Нежный образ твой

*** Ветерок ласково покачивает полупрозрачную занавеску, за которой притаилась чернота ночи. - Девятьсот девяносто восемь, девятьсот девяносто девять, тысяча! После этого деревянный гребень аккуратно пристраивается на столике у зеркала, а я с улыбкой поглаживаю свои прекрасные волосы. В свете свечей они начинают испускать какое-то невесомое сияние. Ах, никакая женщина не сравнится со мной! Я безо всякого стеснения встаю в полный рост и рассматриваю своё грациозное обнаженное тело в большом зеркале. Оглядываю себя от макушки до пят, и где-то посередине процесса моё настроение начинает стремительно портиться. Грустно улыбаюсь своему отражению и снова присаживаюсь. Рука опять тянется к гребню: - Один, два... Это явно помогает привести нервы в порядок. *** Химейтекина Кен, великолепный обладатель острейшей в стране сабли, которая сейчас, по понятным причинам, находилась не при нём, а на верхнем этаже гостиницы, спустился, чтобы немного расслабиться и попотчевать себя рюмочкой сакэ. Не то чтобы этот парень любил алкоголь, нет, его больше расслабляли тренировки с холодным оружием и медитация на одной ноге в тридцатиградусный мороз, но то, что произошло несколько минут назад, требовало немедленного вливания любой спиртовой настойки. Расправив могучие плечи, воин скрестил ноги и сел на циновку. Намного привычнее было сесть в позу лотоса, но самурай опасался, что его сочтут выпендрёжником. К воину тут же подбежал хозяин заведения, в виду важности облика господина решивший обслужить его самостоятельно: - Смею надеяться, ваш отряд и ваша госпожа удобно разместились. Желаете ли сделать заказ, господин? - Чего-нибудь горячительного, чтоб потом долго ничего не вспоминалось. И не забудьте положить листик мяты. - Понял, недавно доставили новую партию, распоряжусь подать немедля. - Ожидаю, спасибо. Как только хозяин удалился, за стол к Кену подсел его боевой товарищ, глава телохранителей Императорского Высочества Доку Танкен, славившийся гениальным умом и изворотливостью, ныне же использующий эти навыки лишь для того, чтобы ускользать от ответственности за жизнь подчинённых. - Приветствую, Кен. Позволь, и я перехвачу рюмашку. Не припомню, чтобы ты когда-либо пил алкоголь, если мне не изменяет память. Обычно, чтобы расслабиться, ты морозишься стоя на одной ноге или развлекаешься с манекенами... Судя по их состоянию после твоих тренировок, довольно усердно развлекаешься. - Просто случилось кое-что из ряда вон выходящее. А площадки для тренировок с деревянными боевыми манекенами поблизости не нашлось... постойте, на что Вы намекали? *** Я захожу в ванную комнату, ставлю ноги на грубую дощатую поверхность бадьи. Только бы не посадить занозу. Без иголки её не вытащишь, а шейный набор остался во дворце. Хотя кто этот шрам на пятке разглядывать будет? Мои руки едва в состоянии удержать тяжелое ведро. Я окатываюсь теплой водой и жмурюсь от удовольствия. Внезапно дверь за моей спиной скрипя отворяется. *** - Право же, мой мальчик, я не понимаю, что могло смутить нашего смелого-умелого воина? Сакэ с журчанием разливается по рюмкам. Самураи запрокидывают головы и выпивают алкоголь до дна. - Признание в любви. И вот сакэ изо рта Танкена переносится на лицо подчиненного подобно воде из гейзера. Тот ни разу не смутившись вытирает лоб и щеки подолом кимоно некстати оказавшегося рядом хозяина гостиницы. Немного отдышавшись, Танкен погружается в глубокомысленное молчание. Кен зачем-то добавляет: - Я совсем не по этой части. *** Пронесло. Это всего лишь своим присутствием меня почтил один из моих телохранителей, Ханабира Сакура, вечно молчаливый и хладнокровный воин. Его мастерство владения кунаями было неоспоримо при дворе моего отца, поэтому он сейчас со мной. В его вытянутых руках - банное полотенце. Еще ни разу он не высказал недовольства положением моей послушной няньки. А ведь из-за меня ему пришлось покинуть свою семью, практически предав свой клан. Так и хочется прижаться к нему, отблагодарить... Ах, о чем это я?! Ведь сейчас мое тело перед ним полностью обнажено! И он смотрит, какое непростительное нахальство! Я сажусь на корточки и обхватываю себя руками, оглашая округу визгом. Сейчас он уже не кажется мне защитником, скорее неприятелем, посягнувшим на чужую территорию. Краем глаза я замечаю голову Комакаи Эдзи, блистательного и талантливого копейщика; он высунулся на мой визг. Братик, и ты туда же! Его вихрастая голова не раз мне снилась, только зачем же и он лезет сюда, будто здесь мёдом намазано? Эдзи удивленно обращается ко мне: - Что с тобой, братан? - Все вон! *** Наконец Танкен находит силы спросить: - И что же ты ответил? - Ничего. Я немедленно спустился вниз и ощутил сильнейшее желание напиться. - Слава богам. Значит, ты не успел разбить нежное сердце принца. На повестке дня вопрос: что делать дальше? Кен и Танкен обмениваются испуганными взглядами. Последний начинает брать инициативу разговора на себя: - Подумай, Кен, Хохо - наследник престола. Если он воцарится, одно его слово может стоить нам жизни. - Лучше смерть, я уже все решил. - Тебе не обязательно отвечать на его чувства. Достаточно не отвергать их. - Танкен-сама, я сомневаюсь, что Вы сможете гарантировать мне безопасность. Точнее некоторым частям меня. - Принц Хохо - невероятно возвышенная душа. Вряд ли ему захочется оскорблять свое высокое платоническое чувство чем-либо пошлым. Я уверяю тебя в этом, ведь я знаю его с рождения. - Вы старый сводник, да Вы бы мать родную этому принцу подсунули, награди он Вас за это! Я отдам за принца жизнь, но своё тело предоставлять ему я не намерен! Поняв, что Кен не из тех, с кем можно сторговаться, Танкен начинает угрожать и тыкать своим званием начальника. Деловой разговор переходит в гневную перебранку. *** - Эдзи-сан, извращенец! Немедленно оба вышли и закрыли дверь! Ханабира удаляется, оставляя полотенце на полу возле двери. Его лицо ровным счетом ничего не выражает. Мое сердце снова сжимается от нежности. Вот так он всегда: ни капли эмоций, ни гнева, не жалости. При мне он никогда не смеялся и всегда ограничивался минимумом слов. Больше всего на свете мне хотелось бы увидеть его улыбку и то, как его лицо излучает любовь. Но способен ли этот бездушный воитель на настоящие чувства? Ах, хотелось бы мне узнать! Я вспоминаю о том, как не выдержав любовного томления, мои губы сами произносят слова любви Химейтекине, нет, теперь просто Кену. Он бледнеет и выбегает из комнаты. Но сейчас я понимаю, что мне не нужно было выставлять свои чувства напоказ. И Кен, и Ханабира - все они мои слуги, а я заставляю их нарушать свой священный долг. Мои ногти сами собой впиваются в нежные ладони. Стыдоба-то какая! Я осрамился перед ними!... Ну-ну, нет смысла корить себя. Кен умный парень, не думаю, что он сболтнет лишнего. Еще во дворце случилось что-то подобное, только тогда мое признание относилось к Доку-сама. Обошлось почти без последствий: тогда он тоже побледнел, развернулся и ушел. Только произнес: - Ваше Высочество, я никому ничего не скажу. И после этого мне перестали посылать наложниц в покои. Пожалуй, это было лишним, ведь от этого мне стало еще более одиноко, стало совсем не с кем поболтать. Думаю, что Доку-сама нашел бы для меня подходящего человека... *** - Доку-сама, я понимаю всю важность нашей миссии, но если Ваши домогательства продолжатся, я буду вынужден во всю округу объявить, что мы сопровождаем того самого принца, да еще и он, оказывается, содомит! Ни Кен, ни Танкен не замечают хозяина заведения, который старательно греет уши неподалеку от гостей из Столицы. - Если бы ты, Кен, не предложил недавно всем вместе сходить в баню, он бы и в ус не дул! Сам виноват! Нельзя было позволять ему потереть тебе спинку! По себе знаю! Танкен понимает, что он сказанул, и живо затыкается. Зато теперь уже взрывается Химейтекина: - Так все это время ты, старый лис, спасал свою задницу! Небось еще тогда смекнул, к чему дело идет! Хозяин удивленно восклицает: - Так это не женщина! Спор мгновенно укладывается. На хозяина уставилась пара изумленных глаз, постепенно наливающихся обещанием смерти. *** Цуёй Кума, еще один телохранитель, все это время сидевший в комнате принца и охранявший его нескромный и дорогой гардероб, взглядом встречает Хохо и двух его сопровождающих. Лицо Сакуры, как всегда, кирпичом, а вот Эдзи всем своим видом выражает стыд и отчаяние. На шее - красный след, предположительно, от мокрого полотенца. Следы удушения или избиения? Сакура постарался? Всё-таки, каким бы талантливым не был Комакаи, на его мозги это не распространяется. Постоянно нарушает личное пространство принца. А Сакуре только дай повод поучить последнего уму-разуму на свой манер. Принц, разнеженный после ванной, величаво опускается на кровать. Эдзи шлепается на пол, а рядом с ним, деликатно скрестив ноги, садится Сакура. Цуёй осторожно спрашивает последнего: - Как ванна? Сакура кивает, что Кума расценивает как "Отлично". - Почему Эдзи побит? Сакура лаконичен, как всегда: - Нарушение. Понимай его как хочешь. Принц мычит в подушку: - Если бы Ханабира-сан постучался, Эдзи бы не пришлось нарушать этикет, и у Сакуры не было бы повода раздавать тумаки. - Полотенце. - возражает Сакура, намекая, что у него, в отличие от Комакаи, был повод вторгнуться в ванную принца. - Спасибо, братан! - восклицает Эдзи, смотря на Его Высочество благодарными глазами. По возрасту он ближе всего к Хохо, поэтому это обращение ему простительно, хотя со стороны Доку-сана и не поощряется. Тот даже попросил Цуёя окорачивать Эдзи, но принц Одаякана так одинок... ничего плохого от дружбы здесь не будет. Кстати, наследник престола уже уснул и бормочет во сне что-то про какие-то мускулистые плечи. В дверь вваливаются Кен и Танкен. Сразу видно, что поддатые. Чёрт, надо выпроводить их поскорее, пока не разбудили ребёнка. Танкен удерживает Кена - тот просто валится с ног. Видно, мечник совсем не умеет пить. Танкен разжимает руки, и Кен валится на ковёр. Бывший военачальник сообщает с подозрительной радостью: - Мы снимаемся с места завтра! - Это еще почему? - недовольно вопрошает Эдзи, - Мы покончили с преследователями позавчера, а расположились в гостинице только сегодня! И уже в путь, не успев толком отдохнуть?! Танкен хватает Эдзи за нос с поразительной точностью и скоростью - а мгновение назад опирался на стену: - Еще вопросы есть? - Нет, господин! Доку-сама отпускает нос несчастного и, пошатываясь, начинает шествие к своей койке, которая в два раза уже кровати принца. Но валяющийся под ногами Кен немного мешает планам лидера, поэтому военачальник неожиданно для себя растягивается на полу. - Какое гнусное коварство! - удивляется он перед тем, как отрубиться. Цуёй со вздохом встает, кивая Ханабире. Вдвоём они кое-как освобождают Доку от кимоно и укладывают отсыпаться. Когда Танкен уже богатырски посапывает под одеялом, внезапно продирает глаза принц: - Который час? - Десять. - кротко отзывается Сакура. Принц немного удивленно оглядывает своих телохранителей, а потом смущенно опустив глазки до долу и ни на кого не смотря (разве что немножко на бездыханного Кена), интересуется: - А где спите вы? Собравшиеся хором отвечают: - На полу! *** Хозяин заведения сидит на полу своей комнаты и в который раз уже пересчитывает деньги, которые вручили ему за молчание. На это можно долго жить. Хозяин точно знает, что спать он сегодня будет очень хорошо, а сниться ему будут прекрасные принцессы с волосами из золота...