Часть 1
28 июля 2017 г. в 23:33
— Ты будешь хорошей матерью! — нежно напевал мужской голос.
Вэйлон Парк, ведомый, словно собачка на поводке, с ужасом глядел на Эдди Глускина. Псих. Ненормальный. Здесь его прозвали Женихом. Человек, получивший в детстве психологическую травму, теперь отыгрывается на других. Его можно понять: как мир относится к человеку, так и человек относится к миру. Эдди просто не может найти себе жену. Но Парк не собирается расчувствоваться и стать партией Глускина. Нет уж, спасибо, у него есть Лиза.
Вэйлон лишь успевает заметить зеленоватый газ, который врывается в его ящичек, в его спасительный домик, и на периферии сознания ещё слышен голос Жениха.
Парк резко распахивает глаза и смотрит перед собой, всё ещё не осознавая реальности. Только что он находился в Маунт Мэссив, Эдди хотел сделать его своей невестой, а теперь… Теперь Вэйлон… на старой работе?
— Слушай, Парк, хватит дрыхнуть, тебе сдавать отчётность сегодня, не забыл? — доносится забытый голос справа, и там оказывается бывший сотрудник Вэйлона. Или уже не бывший?..
— Да-да, конечно, — на автомате выдыхает Парк и смотрит прямо перед собой, протирая руками лицо. Что-то. Определённо. Не так. — Какого чёрта? — потрясённо шепчет мужчина, который, моргая, видит лечебницу и свой безостановочный бег по ней.
Ещё десять минут уходит у Вэйлона, чтобы окончательно убедить себя в том, что весь этот кошмар — просто один большой сон, и после этого мужчина оглядывает рабочий стол, постепенно вспоминая, где и что лежит.
— Слушай, Парк, у нас, кстати, новенький сотрудник, ты знал? — говорит Чак — Вэйлон вспомнил его имя — и загадочно глядит на товарища. — Он будет работать с тобой в команде. Ну, вроде как… Во всяком случае, я это услышал на обеде — вся столовая жужжала. Так что смотри: скоро у тебя будет верный помощник. — Чак подмигнул и вновь упёрся взглядом в монитор своего компьютера.
Парк моргнул пару раз и покачал головой. У него никогда не было напарника, так что решение босса вполне очевидно. Хотя, это не факт, может, никакого «помощника» и не будет. Слухами земля полнится, не так ли?
— Это Эдди Глускин, твой новый напарник, — доносится до отключенного — из-за увиденного — сознания Вэйлона, и он моргает просто потому, что так нужно организму.
Перед ним стоял Глускин, тоже в костюме, но вместо жилета — пиджак, а бабочку заменил чёрный галстук. Опрятен и чист, аккуратно причёсан, с вежливой улыбкой на губах, без крови в глазницах, и шрамы проглядывают незаметно, словно отголосок прошлого. Ну просто красавец-мужчина. Эдди Глускин, серийный убийца, психопат, пациент из Маунт Мэссив и… напарник Вэйлона.
— Блядь, — выдыхает Парк, глядя на ушедшего из отделения босса. — Сука, — не успокаивается мужчина, мозг которого окончательно вышел из строя.
— А я Эдди, — мило улыбается… кто? Кто это, блядь, такой?!
— Я сошёл с ума, — стонет Вэйлон и взъерошивает волосы.
— Эй, с тобой всё нормально? Выглядишь… измученным. Что-то случилось? — участливо интересуется Глускин, словно ему и правда безумно важно знать, как себя чувствует Парк.
— Я… я… Это не… — шепчет Вэйлон, отказываясь понимать действительность. Сломанное воображение пририсовывает этому Эдди кровь, хищный оскал и протяжное «Дорогая!» От этого хочется сдохнуть. — Просто устал, — наконец отвечает Парк и смотрит на Глускина, ожидая реакции.
Тот лишь понятливо улыбается, говорит, что до конца работы осталась пара часов, и в это время Парк пока может просветить напарника. Вэйлон согласно кивает и все эти два часа действительно пытается пояснить всё Эдди, который, к слову, внимательно слушал, задавал наводящие вопросы и мягко улыбался, когда товарищ сбивался с мысли. В общем, идиллия. Правда, в мозгу Вэйлона словно отрубили электричество: все системы отключены, рассказывал он на автомате.
— Может, пойдём поужинаем вместе? Я только вчера приехал в этот город и совсем ничего не знаю, — неуверенно улыбается Глускин, и от этой робости Парку хочется истерично смеяться, но он сдерживается и даже соглашается на ужин. Почему? Ясное дело: электричество в мозг так и не подали.
Вечер прошёл слишком хорошо: Эдди рассказывал интересные истории как из своей личной жизни, так и просто услышанные ранее. Глускин улыбался, улыбался и ещё раз улыбался, шутил, помогал Парку, когда тот не мог налить вино в бокал из-за трясущихся рук. Неплохой такой романтический ужин. На пару с маньяком и серийным убийцей. Мужчиной. С Эдди.
— Слушай, я думаю, мне пора… — промямлил Вэйлон, глянув на экран телефона: с момента его пробуждения на работе прошло уже девять часов, а он так ничего и не понял. Сон? Сон с человеком, которого он в этой реальности даже не знал? Такое вообще возможно?
— Парк, стой, нет, не уходи, — подорвался с места Глускин, с тревогой глядя на Вэйлона. — Я не… У нас не так много времени, чтобы пообщаться, — снова робко улыбнулся Эдди, принимая свой вежливо-нежный вид.
— Почему? Мы ведь теперь напарники по работе, — нахмурившись, сказал Парк, окончательно теряя связь.
— Это… Пошли ко мне? Я всё объясню. Обещаю, что не трону тебя, я не тот… Я не Жених, — шепнул Глускин, и Вэйлон перестал дышать на мгновение.
Парк рывком поднялся с места и посмотрел в глаза Эдди. Слишком искренние, чтобы в них нельзя было поверить. Слишком честные, чтобы обвинить во лжи. Слишком синие, чтобы не сравнить их с океаном.
— Откуда… Что, блядь, происходит, а? — жалобно спрашивает Вэйлон, готовый расплакаться. Это всё слишком сложно для него одного.
— Пойдём, у нас осталось всего три часа, даже чуть меньше, — быстро протараторил Эдди и потянул напарника за собой.
Парк помчался следом, не забыв кинуть на стол пару купюр, хотя Глускин — пока Вэйлон не видел — оплатил заказ с чаевыми. Мужчины шли по улице с бешеной скоростью, а Парк просто смотрел на редкие снежинки, срывающиеся с неба, и с видом ребёнка наслаждался атмосферой. Ни бега по лечебнице, ни поджидающей за каждым углом смерти, ни Вальридера, ни пси… Хотя, тут можно поспорить — Эдди рядом.
Через десять минут они зашли в просторную, но скудно обставленную квартиру. Диван, телевизор на тумбочке, и столик — это всё, что было в зале, где напарники и расположились.
— Этот мир, он… Он выдумка. Вся магия в том газе, что я распылил на тебя, по сути всё это — плод именно твоего воображения, ты просто пытаешься представить более радостный мир, а вещества в том газе способствуют этому, — стал пояснять Глускин, взяв Парка за руку. — Прости меня за того, Жениха, что гоняется за тобой по всей больнице. Я не хотел, не хочу причинить тебе вред. Я просто… У всех ведь есть право на счастье? — тихо спросил Эдди и продолжил: — Я просто хочу, чтобы у меня была семья, настоящая семья, а не как мои родители… Впрочем, неважно, — отмахнулся Глускин, заглядывая в глаза Парку. — Да, да, всё звучит невероятно, но, прошу тебя, поверь мне! У нас было всего двенадцать часов, а сейчас осталось чуть больше двух. Я так много хочу сказать тебе, Вэйлон. Ты сильный и храбрый, ты безумно красивый и умный парень. Я влюбился в тебя, и я, Жених, захотел стать с тобой чем-то большим, обрести семью. В этой реальности я абсолютно нормально реагирую на любовь к тебе, я понимаю, что не хочу делать из тебя женщину и заставлять рожать детей. Боже, как это глупо… — усмехнулся Эдди, и Парку очень захотелось верить, что это правда.
Вот так, неожиданно. Ему захотелось быть любимым этим, нормальным, Глускиным. Да, у него есть Лиза, у него есть дети, но когда-то, будучи студентом, Вэйлон влюбился в парня из параллели. Да, у Парка была своя детская травма, если её можно таковой назвать. Чувства к тому парню были сильными, но ответом на них были лишь оскорбления и походы к психологу каждую пятницу. После этого Вэйлон твёрдо решил влюбиться в девушку. Так ведь можно? Просто убедить себя в любви к кому-то?
— Я бы хотел искупить свою вину. Хотел бы пожить с тобой здесь, в этой реальности, без опасности для тебя. Я ничего не могу поделать с собой в Маунт Мэссив, мне промыли мозги, я не управляю собой. Я хочу обнять тебя, а вместо этого бью головой об пол. Чёртов доктор… Да все они чёртовы! Ненавижу. Почему у них есть право рушить чужое счастье? Я мог бы быть нормальным, многие могли бы быть нормальными, но сейчас они, потеряв рассудок, бегают по больнице. Какая ирония судьбы… Доктора, что должны спасать пациентов, уничтожают их. Вэйлон, я знаю, это трудно, но давай проведём оставшееся время так, словно нет никакого Жениха? Есть просто Эдди Глускин — влюблённый в тебя напарник и безнадёжный романтик.
В жизни Парка слишком много дерьма и сумасшествия, так почему бы не согласиться?
Два часа пролетели быстро. Вэйлон со злостью отметил, что они пролетели слишком быстро. Эдди, не пытающийся его превратить в женщину, — прекрасный собеседник. Парк подумал, что, будь у них немного больше времени, он мог бы вполне полюбить Глускина, а так… А так просто симпатия. Да. Ему нравится этот Эдди. Очень нравится.
— Вэйлон, мы… мы… — держа за руку, говорит Глускин, потерявший счёт времени, и понимающий, что его не осталось вовсе, а Парк постепенно просыпается. — Мы… — повторяет Эдди, но не успевает договорить, и вместо него перед Вэйлоном висит проткнутый в живот Жених, истекающий кровью, но при этом улыбающийся, почти так же нежно, как тот Глускин, хрипящий: — Мы могли бы быть идеальной парой…
И его изуродованное тело вздёргивается вверх, оставаясь под потолком, ровно посередине, в окружении шлюх, которые не смогли стать его жёнами и матерями его детей. Парк не сразу замечает, что плачет — то ли от сожаления, то ли от отчаяния, то ли от радости, что убил Жениха — и, вытирая ладонью глаза, поднимает камеру вверх, чтобы запечатлеть труп Эдди, а затем идёт дальше, в темноту, и за спиной раздаётся нежный и такой тёплый голос Глускина из нереально прекрасной и светлой реальности: «Прости меня… Я влюбился в тебя…»
И Парк ещё долго не может остановить слёзы.