. Но у (т.и) не было сожаления к чужим, её волновала лишь одна семья. — Нет, нет… Где они? Где Руби?! Руби! — она металась из стороны в сторону, пытаясь разобрать среди криков и толпы хоть одно знакомое лицо. Девушка побежала к дому, не останавливаясь и не оборачиваясь когда раздавалось её имя. Дверь была открыта настежь, а изнутри доносились крики. — Нет! Венера! Не трогайте их, сучьи дети! — Большая Мама кричала сквозь слезы, когда её выводили силой три мужчины в форме. — Мама! — девушка кинулась к ней, но вдруг чьи-то руки схватили её и, оторвав от земли перенесли в сторону. Обернувшись, она увидела Цецилия. — Что ты творишь?! — он снова крепко сжал её плечи, не давая вырваться. — Пусти! Пусти меня! — рывком она снова освободилась из его крепкой хватки, и парень уже не стал хватать её второй раз. — Мама! Мама! Всё будет хорошо! Прошу, не сопротивляйтесь! С болью и ненавистью, сквозь слезы, она сказала ей: — Надо было убить вас всех сразу. Эти слова словно обожгли сердце и душу девушки. Она задумалась о сопереживании к этим людям, к этим… Существам. Возможно, они и не были виноваты в том, что здесь возник полигон, но никто не заставлял их оставаться, верно? Никто не заставлял их убивать людей, её друзей… По щекам покатились горячие слёзы, она бросилась в объятия к Цецилию. Он гладил её по волосам, шепотом пытался успокоить, но (т.и) не хотела сдерживаться. Она запуталась во всем, в себе и в других людях. Вдруг из дома вынесли девочку с темными волосами. — Руби! — (т.и) кинулась ей навстречу, сталкивая со своего пути мужчин в военной форме, она упала перед ней на колени и крепко обняла. — Прости меня, Руби, прости! Я обещаю, все будет в порядке, ты меня слышишь? — маленькая девочка лишь кивала головой, вытирая слезы со щёк. Её увели в фургон с остальными детьми. — Руби, верь мне! Всё будет хорошо! — она кричала ей в след. Встав с земли она оглянула пустыню, в который царил хаос. Смешались мутанты, люди, кровь, крики, но девушку не хватал ужас, она знала, что скоро всё закончится, что наконец-то она обретёт покой. Вдруг она услышала знакомый голос: — Уберите от меня свои руки, уёбки! — скрутив руки за спиной, Ящерицу вели к машине, но он яростно сопротивлялся, пытаясь вырваться от двух мужчин. Неподалеку от них отец Юпитер вцепился зубами в шею «захватчика» и оторвал кусок плоти резким рывком. Взвывший от боли парень упал на колени, тем самым дав сбежать высокому мужчине, но его тут же поймали другие. «Пожалуйста, не сопротивляйтесь! Сопротивление бесполезно!» — раздавался голос из рупора. Она поймала взгляд Лизарда, и тут же почувствовала на плече руку Цецилия. Что ей делать? Как поступить? Кого выбирать?