Blackbird

Сколько себя помнила, Анастасия всегда была рядом с Виктором. Вместе в материнском животе, вместе против грозной няни, вместе за одной партой, вместе на соревнованиях и вместе на презентациях. Она родилась на несколько минут позже, по характеру была куда спокойнее брата, но когда родителей не было дома, возглавляла сопротивление против злобного супостата с крикливой собаченцией за пазухой. Стоит признать, что оборону дети держали достаточно хорошо, чтобы родители схватились за головы и применили тяжёлую артиллерию в лице бабушек и дедушек. Справедливости ради стоит заметить, что чудить они не перестали, но научились действовать более грамотно, а также заметать следы, чтобы не подставиться в судный день. Виктору всегда было труднее, чем ей. Анастасия не занималась спортом, в отличие от брата, она наседала на учёбу и помогала ему, чтобы подающий большие надежды фигурист не отставал в школе. Она не была заучкой, терпеть не могла зубрёжку, но старалась вникнуть в материал и использовать знания, когда была на то причина. Её практически абсолютная память много раз выручала на любых контрольных, тестах, проверочных, а после вступительных и выпускных. И иной раз Насте казалось, что пользоваться мозгом умеет она одна, а брату не перепало — всё место на раздаче заняли харизматичность и безалаберность. Но даже будучи простой школьницей, она бывала на многих соревнованиях во многих точках страны и мира, оказывая самую лучшую, по мнению брата, поддержку из всех, что только могли ему оказывать, и постоянно сопровождала его на различных мероприятиях, будь то банкет или пресс-конференция. Благодаря ему, внимание мировой прессы всегда было приковано к ним двоим, людям нравилось следить за жизнью близнецов, и хотя в жизни Насти было мало интересующих общественность моментов, всё с лихвой компенсировалось беззаботным очаровательным Витей. Брат с младых корней полюбил удивлять и очаровывать публику, в последующие годы лишь практикуя и совершенствуя этот навык. Но было в Анастасии то, что каждый раз заново привлекало к ней внимание, и была это любовь к року. Это направление в музыке увлекало её глубже учёбы. Она собирала и заботливо коллекционировала все возможные пластинки и кассеты, казалось, из-под земли доставала магнитоальбомы первых рок-исполнителей, при любой возможности пыталась услышать что-либо новое за границей, если имела на то возможность, и постоянно просила сувениром присылать свежие записи любимых групп или начинающих артистов этого направления. Она постоянно слушала по радио песни рок-исполнителей, когда выполняла уроки, с восхищением смотрела прошедшие цензуру рок-концерты по телевизору и всячески пыталась пробраться на выступления, если не могла пройти фейсконтроль. Ей не потакали в подобном увлечении ни родители, ни общественность, что не воспринимала некоторые вещи и всячески старалась от них отгородиться. Но она имела поддержку в лице брата, и всё остальное принимало менее значимый вес. Отдельных слов удостаивалась любовь близнецов к животным. Будучи малыми детьми, они с завидным постоянством приносили домой всякую живность, всегда подкармливали уличных котов и собак, однажды умудрившись протащить в дом и устроить на неделю сухопутную черепашку двенадцати сантиметров длинной. Родители были всячески против любой живности и постоянно давали нагоняй детям, пытаясь объяснить сердобольным, что всем не поможешь, а тем, кому помочь ещё можно, необходимы постоянные внимание и уход. Долгие споры спустя детям удалось уговорить взрослых на одну собаку, дав обещание не тащить в дом каждого больного и убогого. Так в их доме завёлся коричневый пудель с кличкой Маккачин, придуманной близнецами после знакомства с японской анимацией. Школу Никифоровы закончили благополучно, несмотря на загруженность Вити и переживания Насти. Анастасия подтянулась и получила золотую медаль, Виктору же не хватило лишь одного «отлично», чтобы встать с ней на один уровень. Тогда-то, после выпускного, уже подростки поняли, что до этого их жизнь была гораздо более беззаботной даже с учётом успехов Вити и их общей известности. Тогда-то они и разделились, каждого унесло волнами океана жизни к его личному берегу, и подростки почти перестали видеться. Поддерживать отношения на расстоянии было неимоверно трудно, но даже тогда они ухитрялись извернуться так, чтобы подстроить события под себя и побыть вместе как можно дольше. Анастасия выбрала дорогу Гиппократа и пошла по тропе медицины на факультет врача-терапевта, Виктор же решил всего себя посветить фигурному катанию и осветил небосклон мира своим ярким светом на долгие прекрасные годы. И если гениальность Вити всегда была достойна восхищения и озарялась софитами, то Настя отсиживалась в его тени, ничуть не смущаясь того. Ей было спокойно, много талантов ей ни к чему в будущей профессии, и потому она всячески старалась не привлекать к себе внимание. Однако, известность не могла обойти её стороной — девушка прославилась на местных квартирниках отменной певицей и не осталась без внимания студенческой жизни. До этого отбиваясь от поклонниц брата, требующих от неё его автографа или личного знакомства, теперь студентка всеми руками и ногами отбрыкивалась от попыток вытащить её на сцену. Паническая её боязнь делала своё чёрное дело, проявляясь мандражом и помутнением рассудка вплоть до обмороков. Зато на квартирниках она всегда была своей, постоянно ожидаемой певицей, что спокойно перепевала таких легенд рока, как Кино, Алиса, Ария, Аквариум, Чайф и многих других. Университет Анастасия закончила с отличием, ознаменовав его песнями The Beatles на прощальном квартирнике выпускников, оставляя потомкам общую жилплощадь, самиздат не прошедших цензуру исполнителей разных жанров, писателей-сатириков, записи передач иностранных радиостанций, глушившихся советами, рукописи и даже один журнал бесценного ленинградского «Рокси». Виктор находился на пике своей популярности, когда при одном упоминании его имени женская половина человечества штабелями падала, захлёбываясь в слюнях и слезах о несбыточном. В это же время Анастасия смогла устроиться на работу почти сразу же, как получила диплом. Помогло имя и связи, не оставили и друзья. Её мечта почти сбылась, она работала девочкой на побегушках у местного педиатра — миловидной полноватой старушки Татьяны Георгиевны в детской поликлинике, но со временем, заработав себе баллы в глазах работников и пациентов, она смогла получить должность по специальности и начать спокойно напрямую работать с детьми от двух лет. Татьяна Георгиевна же теперь брала на себя только самых маленьких и выезжала на дом по вызовам. В один из рабочих дней к ней пришёл неожиданный пациент, и девушка во второй раз познакомилась с молодой звёздочкой фигурного катания — Юрием Плисецким, которого за руку вёл старый, но всё такой же крепкий с густой лохматой шевелюрой с проседью дедушка. Анастасия знала, что на молодого фигуриста очень надеялся тренер Вити и пророчил ему великое будущее, но мальчик был ярым бунтарём, не признающим авторитетов, чем создавал себе достаточно проблем и не меньше своевольного Виктора выводил Якова из себя. Дедушка Юры оказался приятным улыбчивым мужчиной в годах, сетовавшим на то, что внук невовремя болеть надумал, когда на носу соревнования, но что ещё хуже — задолженности и грядущие контрольные по самым нелюбимым предметам в школе. Юра вспомнил Анастасию с последнего её визита на их тренировку с Виктором и обозвал было, но получил нагоняй от Николая Васильевича и пристыженно извинился, шмыгнув сопливым носом. Девушка назначила мальчику лечение и дополнительно переговорила с дедушкой о средствах народной медицины («вот этот отвар у меня всегда железно ставил на ноги больного Виктора»), предложив помощь с уроками. Тогда у неё были и время, и возможность подтянуть мальчика. Николай Васильевич начал было отпираться, но поддался уговорам, ведь молодой врач ничего не просила взамен, если не брать в расчёт печенье к чаю после занятий. Как только Анастасия выписала Юру с больничного, то сразу договорилась с его дедушкой о днях и времени, спокойно продолжая работать в поликлинике и принимать больных или выздоровевших детей и подростков. С наступившим выходным в дверь их с Виктором совместной квартиры позвонили, а на пороге оказались молодой фигурист и его дедушка. Мальчик испугался было пуделя и ещё одной собаки — ньюфаундленда, который завёлся в доме с лёгкой руки Насти в студенческие годы, но оказался облизан с головы до ног. Анастасия с неловкой улыбкой представила Маккачина и Рудольфа, оттащила собак и помогла гостям раздеться. Квартира, в которой обитали близнецы Никифоровы, была светлой и просторной, имела условную прихожую, сразу переходящую в смежную гостиную с кухней, из которой выходили две двери с отдельными комнатами жителей. Посадив Николая Васильевича на диван и доверив ему пульт от телевизора, как самому старшему представителю человечества в квартире, хозяйка с мальчиком обосновались на светлой кухне. Прислушивающийся к их беседе дедушка удовлетворённо подумал, что теперь его внук в хороших руках, и окончательно успокоился. Когда Настя решила, что узнала достаточно об уровне познаний Юры и закончила с объяснением проблемных уравнений, она поставила чайник и позвала Николая Васильевича, принёсшего в качестве оплаты и благодарности яблочный пирог собственного приготовления. Последующие полчаса пролетели незаметно за весёлыми беседами и мирными разговорами о жизни. На том и распрощались до следующей встречи. В последующие дни Николай Васильевич только привозил и забирал внука, всецело доверяя Анастасии, Юра оттаял и признал девушку другом, уделяя всё больше внимания учёбе и, наконец, достигнув того уровня, когда можно было чуть расслабиться и не гнаться за упущенным, а идти вровень со всеми и даже чуть впереди. Его оценки значительно улучшились, по методике Никифоровой он учился пользоваться мозгами, а не зубрёжкой, и учителя с Николаем Васильевичем всё никак не могли нарадоваться, что их спортсмен взялся-таки за голову. Юра только довольно фыркал и никому, даже самым любопытным и настойчивым одноклассникам не рассказывал, что его образованием в ранее самых нелюбимых предметах занимается сама Анастасия Никифорова. Это было их маленькой тайной, скреплённой печеньем, о которой не догадывался даже сам Виктор, будучи в постоянных разъездах. Что и стало большой неожиданностью для всех в один из дней, занятых репетиторством с уже «прошаренным» в своём деле довольным Юрой, приходящим для закрепления результата. Дверь в дом раскрылась, пропуская завалившегося Виктора, на ходу размахивающего пакетами с подарками и сувенирами и горланящего о том, как же он скучал по всем: по Маккачину, по Рудольфу и, конечно же, по сестре. Собаки снесли фигуриста в дверях, не дав затащить чемодан, и счастливо зализали всё лицо, с не меньшим удовольствием протоптавшись по груди, о прикосновении к которой мечтало так много девушек и женщин. Счастливая Анастасия тут же повисла на шее брата, как только тот сумел выбраться из-под тушек собак и свежеобразованных случайных завалов, и Витя закружил её по всей комнате. И только потом, когда близнецы не успели нарадоваться воссоединению, Виктор увидел Юру, смотревшего на всю картину со смешанными чувствами, преобладающим из которых было нежелание лицезрения Никифорова ещё ближайшие лет десять, а то и больше. Ведь какому подростку, уверяющему всех в своей непогрешимости и всезнайстве, было приятно, когда его столь неожиданно ловят «на горячем» со всеми потрохами. Когда Виктор затащил вещи в комнату, покидал на диван кучу пакетов с очередными заграничными безделушками, началось выяснение отношений, в которые Анастасия не вмешивалась от слов совсем, со смехом и улыбкой слушая крики Юры и шутки Вити. Атмосфера разрядилась окончательно, когда на столе перед носом Юры материализовалась кружка чая, а перед Виктором — тарелка супа. В доме воцарилась тишина, прерываемая лишь редкими едкими комментариями Юры по поводу оголодавшего Вити, которые к удивлению подростка парировала Настя. Таким образом девушка делала сразу две вещи: давала брату отдохнуть и насладиться домашней пищей и осаждала своего ученика — уж ему ли не знать, как в пути можно проголодаться и как дома хочется отведать любимого и вкусного. Пристыженный Юра сидел тихо, но всячески старался не показывать того, как ему стало неудобно перед хозяевами. Когда старший Никифоров наполнил довольный желудок и приступил к чаю с тортом, опять началось обсуждение всего и вся, сводившееся к шуткам Никифоровых и язвительным ответам Плисецкого. И всё же прощались с Юрой с хорошим настроением. Жизнь Анастасии шла своим чередом, текла спокойно, как тихая безбрежная река. Волнующих моментов было мало, а интересных казусов и того меньше. Она всё также с упоением работала, всё также с удовольствием раз в неделю помогала со школой Юре, всё также получала приглашения и отзывалась на квартирники друзей студенчества, всё также провожала и встречала Виктора и всё также любовалась записями соревнований фигуристов, не имея возможности присутствовать там вместе с ними, но если попадала на прямую трансляцию, считала своим долгом позвонить брату и поздравить его, о чём СМИ считали своим долгом отметить в репортажах. В личной жизни у девушки всё складывалось не лучшим образом, что только прибавляло в копилку серости будней. Потенциальные ухажеры метили только на миловидную мордашку и богатую фамилию, никого из них не интересовала личность девушки, и это злило. Кто заявлял прямо о своих намерениях, кто разбивал сердце играми, но все они были едины в своих стремлениях, и с этим двадцатичетырёхлетняя педиатр ничего не могла поделать. Практически та же история была и у Виктора, если только не хуже, ведь в отличие от сестры он был действительно одинок, друзья попадались фальшивые, потому приятели у них были одни на двоих. Потенциальные невестки самого востребованного холостяка дрались за место рядом с ним, избранные с завидным постоянством падали в обморок и никак не могли взять себя в руки от нахождения рядом с ним. Но некоторые били все рекорды, ставя себя выше других, искренне полагая себя достойной находиться рядом с таким мужчиной, как он, и их заносчивость не раз играла злую шутку с Никифоровыми. Одни напрямую грубили Анастасии при знакомстве, заявляя свои права, другие светили изменами, третьи блистали не в лучшем свете уже рядом с самим Виктором, не выдерживая проверок. Кто сдавался в тесте на расстояние, кто на время. Ни одна из пассий надолго не задерживалась, и это лишь ещё больше расстраивало самого востребованного холостяка мира. В личной жизни у близнецов абсолютно идентично ничего не выходило. Рассчитывая только на себя, они зацикливались друг на друге, и оттого радость их встречи была только слаще, а объятия длились всё дольше. Пресса не раз и не два называла их самой романтичной парой, и на то у них были вполне весомые доказательства. То, к чему ревновали все пассии Виктора — его персональный нежный взгляд, который он дарил только сестре, лёгкие объятия и чувственные невинные поцелуи. А когда было время, Никифоровы из любопытства бывали во всех самых романтичных, уединённых и труднодоступных точках света, куда добраться могла не каждая пара влюблённых, проверяющая на стойкость свои отношения. Они могли с уверенностью заявить, что побывали почти во всех местах, куда могли бы отправиться потенциальные голубки. И оттого им становилось ещё более грустно. Годы шли, некоторые люди менялись, что-то оставалось таким, каким было, и вот девушка получила свой первый долгосрочный отпуск на целых две недели. Первая радость схлынула вместе с вопросом: что теперь? Виктор за границей, помочь, казалось бы, некому. И она позвонила Юре. — Здравствуй, Юр. — Здрасти, Анастасия, что-то случилось? — Можно сказать и так. Скажи, а как нормальные люди отдыхают? Вот тут и начались самые весёлые, наполненные жизненной энергией и солнечным светом дни. Для Плисецкого, бывшего на осенних каникулах, оказалось только в радость потаскаться повсюду, лишь бы не сидеть дома. Они навестили Николая Васильевича, прошлись по всем паркам и достопримечательностям, исходили почти весь город, побывали во всех развлекательных центрах и на тренировках самого Юры, где Настя с удивлением узнала Милу Бабичеву, девочку, не раз бывшую у неё на приёме и скромно молчавшую о карьере фигуристки. Там же она познакомилась с лёгкой руки и громкого голоса Юры и с другими фигуристами, но из всех хотя бы приятелями местного анархиста оказались лишь Мила и Георгий Попович. Последний, с которым подозрительно много ехидничал и бурчал Юра, был, практически, её ровесник, младше лишь на два года. С ним девушку связывали годы знакомства через Витю, и она не переминула отметить смену имиджа старого приятеля, поставив тем самым в тупик подростков. Со смехом молодые люди рассказали о камне преткновения и продолжили нарочито небрежное общение, чем окончательно сломали мировоззрение подрастающего поколения, видевшего лишь одну сторону каждого присутствующего. Но работа не ждала, и фигуристам пришлось уйти на лёд, оставив Настю одним из наблюдателей с трибуны. И вот, когда основная тренировка была закончена, Юре взбрело в голову вытащить на лёд Анастасию, что упиралась всеми ногами и была категорически против невинной затеи просто покататься. Не помогали ни едкие подначки, ни шантаж, потому что девушка отвечала с ещё бо́льшей горячностью, и вообще, аргумент «я перестану с тобой заниматься» был основным. Тогда-то плюнул на всё Юра, но принял эстафету Гоша, которому терять, в принципе, было нечего. Дружно с Милой захватив в плен сопротивляющуюся Никифорову, приятели переобули девушку и выволокли её на лёд, тут же узнав о том, что устоять на нём человеку со всемирно известной фамилией не под силу. Юра запомнил этот день надолго и долгое же время не упускал возможности поприкалываться. Анастасия не могла банально устоять на ногах, коньки приносили ей неудобство, а невозможность рационального распределения веса мешала сконцентрироваться на том, что ей пытались объяснить новоявленные учителя. Тогда они попытались ей показать, но и эта попытка не увенчалась успехом: поднять и поставить на ноги упавшую девушку оказалось практически невозможно — её ноги разъезжались, а тело постоянно заваливалось. И парни подхватили её с двух сторон, поддерживая и не давая снова завалиться, а Мила поехала впереди, показывая, как надо. Анастасия дрожала, как лист на ветру, уткнувшись себе под ноги и попытавшись сконцентрироваться на ногах друзей. Вот эта нога поехала по диагонали вправо — она попыталась повторить и запнулась зубцами, едва не упав. Вот эта нога поехала по диагонали влево — и она снова сбилась, едва не повалив невысокого Юру. Измотавшись сильнее, чем на тренировке, Гоша на руках донёс абсолютно нестоящую на ногах Анастасию до лавочек и плюхнулся рядом, не менее вымотанный Юра развалился неподалёку, а лишь чуть запыхавшаяся весёлая Мила присела возле Насти, помогая ей со шнуровкой. Этот день запомнился им как день новых знакомств и новой дружбы. С Анастасией было приятно находиться рядом, она словно распространяла вокруг себя ауру умиротворения, и тогда некоторые из них поняли, почему её так любят дети и почему она так любит свою работу. В скором времени с очередного Гран-При вернулся счастливый Виктор, а узнав об отпуске сестры, обрадовался ещё больше. У них оставалась ещё неделя, чтобы потратить её друг на друга. Тогда-то чемпион мира вытащил сестру из серого Питера и вывез в путешествие по Швейцарии, оставив собак нанятому человеку. Во время поездки Виктор как-то пожаловался на боль в желудке, но Настя с цинизмом, присущим врачам, сказала, что это от неправильного питания («и вообще подножный корм — еда студентов, как ты в их число записался, я не понимаю»). У Вити была такая проблема, он не мог уследить за тем, что кидал в рот. Главное, что вкусно, а что диете спортсменов не подобает, так не беда, не потолстеет же? Вот так он и ссылался на быстрый метаболизм, пренебрегая самыми банальными правилами, пока не оказывался дома. Сестра всегда следит за его питанием, делая полезное вкусным, периодами обожая побаловать какими-нибудь вкусностями. Теперь же Виктор дал клятвенное обещание по возвращению в Питер записаться на приём к врачу, и девушка знала, что слово, данное ей, брат не нарушит ни за что в жизни. Отпуск закончился, и Анастасия снова отправилась на любимую работу к любимым пациентам, а Виктор опять пошёл на лёд репетировать, репетировать и ещё раз репетировать. И хотя его заявления о его же гениальности, благодаря которой он мог взять отгул, были вполне обоснованы, гнев разъярённого тренера оказался выше. Пока Витя был в Питере, Анастасия вытаскивала его с собой на утренние и вечерние прогулки с собаками, где людей почти не было, а кто был, просто не узнавал их в потёмках и тумане. Совместное времяпрепровождение им обоим нравилось куда больше, чем расставание на неопределённый срок. В одну из таких прогулок Витя рассказал сестре, что сходил к врачу и узнал подозрение о гастрите, тогда Настя решила взяться за питание брата с решительностью римских завоевателей. Она стала готовить ему обеды с собой, делать более насыщенные ужины, кормить витаминизированными завтраками, и категорически запретила всякие вкусняшки. Перекусы тоже составляла и готовила лично она, не доверяя никому и ничему. Её беспокойство не имело границ и росло с каждым днём, пока однажды во время обеда коллега не сказала ей, что та слишком печётся о брате, потеряв внимание на работе и став похожей на курицу-наседку. Все посмеялись, но девушка задумалась и пришла к соглашению. С той минуты она перестала названивать Якову, Гоше и Юре с просьбами следить за питанием Вити и дала брату вздохнуть свободней, что не распространялось на смену рациона. Постепенно Виктор стал всё меньше жаловаться на боли в желудке и вскоре совсем забыл о том, что когда-то маялся с гастритом. Приближалась середина декабря, ознаменовывавшаяся днём рождения близнецов Никифоровых. К этому празднику готовились все их друзья, намереваясь если не лично поздравить, то завалить электронными открытками. Брат и сестра получили кучу приглашений, но на все ответили отказом: близнецы планировали праздник в кругу своей семьи, как полагается, с родителями и оставшимися бабушкой и дедушкой, почти разменявшими свои восьмые десятки. Многие из друзей оказались расстроенными подобной вестью, но тогда Никифоровы обрадовали их квартирником по возвращению, и все близкие снова воспарили духом, чуть поутихнув, когда главным условием присутствия объявилось что угодно съестное, но приготовленное лично гостем. Инициатором идеи выступил Виктор, и даже персональная диета от беспокойной Анастасии не была тому помехой — девушка сама была не прочь перехватить что-нибудь из разряда вредностей. В преддверии праздника Настя сумела вымолить себе отгул на несколько суток, Вите в этом плане было проще, он же и помог сестре отпроситься, покорив поликлинику своим визитом и подарив нужным людям автограф и совместное фото. На праздновании весь круг семьи не преминул ополчиться на именинников, а ведь и правда, четверть века прожита, а внуков всё не видать. Но даже с праведным негодованием родственников праздник прошёл на «ура», и близнецы вернулись домой чрезмерно сытыми и довольными, как никогда. К разочарованию Вити — трезвыми. Дата квартирника выпала на празднование дня рождения Гоши Поповича, ему исполнялось двадцать три года, и Анастасия с именинником сговорились объединить празднование, созвав каждый своих друзей в одной квартире. Фигуристу идея пришлась по нраву, и уже двадцать шестого декабря в просторную однокомнатную квартиру-студию одного из друзей Никифоровой, где проходили исключительно гулянки и именины, завалились первые гости. С раннего утра хозяин жилплощади, именинники бывшие и нынешний занимались обстановкой, организовав чистоту и порядок нежилой территории, сидячие места, столы, уголки для подарков и сценическую зону, обозначив её территорию старым, старее тех, что были возле диванов и кресел, советским ковром. Георгий, узнав о том, что Анастасия неплохо поёт на квартирниках и непременно споёт в этот день для него персонально «день рождения» The Beatles, прибывал в восторге до самого первого гостя из не-музыкантов девушки, которых к вящему удивлению многих было не мало, и все они занимали своё место во второй столице России, будучи представителями единого мужского пола. Юрий Плисецкий умел производить впечатление, иногда даже в те моменты, когда того совершенно не хотел, и пусть в этот день он удивил друзей, приятелей и незнакомых ранее людей пирожками с различной вкусной начинкой, дело распространялось на многие места и ситуации, где парень только показывался. Постепенно люди собирались, столы, предназначенные для главного условия фейсконтроля, заполнялись, горы подарков норовили обвалиться на головы гостям, а живая музыка наполняла квартиру. Неожиданно для всех присутствующих, веселящихся под «мой друг лучше всех играет блюз» Машины времени в исполнении Анастасии Никифоровой, в дверь квартиры застучали, грозясь её выломать ко всем чертям. И сосед с этажа, до сего будучи человеком до крайности прескверного и нелюдимого характера, находящегося в затяжной холодной войне с хозяином квартиры, оказался даже не насильно присоединён к празднованию. Руку к сему произволу приложил не один человек и не обязательно с известной фамилией, но все признали мужика хорошим парнем, когда тот отобрал у одного из гитаристов инструмент и заиграл «видели ночь» Цоя. Настроение народа тут же поползло вверх, большинство принялось подпевать, другая же часть поднялась танцевать, и Анастасия закружилась с Поповичем. Ночью, когда все нормальные люди спали, а «ненормальные часы, всё куда-то спешащие», показывали пятый час, уже изрядно подвыпивший люд утирал слёзы под «пусть всё будет так, как ты захочешь» Чайфа в исполнении пьяного Виктора, решившего подарить эту песню счастливой сестре, и из сидячего или лежачего положения в зависимости от места дислокации горланили подпевку к «я остаюсь» Крупнова в исполнении голосистого «ещё-стоящего» соседа. Утро всех новых друзей выдалось не из лёгких: у многих болела голова, многих мутило и все без исключения страдали. За один день ранее незнакомые люди познакомились и сблизились, а некоторые, кто уже был знаком, узнали новые стороны своих приятелей. Часть народа подняла на ноги и отправила за дверь суровость бытия, названная работой, часть же осталась, чтобы прийти в себя, помочь осознать себя другим, а при становлении человеком привести в божеский вид квартиру с понатыканными в каждом углу охапками букетов и помочь разъехаться загруженным ныне бывшим именинникам. И это удивляло, ведь подобная слаженность не присуща практически чистому мужскому обществу, разбавленному лишь шестью представительницами прекрасного и несравненного. Но все расставались со спокойным сердцем, лёгким настроением и новыми контактами на бумажке или в книжке. Уже дома, разбирая подарки, Никифоровы вспоминали проведённые именины, давясь смешками и периодами морщась от вспыхивающей мигрени. И тут «пьянь» от довольного своим состоянием Плисецкого были куда как лучшим комментарием, потому как никто из близнецов меры в горячительных напитках не знал, спасаясь только тем, что мог почти не шататься после ударной дозы самого крепкого алкоголя и в целом выглядеть как вполне трезвый человек. Часть подаренного оказалась не нужной близнецам по ряду причин, например, Анастасия, никогда не гнавшаяся за модой и новинками, со спокойной уверенностью намеревалась перепродать новейший айфон шесть плюс, который только-только представили на рынке. А вот Виктор не понимал, зачем ему набор резинок для волос? Что удивило бы всех, кроме их двоих, Настя узнала почерк шутника, назвав имя старого друга весёлого студенчества. Виктор посмеялся, вспомнив шебутного Димку, способного через гитару передать весь жар испанской музыки, и простил, но от подарка решил избавиться, вложив в руки так и плещущего через край счастьем Юры. Но множество вещей осталось служить напоминанием о совместном массовом праздновании, и Никифоровы всегда легко улыбались, глядя на них. Шло время, проходили праздники, воспоминанием оставив Новый Год на улице в компании друзей, поздравления, иногда и личные, друзей-фигуристов с именинами, беззлобные обзывалки Юры «русским эльфом» после того, как он категорически отказался праздновать первое марта в компании друзей. Приближалось лето. Для многих одна эта мысль уже полыхала эманациями счастья, но некоторые могли только вздыхать, ведь их в отпуск никто не отпускал. И именно это давало повод к частым подколкам от Юры, на которые некоторые огрызались, а другие в силу характера обижались. Но весь пыл Плисецкого поутух, когда Яков, прознав о свободе паренька и его чрезмерной радости по сему поводу, объявил ему об увеличении тренировок, вызвав шквал негодования «эльфа». Делать было нечего, приходилось терпеть нагрузку и подначки уже в свою сторону, иначе «никакого уважения от своих же». Те, кто ещё учился в школе, порадовали хорошими оценками в итоговой аттестации за год, те, кто работал, пытались не высказывать своего неудовольствия по этому поводу каждому встречному. И оттого огромным счастьем для Никифоровых стал отпуск Анастасии. Извинившись перед тренером, близнецы собрали вещи, взяли собак и улетели в жаркие страны, нежиться в тропиках и отдыхать душой. Там они пересеклись с фигуристом из Швейцарии, что соревнуется на льду с Виктором, но вне катка спокойно поддерживает общение с близнецами, — Кристофом Джакометти, тоже решившим передохнуть перед подготовкой к зимнему чемпионату. Совместное времяпрепровождение имело свои плюсы в виде хорошего настроения и кучи фото, опубликованных почти во всех возможных соцсетях. Возвращались домой Никифоровы чуть загоревшие и крайне счастливые, что мешало настроиться на грядущую работу, хоть та и была любимой. Вот и настало время чемпионата. Анастасия, будучи поддержкой Виктора, бывало, не попадала на его соревнования, но ни разу не пропускала чемпионатов брата. Исключением не был и это случай. Едва ли не в слезах ей с Витей удалось на пару уговорить начальство отпустить её на недельку, и всё бы хорошо, но совесть омрачала радость. Пока Татьяна Георгиевна на пару с медсестрой не заявили, что молодёжь имеет право поразвлечься, а они тут пылью без них не покроются, Анастасия не переставала корить себя, стыдясь даже посмотреть в глаза своим коллегам. Наконец, близнецы смогли собраться, нанять человека, чтобы следил за домом и собаками в их отсутствии, и отправиться в Сочи. Казалось, февраль не тронул этот спортивный городок, но так только казалось, ведь стоило выйти на улицу, и тебя тут же сдувало морозным ветром Чёрного моря. Последний этап Гран-При Чемпионата Мира поражал своей красотой и массовостью, ведь буквально на каждом углу можно было встретить тех, кого совершенно не ожидал увидеть. Так потерявшуюся внутри Дворца зимнего спорта Анастасию нашёл Крис, проходивший с тренером мимо, посчитав своим долгом доставить подругу прямо в заботливые руки брата-близнеца. И хотя возле катка Виктор не обнаружился, девушка спокойно могла отсидеться в его ожидании, обозначив своё местонахождение смс-сообщением, что давало ей время насмотреться на разминающихся фигуристов одиночной мужской произвольной. Так она познакомилась с Сарой Криспино из Италии, что так же, как и она, поддерживает своего брата-близнеца, но при этом выступает сама и состязается в своём катании с Милой. Удивительные совпадения сблизили девушек, и Виктор нашёл сестру уже мирно проводящую время с новой подругой. На последующих прогонах Настя узнала много нового об участниках соревнований и заразилась от Сары желанием со всеми незнакомыми перезнакомиться и всенепременно подружиться. Но уже потом, когда эйфория слетела с глаз невесомым газовым шарфом, девушка возблагодарила всех, кого могла, что их на полпути к цели — неизвестному доселе японцу Кацуки Юри, перехватили Виктор и Мишель Криспино, решившие устроить совместный ужин. Вместе две неугомонные девушки, нашедшие друг друга в помыслах, могли натворить что угодно, и далеко не факт, что после они не могли бы не краснеть за свои неуместные действия. В своё же утешение дамы сумели, каждая в своё время и при разных обстоятельствах, познакомиться со всеми участниками и пожелать им удачи. Чемпионат завершился победой Виктора, и зрители, как и прочие наблюдатели, без пригляда заметили, что в этот раз его выступление было куда более эмоционально насыщенным, словно его программа под названием «не покидай меня» имела прямого адресата, и многие по праву связали этот удивительный феномен с поддержкой фигуриста. Криспино же занял почётное пятое место, а Крис, отставший от Вити на тридцать четыре и три очка, забрал благородное серебро. Молодой, хоть и заносчивый Юра взял золотую медаль в свободном выступлении в лиге юниоров среди своей возрастной группы. Завершение чемпионата предлагалось отпраздновать пышным банкетом, переходящим в вечеринку, на которую были созваны все участники соревнований, и хотя часть из них уже разъехалась, ссылаясь на подготовку, оставалось достаточно народа, чтобы обеспечить празднованию почёт. Повеселевшие от выпитого шампанского и вина Никифоровы вышли танцевать под классическую музыку приглашённых музыкантов, закружившись в вальсе, и их порыву поддались близнецы-Криспино, устроив самый захватывающий своим волшебством танец, который только видели гости. Но так было до того, как перебравший со спиртным дебютировавший японский фигурист, занявший последнее место, вышел показать мастер-класс в современном танце. И что удивило Анастасию, к нему присоединился Юра, с лёгкостью поддавшийся на подначку японца. И тут посетители банкета разделились на две категории: одни в ужасе шарахались и крутили пальцем у виска, другие с любопытством наблюдали за разворачивающимся весельем и снимали всё дело на камеры. И первых, и вторых легко понять — не каждый день видишь, как фигуристы различных категорий крутят нижний и верхний брейк-данс, периодами выписывая пируэты из балета. Когда Юры, казалось, угомонились, японский повис на Насте, назвав её Виктором, а потом, осознав промах, уже на самом объекте явного обожания, с невнятным лепетом уговаривая того стать его тренером, если проиграет ему танец. В итоге испанские пляски и корриду Виктора и Кацуки девушка заснять успела. Подвыпивший брат в роли матадора с пиджаком вместо мулеты смотрелся эффектно, но ещё более эффектен был бык-Юри, пролетевший мимо тореро и угодивший прямо в пилон головой. Прочухавшись, молодой фигурист полез на палку и, практически полностью оголившись, оставив только нижнее бельё, носки и галстук, принялся танцевать пол-денс, демонстрируя чудеса растяжки. К счастью или ужасу в зависимости от предпочтений зрителей к нему присоединился с радостью раздевшийся абсолютно трезвый Кристоф, и вот тут от мастерства гибкости поплохело уже всем, потому как подобные трюки смотрелись крайне провокационно, а заказа на стриптиз администрация не делала. Итогом вечера стали кучи компромата на телефонах практически всех невольных наблюдателей и вопрос: выиграл ли вдохновившийся Виктор танцевальный батл или нет? На следующий день планировался отъезд из Сочи и вылет в Токио, и в целом всё прошло благополучно, если не брать в расчёт японского фигуриста, очевидно, совершенно не сохранившего воспоминаний о прошлом вечере. В район Ёёги Никифоровы с Фельцманом прибыли одними из первых, чтобы как можно раньше начать подготовку к Чемпионату Мира. Спустя пару дней к ним присоединился Джакометти, и тренировки стали более разнообразными. Неделю спустя прибыл третий участник соревнований — представитель Казахстана Отабек Алтын, с которым Анастасия познакомилась в Сочи, когда оказалась зажата в кафетерии среди людей. Пока спортсмены были заняты подготовкой, Настя не скучала, прогуливаясь по району и выбирая сувениры в качестве благодарности коллегам по работе, а когда не выходила в свет, наблюдала за тренировками фигуристов или сидела в номере, шарясь по социальным сетям и напевая что-нибудь из любимых композиций. Пользуясь возможностью, она присматривала за питанием брата («мне не надо, чтобы ты опять лежал с гастритом»). Всё время до чемпионата девушка, пересекаясь с Крисом, могла поддерживать спокойное общение, а если встречалась с Отабеком, то попадала впросак — этот парень был слишком холодным и необщительным. Но в этом и был весь шарм его образа, от которого млели девушки помоложе, но которому категорически не поддавалась Анастасия, решившая совершить самое безобидное из всего, что с ним хотели сделать — растормошить, чтобы парень развеселился и хотя бы раз улыбнулся. Чемпионат Мира прошёл на отлично, ознаменовав пятую подряд победу Виктора, чем оказался прославлен в будущем. Кристоф отстал от извечного соперника ненамного, взяв серебро, и совсем рядом с ним на третьем месте встал Отабек с бронзой. Это означало, что совсем скоро уже возвращение в холодный Питер. Настя искренне радовалась за брата, но одновременно с тем беспокоилась, видя, как что-то его тревожит. В последнюю ночь в Токио они вместе вышли из номеров и, ознаменовав касание друг друга кончиками пальцем, выбрались на крышу отеля. Там Витя рассказал сестре о том, что его гложет уже не первый месяц. Анастасия выслушала его и успокоила: такой человек, как он, ещё сумеет удивить своих зрителей перед пенсионными, и если не своими программами, то чем-либо ещё. И тогда Виктор спросил: «Значит ли это, что мне стоит оставить лёд?» Но Настя покачала головой и ответила: «Это значит, что ты ещё не раскрыл множество талантов». Близнецы любили друг друга и ценили мнение своего прототипа, и в эту спокойную тихую ночь в очередной раз доказали, что не оставят и всегда будут рядом, что бы ни случилось. — Зря ты обрезал волосы, — перешла на другую тему Настя, поглаживая брата по голове и перебирая недлинные прядки. — Это было частью моего образа, — ответил тот, растерянно запуская руку в шевелюру, нащупывая и сжимая ладошку сестры. — Зато у тебя они остались длинными, — улыбнулся он, пропуская в свободной руке длинную серебристую прядь. Умиротворение, царившее вокруг этих двоих, не мог нарушить ни метеорит с неба, ни случайный свидетель, заставший знаменитых близнецов в столь, казалось бы, интимной обстановке в уединённом месте. Но все грязные домыслы рушились перед осознанием невинности этой любви и сгорали в тихой зависти — таких нежных чувств не высказывала ни одна из видимых пар влюблённых. Перед свидетелем был самый лучший из всех возможных примеров истинной бескорыстной любви, такой жертвенной и такой мягкой, какой, казалось, в наше время плотской страсти уже просто не существовало. И свидетель ушёл, ничем не выдав своего присутствия. По возвращению близнецов с нетерпением ждала работа. Анастасия сумела смягчить настрой коллег сувенирами с чемпионата и войти в обычные будни без потерь, Вите ничего не стоило спокойно втянуться в накатанную колею. Жизнь пошла своим чередом, и незаметно за рядом событий пролетел год. В один из дней, радующих обитателей квартиры совместным выходным, Анастасия готовила ужин, когда её позвал расположившийся на диване в гостиной Виктор. Убавив огонь на плите, девушка аккуратно перешагнула через растянувшегося в проходе похрапывающего Рудольфа, облокотилась о спинку дивана, почесав макушку старичка Маккачина, лежащего у Вити под боком, и заглянула в телефон брата с вопросом: — Что ты хотел мне показать? — Смотри. Помнишь Кацуки Юри? Он дебютировал в Сочи год назад. — Тот японец? Думаю, после банкета его запомнили многие. — Присмотрись к нему, — и телефон Виктора перекочевал в руки Анастасии, привлекая внимание заставной картинкой открытого видео на дисплее. Девушка присела на диван, тут же оказываясь в объятиях брата, и включила видео, удивляясь всё больше и больше с каждой минутой. Трудно было не узнать программу Вити, но услышать несуществующую на записи арию было очень просто, и Настя не могла назвать этому причину. Катание японца было абсолютно идентично катанию Виктора, но было в нём что-то, заставляющее задуматься. Девушка до самого конца не понимала, что не так с этим видео и этим фигуристом, а отдав телефон хозяину, всё прибывала в задумчивости. — Не поняла? Насколько внимательно ты смотрела? — Настолько, чтобы услышать музыку. — Вот и твой ответ. И тогда Анастасию озарило. В восхищении по-другому взглянув на японского фигуриста, она осознала, что тому не нужна музыка, чтобы творить — он сам её пишет. Удивительная способность, достойная уважения и признания. И ведь странно, как раньше никто этого не заметил? И почему этот удивительный человек не смог занять призовые места, не поднимаясь выше последнего в списках? И очень много почему, как и каким образом вертелось в голове озадаченной девушки, когда Виктор изъявил желание отправиться к этому молодому человеку и взяться за него со всем энтузиазмом, присущим их семье. Завязался серьёзный разговор, в ходе которого многие наболевшие вопросы выводились на обсуждение и едва не сгорела позабытая сковорода. Результаты неудавшегося ужина удалили, оставив его версию номер два в стадии разработки, куда больше внимания требовали нежданные вопросы. Всё же Виктору удалось донести свои мысли до сестры и уговорить её не беспокоиться и отпустить. Расставаться совершенно не хотелось, именно расставание было самым страшным испытанием для них, но оба переступили через себя и с трудом выдохнули: самое трудное позади. — Как долго?.. — Столько, сколько потребуется… Прости, родная. Будучи взрослыми людьми двадцати семи лет эти двое в глубине души оставались самыми настоящими детьми, привязанными друг к другу крепче, чем кто-либо, потому как связь эта устанавливалась и крепла с каждым индивидуальным провалом с новой пассией, парнем или же другом. Выждав день, забронировав авиабилет, собравшись и прихватив собак, Никифоровы вышли из дома. Виктор решил попрощаться напоследок с фигуристами «Чемпиона» и их тренером, но ни уговоры Насти, ни здравый смысл не остановили его от столь опрометчивого поступка. Яков рвал и метал. Фельцман готов был самолично голыми руками придушить лучшего в мире фигуриста. И Анастасия возрадовалась, что Плисецкий отлёживался дома на больничном, а с Милой и Гошей вполне можно было договориться, чтобы мелкий «русский тигр» не узнал ничего лишнего. В аэропорту Никифоровы никак не могли расцепить объятия, с трудом оторвавшись от громогласного тренера, они ловили каждые последние минуты прибывания друг с другом, пока электронный голос не объявил посадку на рейс до Кюсю. Близнецы заметили нашедшего их и спешащего на всех парах с явными намерениями Якова и поспешили расстаться. Виктор и Маккачин спокойно сели в самолёт, пообещав писать так часто, как только получится. Настя помахала ему рукой на прощание из окна, обнимая грустного Рудольфа и под шумок вытирая слёзы. Яков пытался доораться до ученика, но закончил всё последней, исполненной самых скверных чувств, фразой: «Ты никогда меня не слушал!» — Выпьем кофе? — мирно предложила Настя, и повернувшийся тренер увидел столько печали в её глазах, что плюнул на всё и решил отдохнуть хоть пару минут. Да и голос чуть не сорвал, горло промочить не помешает. В его-то возрасте с подобным шутки плохи. Это всё белобрысый засранец, это он до белого каления доводит… В кафетерии двое и собака долго сидели в тишине, не прерывая задумчивого молчания друг друга, пока кофе в чашках, наконец, не иссяк. Тогда успокоившийся Яков спокойно предложил Анастасии подкинуть её до дома, и девушка не отказалась. Глубокая ночь на дворе, с общественным транспортом в такое время туго даже в Петербурге, да и небезопасно, а такси ещё отыскать надо, но об этих аспектах пути до дома, где её ждала тишина, Настя не думала. Ей всегда было тяжко отпускать Виктора на соревнования, но в те дни она железно знала, что он вернётся. В такой-то день, в такой-то час. Она знала, через какой временной промежуток снова сможет его увидеть. Но не в этот раз. И это незнание пугало до чёртиков, до икоты, до трясучки. Первые дни отсутствия брата и Маккачина проходили тяжело: Анастасия не могла уснуть без Рудольфа, тоже скучающего по улетевшим, и без снотворного, по часам принимала успокоительное, и даже любимая работа не могла вернуть ей красок жизни («мир словно потускнел»). Тогда за состояние души всей поликлиники решительно взялись все работники, главной задачей которых было показать Никифоровой одну простую вещь — жизнь не заканчивается. Основным аргументом служила фраза — «он не умер, а всего лишь улетел заграницу». И вот тогда надумали подтянуться пациенты, не посвещённые во всём творящимся беспределе, но видящие, что с их любимым врачом что-то не так. Наивные дети с высоты своего восприятия спрашивали, почему тётя-врач грустит? А их более тактичные родители полюбили приносить улыбчивому даже в депрессии педиатру конфеты или цветы — совсем небольшие букетики были максимумом, стоящим в кабинете. К плану присоединились сведущие друзья сестры фигуриста, и постепенно, шаг за шагом, общими усилиями депрессия оказалась изгнана, и мир снова заиграл для Анастасии своими красками. Чего нельзя было сказать о Юрии Плисецком. Молодая звезда фигурного катания не хуже своего тренера плевалась ядом на Виктора и стремилась вернуть его всеми силами, что были в его хрупком теле. И никакие аргументы не могли остановить решительного подростка. Тогда Анастасия позвала его к себе и угостила чаем с печеньем и фруктовым желе, спросив причину столь бурной реакции. Бывший на нервах фигурист постепенно сдулся рядом с непробиваемой Анастасией и рассказал ей о данном несколько лет назад обещании Виктора подготовить ему программу для дебюта во взрослой лиге. Девушка посетовала, признавая за братом грешок в забывчивости, но прониклась сочувствием к ученику. Ей самой стало обидно за подростка, которого буквально «кинули», и ситуация складывалась совершенно некрасивая. Однако Юру, часто действующего на эмоциях, несло как магнитом в Японию. Тут-то Настя и узнала о его неприязни к Кацуки и о событиях, произошедших между Юрами в Сочи до банкета. И Плисецкий тихо признавал, что никакие воспитательные беседы не действовали на него так, как печальный взгляд разочарованной в нём Анастасии. Стремясь сделать всё, чтобы не видеть этой реакции, Юра пообещал подумать над отъездом ещё раз, но уже на холодную голову, и сообщить Насте, чтобы та помогла ему с прикрытием хотя бы на первое время. Подросток решительно не понимал, как такой человек может быть таким добрым, но Настя сдержала своё слово и помогла тихо покинуть страну. И пусть вся конспирация с грохотом рухнула в первый же день в Хасецу, парень для себя решил, что когда-нибудь обязательно отплатит этому человеку, бескорыстно совершающему столько добрых дел, иногда даже в ущерб себе. Анастасия продолжала жить в привычном ритме, но только теперь тщательно следила за новостями: не мелькнёт ли где имя брата? И таким образом узнала, что тот надумал устроить соревнование между двумя Юрами, и сумела договориться с ведущими о персональной прямой трансляции. В назначенный день девушка не могла уснуть из-за часовых поясов, и только в долгожданные четыре ночи смогла насладиться трансляцией соревнований. Хотя победу одержал Кацуки, девушка разрывалась от противоречивых чувств. С одной стороны, она безусловно желала победы своему ученику, с другой же хотела выигрыша японца, ради которого Виктор оставил её. И объединяя вместе эмоции, выбранная общей тема любви покорила её, в наивной тайне надеющуюся о ничьей. Общая тематика, избранная братом, была столь трогательна, что девушка не сумела сдержать слёз. Потому, когда один из ведущих огласил её имя как специального наблюдателя и попросил слово, она с трудом взяла себя в руки и сказала, что «любовь — самое прекрасное из всех чувств, и для меня оба соперника оказались победителями, показавшими самую нежную и самую чувственную любовь». Смешно было наблюдать за смущающимся победителем, но напрягало отсутствие Юры. Минутами спустя по окончанию турнира девушка от брата узнала, что подросток решил уйти ещё до объявления результатов, и тут же легенда фигурного катания получила от сестры нагоняй за безалаберное отношение к близкому своему. Юра вернулся в Россию, пару раз навестил Анастасию, однажды по учёбе, однажды просто так, и пропал. От Милы Настя узнала, что за Юру взялась бывшая прима-балерина Большого Театра, сама Лилия Барановская, и теперь у Плисецкого совершенно нет времени на страдание фигнёй и на друзей. По крайней мере, теперь его заносчивость испарилась, и он стал тренироваться куда более серьёзно, чем до этого. Не отставали от него и сама Мила, и Гоша, у обоих были цели и оба к ним шли уверенно и целеустремлённо. Жизнь всё никак не могла вернуться в накатанную, сбиваясь на переживания то об одном, то о другом. Постепенно Настя свыклась и с этим темпом, продолжая радовать больных и здоровых детей и подростков на приёме светлой улыбкой, тёплым голосом и добрыми руками. В свободное время она смотрела записи начавшихся Гран-При соревнований, радуясь то за одного, то за другого спортсмена, сопереживая друзьям и наблюдая за приятелями. Отдельного внимания у неё всегда удостаивался японец Кацуки Юри, за его развитием под тренерством абсолютно неопытного в этом деле Вити она старалась следить как можно более тщательно и всегда писала брату слова поддержки с просьбой передать их фигуристу. Попав на прямую трансляцию Гран-При с Кубка Канады, где должен был состояться дебют Юры, Анастасия переживала за его успех, как за Виктора на его первом Чемпионате Мира, и не могла прекратить заваливать его сообщениями со словами поддержки. Плисецкий с новой программой, поставленной бывшей прима-балериной, забрал серебро, отдав золото принимающей стороне. Юра писал Насте признание силы канадского фигуриста, но также всегда дополнял «как он меня бесит, даже больше этой свиной котлеты!» И Анастасия постоянно тихо посмеивалась. В преддверии последнего этапа Гран-При Никифорова сумела вырвать себе несколько дней отпускных и, не говоря ничего Виктору, вылетела в Италию. Она связалась с Юрием и попросила встретить, со спокойной душой предвкушая реакцию брата на сюрприз. Да и очень уж не терпелось познакомиться лично с японским фигуристом в новом амплуа. Барселона встретила Никифорову темнотой ночи, рассеиваемой огнями улиц, но нигде не было видно встречающего, и девушка, забрав одну-единственную сумку, села в зал ожидания, набрав номер «феи». Фигурист трубку не брал, и девушка решила дать ему шанс, просидев ещё какое-то время. Он появился запыханный, взъерошенный и с горящими глазами, лихорадочно пытаясь отыскать её среди людей. Она махнула ему рукой, и подросток успокоился — нашёл. — Прости, я забыл. Мы разговорились с другом… — У тебя появился здесь друг? Я рада за тебя. Наконец, ты решил социализироваться. — Ага, да, и я хочу вас познакомить. Но сначала в отель, пошли. Заселение прошло спокойно, попавшийся на пути Кристоф оказался искренне осчастливлен приездом Анастасии, но отшит мигом утащившим подругу Плисецким, тут же наткнувшимся на Сару Криспино, что оказалась также рада присутствию Насти. Виктора и Юри в отеле не оказалось, и девушка решила, раз они гуляют, почему бы не пройтись и ей с Юрой? Заодно поужинают и познакомятся с новым другом суровой «русской феи». На том и сошлись. И какого же было изумление Анастасии, когда за одним столом в кафетерии Барселоны к ним присоединился Отабек Алтын. Фигурист из Казахстана тоже высказывал удивление, но не сказал и слова против, молча заняв соседнее место. Потихоньку беседа начала клеиться, и вот уже все трое спокойно без стеснений общались и высказывали своё мнение по тому или иному поводу. К великой радости Анастасии казахский фигурист, которого у неё не вышло расшевелить в Сочи, здесь хоть и сдержанно, но всё-таки улыбался. Выбивая из лёгких воздух, на горизонте показался Виктор, спешащий прямо к их столику и тащивший на буксире своего протеже, за которым следом летели две японки. Анастасия блестящими от сдерживаемых слёз глазами смотрела на брата, с удивительной лёгкостью для своего состояния встав и сделав несколько шагов навстречу, тут же оказываясь в объятиях любимого близнеца, по привычке закружившего сестру. Всплакнув от встречи и вытерев слёзы друг друга, эти двое засмеялись и Настя сказала: — Только Аэрофлот заставлял меня ждать так же долго, как и ты! — Дорогая, меня не было всего год! — было ответом, и близнецы снова закружились. — Меня уже тошнит, — Юра по-свойски привлёк к себе внимание и вывел Никифоровых из эйфории, в которой они не видели никого и ничего, кроме друг друга. Подросток не впервые становился свидетелем воссоединения близнецов, и этот раз для него мало отличался от предыдущих. — Ну, не ревнуй, Юрио, будет у тебя ещё девушка, — не остался в долгу Виктор, подмигивая молодому фигуристу и пропуская мимо ушей его вопль: «Я не Юрио!» — А ты, я так понимаю, Кацуки Юри? — Анастасия светло улыбнулась японцу, который тут же вздрогнул от обращения к себе и зарделся от оказанного внимания. — Д-да… Виктор много рассказывал о вас, Анастасия. С-спасибо вам за поддержку! Для меня честь, что такой человек, как вы, так заботится обо мне! — и согнулся пополам в поклоне, вызвав бурю радости от объекта обожания с аплодисментами и восхищённым «вау, традиционный японский поклон!» В этом они с Виктором были чертовски похожи. Все расселись за столом и сделали заказ официанту. Две японки оказались сестрой и учителем по танцам Юри и были до слёз счастливы просто сидеть за одним столом с таким количеством звёзд. Беседа не клеилась, съезжая на подколы и шутки: японки не могли выплакаться, японец не мог усидеть спокойно, перестать краснеть и бросать странные взгляды на Никифоровых, близнецы не могли перестать смотреть и вообще отлипнуть друг от друга, нервному Юре не удавалось сдержать словесный понос от одного вида Кацуки, а Отабек резко мрачнел от каждого взгляда Юри, брошенного на близняшек. Обстановка разрядилась, когда к застолью присоединился друг японского фигуриста, представляющий Таиланд на нынешних соревнованиях, — Пхичит Чуланонт, следом за которым в кафе заявился Кристоф Джакометти. Поев и выпив, подобрели и стали проще относиться ко всему фигуристы и простые обыватели, и вот разговор пошёл. — Странно вот так сидеть здесь до начала финала, — проговорил Кацуки, уставившись в свой стакан с соком. — Последний финал года я всегда был сам по себе даже на банкете. Я не мог даже с Виктором поговорить… На этих словах одновременно подавились напитками Анастасия и Виктор, с такими глазами уставившись на резко съёжившегося японца, что тому поплохело, а окружающим, пропустивших то занимательное событие, неожиданно стало интересно. Тут-то фигуристу и освежили память дружным едким коллективом, припомнив всё, что тот вытворял в состоянии опьянения и представив доказательства в виде фото и видео с разных телефонов. Стеснительный японец резко краснел и бледнел в зависимости от того, что слышал или видел, раскаиваясь и пытаясь оправдать непереносимость алкоголя. В одну из таких тирад влез Крис, заметив то, что упустила Настя — парные кольца на руках тренера и его ученика. И пока девушка с удивлением разглядывала руку с кольцом брата, снявшего перчатку, Пхичит резко подорвался и, хлопая в ладоши, на всю зону кафетерия закричал, что его друзья решили пожениться. Оправдания вспыхнувшего алым Юри о том, что кольца — это благодарность и вообще символ их дружбы и удачи потонули в аплодисментах зала, а позже и поздравлениях других фигуристов и явно шокированных родных. Настя, поймав взгляд Вити и увидев там привычных чертят, которые плясали, когда близнецы задумывали что-то, уловила сигнал и успокоилась. Брат любил розыгрыши, а также играть на публику, не единожды переворачивая события с ног на голову. В этот раз он подыграл общественности и заявил, что «это кольца для помолвки, мы поженимся, как только он выиграет золотую медаль». Эксцентричность фигуриста поражала, но в этом случае грозила побоищем, потому как участники соревнований совершенно не оценили тонкого юмора легенды мира спорта. Обстановка сошла на нет при появлении гуляющего с невесткой Жан-Жака, заявившего, что «это я получу золотую медаль и поженюсь!» С неожиданным единодушием все присутствующие под лозунгом «завтра начинаем рано, лучше отоспаться» оставили деньги и удалились в сторону отеля. Анастасия хотела узнать побольше о Кацуки, намереваясь провести с ним ещё как минимум час, но оказалась доставлена прямо к двери номера на плече Отабека, которого подговорил недовольный стремлениями подруги хрупкий Юра. Виктор успел только со смехом помахать сестре рукой и пожелать спокойной ночи: в личную жизнь друг друга они старались не встревать, а каких-то грязных намерений фигурист из Казахстана не высказывал. На следующий день стартовала финальная стадия мирового Гран-При, начавшись с короткой программы. Анастасия не могла не спуститься к Вите и не попытаться приободрить нервничавшего Кацуки, пожелав на прощание удачи. Также девушка крепко стиснула в объятиях Юру и притормозила попавшегося на глаза Отабека, не избежавшего объятий и пожеланий успеха. Вернувшись на своё место на трибунах, Настя села возле Милы, которая выступает вместе с уместившейся рядом Сарой уже завтра. Возле сестры сидел Мишель, рядом с которым находился Гоша, что выбыл вместе с Криспино из соревнований, но оставался ради поддержки своих. Фигуристы размялись и в последний раз опробовали лёд, на котором остался только Кацуки. Он выступал первый с короткой программой, посвящённой любви — Эрос. И Анастасия не могла отвести от ученика брата взгляд, пока тот не закончил. Следом на лёд вышел Пхичит, исполнив зажигательный танец, покоривший сердца миллионов, и уступил место Юре, откатавшему самое замечательное Агапе, которое заседало в сердцах зрителей своим светом и эйфорической нежностью. За Плисецким выступал Кристоф, продемонстрировав вершину своей сексуальности, а потом вышел он — Отабек. С трибуны раздался вопль раненого бизона, а иными словами, это кричал слова поддержки Плисецкий, занявший место позади уместившихся рядом Никифоровых с Бабичевой и Кацуки. Анастасия улыбалась Алтыну, молча желая удачи, и он показал друзьям большой палец вверх перед тем, как выехать на лёд и исполнить танец под возвышенный Самаркандский полюс. Выступающий следом за казахом Джей-Джей, казалось, не воспринимал соревнование всерьёз: публика с окружением давили и он, не смотря на всё своё высокомерие и самоуверенность, потерпел неудачу, набрав самый низкий балл за своё выступление. По итогам таблицы первое место оказалось за Юрой с его новым личным рекордом, побившим рекорд Вити, на второе место встал Отабек, третье занял Кристоф, а на четвёртом оказался Юри. Пятое место ушло Пхичиту, шестое было отдано Жан-Жаку. На следующий день творилось что-то непонятное: Настя не могла поймать никого из спортсменов, если не брать в расчёт болельщиков, соревнующиеся фигуристы с общими друзьями поддерживали друг друга, те, кто не улыбался, дарили близким улыбки, одни избегали других, а Витя всеми способами стремился не попасться на глаза сестре, всячески её огибая вместе с Кацуки, хоть у его ученика и были на то несколько иные причины. Все участники показали прекрасные произвольные программы, некоторые особенно отличились, дважды побив рекорд легенды этого спорта. И хотя Анастасия переживала за каждого из друзей и участников, все они показали абсолютный высший класс. Вытирая слёзы счастья, девушка смотрела на пьедестал победителей и улыбалась. Кацуки Юри отстал от Плисецкого Юры на двенадцать сотых, третьим встал исправившийся Жан-Жак, по итогам таблицы четвёртым шёл Отабек, пятым Крис и шестым — Пхичит. И девушка была искренне счастлива за всех, в особенности за Юру, который показал высший класс, какого от него явно не ожидал никто, кто не видел его адских тренировок. Она ловила на себе взгляды Кацуки и улыбалась ему чистой улыбкой, не видя взгляда Отабека. Когда всё закончилось и люди начали расходиться, Анастасия рванула вниз в закулисье в надежде поймать хоть кого-то из тех, за кого так сильно переживала, и налетела на Якова, в порыве чувств сжав русского тренера в объятиях и выплакав ему всё пальто. Потом она получила моральную встряску от Лилии Барановской, но даже выговор шокированной бывшей прима-балерины не сумел убавить её счастья. Вышедший из комнаты задумчивости Юра был в добровольно-принудительном порядке приставлен в качестве подушки для слёз с целью привести истеричку в адекватное состояние. Что ему в целом удалось, хоть и пришлось пожертвовать собственной психикой и чистотой лица, с честью настоящего мужчины выдержав приведённый в исполнение порыв Анастасии расцеловать победителя во все щеки, прибавив, как им гордится дед. Похлопав по спине успокоившуюся Анастасию, Яков как бы случайно обронил фразу, заставившую девушку с радостным вскриком броситься на поиски брата. — Витя на лёд возвращается. Юра в спину убегающей женщины успел крикнуть примерные координаты Вити, и она услышала, свернув в нужную сторону. Никифоров нашёлся быстро в компании Кацуки и оказался едва не свален под весом налетевшей со спины близняшки. В ходе последовавших сбивчивых разговоров оказалась проверена на достоверность информация Якова, и Анастасия от души поздравила брата с его решением попробовать парное катание и Юри с приобретением партнёра по льду. Она договорилась с близнецом отметить это дело на крыше отеля, где как раз находился бассейн и была обустроена зона отдыха, и получила в напутствие предостережение о том, как там может быть холодно. Посмотреть на катание девушек оставались только Мишель, как поддержка сестры, Эмиль Некола из Чехии, вылетевший из-за недостатка баллов до финала Гран-При и оставшийся в качестве друга близнецов-Криспино, и Гоша, который просто хотел посмотреть на фигуристов и поддержать коллегу по льду. На Якова было больно смотреть: что Витя, что Юра перетрепали ему столько нервов, что на выступлении Милы он просто отдыхал душой, хоть и переживал за успехи ученицы и поддерживал разными напутствиями. Сара просто блистала на льду, показав незабываемый номер и набрав достаточно баллов, чтобы не отстать от соперницы. Итогом соревнования ознаменовалась победа Милы и серебро Сары, что не могло не радовать всех заинтересованных людей. Анастасия крепко обняла подруг вместе с остальной поддержкой, сказав, как «я рада, что вы взлетели так высоко и остались там, где заслуженно должны быть, и надеюсь, что вы и в будущем будете соревноваться за лидерство в первой тройке, ведь это так красиво». В отель шумная компания возвращалась дружной гурьбой, не все из которой собирались расходиться по номерам. Попрощавшись с наметившими праздновать победы приятелями и друзьями, Анастасия вернулась в номер и заказала ящик алкоголя. Если персонал и был удивлён, то молчал, а вот Юра, узревший это безобразие, молчать не собирался, наорав и получив в ответ только грустный взгляд и вопрос: «Кто из знакомых может отнести это на крышу?» Подросток, поняв, что подруга не собирается даже пересекаться с его тёзкой и смысла ревновать нет, однако на душе у неё кошки скребут, махнул рукой и с мученическим вздохом («пьянь стариканья») выдал перечень, один из которого так удачно мелькнул в конце коридора. Крис оказался польщён просьбой, адресованной лично ему, но так же и удивлён содержанием этой просьбы и далеко не лёгкого ящика, который, однако, до нужного места донёс. В благодарность Настя обняла друга и поблагодарила, осветив лицо так нравившейся швейцарцу улыбкой. Виктор не заставил себя ждать, высказав удивление неожиданным предметом возле лежака, на котором расположилась Анастасия, и продемонстрировав пару дополнительных бутылок и позабытые сестрой фужеры. Близнецы спокойно сидели в компании друг друга, выпивая стакан за стаканом, пока не дошли до точки, где начинали затрагивать самые наболевшие вопросы. На почти внятном языке они обсудили, насколько им позволял затуманившийся разум, уход Виктора в парное катание и выплывающие из этого решения вопросы. И хотя слов и обещаний не вернуть и не отменить, близнецы с горечью признавали скорое расставание на ещё более долгие периоды, осознавая, что жить как прежде больше не будут. И это было самым большим страхом обоих Никифоровых. Словно связанные одной цепью они всегда и при любых обстоятельствах были рядом, всегда возвращались друг к другу, и всё снова возвращалось на круги своя, даруя им покой и умиротворение. Теперь же с первым опытом расставания на неопределённый срок они осознали, как пусто становится внутри, когда часть тебя остаётся где-то там, с твоим прототипом, и как тяжело пережить эту щемящую сердце дыру. Виктор собирался продолжать работать в новом для себя направлении, следовать за мечтой, мотивируя себя словами сестры, которая ничуть не жалела о сказанном, но панически боялась того одиночества, которое её неотвратимо настигнет. Этот страх снедал её, не оставляя сил на то, чтобы жить, и девушка плакала так, как никогда. Не было криков, не было просьб не бросать, она желала ему удачи, оставаясь в тени за спиной вечной поддержкой, какую не мог ему дать никто, кроме неё. Виктор не умел утешать, да и сестра нечасто плакала: он не допускал моментов, способных вызвать её слёзы, — но сейчас, став их причиной, он не мог вымолвить и слова, обнимая и поглаживая по голове рыдающую Анастасию. Когда та успокоилась и только периодически всхлипывала, начав икать, он перебирал её длинные серебристые пряди, думая о том, как тяжело будет жить без неё и как он хочет запомнить тот свет, что близняшка дарила ему каждый день. Они добили ящик и отрубились прямо на лежанке в объятиях друг друга и пустых бутылок. В таком состоянии их и нашли Крис и Отабек под предводительством нервничавшего Юры, беспокоившегося о психическом состоянии подруги. — Надеюсь, утром они будут страдать. Даже на квартирнике они так не нажирались. Высказав эти слова злой, как чёрт, Юра для отсрочки попинал ногу Вити и плюнул на его невнятное едва слышимое мычание, отдав легенду фигурного катания на руки Кристофу как самому выносливому и физически более сильному. И всё было бы спокойно, но звезда спорта, в отличие от мирно дрыхнущего на руках Отабека прототипа, начал буянить, да так, что одного Джакометти на Никифорова оказалось мало. Пришлось Юре на пару со швейцарцем тащить брыкающегося что-то голосящего Виктора до номера и шокировать Кацуки видом тренера, не называя причину столь неприглядного состояния. Алтыну было в разы легче — Анастасия не была неподъёмной и не буйствовала, однако тот факт, что объект его симпатии сейчас был у него на руках в самом доступном виде, смущал и заставлял нервничать. А ещё сердиться: ну как можно так напиться? И что за квартирник помянул Юра? Кучи вопросов и одно пьяное тело удовлетворить любопытство казаха не могли, зато он мог позаботиться об этом теле с тихой надеждой, что не будет помянут утром этим самым телом. Уложив женщину в её номере, не смея раздеть, только лишь укрыв одеялом, он оказался с трудом, но пойман за руку Анастасией, смотревшей на него мутным взором голубых глаз и с не меньшим трудом сумевшей донести до друга одну-единственную просьбу, рождённую страхом, — «останься». И Отабек остался, сев на край кровати и не смея отцепить от себя руки женщины, отрубившейся обратно с лёгкой полуулыбкой и повлажневшими глазами. Не выдержав всего напряжения за насыщенный день, казах поддался соблазну и лёг на край кровати, тут же проваливаясь в сон. Утро Отабек встретил раньше Анастасии, решив воспользоваться случаем и найти аспирин и стакан, а лучше сразу бутыль воды. Справившись с этим нетрудным делом, казах не смог устоять и вернулся на место, где провёл ночь, из своего положения рассматривая мирно спящую женщину. Сдержанный парень прекрасно осознавал многие аспекты, связанные с ней, и потому не тешил себя надеждами. Да, он восхищался тем светом, что она могла дарить, да, его поражала её красота и да, он влюбился в доброту и открытость женщины, но самое банальное и куда более явное — она старше почти на десять лет, опытнее и наверняка имеет кучу поклонников, к которым он отнести себя не мог. По крайней мере, он мог только надеяться стать для неё другом, таким же близким человеком, как Юра, которому позволялось всё, что угодно, и всё спускалось с рук. Анастасия была не столько ангелом, спустившимся с небес, сколько Богом, способным дарить любовь и бескорыстно творящим добро, пусть и в ущерб себе. В её светлый лик было трудно не влюбиться, и потому Отабек понимал манию Кацуки. Но, в отличие от японца, видевшего перед собой второй идол преклонения, он замечал, как этому идолу больно и сколько его собственной крови от множества ран на его же одежде. Кацуки стремился поклоняться ей и получить свою долю божественного снисхождения, Алтын же не хотел получить от неё ничего, только стереть кровь и заживить раны, чтобы она могла продолжать светить для других, нанося себе всё новые и новые травмы. Он хотел просто быть рядом, и потому решил остаться для неё другом, способным поддержать в любую минуту и всегда прийти на помощь вне зависимости от того, позовёт она или нет. Женщина встретила утро, не до конца понимая, что встретила именно утро, а не день или вечер. Жестокость бытия накатила со всем своим фееричным размахом, радуя мигренью, ломкостью в теле и жутким сушняком. Открыть глаза оказалось настоящим подвигом, о котором пришлось пожалеть: нещадно палило в окно солнце, выжигая, казалось, всю роговицу. Мимически выразить хоть что-то оказалось сравнимо с толканием булыжника — и тяжело, и больно. А уж о том, чтобы хотя бы промычать нечто некультурное для отдушины, и речи не шло — настоящая африканская пустыня царствовала во рту, в горле и ближайших внутренностях, не забывая скручивать их во фламандский узел. Наивно было надеяться, что если она чуть полежит без движения, то станет полегче и подъём будет осилен. Действительно, до крайнего наивно, потому как без посторонней помощи сделать хоть что-то в данной ситуации было невозможно. А помощь не заставила себя долго ждать, аккуратно придав ноющему телу полусидящее положение и поднеся к губам стакан. Каким блаженством оказалась простая вода описать женщина не могла, сочтя это даром небес, ниспославшим после таблетку и снова поднёсшим к губам опять полный воды стакан. Постепенно она приходила в себя, осознав, что было прошлым вечером и кто сейчас проявляет к ней такую поистине великодушную доброту. Одного спасибо было мало, что выразить всю степень благодарности женщины, получившей свою долю красноречивого молчания. Потом парень ушёл, но его место занял Юра, вопреки характеру не начавший кричать с порога, а спокойно севший возле неё и тихо, боясь потревожить мигрень, спросивший: «Что случилось?» Он прекрасно видел, как печали и боль снедали его учителя, его подругу, и хотел помочь, но для начала узнать, в чём же именно заключалось дело? Анастасия не хотела загружать молодого подростка своими проблемами, но проиграла спор и высказала боязнь одиночества. И хотя Юра был удивлён, вспомнив оставшегося с ней огромного чёрного слюнявого пса, всё же постарался проникнуться проблемой подруги и найти ей решение. От сорока кошек в квартире Настя со смешком отбилась, мол, соседи не поймут, впрочем, как и от любой другой живности («тут уже не поймёт Рудольф»). Тогда он предложил пожить с кем-то из друзей или ещё лучше, найти-таки себе парня и не мучить окружающих своим чистосердечием. Пусть и в своей манере, но подросток вывел подругу из депрессии и похмелья, напоминающему о себе только редкими приступами мигрени, и с удовольствием вслушался в звонкий девичий смех. Свою миссию он считал полностью выполненной. Вылетали обратно в Питер всей большой русской кампанией, исключающей Виктора, отправившегося в Японию с Кацуки, чтобы сменить вещи и забрать в Петербург Маккачина. Русская легенда, намерившаяся вернуться обратно в спорт, жаждала отдыха и показать весь Питер своему будущему партнёру по льду. Да и с сестрой следовало достойно провести время, по крайней мере, так утешал себя сам Витя, на деле же просто отчаянно желающий провести с ней как можно больше времени, а лучше вообще сразу забрать с собой и обеспечить всё, чтобы она ни в чём не нуждалась и не работала. Да, они не из бедной семьи и в принципе могли не работать, финансы позволяли, но близнецами двигало стремление самим зарабатывать себе деньги и самим себя содержать. Во время полёта от нечего делать разговорившийся с Настей Юра рассказал, что позвал в Санкт-Петербург Отабека и получил ответное предложение от Алтына. Подросток жаждал показать родной город другу, а тот хотел обрадовать его в ответ. Анастасия порадовалась за друзей и оттого сильнее удивилась, услышав, что «тебя он тоже как бы зовёт». Женщина отказалась, ссылаясь на работу, чем ничуть не солгала: она и так уже, наверное, в печёнке у начальства сидит со своими чемпионатами и прочим. Юра посмурнел, но отстал, переходя на другую тему. Полёт прошёл благополучно, и самолёт спокойно приземлился в аэропорту, где фигуристов, а в частности Плисецкого и Бабичеву, встречала куча народа с намерением как минимум пожать руку и как максимум взять подробное интервью о финале Гран-При. Всем удалось выйти из неожиданной ситуации без потерь и люди мирно распрощались, направляясь каждый в свою сторону — все соскучились по домам. В доме Никифоровых царили чистота и порядок, а женщину встречал счастливый выгулянный Рудольф, поваливший хозяйку в дверях и вылизавший ей всё лицо. На работе же творилось что-то сумасшедшее: все от неё что-то хотели и едва ли не танцевали вокруг, как шаманы вокруг костра, постоянно забегали в кабинет и часто мешали проводить осмотр детей. Соседка-медсестра объяснила, что последний этап Кубка Барселоны смотрели все работники, вдохновлённые соседством с сестрой легендарного фигуриста, а потому просто не могли пропустить прямой трансляции, теперь же высказывая Анастасии все свои эмоции по этому поводу. И хотя женщина смутно понимала, почему именно ей, постепенно возвращалась к накатанному режиму жизни, снова привыкая к своему рабочему месту и радуя посетителей светлыми улыбками. Никифорова тщательно скрывала свой страх, снова подсаживаясь на снотворное и засыпая только с Рудольфом под боком, и это стало ещё одной её небольшой тайной. Внешне она была абсолютно спокойна, не давая поводов для волнений, но внутренне находилась в потерянном состоянии, постепенно погружаясь в забытие, оставляя только рефлексы, позволяющие телу автоматически совершать всю необходимую работу. Она уже подумывала переехать к родителям, чтобы не сойти с ума, как прилетели Витя и Юри, снова возвращая ей краски жизни на недолгие две недели. Извиняясь перед гостем в их доме, хозяева не отлипали друг от друга, даже ночуя в одной комнате на одной кровати, и Кацуки было трудно понять причину такого их поведения в полной мере. Его понятие о любви было скудным и не таким обширным, как у его тренера, который всеми силами пытался показать ему это светлое чувство. Хотя работу в поликлинике никто не отменял, многие её обитатели заметили, что Никифорова словно помолодела с приездом брата, и только радовались состоянию коллеги. Но когда близнецы расстались, всё снова вернулось на круги своя, как за две недели до этого. Внешне всё казалось точно таким же, как и до, но находиться долго в одном помещении с Анастасией становилось всё тяжелее, и никто не мог этого объяснить, как и то, что становилось всё труднее завязать с ней разговор. Она продолжала работать, дети радовались её присутствию и тянули к доброй тёте-врачу руки, их личные взрослые благодарили педиатра и продолжали приносить шоколадки, но коллеги стали замечать, как свет в женщине угасал вместе с радостью жизни. Когда она выходила на работу после выходных, проводимых на квартирниках, всем становилось чуть легче: искорка света снова загоралась в её глазах, но потом всё снова затухало, пока не пропадало окончательно. Глаза души всей поликлиники теряли жизнь, а кожа становилась всё более и более бледной. Её руки слабли, однажды выронив только что взятый со стола стетоскоп, тогда-то начальство решило принять меры и выделило отпуск своему работнику на недельку, отправив отдыхать и набираться сил. Но это сделало только хуже. Анастасия потеряла смысл к пробуждениям каждый день, стимул к подъёмам и употреблению пищи. Она заботилась о Рудольфе («он не должен страдать от того, что его хозяйка такая бесхребетная»), но ничего не делала для себя, забыв про то, что надо мыться и умываться, а также хоть раз в день питаться, начав падать в обморок едва ли не на каждом шагу. В бессознательном состоянии её в собственной квартире нашла Мила, решившая навестить подругу, когда узнала об отпуске. Анастасия очнулась в больнице. Пришедший врач рассказал ей о предшествующих событиях и пожурил за безалаберность по отношению к себе («нельзя же так себя запускать, уважаемая! Когда вы ели в последний раз?»). С капельницей под боком, серую и худую, как смерть, с мешками под уставшими глазами её увидели первые посетители: не находящая себе места Мила, беспокойный Гоша и пара друзей студенчества — Дэн и Никита, любящие квартирники как никто иной. По словам фигуристов, Юра сейчас в Астане, но скоро обещал вернуться, а Виктору они не решились сообщить о состоянии сестры, как и её родителям. Женщина с трудом поблагодарила их за беспокойство и попросила ничего не сообщать родным, мол, с ней всё хорошо, и тогда на неё наехали Дэн с Никитой, отругав за самобичевания на пустом месте («от меня одни проблемы») и заявив, что будут поочерёдно жить у неё на диване в гостиной и следить за тем, чтобы их подруга вернулась к нормальному образу жизни («где это видано, пройти кастинг на фильм ужасов без прослушивания?»).Девушка была так тронута заботой, что тихо расплакалась, вогнав в панику друзей, хаотичные мельтешения которых вызвали первый за всё время тихий хриплый смех. Ночи в больнице были тяжёлым испытанием, хотя первое время ей кололи снотворное, пока лечащий врач не заявил, что ей оно теперь противопоказано и пора начать привыкать к жизни без препаратов. Ночи без сна были её спутниками, но под конец прибывания в больнице она смогла начать засыпать хотя бы на пару часов, что уже считала успехом. Получив рекомендации и выписку с дополнительной неделей исключительно домашнепостельного режима без тяжёлых нагрузок, Настя попала в руки встречающих её Дэна и Милы. На машине друга её довезли до дома, помогли подняться на нужный этаж и устоять от удивления — в доме было чисто, Рудольф выгулян, на кухне хозяйничал, вернее, пытался что-то приготовить Никита, а Гоша пытался удержать рвущегося к хозяйке ньюфаундленда. Компания в доме шла женщине на пользу, она начала поправляться и больше улыбаться от чистого сердца не натянутой, а искренней улыбкой. Уверенными шагами двигаясь к поправке, она радовала друзей своим бодрым живым состоянием, тихо радуясь тому, что не одинока в это трудное время. Последний день больничного друзья решили отпраздновать квартирником, созвав ещё десяток человек для атмосферы. И хотя Анастасия уже уверенно держалась на ногах, «заботливые нянечки» Дэн и Никита страховали её на лестнице и также непременно поддерживали под руку, когда направлялись в нужный подъезд и поднимались до первого этажа к лифту. Компания почти успела доехать до третьего этажа, как лифт заглох и свет приглушился. Первая реакция пошла смехом, а потом стало не по себе, и друзья принялись кричать, взывая к помощи, пока Дэн набирал номер кого-то из приятелей, уже находящихся в квартире. Пока ждали лифтёров, переговариваясь с людьми за дверью, друзья решили устроиться поудобнее и, радуясь наличию гитары, поиграть что-нибудь («размять пальцы»). И Настя запела, поддерживаемая хором друзей, «никто не услышит» Чайфа. На предпоследнем припеве раздался грозный мат со стороны внешнего мира, — так друзья узнали о прибытии лифтёров, и уже веселее продолжили голосить, пока поломавшийся механизм пытались починить и распахнуть двери. Смеющиеся с неловкой и крайне неожиданной ситуации друзья выползли из кабинки, оказываясь в кругу своих, а Анастасия на руках сумевшего помочь спуститься на землю Отабека. Грозные речи лифтёров пролетали мимо ушей удаляющейся компании молодёжи, когда женщина хотела спросить причину прибывания здесь и сейчас казаха, но услышала не тот ответ, который ожидала («ты существенно похудела»), и оказалась обругана на чём свет стоит вылезшим из толпы как чёртик из табакерки Юрой. Подросток прознал о состоянии подруги от Милы и, хотя спешил обратно в Питер, не забывал о данном Отабеку приглашении в гости, которым тот решил воспользоваться. Весь квартирник проходил странно, вокруг женщины суетились друзья, стараясь не перенапрягать её, словно та только что из палаты вышла. И потому ей разрешили спеть всего несколько песен на выбор аудитории, что не помешало ей показать мастерство владения голосом на перепевке Арии. Плисецкий казался в крайней степени обиженным и злым, когда после квартирника в доме Насти обнаружился Дэн, чья смена была дежурить у подруги. В замешательстве был и Алтын, которого повалил и с ног до головы облизал радостный ньюфаундленд. — Прости, Рудольф у меня всех любит. — Ага, но не все любят его. Помнишь, как фифа истерику закатила на улице? Вот ржача было! Мы просто шли мимо! — Ну конечно, помню я, как вы шли! Ты не забывай, что из окна вид хороший, и я всегда знаю, когда ты пытаешься использовать мою собаку для знакомств с девушками! Дэн и Анастасия посмеялись, Рудольф оказался не без труда отлеплен от казахского фигуриста, а Юра неотдираем от дивана. Напряжение в воздухе возникло незаметно и само по себе, особенно сильно накаляясь, когда Анастасия исчезла в комнате, чтобы переодеться. Фигуристы и «нахлебник» решительно друг другу не нравились, хоть Плисецкий и был знаком лично с Дэном, но не поддержал его присутствия, а Отабек не оценил вовсе. Но всё решилось мирно и без кровопролития, если не брать в расчёт криков Юры и слишком мрачную физиономию Отабека. Дэн обоих выводил из себя непрошибаемым спокойствием, не прекращая ехидствовать по поводу и без, пока не получил подзатыльника от Насти. Итогом вечера «заботливая нянечка» смылась на свиданку, оставляя на совести Юры и «левого напрягающего чувака» состояние подруги. Та просветила друзей о том, что завтра выходит на работу, потому, чтобы не будить никого, оставит запасные ключи, и пригласила поужинать. Деваться парням оказалось некуда, Настю одну оставлять нельзя, потому оба старались всячески порадовать подругу, будь то комплимент кулинарным талантам или простая шутка. На ночлег Анастасия расположила Юру в гостиной на диване, как самого низкого из их компании, а Отабека в бывшей комнате Вити, сохранившей часть его вещей. Ночь проходила спокойно, Плисецкий дрых без задних ног, Анастасия в очередной раз маялась бессонницей, Отабек не мог заснуть от осознания своего местоположения и всего прожитого дня. Он был погружён в собственные мысли, когда услышал тихий напев из комнаты хозяйки. Не удержав себя в руках, парень поддался соблазну и поднялся, тихо пройдя в комнату женщины, что не было трудно, ведь никто дверей в комнаты не закрывал. — Прости, разбудила? — Я не спал. Можно? Анастасия дала разрешение, и Отабек прошёл внутрь и сел на край кровати. Завязалась тихая беседа, наполненная странным умиротворением, под конец которой Отабек, находящейся под впечатлением определённых событий, попросил женщину спеть что-нибудь. Анастасия подвинула всхрапнувшего Рудольфа и дала фигуристу возможность лечь, тихо запев «балладу о трёх братьях» Мельницы. Алтын уснул, Настя же, рассеянно погладив хрюкнувшего Рудольфа, протянула руку к казаху и, едва касаясь, погладила того по волосам, а когда тот не проснулся, взяла парня за руку и спокойно уснула. И это утро было для неё одним из лучших, хотя бы потому, что она впервые за долгое время выспалась и ощутила небывалую лёгкость, что не могли не заметить все коллеги по работе, буквально выдохнув рядом с педиатром, отметив, как раньше приходилось трудно и как сейчас им легко. Их врач снова будто зажглась изнутри. Когда рабочий день закончился, на выходе Анастасию ждал Отабек на харлее, собрав вокруг себя восхищённых зевак. Кто к парню только не приставал со своими расспросами и предложениями, но он стойко терпел и ждал ту единственную, вызывающую ЕГО восхищение. Протягивая женщине шлем, он сказал: — Юра ждёт, поторопимся. Как много поводов дал этот случай для сплетен, но все они рушились под простой, как гаечный ключ, правдой: Плисецкий решил устроить для подруги праздник, вместе с Алтыном потащив её на квест «Взрыв мозга», вдохновившись концепцией его создания, основанной по сюжету знаменитого ужастика «Зеркала». Эмоциональная встряска пришлась как нельзя кстати Анастасии, и домой она возвращалась, лучась от счастья в компании смеющихся друзей. После выгула Рудольфа и ужина жить уже не хотелось никому, повалив в кровати и укрыв объятиями долгожданного сна. Все четыре дня, что фигуристы гостили у женщины, были для хозяйки сравни сказке, в которой она высыпалась, смеялась и с нетерпением ждала конца смены, чтобы поскорее вернуться домой на харлее Отабека. Коллеги не могла нарадоваться загоревшейся изнутри Никифоровой, поликлиника вновь оживала вместе с её душой. Этим вечером после сытного ужина компания не разбрелась отдыхать, а дружно завалилась на диван, разговорившись, пока листали каналы по телевизору в поисках чего стоящего для просмотра. И неожиданно Анастасия узнала, что Плисецкий забросил школу, «взяв заслуженный отпуск». Ох и попало тогда фигуристу, зато Отабек узнал, что женщина заботится о благополучии своего друга и помогает ему в учёбе, высказав по этому поводу своё мнение, вставшее рядом с позицией Насти («ты ещё не окончил школу, оправданий для её пропуска у тебя сейчас нет»). Этой ночью Отабека снова потянуло в комнату хозяйки, что не спала, разглядывая небо за окном и поглаживая разлёгшегося под боком ньюфаундленда. — Не спится? Мне тоже. Так со слов женщины и начался ночной разговор ни о чём и в то же время обо всём. Отабек узнал о ней больше, чем знал до этого, она узнала парня лучше. Вместе они улеглись в кровать и, не отрывая друг от друга глаз, заговорили о фигурном катании, неожиданно плавно перейдя на тему, которой так старательно избегал всё это время Отабек. Она свела на нет все его старания всего одной фразой: — Если этого не сделаешь ты, сделаю я. Поверь, я могу быть ещё более эксцентричной, чем брат. И парень, отчаянно покраснев под проницательным взглядом добрых глаз напротив, стыдливо отвернулся, признавая, что его раскусили, как малолетку, и сейчас он как эта же пресловутая малолетка лежит и краснеет, не в силах податься навстречу порыву. И она действительно сделала это, без стеснения нависнув над парнем и поцеловав. Это было странным началом для отношений, но оно было, и с этим пара уже ничего не могла поделать. Потом они долго спорили и выясняли отношения, решали кучу вытекающих вопросов, но пришли к соглашению и ненадолго расстались: Анастасии нужно было вытянуть Юру перед итоговыми, а Отабеку начать подготовку к очередным соревнованиям — бросать спорт просто так возможности у фигуриста не было. Плисецкий, распуская «заботливых нянь», временно переехал к Никифоровой, которая каждый вечер, возвращаясь с работы, занималась с ним по различным предметам, где тот успел отстать. Алтын много писал и присылал фото и видео, переплюнув в их количестве Витю, не забывающего о сестре и постоянно беспокоящегося её состоянием. Писал Юри, скромно интересуясь её жизнью, писали прочие друзья и фигуристы. Весна подошла к концу, прошла часть июня, ознаменовав окончание школы Плисецкого и небывалую радость Николая Васильевича и Анастасии: её ученик оправдал все старания и вытянул почти все предметы на «отлично», сдав остальные на «хорошо». Радостный Отабек приехал на вручение аттестатов для поддержки друга, а также, чтобы провести свой законно взятый отпуск с любимым человеком. Вернувшийся в Россию в честь выпуска Юры Виктор с Кацуки на буксире «пролетел» с привычными объятиями с сестрой, только тогда узнав об их отношениях с Отабеком. На второй личный праздник после дня рождения Плисецкого пришли даже Мила и Гоша, намереваясь поглядеть на смятённого коллегу в строго парадной одежде. Этот выпускной девятых классов в Питерской школе запомнился общественности надолго, потому как такое количество известных личностей на квадратный метр не ожидал никто, даже опоздавшая пресса и прочие СМИ. Празднование прошло на «ура» под заявление Юры, что «лучше я ещё два года промучаюсь, но получу это чёртово среднее образование», и следующий день многих обрадовал головной болью. Радуя родителей, Анастасия представила им Отабека, а Виктор будущую невестку, с которой познакомился на одном из соревнований. Его девушка оказалось приятной личностью испанского происхождения, не склонной к фанатизму и предпочитающей баскетбол фигурному катанию, а с Витей познакомилась по чистой случайности. И хотя что у Анастасии, что у Летисии, а среди своих просто Леты, избранники были зависимы от спорта, дамы нашли друг друга и сдружились. Перенимая эстафету «великой неудачи» Никифоровых, начали проваливаться в личной жизни оба Юрия: ни у одного из получивших всеобщую признательность фигуристов абсолютно не складывались отношения с девушками. Кто-то из друзей посмеивался, кто-то понимающе кивал, кто-то искренне сочувствовал, но по опыту знающие люди советовали переждать и не отчаиваться, найдётся ещё та единственная, которой будет «до фени ваша известность». Анастасия родила близнецов, на счастье родителей и бабушки с дедушкой семейства Никифоровых, а спустя год от рождения братьев появилась на свет и девочка от Виктора. Дети росли под чутким присмотром бабушек и дедушек, а также мам, по телевизору показывающих малышам пап. Мировые средства массовой информацией не переставали смаковать тему жизни Никифоровых, особенно бесшабашные пробирались на территорию усадьбы их большой семьи в поисках материалов для очередного выпуска, но получали баскетбольным мячом от боевой Леты. Со временем всё это закончилось, но не с последней помощью друзей семей, связанных с теле- и радиовещанием, напрямую говоря, что «такое поведение приемлемо только для жёлтой прессы». Дети росли, мир вокруг менялся, но это становится уже совершенно другой историей.