7.01.1999 г. Школа Чародейства и волшебства Хогвартс. 8:40 Кабинет Зельеварения.
Однозначно, нужно попросить у профессора антипохмельное зелье! Сломав третье за последние десять минут перо, Блейз понял, что лекция, которую монотонно зачитывал Слагхорн, записывая какие-то гипер-важные вещи на грифельной доске, не только не собиралась задерживаться в трещащей болью башке, но и на пергаменте оставаться не хотела! И, как бы сомнительно не звучал подобный вывод: сегодня явно не его, Забини, день! Да и вообще, сегодня очевидно, не удачный день для четверых гриффиндорцев и четверых слизеринцев. То ли дело вчера! Блейз усмехнулся, достав из сумки очередное запасное перо. И вдруг его прожёг подозрительный взгляд. С гриффиндорской, чёрт возьми, стороны класса! И конечно, пялилась снова Грейнджер! Ммм… А она красотка, кстати! Но вот этот её садистский взгляд, прикованный к их парте… Почему-то совсем не удивил, напротив: Забини смирился, что с сегодняшнего утра её карие глазищи будут теперь мучить его вечно, а вот сверливший висок настойчивый взгляд соседа по парте немного заинтересовал. — Чего надо? — буркнул Блейз, даже не покосившись на друга. В воспитательных, так сказать, целях. Ещё бы! Может теперь этот белобрысый осёл наконец осознает свою ошибку?! — Грейнджер! — обиженно шепнул Малфой и незаметно кивнул в её сторону. — Опять пялится! О да, конечно, это же просто сенсация! Изо всех сил Блейз старался не показать, как бесит его этот чёртов идиот, по явному недогляду богов, всё ещё остававшийся лучшим другом! Да и вообще, сегодняшнее поведение Драко уж слишком подозрительно! Даже более подозрительное, чем долбанные взгляды красотки-Грейнджер, тупое спокойствие рыжего дебила Уизли и раздражающе-нервное ёрзанье на стуле светочи-Поттера! — И? — с ожесточением перевернув страницу тетради, Забини взглянул-таки на провинившегося барана. Тот, очевидно, потеряв интерес к беседе, осоловело пялился на гриффиндорцев! Нет, ну видел кто-нибудь большего засранца?! Заскрипев зубами (отчего башка разразилась очередным приступом боли), Блейз пришёл к однозначному выводу: по-любому, хренова Малфоя опять накрыло приступом обожания. К Поттеру, разумеется. Который, к слову, так же, как Грейнджер подозрительно косился в их сторону! Вот гады! Эти долбанные гриффиндорцы! Сначала напоили своим грёбаным, явно палёным вискарем, а теперь пялятся! А может, у них какая-то общая болезнь, и теперь они ждут, когда Малфой с Забини загнутся нахер, прямо здесь, посреди класса Зельеварения?! — Не то, чтобы мне это нравилось… — мечтательно вздохнул Драко, пробежав взглядом всех вчерашних собутыльничков. — Кроме всего прочего, разве ты не заметил, что Пэнс не приходила на завтрак? Ещё не успев порядком отойти от предыдущего своего предположения о неизвестной, однако явно заразной хвори идиотских гриффиндорцев, Блейз, немного позабыв, что он, собственно говоря, на уроке, ошарашенно вылупился на Малфоя. Мерлин! А ведь он прав! Мигом немилосердно бросив перо на разворот тетради, испещрённой странными почеркушками — один хрен записывать за Слагхорном было абсолютно бесполезно, — Забини резко обернулся назад: сидевшая рядом с Миллисент Пэнси Паркинсон, точно так же, как и они с Малфоем — забыв, что лекция продолжается, внимательно всматривалась в сторону гриффиндорцев. И, по всей видимости, Грейнджер интересовала её в последнюю очередь… А зря! У Пэнс явно проблемы со вкусом: Грейнджер и впрямь ничего. В последнее время. — Послушай, Поттер проснулся сегодня в нашей гостиной! — горячечно прошептал Драко. — В обнимку с бутылкой Огневиски и каким-то лифчиком… Зелёненьким. — По-моему, теперь ты не в себе… — с участием прокомментировал Забини, едва удержавшись от озвучивания собственного вердикта о внезапно вспыхнувшей эпидемии, передаваемой всем им от этих долбаных… Подозрительных гриффиндорообразных глядунов! И только через секунду, до Блейза дошло! Эта чёртова срань (его лучший друг, то есть), своими осоловелыми припадками в наглую пытался отвлечь его внимание от главного! — Ты вообще какой-то странный сегодня, — с жалостью заглянув в глаза приятеля, протянул Блейз, едва удержавшись от того, чтобы потрогать его лоб. Чем чёрт не шутит: а может у Драко банальная маггловская простуда? — Малфой, — тот сразу отвёл взгляд. — Может скажешь всё-таки, где ты был ночью? И что бы вы думали? Этот баран… Чтоб его!.. Нахмурился! Типа вспоминать изволит! Ну-ну, конечно! Все тебе поверили, Малфой! Особенно Блейз. И Мерлин, неужто Драко и впрямь рассчитывал на то, что Забини, продружив с ним фактически с пелёнок, так и остался наивным, как Поттер на первом курсе? Э, нет, дружище! — Знаешь, я не представляю, зачем тебе это, — недовольно буркнул Малфой. — Правда что ли?! — отчаянно приходя в бешенство, сварливо воскликнул Блейз, отчего несколько ребят обернулись. — А тебя, чёрт возьми, совсем не смущает, что я проснулся в твоей кроватке?! Блядь!.. Это прозвучало как отповедь ревнивой и отверженной девицы к несостоявшемуся любовнику… Драко, похоже, подумал о том же, а Забини оставалось только надеяться, что эта чёртова тирада не задела ещё чьи-нибудь любопытные уши. Прыснув на весь класс, (отчего даже Слагхорн на секунду прервал своё монотонное брюзжание и строго глянул на них), Малфой сквозь старательно подавляемый смех сообщил: — Так вот оно что! — Блейз не знал, куда деть свои горевшие от стыда уши. — Успокойся, Забини. Где бы я ни был, но тебя я не трахал. — А кого ж ты тогда трахал, ублюдок?! — получилось слишком громко. Малфой ржал так, что, казалось, сейчас свалится под парту, а профессор, откашлявшись, как бы между делом, заметил: — Минус десять баллов со Слизерина. — Что?! — За вопиющую бестактность, мистер Забини, — понимающе улыбнувшись Малфою, пояснил Слагхорн, а затем продолжить бубнить лекцию. Это просто… Просто самый огромный позор, какого Блейз ещё ни разу не испытывал, а если ещё учесть, что за самой последней партой гриффиндорского ряда всю эту чушь слышала Джинни Уизли, за ночь с которой Забини заплатил бы всем своим состоянием… То… Это просто пиздец! — Слушай, я никогда не задумывался… — отсмеявшись, наконец проговорил Драко. — Извини, Блейз, но ты можешь быть мне только другом… Если ты ревнуешь, то прости, но я не из твоей команды. Забини ошибался. Когда полагал, что «пиздец» был минуту назад. Нет, пиздец настал сейчас! — Да ты сбрендил, блядь?! — злобно выплюнул Блейз, изо всех сил подавляя в себе желание задушить кретина. — Знаешь, будь я сто раз педиком, ты уж точно не в моём вкусе! — Мерлин, Забини, ты просто разбиваешь мне сердце! — вновь сквозь беззвучный хохот, прошипел Малфой. — Я то уж всерьёз задумался… — Где ты был ночью, козлина? — изо всех сил пнув по ножке малфоевского стула, прорычал Блейз, а тот сделал вид, будто ничего не происходит. Почему? Ради Мерлина и Морганы? За что ему, Забини, эдакое изощренное наказание в виде изображавшего долбаного сфинкса Малфоя, а?! Он же, Блейз, вроде не нагрешил перед богами, да и в общем-то неплохой парень… По крайней мере, вчера, вылакав пару бокалов виски, Поттер вещал об этом своему нищему дружку… — Хорошо, — вновь поменяв тактику, благостно подытожил Забини. — Сейчас я задам три вопроса, и ты ответишь хотя бы на один, идёт? Малфой вновь опасливо покосился, однако через мгновение кивнул. — Итак, вопрос первый: где ты шлялся всю ночь? — Драко остановил взгляд на своде потолка, изображая, будто нихрена не слышит, однако Блейз слишком хорошо знал белобрысого барана, а посему продолжил: — Вопрос второй: что с тобой творится? И третий: с кем, во имя всего святого, ты трахался этой ночью? Миг, второй, — и Малфой усмехнулся каким-то своим кретинским мыслям, а затем горестно выдохнул: — Похмелье. Что?.. Что, чёрт подери?! — Ответ на второй вопрос, Блейз. Со мной творится похмелье, — очевидно заметив оцепенение приятеля, Драко дружелюбно похлопал его по плечу, спокойно поинтесовавшись: — Надеюсь, я удовлетворил твоё любопытство, дружище?***
7.01.1999 г. Школа Чародейства и волшебства Хогвартс. 8:45 Кабинет Зельеварения.
Голос профессора Слагхорна, пытавшегося донести до похмельного сознания Гарри тему урока, проходил мимо, словно фоном, а на тетрадном листе не наблюдалось ни единого слова из лекции. Ещё бы! Заявление Гермионы перед началом урока совершенно выбило Гарри из колеи! Ей-Мерлин, да лучше б она сообщила о том, что Тёмный Лорд восстал из мёртвых, или призналась, что слышит отборную брань Василиска, ползущего по трубам замка. Понравился ей трах со слизеринцами, видите ли! Вот это номер! Интересно, а если Рон узнает об этом, то отреагирует так же? Или, может, ему будет всё равно? Ведь они с Гермионой расстались, так и не начав встречаться ещё до начала войны… Решив пока не будить рыжее Лихо, тихонько тупившее на грифельную доску за спиной профессора Слагхорна, Гарри задумался о своей несчастной доле: если честно, в голове вертелось несколько, почти сумасшедших и явно несостоятельных теорий. Однако одна из них, импонировала Поттеру! Если и впрямь допустить, что Рон проснулся в комнате старосты мальчиков Слизерина, значит — Малфой дрых с Уизли (что, конечно, само по себе — полный швах, но в таком случае он не спал с Гермионой, а это немного успокаивает), часы, найденные в выручай-комнате принадлежат Забини, а следовательно — это он был тайным любовником Грейнджер (что также херово, однако Забини — явно положительней трусливого хорька со всех сторон), а он, Гарри, выходит… Развлекался в слизеринской гостиной с Пэнси Паркинсон, Миллисент Буллстроуд и Джинни?.. Гарри потёр разразившийся болью затылок, всего на миг представив ТАКУЮ ситуацию, и губы невольно расплылись в гордой за самого себя улыбке. Надо же было заграбастать себе сразу трёх девчонок?! Поттера буквально распёрло от самодовольства! Ну, конечно, а как же могло случиться иначе? Он снова крут и, вне сомнения — Герой Группового Прелюбодеяния и всяческих блядских утех, так сказать! Всё ясно теперь, как день! А судьба здоровенной бутылки и лифчика с кружавчиками — всего лишь детали, которые, конечно же, выяснятся, как только похмелье отступит! — Гермиона! — порывисто обернувшись, восторженно шепнул Гарри. Та, вопреки ожиданиям, почему-то не разделила торжества, однако глянула на него исподлобья. — Кажется, я всё понял! — тёмные брови подруги поползли вверх, и, очевидно, Гермиона хотела вставить хоть слово, но Гарри гордо продолжил: — Я точно знаю, что творилось вчера! Почему-то ничуть не обрадовавшись этому заявлению, Грейнджер устало вздохнула, а потом коротко покосилась в сторону слизеринцев. Поттер заметил, как Малфой подозрительно долго прожигает их каким-то ошалевшим взглядом… Однако, мотивы хорька были ясны — Малфой же спал с Роном, и явно не хотел, чтобы правда выплыла наружу! — Ну и что ты надумал? — смилостивилась наконец Гермиона. Гарри злорадно усмехнулся, поймав взгляд белобрысого засранца: ведь он, Поттер, знал правду, и прямо сейчас мерзкий хорёк будет разоблачён! Помолчав минуту после окончания рассказа Гарри, Гермиона почему-то вновь тяжело вздохнула, с жалостью воззрившись в торжествующие глаза друга. Поттер улыбнулся ещё шире, не способный взять в толк, почему, чёрт возьми, Грейнджер не разделяла его радости. — Гарри, — беззвучно и печально усмехнулась она. — А когда ты пришёл к подобным выводам? Поттеру очень не понравился снисходительный тон, с которым был задан вопрос. Конечно же, Гермиона — самая умная из их Трио, однако… — Только что, — буркнул он, вновь растерянно потерев затылок: Мерлин, неужели могла быть допущена ошибка? — Прости, но, думаю, твоя версия — чушь, — с сожалением протянула Гермиона. — Правда. Большей глупости я не слышала за всю свою жизнь! — Да почему?! — возмутился Поттер, обидевшись до глубины души. — Всё ведь логично! Давай, я расскажу ещё раз… — Нет-нет, одного раза вполне достаточно! — фыркнула она, — Послушай... Думаю, Малфой не был вчера настолько «в стельку», чтобы… Ну… Лечь в постель с Роном, — Рон, услышав собственное имя, обернулся, но затем, глупо улыбнувшись, вновь уставился в свою тетрадь. — А ты, напротив, был настолько пьян, что, прости уж, не потянул бы трёх девчонок… Да и с Джинни, если мне не изменяет память, вы давно расстались. И в этот миг, Гарри заметил на себе взгляд, с самой последней парты. Слизеринского ряда. Миллисент и Пэнси пялились на него во все глаза, даже не стесняясь. — А вот насчёт них, — коротко обернувшись в сторону слизеринок, продолжила Гермиона, — нужно подумать. Адская боль взорвалась в голове, и Гарри, почти не различив смысловой нагрузки зажмурился. Мерлин, да неужто он опять неправ?! — Гермиона, а можно как-то снять эту дьявольскую боль? Башку рвёт не по-детски! — умоляюще прошипел Поттер сквозь плотно сжатые зубы. — Голова сегодня болит как минимум у восьмерых, — философски вздохнула она. — Малфоя вон, посмотри, так и вообще до сих пор таращит — пялится на всех, будто свалился с другой планеты; Забини орёт на весь класс какую-то околесицу со странным подтекстом, а я… — Поведя плечом, Гермиона подняла взгляд к потолку, будто бы там была написана какая-то шпаргалка. — Я вообще уже готова продать эти адовы часы на чёрном рынке! — Серьёзно? — выдохнул Гарри. И когда Гермиона, воровато оглянувшись, заговорщицки подмигнула и кивнула, прижав палец к губам, Поттер, не выдержав комичности общей дегенерации, прыснул. — Даже героям волшебного мира непростительно смеяться на моих уроках! — возмущённо заметил профессор Слагхорн, когда Гарри изволил обернуться лицом к доске. — Минус десять баллов Гриффиндору, мистер Поттер! Ну что же — 1:1… Профессор Зелий всегда был за справедливость. Наверное. — Вот блин! — почти также возмущённо, как Слагхорн, шёпотом протянул Рон. — А я даже шутки не слышал!***
7.01.1999 г. Школа Чародейства и волшебства Хогвартс. 8:45 Кабинет Зельеварения.
И всё же, если он, Рон, проснулся в комнате старосты Слизерина, то значит — он спал в одной кровати с… Малфоем? Что логично. Или с Миллисент? Что ещё логичнее и, признаться, гораздо более желательно, но явно не может быть. А может, вообще один? Вот бы — да! Или ему приснилось? Это вряд ли, поскольку… Ну не совсем же он, Рон Уизли, свихнулся, в самом-то деле?! Конечно, после отгремевшей войны, Рон заметил в себе некоторые небольшие отклонения по нервной части, однако… Будильник! Точно! Чёртову херовину, звенящую на тумбочке без умолку, его фантазия, наверняка, не способна была воплотить… Да и память не могла сыграть с ним эдакую откровенно несмешную шутку! Ради всего святого, Рон не помнил ничего, после первого круга игры в бутылочку! Однако, справедливости ради, Рон действительно помнил только самое начало вечеринки: они играли в «Я никогда не», а потом, когда все уже прилично накачались выпивкой, Малфой предложил сыграть в «бутылочку», предварительно заколдовав эту треклятую бутылку… И в первом же круге, бутылка указала на Гермиону и бесстыжего идиота… А потом, после их поцелуя, во время которого Гарри (потерявший где-то очки, но через секунду нашедший на переносице у Паркинсон) и Рон, не сговариваясь, пытались закопаться от стыда и омерзения в мелкий песок, заменявший пол в Выручай-комнате, память отшибло! Напрочь! Да и вообще, лекции на следующее утро после грандиозных пьянок нужно запрещать на законодательном уровне! Рон кивнул самому себе, твёрдо решив написать об этом Перси (занимавшему должность первого секретаря Министра), как только доберется до своей спальни. И кстати, Герой волшебного мира номер «два», а, может быть, — «три», так же твердо решил, что больше он не станет париться насчёт того, с Малфоем он спал или нет! Ведь Рон, в отличие от Забини, внезапно взревновавшего на весь класс, — сильная и уверенная в себе***
7.01.1999 г. Школа Чародейства и волшебства Хогвартс. 9:05 Кабинет Зельеварения.
Актерский талант у Блейза всё же имелся, нужно признать! Малфой даже немного занервничал, всерьёз рассудив, что этот спектакль от великого лицедея Забини может продолжаться ещё пару вечностей, однако, когда друг понял, что правды (как, в прочем, и любой другой версии ночных событий) ждать не стóит, то его запал немного утих. По крайней мере, хотя бы на пару минут. Во время которых Драко рассчитывал придумать пару тысяч ответов на то же количество вариаций вопросов от Забини. Но не срослось. Потому что, в этом семестре Старосты Школы, непонятно, чем думая, объединили семикурсников Гриффиндора и Слизерина в одном классе. И, конечно же, судьба решила жестоко подшутить над Малфоем: в соседнем, гриффиндорском ряду за партой в гордом одиночестве, усердно пытаясь записывать лекцию, сидела Грейнджер. «Карманные олухи», Поттер с Уизли, отвлекали её, как могли, оборачиваясь и тихим шёпотом неся, судя по реакции Гермионы, полную околесицу. А Малфой, как ни хотел, как ни старался – не мог сконцентрироваться ни на теме урока, ни на причитательно-восклицательных монологах названного выше драматурга. Потому что не способен был выбросить из головы шальную мысль, что протяни он руку через проход между партами… Никто ведь не заметит, так? Протяни он руку, и пальцы вновь, как вчера, коснутся её стройных бёдер. Обтянутых тонким капроном. Малфой зажмурился, всего на миг, чтобы в тысячный раз за последние полчаса уговорить себя не делать этого. Грейнджер… Совсем рядом. Мерлин, как же ему нравилась эта фамилия! Она такая — р-р-р! Прямо как и сама гриффиндорская отличница. Эти непокорные, как и нрав, каштановые кудри, горящие карие глаза, стройные ноги, острые коленки которых торчали из-под короткой форменной юбки… Великий Салазар! Если б только можно было остановить время… Если б только существовало заклятие или зелье, с помощью которого возможно вызвать в Грейнджер ответные эмоции! Которых она, к слову, кажется не испытывала, глядя в сторону их ряда, как волчонок, оказавшийся в неволе. Однако, она призналась (да ещё и кому — Поттеру!), что эта ночь была прекрасна, и никто её за язык не тянул, а следовательно — ей понравилось… Хоть, конечно, она не помнила, с кем провела время после вечеринки. Возможно, оно и к лучшему. Ох, если б только Забини способен был узнать, чем занимался и главное — с кем Малфой провёл всю эту сумасшедшую, но офигенную ночь, то точно заткнулся б, как и требуют приличия, а не изображал из себя самую глупую и раздражающую из сорок! А может, попросту рехнулся бы… Что, кстати, ни разу не удивило бы: ведь Блейз слишком эмоционален, слишком близко к сердцу воспринимает любые не укладывающиеся у него в голове события. А если рассудить здраво — правда о сегодняшней ночи и впрямь была несколько «слишком». Даже для него, Малфоя. Конечно, в своих идиотских мечтах, он представлял, какой была бы Грейнджер в постели и всё такое… И нечего ржать!***
7.01.1999 г. Школа Чародейства и волшебства Хогвартс. 9:05 Кабинет Зельеварения.
А если Блейз всё вспомнит? Что, если он не будет в восторге от подобного поворота событий, который, признаться, до сих пор резал и Джинни без ножа… А если вмешается Малфой, который и сам, очевидно, вляпался в историю, скрывать которую ему приходится даже от лучшего друга. Погладив взглядом кудрявый затылок Блейза, Джинни вздохнула: как жаль, что всё случившееся больше никогда не повторится, а если и повторится, то абсолютно в таких же условиях, что и вчерашней ночью. События ночи промелькнули перед внутренним взором, и Джин мечтательно закусила кончик пера: писать что-либо сегодня явно не придётся, ведь навязчивые воспоминания не остановить. Да и не хотела она изгонять Блейза из памяти! Мерлин! Ведь война закончилась! К чему в мирной жизни снова затевать какую-то внутрифакультетскую борьбу, если она не стоит и выеденного яйца? Столкнувшись глазами со взглядом серых глаз Малфоя, Джинни мельком подумала о том, что они с Драко, как ни странно, в одной лодке! Конечно, то, что он вчера проводил время с Гермионой — ещё не выясненная до конца информация, однако, если исключить всех неподходящих этим двоим парней и девчонок: все на лицо! И только время покажет, как повернется и эта случайность, однако сдавать лучшую подругу Гарри или Рону, Джинни решительно не собиралась, да и Малфой, если задуматься, ничем перед ней не провинился. А с Блейзом… Джинни твёрдо решила выяснить, как тот к ней относится, и сегодня же, она напишет ему анонимную записку. Благо, Стрелка ещё отдыхает в совятне!***
7.01.1999 г. Школа Чародейства и волшебства Хогвартс. 9:07 Кабинет Зельеварения.
Как они заколебали! Рон и Гарри! Особенно Рон со своими чëртовыми допросами! «Свойства мандрагоры в зельях подобной подгруппы неоценимы…» Р-р-р!.. Как задолбал этот чёртов взгляд! Не прекращающийся ни на минуту с начала урока! Малфой, определённо, изо всех сил желая изобразить из себя Василиска, очень хотел убить её, Гермиону! Нет, ну, видит Мерлин, она, Гермиона Грейнджер, пыталась игнорировать его и всё такое, однако любому терпению приходит конец! Резко обернувшись, Гермиона показала язык засранцу. Да. Глупо! И по-детски! Однако может быть, Малфой осознает всю свою вину! Целовать её своими кретинскими губами — надо же было додуматься?! Ну и пусть, что этого требовали правила игры в Бутылочку, однако никто ведь никого не неволил! Малфой мог бы и отказаться… Как и она, в общем-то… Но она, Гермиона, была пьяна, а вот этот… Чёрт его дери — пьян не был! По крайней мере, на тот период времени! Вопреки ожиданиям, Малфой не только не устыдился, и не осознал всех своих прегрешений, напротив: как только Гермиона убрала язык, в серых глазах зажёгся азартный огонёк, и он, окинув гриффиндорку неприкрыто-оценивающим взглядом, закусил нижнюю губу. А затем… Улыбнулся. Улыбнулся?!.. И эта чёртова улыбка загипнотизировала Гермиону, почему-то не проконтролировавшую, как и её губы расплылись в ответной улыбке. И щёки залило краской. А если и с ним?.. Что с того? Сознание помутилось…а сердце застучало по рёбрам с двойной силой. Не может такого быть! Взгляд Малфоя стопроцентно был злорадным, улыбка — жестокой, а вчерашний поцелуй… Воспоминание о котором вызывало дрожь в коленках. Конечно же, и поцелуй был лживым! Это было всего лишь игрой! — Да ради Мерлина, Грейнджер! — одними губами шепнула она, мысленно врезав самой себе оплеуху. — Соберись! Может быть, сумасшедшая теория Гарри верна хотя бы в одном? Может, все-таки дорогущие часы принадлежат Забини? Он ведь так же богат, как Малфой. Даже почти так же красив. Зачем-то, Гермиона также, как и Драко минутой назад, закусила губу: она нервничала, да и, если абстрагироваться от её, наипаршивейшей ситуации, проблема с выяснением обстоятельств похождений мальчиков, Гарри и Рона, так и осталась острой. Они ведь не разберутся без неё, бедненькие! Громкий звон колокола, оповестив об окончании урока, вырвал из идиотских причитаний: какая ей, Гермионе, разница в конце-то концов?! Какая разница, с кем из одинаково противных ей слизеринцев она спала? Да пусть хоть с двумя одновременно! Застыв с тетрадкой в руках, Гермиона вновь ушла в свои крайне не позитивные мысли, а в следующий миг, прикрыла глаза, почувствовав, как чьи-то тёплые пальцы коснулись поясницы и соскользнули по ткани форменной юбки вниз, оставляя за собой дорожки из бессчëтных мурашек, никак не связанных с холодом. Тому, кто осмелился провернуть это мероприятие, несказанно повезло: ввиду похмелья, реакция Гермионы несколько замедлилась, а осознав, что произошло, она гневно обернулась. И на душе полегчало: Грейнджер заметила удаляющуюся к выходу из кабинета спину Блейза Забини. Количество выпитого ведь всё спишет, так?