Джину больно.
Джину плохо.
Джину обидно.
Джин устал от того, что его вечно недооценивают… Устал от того, что он жалкий, слабый и беспомощный. Про Джина говорят за его же спиной. Как ни странно, но «Big Hit» чуть ли не с первого дня дебюта унижает его. Над ним смеются, его угнетают и растаптывают. Джин слышит их… Голоса. Такие мерзкие и вездесущие. Они преследуют парня везде, в любом месте и в любое время. Они подкрадываются незаметно и обволакивают в пелену лжи и обмана. А потом заглатывают. Без остатка. Страх и беспомощность сковывают Джина, и он даже не сопротивляется. Лишь фальшиво улыбается***
Как-то одним вечером Джин запирается в комнате, непонятно для чего натягивает на голову капюшон чёрной толстовки и начинает лазить по сети. Он сидит с секретного аккаунта, чтобы следить за преданными фанатами их группы и греть душу их поддержкой, вниманием и любовью только к своей персоне. Юнги в ближайшее время точно не появится. Он в очередной раз засел в студии вместе с***
Сначала никто ничего не предпринимает. Но внутри группы разгорается буря. Что? Почему? Как? Система ломается. Чего-то действительно не хватает. А точнее, кого-то. А никто и не замечал. Перестаёт существовать человек в их маленькой семье, который собирает всех по утрам, напоминает взять вещи, шутит, хоть и странными шутками, но подбадривая. Море начинает колыхаться только тогда, когда Джина нет очень долгое время. Он не возвращается ни неделю спустя, ни три. Об этом вскоре узнают СМИ, позже фанаты. Пол мира взрывается.***
Компания в шоке. Они ни о чём таком не думали и даже не задумывались. И оборачивают всё в свою сторону, конечно. А как иначе? Сообщают, что очень обеспокоены пропажей Джина, приносят извинения и отправляют информацию в полицию. Казалось, они действительно переживают. Всё может быть… Внутри группы творится нечто невообразимое. Они работают лучше оперативных групп. Пытаются найти зацепки, опрашивают родственников. Но Джин нигде не появлялся и даже не взял никаких вещей, телефон тоже. Всё казалось бесполезным. Ребята боятся, что Ким больше не вернётся, и они потеряли его навсегда. Когда компания узнаёт о том, что парни проводят «собственное расследование», то запрещают им вообще контактировать с миром. Забирают всё гаджеты во их же благо. Им же нельзя волноваться, у них тяжёлый рабочий график, им некогда думать о постороннем. А парни грустят. Кто-то даже плачет. Тоска заполняет всё общежитие. Но хуже всех чувствует себя Намджун. Нет рядом человека, чей звонкий смех разносится по всему общежитию, а улыбка греет лучше солнца в пустыне. Чьи шутки кажутся странными, но такими волшебными, что ли… С кем Нам проводит больше всего времени. Нет больше того, с кем можно хорошо повеселиться, рассказать пару тройку мыслей на часа три, поговорить о наболевшем. Лидер негодует. Он точно что-то упустил, где-то промахнулся. Парня начинают заполнять чувства, эмоции, воспоминания. Он начинает влюбляться. Нет, он понимает, что влюбился. И довольно давно. С каждым днём Джун терзается всё больше и больше и ждёт… Ждёт, что Джин вернётся. Все ждут. Но лидер больше всех. Группа продолжает функционировать, репетировать и танцевать. А также снимают видео и выкладывают в сети, откуда их транслируют по новостям. Они говорят о Джине, делятся новостями, просят парня вернуться или подать какой-нибудь знак, что он хотя бы жив. Они говорят искренне, выражая надежду. А время всё идёт… Время идёт, а Намджуну только хуже. Он терзает и съедает себя всё больше. Каким он был дураком… Почему же он ничего не делал, когда Джин плакал перед ним? Что за поддержку они все оказывали, что Киму так и не становилось лучше? Нам прокручивает в голове воспоминания, телефон Джина заменяет ему свой. Лидер пытается исправиться к возвращению парня. Пытается справляться со своей неуклюжестью, но всё четно. От этого не убежать. Общается с фанатами, говорит о Джине больше всех, больше всех обращается к СМИ. Он читает статьи про отношения, про психологию. Ему не нужно выискивать мотивы — он и так всё прекрасно знает. Готовится устроить тёплый приём, чтобы у Сокджина больше не возникало никаких ужасных мыслей и поступков. И ему иногда кажется, что в группе складываются нездоровые отношения между парнями. А раньше он этого не замечал… Или не хотел видеть? Нам пишет отрывками песни про то, как любит и скучает, и прячет от всех. Смотрит романтические фильмы и мелодрамы, ведь именно этого ему сейчас так не хватает. Иногда грешит просмотром гей-порно. Ведь нужно же подготовиться для дальнейших отношений с Джином. Но всё это не то…***
Проходит больше месяца. Ничего не меняется. Нам страдает, дни для него похожи один на другой как две капли воды. Всё начинает забываться. И порой кажется, что только листовки с лицом Джина на фонарных столбах и голос диктора по новостям, сообщающий, что парень так до сих пор и не найден — это всё, о чём уже не стоит беспокоиться. Компания молчит, группа продолжает свою работу, но внутри всё только хуже. Если нужно куда-то сходить, то они оставляют кого-то одного дома на всякий случай — вдруг Джин вернётся. И вот однажды парни решают прогуляться, потому что мысли покоя не дают, давит атмосфера пустоты и запах Джина, всё ещё не выветрившийся. На этот раз «сторожить» остаётся Намджун. Он провожает парней с улыбкой, желая повеселиться. Ему грустно улыбается в ответ последний уходящий — Тэхён. Сразу после этого лидер идёт в комнату Джина и пытается не расплакаться, вдыхая запах, который успел стать таким родным. Внезапно дверь тихо открывается и также тихо закрывается. Парень мог бы подумать, что это воры, но почему-то всей душой уверен, что это не так. — Тэхён? — спрашивает он осторожно и громко, на всё общежитие, потому что прекрасно знает, что Тэ никогда за собой дверь не закрывает. В ответ ничего. Тишина. Нам аккуратно встаёт с кровати и спешит в коридор, а там… Сидит полулёжа, облокотившись на железную дверь, Джин собственной персоной. И выглядит он не просто ужасно. От его вида выворачивает и плакать тянет. Весь в крови, грязный, растрёпанный. Кожа бледная, натянутая, в порезах, гематомах и ссадинах. Глаза неживые, а под ними круги со вселенную. Губы разбиты, содраны, все потрескавшиеся, видны выступающие капли крови. Одежда рваная, почти что лохмотья, и вся в грязи. На лбу припёкшаяся кровь. Волосы грязные и слипшиеся. Пахнет свалкой и спиртом. Ким как будто только что из концлагеря. Рэпер с ужасом переводит взгляд чужие на руки. Они все разодраны, в порезах, видны многочисленные следы от шприцов. — О, Намджун-и, привет! Я скучал… — говорит старший пьяно, развязно, тягуче, еле шевеля языком и криво улыбаясь. Сомнений нет — он смертельно пьян и находится под огромным количеством наркотиков. А Намджун глазам своим поверить не может, рот открывает и воздух глотает. Перед ним, совсем рядом, сидит Джин. Живой. Парень рычит и бросается к телу у двери. Оказавшись на уровне лица — целует. Горячо, с напором. Нам так рад, что готов расплакаться. А Джин и не сопротивляется. Он просто… Расслаблен. Джун губы облизывает, чтобы смягчить, слизывает выступающую кровь с уголков губ, язык в рот просовывает, по рядам зубов ведёт. После отстраняется и в глаза смотрит. Они такие же пустые, а Джин улыбается как несмышлёный ребёнок. Младший снова рычит, на руки тело берёт и мчится в свою комнату. Джин по дороге смеётся и хохочет, болтая ногами, но перестаёт, когда его бросают на кровать. Нам сверху наваливается и снова целует. Потом аккуратно рукой под толстовку лезет, поглаживая торс. Вот тут-то Джин мычит, ослабевшими руками оттолкнуть пытается, любыми способами выползти из-под лидера, но куда уж там. Намджун настроен решительно. Как долго он этого ждал, сколько грезил. Парень под ним извивается, говорит что-то непонятное, колени скрещивает и пинается. Джуну бы сейчас рассмеяться в голос, но занят другим… Но тут его отвлекает звук открывающейся двери. И парень готов проклясть всех на свете, но покорно встаёт и идёт в коридор. Все парни смотрят на него обеспокоенно и удивлённо. Нам перед ними взбудораженный и тяжело дышащий. — Джин, он… — его снова наполняют эмоции, и он глотает ртом воздух. — Джин, он здесь, он вернулся. Группа ведёт себя по-разному. Кто за сердце хватается, кто-то облегчённо вздыхает, кто-то смотрит скептически, недоверчиво. Но всех до единого лидер пропускает в комнату…***
Джина отвозят в больницу. Когда он чуть приходит в себя, то выясняется, что он ничего не помнит. Откуда побои, раны, что принимал, где был, с кем разговаривал и тот поцелуй, и что было после него тоже не помнит… Ничего. Анализы показали, что он принимал много наркотиков и много пил. Когда все проверки заканчиваются, парень много спит и почти не говорит. Выглядит мрачным и подавленным, смотрит на окружающий мир отрешённо. Ребята приходят в больницу каждый день. Однако Джин спит, и они просто сидят в палате, слушают размеренный ритм биения сердца, вдыхают аромат спирта, перебивающий запах цветов, которые они приносят с собой каждый день. Парень спит, оно и правильно. Он столько пережил, и всё равно, что ничего не помнит… Снова поднимается волна. Теперь фаны требуют что, где, когда и как. Мемберы решают не вмешиваться и предоставляют всё компании. Компания же предлагает всем успокоиться и тихо радоваться тому, что Джин жив, и что он всё-таки вернулся. Ребята смеются и рассказывают это Джину, а тот лишь слабо улыбается, потому что «кто такая компания» он тоже не особо помнит. Но однажды всё меняется. Парни приходят в очередной раз, но палата оказывается закрытой, а за дверью раздаются душераздирающие звуки. — У него ломка, — поясняет Юнги, скрещивая пальцы рук в замок. Он мрачнее обычного и сидит, смотря в пол. Чимин всхлипывает и ударяет в бок парня локтём, не сильно, но ощутимо. Ему безумно больно. На очередной крик Пак закрывает уши, а Юнги, вздохнув, кладёт чужую голову себе на плечо, успокаивающе поглаживая. Намджун внимательно наблюдает за ними, щуря глаза и вздрагивая, когда крики становятся слишком громкими. Он то скрещивает руки на груди, то потирает переносицу. Всем сейчас ужасно больно и страшно, но Джуну особенно. Джин столько страдал, а тут ещё и это. Кажется, его страдания никогда не закончатся. Раздаётся последних вскрик, потом какое-то гоготание и першение, а потом всё окончательно смолкает. Слышен только странный звук — это Джин бьётся всем телом об больничную койку, пытаясь вырваться и высвободить руки от крепкой хватки ремней. — Всё, — вздыхает Юнги, вскинув голову и внимательно оглядев всех вокруг. — Голос сорвал. Тут уже Тэхён не выдерживает и начинает плакать, а успокаивает его Чонгук.***
Джин начинает проходить мучительную реабилитацию. Он ходит бледный, иногда сливаясь с какой-нибудь поверхность такого же цвета, глаза его красные от полопавшихся капилляров и одновременно чёрные от кругов под глазами, наполнены болью и ненавистью. К себе никого не подпускает, запрещает любые посещения. Парни не могут ничего с этим поделать. Однако реабилитация включает в себя восстановление личности, потерянной за период употребления наркотиков. Но в такие моменты Джин просто сидит в койке с недовольным видом, скрестив руки, на слова никак не реагирует, на вопросы не отвечает. Парни пытаются завлечь его вещами с любимым цветом, воспоминаниями, шутками и даже едой, но всё безуспешно. И раз такое общение не приносит пациенту пользы — его отменяют. А Ким каждый раз плакал, когда ребята уходили. Каждый раз кричал и плакал, бесился и крушил всё вокруг, пока в него не вливали успокоительное. Намджун теряет контакт с возлюбленным на полгода. А за эти пять месяцев Джин многое успевает изменить в себе. Он пьёт все необходимые лекарства и препараты, прилежно посещает оздоровительные процедуры. Начинает чувствовать вкус еды. За это время многое вспоминает, обретает жизнелюбие. Вскоре Джин становится полноценным членом общества, благодаря психологам и самому себе, и через полгода возвращается в группу.***
Парни встречают его с распростёртыми объятиями, а вот общественность нет. Никто не понимает поведения и поступка Джина, а тем более того, чего он хотел этим добиться, но все молчат. Никто не понимает, потому что всё уже забылось. А вот Намджун понимает. Зря он, что ли, слушал все эти всхлипы, шмыганье носом и даже какие-то завывания. Однако сразу же с прибытием и возвращением Джина в группу парни сталкиваются с одной проблемой. Старший приезжает радостный и счастливый, как и всегда, но с повязкой на шее, толстой, будто сломал что-то. И как только он пытается что-то сказать, то изо рта раздаётся ужасное першение, и через минуту рубашка и пол оказываются в крови. Джина снова отвозят в больницу, и снова Намджун теряет его. Парень находится за белыми стенами в течение месяца, а после возвращается совсем другим человеком. Из светлого и жизнерадостного он становится обозлённым и ужасно пугливым, зашуганным что ли. Сначала Джин совсем не разговаривает и смотрит так, что мурашки бегают табунами по коже. Потом, постепенно, «старый Джин» начинает возвращаться. Ким больше общается и шутит, но от любого резкого звука подпрыгивает до потолка, вещи из рук роняет, глаза таращит. И со спины к нему становится подходить с риском для жизни, иначе, если у парня оказывался какой-либо предмет в руке, то он непременно летел бы в нарушителя сокджиновского спокойствия. Говорит тихо, еле шепча, что его очень расстраивает. Смеяться больно, и он периодически отхаркивает кровью. Однако наконец-то в группе наступает спокойствие. Все этому рады, особенно Намджун. После «выходки» у Джина появляется больше свободного времени, потому что врачи категорически запретили ему заниматься танцами и вокалом. Также парню пошли на некоторые уступки, поставленные докторами. Его нельзя напрягать и расстраивать, ведь была вероятность, что он снова мог вернуться к наркотикам. Джин так не думал и даже в этом не сомневался, ведь его окружали любящие и ценящие люди, а остальное было уже не важно. Намджун впервые чувствует себя лучше всех. Так спокойно на душе. Вот оно счастье — видеть перед собой человека, которого любишь. И его совсем не волнует, каким Джин стал. У лидера есть цель — добиться. И он не остановится.***
Когда все в очередной раз плотно, сытно и с аппетитом позавтракали, Джин снова начинает вертеться у плиты. Тут-то он совсем забывается и начинает напевать себе какую-то мелодию под нос, улыбаясь. Нам решает действовать сейчас. — Джин-и… — сладко тянет он, подходя со спины и обнимая за талию, шепча прямо на ухо. — Я так скучал. У Джина паника. Он вскрикивает, поворачивается, а в глазах дикий ужас. Он не различает, кто перед ним, но слава богу, что в руках ничего не оказывается, а то бы Наму попало смертельно. Парень, громко крича, отталкивает от себя рэпера и сам отпрыгивает, оказываясь почти у самого окна. Потом руками рот закрывает, потому что понимает, что всё ещё кричит. Они смотрят друг на друга с ужасом какое-то время. Потом Джин за горло хватается, снова тот страшный гортанный звук, а после мчится прочь, подальше от лидера, чтобы тот не видел, как старшего выворачивает кровью. Снова Джина везут в больницу, Намджун на этот раз вновь чувствует себя хуже всех. Это всё из-за него. Это всё он. Это его вина. И только его. — Такими темпами хён в больнице жить начнёт… — говорит Гук странно. Он вздыхает и, вроде, улыбается. Но когда из палаты вновь доносится страшное гоготанье и вопли, настроение и сердце падают вниз. В пропасть.***
В этот раз Джин приходит в себя намного дольше. Его отпускают, как только горло успокаивается, но дома его как бы нет. Парень не поддерживает разговор, ходит, словно призрак и даже готовит на автомате. Высший пилотаж. Забота о других заключена где-то в подсознании. Говорить ему что-либо бесполезно — все пытались. Психологи, группа, родственники — бесполезно. Ким ходит на встречу с фанатами — тоже ничего. Джин начинает чуть-чуть понимать, что происходит, когда ему на очередном фансайне дарят сковородку. Тогда он улыбается искренне и по-настоящему. Парни просекают и периодически дарят ему домашнюю утварь. Намджун даже покупает розовый фартук, но вряд ли Джин вспомнит, кто именно подарил ему такую красоту. Потом старший пытается различать голоса вокруг себя. Он начинает существовать, будто ребёнок, пытающийся понять этот мир. Джин слушает смех по утрам на кухне и улыбается, хоть и ничего не понимает до конца. Когда он видит, что кому-то плохо, то не может ничего сказать, но вместо этого просто обнимает. Парни понимают, что именно этого не хватало Сокджину до того, как он сорвался. Вскоре к подаркам подключается и вкусная еда. Они часто заказывают то, что Джин любил есть до того, как сбежал, и едят это вместе, а розоволосый с особым удовольствием. Потом начинается помощь по дому. Парни стараются быть самостоятельными, и не ложиться только тогда, когда Джин приходил в зал или в комнату каждого, нахмурив брови и руки-в-боки. Они сами убираются и выносят мусор. Даже иногда помогают Киму с готовкой. Раньше Джин категорически запрещал подходить к плите, потому что: «Дети, это слишком опасно», и так далее, но сейчас Джин вообще не говорит — так что же? Парень всегда приятно удивлялся, когда к нему лезли под бок и начинали мешать лук, например. Он перестаёт шугаться, всё чаще улыбается от выходок детей. В общежитии пахнет добротой и вкусной едой, становится светло и по-домашнему спокойно. Особо привередливый Юнги перестаёт ворчать. Джин улучшает свои отношения с Чимином готовкой. Все как-то становятся особенно дороги для парня, однако Джун почему-то остаётся в стороне. Джин его не избегает, нет. Просто не замечает. Только Нам пытается что-то сказать, как Джина что-то всегда отвлекает. То еда подгорать начинает, то кто-то из младших или Юнги отвлекать начнёт. С Мином, кстати, у Сокджина начинают складываться какие-то особенные отношения. Темноволосый всё чаще и чаще проводит время на кухне со старшим, они долго могут общаться. Точнее, много может говорить только Юнги, а Джин внимательно слушать и отвечать жестами или что-то писать на бумаге или в телефоне. Чем больше времени они сидят на кухне, тем медленнее и тише говорит Юн. А потом он довольный отправлялся спать. Чимин смотрел на всё это с ужасом, а Намджун медленно начал доходить до точки кипения.***
Как-то так завелось, что Джин всегда оставался за столом один, последним. Он ел не спеша, размеренно, будто начал проповедовать буддизм. На этот раз за столом осталось двое: он и Намджун. Когда смех, хохот и грохот утихли — ребята разошлись по комнатам, — Джин всё ещё ел. Нам давно закончил, поэтому тихо ждал. Он выжидал, смотря исподтишка. Потом ему откровенно надоело, и он начал открыто сверлить парня напротив взглядом, потому что складывалось ощущение, будто Джин нарочно ел необычайно медленно. Когда же парень заканчивает, он, бросая быстрый взгляд на лидера, будто удостовериться, что тот ещё здесь, начинает греметь посудой. — Джин… — зовёт Намджун негромко. Парень вздрагивает, но не обращает внимания и продолжает заниматься своими делами. Нам точно доходит до точки кипения. — Джин, посмотри на меня, — говорит он достаточно грубо. Джин вздыхает, ведёт плечами, но не реагирует. — Джин, посмотри на меня. Немедленно. Ким слушается, поворачивается. Но тут же глаза наполнятся страхом, потому что Намджун вдруг оказывается непозволительно близко. Старший ведёт взгляд вверх и смотрит в чужие глаза, и у него всё разом летит в пропасть, потому что рэпер смотрит в ответ надменно. — Что такое? — спрашивает Нам и вскидывает бровь. — Неужели ты забыл? Джин смотрит непонимающе и, кажется, готов расплакаться. Ему сейчас очень страшно, потому что лицо парня напротив выражает только злобу и холод. Ноги трясутся и подкашиваются. — Неужели ты ничего не помнишь? — спрашивает лидер, кладёт руку на плечо и немного отстраняется. Ждёт ответа, забывая, что Джин не может дать то, чего он так желает. В голосе угадывался гнев. Сокджин вздрагивает и пытается отстраниться, но позади тумба, а Нам усиливает хватку, что становится больно. Намджун переходит точку кипения. Он думал, что Джин его не избегает. А всё, оказывается, наоборот? Джун резко поворачивает парня и с силой кидает на пол. Старший падает, больно ударяясь затылком об кафель. Шипит и пытается выбраться, как-то закричать и возразить, но Нам затыкает его грубым поцелуем. Целует долго, заставляя задыхаться, пускает слюну, и она уже течёт с уголка рта. — Отвечай! — кричит Намджун и встряхивает парня так, что тот снова ударяется о холодную плитку. Джин вновь шипит, и из глаз начинают течь жгучие слёзы обиды. — Что я должен помнить? — он сипит и хнычет, говоря сквозь слёзы. Пытается закрыть лицо и рот руками, но не помогает. Джин ревёт на разрыв. Громко, протяжно, будто раненый зверь. Пелена ярости начинает испаряться из глаз, и до Нама начинает доходить, что же он натворил. Парень под ним кричит и выбивается, пытается найти около себя что-нибудь, чем можно было бы зашвырнуть в лидера. На шум сбегаются ребята. Зайдя на кухню, они, ошарашенные, видят следующие: Намджун, оседлав старшего, сидит неподвижно и тоже явно не понимает, что происходит. А Джин под ним плачет, кричит, как может, и брыкается. Юнги выходит вперёд, закатывает рукава по дороге к обоим парням, отталкивает Джуна. В это время к Джину подбегают Тэхён с Чимином и оттаскивают. Потом обнимают, по голове глядят, успокоить пытаются. Ничего не выходит. Тогда они решают увести того подальше, потому что Джин всё это время смотрит на Нама, плачет и сам старается отползти подальше. Пока старшего уводят, лидер провожает его растерянным взглядом. А из комнаты, в которую увели вижуала, вновь слышится гортанный звук…***
В этот раз всё было намного печальнее. Врачи запретили Джину вообще выходить из палаты, потому что он сорвался, да и горло снова было в ужасном состоянии. Парни посещали его регулярно, но Намджун не решался. Но кто-нибудь из младших обязательно выходил и говорил что всё, да как. Но однажды вышел Юнги. Он смерил Джуна недовольным взглядом, сел на кушетку и молчал. — Ну, как там… — начал Нам спокойно, но оказался перебит. — Ты для него потенциально опасен, — грубо, почти рявкнув, сказал Мин. — Не приходи сюда больше. Пока Джина не было, всё летело к чертям. Они снова начали плохо питаться, не соблюдали режим. А отношения с лидером были хуже некуда. Когда он приходил, все замолкали и молчали до тех пор, пока тот не уходил. Смотрели на него всегда холодно или безразлично. Юнги так вообще со всей ненавистью. Однако с некоторыми у Нама были нейтральные отношения. С Тэхёном, например. А Джину больно. Он простить не может, не понимая, что именно. Каждый раз плачет и пишет на бумаге, что ему очень жаль, что все остались без здоровой пищи, и что он снова всех подводит. Намджун сдаётся. Потому что жить с любимым под одной крышей, ловить его испуганные и мимолётные взгляды, вообще не пересекаться и понимать, что он тебя избегает — невыносимо. Парень понимает это, когда Джина отпускают, и он возвращается домой. И они стали существовать, будто в параллельных вселенных, вообще не встречаясь. А если и удавалось столкнуться, то старший менялся в лице, да и вокруг него всегда были младшие и Юнги, чтобы, в случае чего, «защитить». А лидер просто хотел извиниться, хотел сказать, что сожалеет, беспокоится и точно исправится. Но у него не было возможности. Поэтому он опускает руки. Это происходит тогда, когда Джина снова увозят, потому что ему только хуже. В тот же день Джун, взбешённый своим бессилием, собирает вещи и уходит, сказав парням, что по делам, в поисках вдохновения. Какого же было удивление Сокджина, когда он не обнаруживает рэпера и половину его вещей дома на следующий же день… Джин опустошается. Что-то в нём надламывается. Он пытается всячески поговорить с парнем, но тот сменил номер. Его нынешний знали только ребята, но старшему говорить никто не собирался. Ради его же блага. Джин ломается. Он снова плачет и сожалеет, что так вышло, что Наму теперь нужно где-то перекантоваться, что у него больше нет родного крова, а всё из-за старшего. Парню плохо, ужасно плохо. Невыносимо. Он хочет извиниться, но у них обоих нет возможности. Первый день Ким ходит сам не свой, а группа недоумевает — Джуна нет, так в чём же проблема? Второй день превращается в настоящий кошмар для всех в общежитии. Джин беспрерывно плачет. Он кричит, просит дать поговорить с Намджуном и просит его вернуться. Он не ест. Просто сидит на своей кровати и плачет, а если не плачет, то просит, а если уж не просит, то спит. И так по кругу. Бесконечно. Ребята решают что-то предпринять, потому что истерики и мольбы не прекращались и на следующий, третий день. А Нам живёт себе спокойно второй день, много гуляет и почти ни о чём не думает. Ни о чём не знает и не подозревает, но днём третьего дня ему звонит Хосок. — Когда планируешь возвращаться? — спрашивает он монотонно и устало, не спал вообще прошлой ночью. — Да не знаю пока… — отвечает старший, сидя в кофейне. — Кстати, а как там… Он замолкает, потому что из трубки доносятся крики. — Хосок? Хосок! Это Джун? Дай мне поговорить с ним! — кричит Джин и заходится в очередной истерике. — Прорвался, значит… — поясняет Хоуп, вздыхая. — Что происходит? — Нам своим ушам поверить не может. — Да он плачет третий день, никак успокоиться не может. Тебя зовёт. Может, облегчишь нам жизнь и его страдания и придёшь уже наконец? — в трубку говорил уже Юнги. Быстро и недовольно. Намджун вылетает из кафе, не забыв заплатить. Опять он не думает о последствиях. А кто же мог знать, что старший так тяжело будет переживать разлуку… Рэпер бежит, не останавливаясь и не жалея себя, потому что снова заставил дорогого ему человека страдать и плакать. Уже начинает смеркаться, а Нам на подходе к общежитию. Дверь открывается, парни стоят в коридоре и смотрят на вошедшего с надеждой. Вновь вперёд выходит Юнги, пока Джун, как ошалелый, обувь снимает. Мин стоит перед ним и смотрит недоверчиво, преграждая путь. — Ладно. Хён в своей комнате, — всё-таки выдаёт он, смерив лидера взглядом, но всё же отходя к стене — пропуская, на что Нам только кивает. Дверь в комнату открывается, громко ударяясь об стенку. Это заставляет парня на кровати вздрогнуть и вскинуть поникшую голову. Намджун видит его, облокотившись на дверной косяк. Джин сидит в полумраке комнаты в разбитой позе и смотрит прямо на него. Свет из окна немного озаряет лицо, мокрого от слёз, полного боли и отчаяния. — Медвежонок… — шепчет старший. Нам заходит, нет. Влетает в комнату, прыгает на кровать, садится рядом и голову на плечо кладёт. Качается, баюкает, приобнимает, целует в лоб и висок, шепчет нежности до тех пор, пока Ким не засыпает. И даже после этого Намджун продолжает раскачиваться, будто в трансе, и чувствует себя самым глупым и счастливым человеком одновременно. — Он много плакал, и наконец он спокоен, — говорит Тэхён, который приходит и садится на кровать через какое-то время. — Пусть отдыхает, и ты давай тоже, — потом встаёт и направляется к выходу, но останавливается. — Ан-нет. Отдыхайте вместе… Потом странно смотрит и улыбается. Намджун тоже улыбается, но Тэ уже не видит. Лидер переводит взгляд на лицо спящего. Оно всё опухло, а глазные яблоки похожи на шары. Потом аккуратно, чтобы не потревожить сон, кладёт парня на кровать и сам ложится рядом. Укрывает одеялом, голову Джина к себе на грудь кладёт, приобнимает одной рукой и закрывает глаза. Тихо и спокойно…***
Джин начинает входить во вкус жизни и потихоньку вливаться в группу. Больше танцует, чем поёт. Голос слабый и совсем тихий. Всё было хорошо, все в группе восстановили прежние отношения, Джин по-прежнему превосходно готовил. Они с Намджуном безумно любят друг друга, не отходят ни на шаг. Но в какой-то момент лидер замечает, что что-то не так. Джин снова начинает грустить и хандрить временами. Тогда он в тайне от любимого решает сделать тому подарок — отвезти показать восход солнца. Джун просит собрать кое-какие вещи, арендует машину, и они трогаются. Джин садится на переднее сидение, поближе к возлюбленному, и ничего не испытывает, кроме вселенской и непонятно откуда взявшейся тоски. А Нам… У него впереди долгий и изнурительный путь, уйдёт много денег на бензин, но плевать. У него в машине сидит его личное солнышко, а остальное не волнует совершенно. Они едут в тишине. Джин изредка смотрит по сторонам. Взгляд у него тяжёлый и смертельно усталый. Тихо играет радио. В какой-то момент старший начинает подпевать, а у Намджуна всё внутри сжимается. Парень поёт тихо, сипя и надламываясь. Рэпер делает звук громче, Ким тише, продолжая петь. Это всё происходит довольно долго, пока младший не делает слишком громко. Но это не останавливает Джина. Он пытается петь громче, открывает рот, но потом замолкает, вновь открывает рот, но не издаёт ни звука. Он, будто рыба на суше, глотает и просто колеблет воздух. Нам выключает радио. Они вновь сидят в тишине. Но Джин снова открывает рот, доносятся какие-то отголоски, а потом снова ничего. И он сидит, шевеля губами. И начинает смеяться. Долго, прерывисто, сотрясаясь всем телом. А потом начинает плакать. Он замечает это минутой позже, пальцы к уголкам глаз прикладывает, потом внимательно смотрит и часто моргает, будто не понимая. Намджун резко сворачивает на обочину и останавливается. Выходит из машины, громко хлопая дверью, и идёт к двери Джина. Открывает, пытается взять старшего на руки, то тот начинает кричать, как может, извиваться, драться, пинаться и даже пытаться укусить. Лидер добивается своего и садится с парнем на заднее сидение. Тот пытается задеть по лицу и всё ещё плачет. Ким к себе поближе притягивает, на колени сажает, обнимает и покачивает, периодически целуя в висок. Когда Сокджин засыпает, совсем уставший от хандры, Джун любуется спокойным лицом. После аккуратно кладёт парня на сидение, своей курткой укрывает, садится за руль и продолжает путь.***
Когда Джин открывает глаза, почти совсем темно, а Джуна поблизости нигде нет. Парня охватывает страх и паника. Неужели его бросили? Вот так просто? Взяли и бросили одного? Он пытается встать, но не выходит — всё тело затекло, отдаваясь болезненными спазмами и сильным покалыванием. Джин начинает задыхаться, когда открывается дверь, и появляется обеспокоенное лицо Намджуна. — Эй, ты чего? — Джун садится в машину, а старший сам к нему прижимается, зарываясь в оставшуюся на младшем одежду. — Ну, ты чего? Эй… Намджун отстраняется, понимая, что так дело не пойдёт, за подбородок Джина притягивает и в глаза смотрит. — Эй, я всё ещё здесь, я рядом, хорошо? Не переживай, — и крепко-крепко обнимает. Когда паника спадает, Джин начинает вглядываться в детали. Он сидит в арендованной Джуном машине, на нём его куртка, они на заправке, а в руках лидера пакет с продуктами, и Нам рядом с ним в одной футболке. — Не хочешь пересесть поближе ко мне? Потерпи, чуть-чуть ещё осталось… — шепчет медвежонок на ухо, улыбается, хихикает и в щеку целует. Джин пересаживается на переднее сидение и засыпает на чужом плече.***
Они заселяются в самый ближайший отель к морю под покровом ночи. Джун до конца намерен держать подарок в тайне, а Джин и не спрашивал. Заселившись и разложив кое-какие пожитки, лидер уступает ванную. Когда же он сам выходит из жаркого и влажного помещения, старший уже в белом халате сидит посередине кровати и смотрит на белую простынь. Нам облокачивается на стенку и наблюдает. Ким сидит и просто смотрит на белоснежное постельное бельё в номере для двоих. — Знаешь, единственный способ избавиться от искушения… — парень говорит медленно, всё ещё смотря в одну точку перед собой, но после переводит взгляд на своего медвежонка. — Это поддаться ему… В тот же момент к нему подходит Джун и аккуратно толкает на кровать. Старший падает, а Нам нависает сверху. Долго смотрит в глаза, изучающе, а потом целует. Сначала нежно, потом это перерастает в бурный и пошлый, со слюной и причмокиваниями поцелуй. Намджун целует нос, щёки, подбородок, выцеловывает скулы, упираясь локтями в кровать, заставляя Кима блаженно жмуриться, вытягивать шею и невольно расслабляться. Лидер начинает развязывать пояс чужого халата и обнаруживает под ним боксеры. — Ты стеснялся? — ухмыляется. Сокджин краснеет и голову отворачивает, закрывая лицо руками. — Эй… — Нам уже по-хозяйски исследует тело под собой, проводя языком по ключицам и очерчивая руками мягкие бока. — Не закрывайся. Джин отрицательно кивает и сильнее в кровать вжимается, проваливаясь. — Вот как? — младший вскидывает бровь, скользит руками по талии вниз, доходит до бёдер, оттягивает резинку, просовывает руку под бельё и оглаживает ягодицы, а после сжимает их. Розоволосый скулит, руки убирает и начинает комкать простынь дрожащими руками. — Умничка, — шепчет Джун горячо на ухо, ушную раковину облизывает, за мочку уха прикусывает. Парень под ним мечется и тяжело дышит. — Я же почти ничего не сделал, ты чего такой? — Ты ещё не начал? — Джин пищит и жмурится. — Нет, — улыбается и кончиком носа по выступающей венке на шее ведёт. — А вот сейчас да… — вновь ухмыляется и по внутренней части бедра проводит, из-за чего с уст Джина срывается тихий вздох, превращаясь во всхлип. Младший одёргивает себя, мол слишком спешит, никакого страха быть не должно. Намджун легко целует в лоб, возвращается к губам, давит, заставляя открыть рот. Потом жадно целует, посасывает нижнюю губу, нежно прикусывает, вжимается всем телом в дрожащего Джина. Припадает губами к тонкой шее и осторожно, чтобы не повредить нежную кожу, целует. Спускается ниже, прикусывает Адамово яблоко, смачивая место укуса слюной, заставляя Джина всё же застонать в голос. Шепчет нежные слова, сводя с ума окончательно. Потом ведёт дорожками поцелуев к ключицам, втягивая влажную и солоноватую кожу губами. Ещё чуть ниже и, поцеловав разгорячённый живот, нежно проводит руками по бёдрам, чуть разводя их в стороны. Джин, казалось, не знал, куда себя деть. Его взгляд метался по всей комнате и возвращался к Наму. Безумно стыдно просто лежать бревном. Ким дрожащие руки на шею парня закидывает, зарывается пальцами в мокрые волосы на затылке. Джун вздрагивает, останавливается и ждёт. Джин пищит как-то жалобно совсем и целует шею медвежонка, невесомо, облегчённо выдыхая. — Напористей, — выдыхает младший, целует нежно в губы, потом начинает всё сначала — спускается поцелуями вниз: подбородок, шея. — Пометь меня. Не стесняйся, — потом невесомо, аккуратно и очень нежно оглаживает ладонями грудь. Джина трясёт. Хватается за плечи мишки, часто дышит. Ему ещё хуже, чем до этого. А Намджун, кажется, ждал и не торопился. Ким приоткрывает рот и заливается краской, а Джун довольно улыбается и целует нежное тело, оставляя небольшие метки на груди. Внизу у Джина всё ноет, и это потихоньку перерастает в боль. Он, скуля, подаётся вперёд и прикусывает кожу на шее. Нам, блаженно вздыхая, победно улыбается и чувствует, как в живот врезается возбуждённая плоть. Парень развязывает собственный пояс, стягивает, а после освобождается наполовину от уже пропитавшимся возбуждением халата. Джину уже некуда деваться, он просто старается не смотреть. Не выходит. Кусает губу, разглядывает голого Джуна, усевшегося между его раздвинутых ног. Младший замечает это и смотрит удивлённо, будто дразня. Сокджин закрывает лицо руками, но забывает, что за это ему будет. Лидеру нравится смотреть на это беззащитное выражение лица. Это, несомненно, возбуждает. Намджун рывком стягивает бельё парня до колен. Пахнет смазкой и самим Джином, а это гель для душа и впитавшийся в кожу запах порошка от халата. Ким чувствует чужое возбуждение своей ляжкой, а разум Мона туманится. Старший краснеет, что алеют кончики ушей. Джун во всю шарит руками под халатом, ощущая руками мокрую ткань, а Джин подаётся вперёд, неосознанно выгибая спину. Старается ни о чём не думать. Однако под ним мокрый халат, будто ведром воды облитый, по всему телу ползают руки Намджуна, а собственные боксеры где-то рядом валяются, снятые опять же медвежонком, а халат младшего путается где-то в ногах. Джин на все действия отвечает лёгкими или тихими постанываниями. Но даже этого рэперу было достаточно. Он прикусывает нежную кожу, подбираясь к губам, гладит внутреннюю сторону бедра, целует красные и пухлые губы. Поцелуй становится углублённым, тела горячее некуда, а в комнате давно душно, как в бане. Нам ловит себя на мысли, что всё это слишком уж долго и медленно. Оба парня испытывают дикий дискомфорт внизу, а прелюдии никак закончиться не могут. Джун проводит большим пальцем по самому кончику плоти Джина. Старший тяжело дышит, сжимая колени. Намджун подминает того под себя, чтобы было удобнее вводить пальцы. Первый входит без особого труда, но лидер вообще пожалел, что начал всё это без лубриканта или хотя бы презервативов, потому что у парня из горла вырывается всхлип, хоть Джин и почувствовал лишь небольшой дискомфорт и поёрзал. Три пальца внутри, и то впивается ногтями в чужое плечо до крови. — Нгх… Намджун-и, очень больно, — сбивчиво говорит Джин, из его уст вырывается болезненный стон. — Сейчас, погоди, — Нам рычит, потому что Ким старается отстраниться, но он не мог этого позволить. Вскоре Джун настойчиво и аккуратно надавливает на простату, а старший прикусывает собственные пальцы, чтобы не вскрикнуть. Возбуждение не давало покоя, а парень под ним умоляюще пищал, прося остановиться. Но кто бы его слушал. Пинался, пытаясь увеличить расстояние, но этим только раззадоривал младшего. — Мо-о-н… Нх… нет… — Сокджин уже не знает, чем остановить такого возбужденного Намджуна. — С-стой! Намджун-и, мне страшно! — охает, вздрогнув всем телом от захлестнувшей паники, когда чувствует, как Джун подставляет головку к вожделенному проходу, и испуганно вжимается в кровать. — Стой! Нет! Не надо! — сбивчиво просит. Ким подставляет головку к уже сжавшемуся кольцу мышц. Резкий толчок, и он входит во всю длину, рыча от невероятной узости, приносящей боль. Закусив кожу на запястье, старший старается заглушить крик, который переходит в громкое мычание. Всё тело забилось в агониях боли, по щекам потекли слёзы. Намджун что-то задел внутри, что из промежности потекла красная жидкость. Кровь везде. Прокусанная кожа запястья кровоточила и оставляла следы везде, где розоволосый проводил рукой. Кровь на простыне под парнями. Джин кричит, но Намджун замечает это слишком поздно. — О боже, Джин! — парень выходит из бьющегося в конвульсиях тела, осматривает простынь, запястье и следы крови, тянется к лицу жалобно всхлипывающего старшего, чтобы убрать слёзы. Однако Джин вырывается и извивается на простыне, не позволяя касаться лица. Пинается, кричит, превозмогая боль. Нам пытается обнять, руки заломить, но тогда парень начинает кричать сильнее, не жалея ни голоса, ни сил. Джун берёт простынь, кутает в неё любовника и начинает успокаивать любимым способом: баюкать и нежно шептать. Джин отрубается почти сразу же — ужасная боль в заднем проходе, жутко душно, да и в одеяле особо не подвигаешься. Когда Сокджин перестаёт шевелиться, Нам вызволяет его из кокона и аккуратно кладёт на кровать. После где-то отрывает заживляющую мазь и наносит на повреждённый орган. Парень во сне морщится и болезненно постанывает, а Намджун старается быть осторожнее. Потом кладёт на ближайшую кушетку и смотрит на красное пятно посередине кровати. Вздыхает и просит по телефону принести новый чистый комплект белья. Всё сам заправляет, расстилает, кладёт обратно спящего парня, укрывает. А после идёт в душ, надеясь на лучшее…***
Джин просыпается от пронзительной боли, которая проходит через него как молния. Парень не чувствует ничего ниже поясницы и громко кричит. Он надеется на помощь, но вместо этого видит лицо своего насильника. — Не подходи ко мне. Я тебя боюсь, — звучит угрожающе, но его и вправду бьёт крупная дрожь. Нам вздыхает и отстраняется. Старший пугливым взглядом на него смотрит, глаза не отводит — сверлит. — Тебе бы помыться… — говорит Ким, а Джин смотрит уже с ненавистью. Парень пытается встать, но и сесть-то нормально не может. Шипит, слёзы глотает и ойкает. Намджун к нему подлетает, руку протягивает. Тот смотрит недоверчиво, щуря глаза, но всё же позволяет донести себя до ванны и уложить. — Уходи. Дальше я сам, — грубо, но голос всё ещё дрожит, а места, где касался младший, зудят и горят. Джун кивает и выходит. Слышен звук воды, и он равномерен, не меняется в течении получаса. Младший понимает, что что-то не так, и проникает в ванную. Джин отрубился от боли, как только включил воду, а в водосток уходила красноватая вода. Нам вздыхает и любезно моет старшего. После вытирает, несёт на кровать и снова мажет заживляющей мазью. Вновь укрывает и ждёт нужного времени.***
— Джин-и… Джин, просыпайся, — парень резко открывает глаза и вздрагивает, потому что Намджун опять непозволительно близко. Лидер отстраняется и дожидается, когда старший хоть чуть-чуть проснётся. — Давай просыпайся, я хочу кое-что тебе показать… — и тут дураком быть не нужно, Джин понимает, что речь идёт о том самом подарке. Он снова позволяет взять себя на руки, и его несут к окну. Аккуратно и ласково сажают на подоконник так, чтобы Ким сидел на боку и не испытывал боли, а Нам садится напротив. Потом занавески не спеша отдёргиваются. За окном почти светает. Джин переводит взгляд на часы, что стоят на прикроватной тумбочке. 5:20 утра. — Восход произойдёт в 5:31. Остаётся только ждать, — говорит Мон, смотря в окно. Через какое-то время небо на горизонте наливается румянцем, окрашивается в пастельные оттенки, и выходит оно — солнце. Намджун смотрит на звезду и вспоминает, сколько ужасного произошло за одну ночь. — Я хотел извиниться, — говорит он, готовясь произнести речь, но на него шипят. Джун смотрит на Джина, а Джин сидит спокойно и смотрит на восходящее светило. Для больного разума парня это невероятно красиво. Кажется, что он красивее больше нигде не видел. А для Нама красота прямо перед ним — радостное, сияющее лицо, довольно жмурящиеся и озарённое утренним светом… Парни безмолвно смотрят. Джин незаметно для себя засыпает, залюбовавшись, а когда просыпается, солнце уже высоко. А он лежит в постели, укутанный. Открыв глаза, он сразу видит перед собой лицо Джуна и вздрагивает, и боль пронзает всё тело. Но после успокаивается, когда понимает, что лидер в неактивности времени и пространства. «Такой милый, когда спит. И совсем не страшный…» — думает парень, аккуратно пододвигаясь ближе. Джин тянет руку к чужой щеке, поглаживает большим пальцем, а потом невесомо целует в нос. Лидер что-то бурчит, когда старший слегка ерошит его волосы и молча слушает. «Начался новый день», — думал Ким, поглядывая на часы, а позже любуясь лицом сопящего возлюбленного.***
У Джина день рождения. В очередной раз он становится старше, очередной грустный день. Отпраздновали весело, по-домашнему, в «семейном кругу». Когда дело дошло до готовки, Джина вообще на кухню не пустили, а парни приготовили то, что умели. Купили торт, ходили гулять. Когда всё закончилось, и был уже поздний вечер, Чимин с Юнги пошли валяться на диван вместе, Чонгук с Тэхёном пошли играть в приставку, а Хосок был неподалеку и переписывался со своей девушкой. Они познакомились в сети, ходили пару раз гулять, было пару свиданий. Джин в этой особе души не чаял. Но сейчас он остался совсем один на кухне, начиная убирать беспорядок и складывать посуду в раковину. — Негоже этим имениннику заниматься, не находишь? — Джин вздрагивает и оборачивается. В дверном проёме стоит Намджун. — Это ничего. Уже почти полночь, всё устали, а у меня ещё полно сил… — Джин снова поворачивается, но оказывается прижатым поясницей к кухонному столу. — Может, у тебя остались силы и на это, м? — спрашивает он. — Эм… Ну… Я… — Джин бледнеет, выставляет вперёд трясущиеся ладони, которые из-за дрожи едва касаются груди младшего. — Боже, прости меня! — тут же выпаливает Джун и обнимает.Конец.
___________________________________________