Ведьма

«Я арестована?» — ее тихие слова все еще звучат в его голове. Фабьен сидит на стуле у камина и глядит невидящим взглядом в огонь. Огонь лениво перекатывается с одного чуть потрескивающего полена на другое, облизывая их своим горячим языком. Фабьен наслаждается томительным и свежим запахом, который исходит от огня. Пламя его завораживает, наводя какое-то странное настроение. Он просто убрал полупустую бутылку из ее рук и отнес девушку в постель. Тогда Клодин показалась ему такой хрупкой, такой слабой и беззащитной. Не решительной и уверенной в себе, как это было всегда, а… другой. Она взяла его за руку и сказала, что у него нежные руки для человека, который столько раз убивал. Она прижалась к его руке своей щекой и улыбнулась. В тот момент все это Маршалю показалось чем-то милым, чем-то, что смогло тронуть его сердце… «Ведьма, — подумал Фабьен, вспоминая, как он убрал в сторону руку и поправил ей одеяло, — точно ведь говорили — ведьма». Он сам толком не знал, почему остался. Фабьен знал, что ему нужно идти, ведь в любой момент королю может потребоваться его помощь… Но он не мог оставить Клодин одну, не в эту ночь, когда ее сморило алкоголем. Да и к тому же, это было единственное место, где он мог спокойно посидеть у огня, не ожидая какого-либо удара в спину. Только здесь и сейчас, Маршаль мог, оставив на столе свой плащ и шпагу в кожаной портупее и наконец сняв перчатки, расслабившись, сидеть у камина. Ему, впервые за долгое время, было просто спокойно и уютно. Клодин трижды спасала его с того света, за что он был ей премного благодарен. Он бесконечно удивлялся ее знаниям и тому, с каким мастерством она применяла их в реальности. Трижды он приходил к ней сломленным, уязвимым, но все эти три раза она оказывала ему помощь, поднимая на ноги и возвращая к работе. Девушка заворочалась в постели, отвлекая Маршаля от его мыслей и заставляя взглянуть на нее. Глядя со своего места на ее разметавшиеся по подушке волосы, слыша ее участившееся дыхание, мужчина подумал о том, что как могло произойти такое, что он, глава королевской охраны, остался по своей воле в доме этой врачевательницы? Не по воле короля, а по своей собственной воле? «Нет, — решил Фабьен, — наверняка в один из тех трех раз, когда она поднимала меня на ноги, что-то подсыпала мне в еду или питье. Но не как Беатрис, чтобы убить, а чтобы влюбить… Точно, ведьмовская ловушка, никак иначе». Спустя пару минут он услышал, как она снова заворочалась на подушке и тихо застонала. Когда стоны стали громче и жалостнее, и послышались первые всхлипы, Маршаль не выдержал, встал со своего места и, подойдя к постели девушки, присел на край. Клодин с силой, так, что даже побелели костяшки пальцев, сжимала край одеяла в своих пальцах и тяжело дышала. Он чуть склонился над ней, протянул руку и едва дотронулся до ее щеки, как она громко вскрикнула и, распахнув глаза, резко села, чуть не задев Фабьена лбом. Одеяло сползло вниз, так что он видел, как грудь ее часто вздымалась и опускалась при каждом вдохе и выдохе, а глаза потеряно и немного непонимающе смотрели на сидящего перед ней шефа королевской охраны. — Воды, — попросила Клодин хриплым голосом, подтягивая колени к себе. Фабьен заметил, что глаза у нее были чуть припухшие и покрасневшие, как некогда у него, когда он был отравлен, — наверняка до его прихода плакала из-за того, что ее отослали со двора. Но она даже не понимала, какая это удача для нее — так она хотя бы целее будет. Тем не менее, он молча поднялся со своего места и отошел к столу, где стоял кувшин с водой. — Приснился дурной сон? — спросил Маршаль, протягивая ей стакан с водой и присаживаясь на свое прежнее место. — А вам снятся дурные сны? — вопросом на вопрос ответила ему Клодин, делая небольшой глоток. — К вам во снах приходят все те, кого вы убили? Фабьен промолчал. Ему уже давно ничего не снится. — Хотя, — она слабо улыбнулась, протягивая ему уже опустевший стакан, который Маршаль тут же переставил на стол, — не удивлюсь, если вы вообще не спите. Ведь вы же все-таки глава королевской охраны… — Поэтому вы думаете, что я лишен таких простых радостей жизни? — спросил он, удивленно чуть приподняв бровь. — Разговор наш кажется таким нереальным… — спустя несколько долгих, как столетие, секунд прошептала Клодин, обхватывая руками свои колени, — будто это все еще сон. — Так и есть. — Сон, говорите? — повторила она, задумчиво взглянув на Маршаля. Клодин немного подалась вперед, скользнула левой ладонью по чуть шершавой щеке, медленно очертила большим пальцем скулу и положила правую руку на твердое плечо и томно вдохнула. Фабьен же не препятствовал, лишь с любопытством наблюдал за ее действиями. Девушка же медленно и аккуратно, будто боясь спугнуть, потянулась к нему и накрыла губы Маршаля своими, и самозабвенно стала ласкать его лицо ладонями, притягивая к себе как можно ближе. Фабьен будто этого и ждал: это был для него сигнал к действию. Ни секунды не медля, он схватил Клодин в охапку, повалил на подушки, подмял под себя и стал с жаром отвечать на поцелуй. Она рвано хватала ртом воздух и не смела не то что подняться, но даже попытаться отпихнуть его. Фабьен внезапно замер, вспоминая, что Клодин — не Беатрис и ее не нужно брать силой, с ней не нужно быть грубым. Отстранившись от нее, он залюбовался, очарованный картиной: волосы девушки разметались, глаза блестели лихорадочным блеском, а грудь под светлой ночной сорочкой тяжело вздымалась. — Это ведь не сон? — шепотом спросила Клодин, посмотрев ему в глаза. Фабьен, снимая брасьер, поймал себя на мысли, что не может оторваться от созерцания странно смешанной силы и слабости, воли и трусости, что можно было разглядеть в глазах этой девушки. — Нет, — откинув ненужную часть одежды в сторону, ответил Маршаль и лукаво улыбнулся, вновь нависая всем телом над ней и чувствуя ее горячее дыхание на своей щеке, — конечно же, нет. Фабьен поцеловал ее еще несколько раз, проделав это достаточно чувственно, чтобы она поняла, что он может быть деликатным, что ей не стоит его бояться. Он давал ей привыкнуть к тому, что человек, который с легкостью пытал и убивал, может быть нежен с ней. Стараясь не разорвать поцелуй, Маршаль одной рукой потянулся к ботфортам, чтобы вытащить оттуда кинжал, который он всегда держал там на всякий случай. Через пару секунд острое лезвие зацепилось за вырез на груди ночной сорочки и начало спускаться вниз ужасно медленно, разрывая тонкую ткань. Полностью разорвав ночное платье, Фабьен спустил его с её тела, обнажив девушку, скомкал и отшвырнул куда-то в сторону. Выпавший из его руки кинжал еле слышно звякнул, соскользнув с края постели и упав на пол. Лицо Клодин горело от смущения и стыда, а глаза были широко раскрыты в испуге — всё это так нравилось Фабьену, что он уже начал чувствовать тесноту в штанах. Максимально приблизив своё лицо к ней, он едва коснулся губами её губ и начал спускаться ниже. Он покрывал поцелуями её грудь, ключицы, живот, плечи и шею, а Клодин гладила его широкие плечи, руки, накачанную спину и получала поистине невероятное удовольствие. Иногда он оставлял на ней жаркие укусы и зажимал в совершенно жестоких объятиях, которые должны были обещать множество синяков, но не в этот раз — он делал все с той аккуратностью, так несвойственной ему. Фабьен даже не заметил, в какой момент его ботфорты остались на полу вместе с кюлотами. Маршаль поднимался всё выше и выше, обсыпая жгучими поцелуями тело девушки, и их губы наконец-то снова соприкоснулись, превращая всё в страстный поцелуй. Клодин застонала в голос, когда получила вновь подаренный ей поцелуй, уверенный и настойчивый, но почти сразу же попыталась подавить этот стон. — Я привык к громким крикам, — хрипло прошептал Фабьен, даже не пытаясь сдержать чуть насмешливую улыбку. — Так что пообещай, что будешь кричать громко. Он коленом раздвинул ее ноги и медленно опустился вниз между ее ног, распаляя огонь, который пылал у нее внутри, который начинал пылать между ними обоими. С губ Маршаля сорвался приглушенный стон, когда он ощутил, насколько близки были их тела. Клодин тихо вскрикнула, когда Фабьен вошёл в неё, давая привыкнуть к неизведанным ранее ощущениям, и ее руки взметнулись вверх, к темным волосам Маршаля, которые пахли сладковатым запахом сгоревшего пороха. Тонкие пальцы девушки вцепились в темные мелкие кудряшки его волос, будто сейчас они были единственным, что сможет удержать ее на земле. Она застонала уже намного громче, чем прежде. Фабьен же тихо зашипел, закрывая глаза и пытаясь выровнять дыхание. Медленные, плавные движения чередовались с быстрыми и дерзкими. Одно дыхание на двоих. Глаза в глаза. Клодин не шепчет — шипит его имя. Она царапает ногтями простыни, с силой сжимает их в пальцах, извивается под ним, кричит, срывая голос. Именно такой она ему нравится. Нагая, громкая, страстная и главное — она только его. Клодин хватает его руку, крепко сплетая пальцы. — Не отпускай, — с придыханием еле-еле произносит она, ногтями врезаясь в его ладонь. Маршаль шипит. Не от боли. Наоборот — это еще больше его заводит. Дыхание сбилось совсем. Капельки пота скатывались со лба на глаза. Тут всё тело Клодин начали сковывать спазмы, девушка под ним содрогнулась и выгнулась дугой, раскрывая рот в немом крике. Через пару мгновений с губ ее сорвался красноречивый стон, и Фабьен мог поклясться, это был самый прекрасный звук, который он слышал когда-либо. Клодин ослабла под ним, но Фабьен наклоняется, целует вновь ее грудь, плечи, шею и ключицы, поддерживая руками ее спину. Он чуть отстраняется и видит, как вся вселенная отразилась в глазах девушки, когда он достиг вершины блаженства. Маршаль, все еще пытаясь выровнять дыхание, ложится рядом с ней, подгребая худое тело поближе к себе и заключая в крепкие объятия. У обоих не было сил даже шевельнуть пальцем, и переплетенные тела лежали на остывающих простынях. Когда дыхание пришло в норму, Фабьен потянулся за отброшенным на край постели одеялом, чтобы накрыть ее и себя. Голова Клодин покоилась на его груди, а пальцы своей правой руки она переплела с его пальцами. Лицо ее было спокойным, а дыхание ровным; на губах играла легкая улыбка. За окном начало медленно рассветать. Когда он смотрел на нее, в голове мужчины вновь мелькнула мысль о том, что он попал в ведьмовскую ловушку. Он, грозный начальник королевской охраны, мог прийти и сделать с ней что угодно, но… он просто остался, чтобы защитить ее сон. И что получилось? Она, хрупкая и беззащитная, тихо, почти невесомо дышит, прижавшись к нему, будто он только что спас ее… Но от кого же он ее спас? Получается, что от себя. Но спас ли он себя от нее? Нет, пропал. Угодил в ее ведьмовскую ловушку и пропал там навсегда. — За сорочку прости, — шепчет Фабьен, поглаживая ее щеку пальцем и целуя куда-то в волосы. — Не страшно, — сонно бормочет она, и он кожей чувствует, как она едва улыбается. «Ну точно ведьма», — ухмыляется про себя Маршаль и крепче прижимает к себе девушку.