Alea est jacta

Война – это всегда страшно. Постоянно бояться за близких, с замиранием сердца ждать известий из дома, с обречённой злостью осознавать разницу в силе с любым взрослым магом. Адена видела почерневшие от горя лица, слышала срывающийся шёпот и слова проклятия, обещаниями ложащиеся на сердце – после неудачного нападения на школьный поезд пособники Гриндевальда начали действовать смелее, всё ближе подбираясь к таким местам, как Косая Аллея и Хогвартс. Под крылом сильного тёмного мага было множество отбросов, не гнушавшихся насилия: поджоги, убийства, пытки, изнасилования – малый список того, о чём сообщал «Ежедневный пророк». Гриндевальд громогласно заявлял о том, что де маги должны возвышаться над маглами, но почему-то не пресекал акций устрашения, во множестве происходящих по всей Европе. «Не мог?» или «Не хотел» – было не так уж важно, пока гибли и страдали такие же волшебники. К Тёмному Лорду в Англии отношение было отрицательное, хотя, поговаривали, кто-то из высшей аристократии всё же симпатизировал ему и даже спонсировал, из тени указывая туда, куда следовало нанести удар. Сейчас шёл незаметный никому, кроме участников, передел власти, и каждый понимал, что может как пасть на самое дно, утянув за собой и весь род, так и возвыситься до небес, встав наравне со «Священными Двадцатью Восемью». Адене было безумно страшно: каждую ночь к ней приходили кошмары, сменяя друг друга. Теряя друзей, не успевая спасти никого, Певерелл почти месяц не могла нормально спать, пока Реддл молча не принёс «Зелье сна без сновидений» и не дождался, пока девочка выпьет его. Страх за близких не ушёл никуда, но теперь волшебница хотя бы не напоминала инфернала. Адена никогда не сталкивалась с таким: в прошлой жизни, даже когда сквибка жила в мире простецов, всегда был отец, «самый сильный, добрый и смелый», здесь же не было никого, кроме ребёнка, даже не справившего тринадцатилетия. Порой поджилки тряслись от понимания, что, случись что, именно она, Адена, должна становиться опорой и поддержкой. Титул «леди» или «лорда» подразумевал именно это – ответственность. За себя, семью и вассалов. Певерелл же не была уверена в том, что, случись что, сможет помочь хотя бы себе. Вальпурга была права: сражаться должны взрослые маги. Но что делать, если взрослых нет рядом?... – Придёшь посмотреть на игру? – неожиданно, как и всегда, спросил Антонин, садясь рядом с некромантом за завтраком. Юноша уже был одет в форму квиддичной команды, не хватало только шлема, призванного защитить голову от шального бладжера. Ноябрь только-только подбирался к концу, но Слизерин уже лидировал в рейтинге, выиграв у Пуффендуя. Сезон, начавшийся с победы, позволял игрокам факультетской команды ходить, задрав нос до небес – сейчас было маловато поводов для радости, и ребята использовали каждый на-полную. Помешивая какао, выпрошенное вчерашним вечером на кухне, Адена задумчиво посмотрела на Долохова – широко улыбающийся засранец уже знал ответ. Слизеринцы не обсуждали ничего из того, что происходило между ними, позволяя событиям просто идти своим чередом. Для каких-то решительных действий возраст был маловат, но склонность ребят друг к другу не осталась незамеченной. – Возможно. А ты после хорошенько погоняешь меня на тренировке. Идёт? Долохов поморщился и кивнул – Певерелл буквально жилы рвала, чтобы стать сильнее. Однако, кому приятно раз за разом валять в грязи да снегу предмет своих симпатий? И не поддашься, сразу заметит. – Садись на последние ряды, оттуда вид лучше. Благодарно улыбнувшись, Певерелл вернулась к прерванному завтраку. Из всей компании, только Антонин и Абрахас увлекались квиддичем, остальные как были, так и остались к данному виду спорта равнодушны. Тома факультетская борьба в небесах интересовала только первый год, и то, как нечто невиданное прежде. Сейчас же Реддл предпочитал пропадать в лабораториях Слизнорта, совершенствуясь в Зельях, в которых он значительно преуспел и даже опережал школьную программу. Профессор Зельеварения не мог нарадоваться на талантливого ученика, способного принести в застоявшуюся науку нечто новое. Ноябрь 1941 не был холодным – выпадавший снег почти тут же превращался в грязь, месить которую подошвами сапог было так себе удовольствием. Однако, на трибунах, на самых высоких местах, было зябко, особенно, когда просто наблюдаешь за игрой. Слизеринцы сидели близко-близко друг к другу, укрывшись трансфигурированным огромным пледом. По рукам ходил совершенно магловский термос с горячим чаем: как бы чистокровные не кривили носы, простецы по стремлению к комфорту могли дать им значительную фору. – Как думаете, победим? – в зачарованный бинокль Малфою было прекрасно видно, что слизеринцы не успевали за новым охотником Когтеврана, забросившим в кольца противника уже шесть квоффлов. Реддл (Малфой буквально похитил его из библиотеки), прищурив глаза, на пару секунд задумался, а после помотал головой: – Вряд ли. Шаффик хорош, и, если его не сбросит бладжер, то… Закончить фразу мальчик не успел: под разочарованные вопли когтевранский охотник сверзился с метлы, скинутый метким броском загонщика Слизерина. На Реддла тут же вопросительно уставились четыре пары глаз – уж больно всё удачно складывалось, на что Том только пожал плечами и вернулся к чтению принесённой с собой книги. Приветствуя победителей, всей компанией наколдовали салют из конфетти, обсыпавший игроков слизеринской команды с ног до головы. Радостно хлопая и улыбаясь смотрящему на одну Адену Тони, Певерелл на короткий миг времени забыла обо всех своих заботах, отдаваясь моменту разделённого триумфа. Обычно скованные этикетом слизеринцы, вопили, хлопали игроков своей команды по плечам и спине, а старшекурсники уже строили коварные планы по проносу алкоголя в гостиную, и, поддаваясь всеобщей эйфории, некромант так же заливисто смеялась, предвкушая незабываемый праздник. Это был первый приём Адены, на котором присутствовала она одна, без сопровождения Рори в качестве прикрытия. Ни волнения, ни страха не было: расправляя складки на верхней юбке, Певерелл внутренне готовилась ко всему. Полагаться стоило лишь на себя одну, она слишком долго рассчитывала на других и пряталась в тени. В Цитадели на торжество по случаю Рождества Певерелл провожали, словно на войну. От этой заботы и волнения становилось тепло на душе – она сделала правильный выбор тогда, почти десять лет назад, когда приняла предложение Госпожи. – Всё будет хорошо, не переживайте. Я обязательно покажу, как всё пройдёт, а пока займитесь, пожалуйста, приготовлениями. Возможно, у нас сегодня будут гости. Некромант пошла на рискованный шаг, не только показав Арктурусу свои владения, но и соединив камины Цитадели и главного особняка Блэков на площади Гриммо, 12. Это лучше всего демонстрировало то, насколько она им доверяла, как ответный жест на допуск в ритуальный зал. Больше не требовалось просить домовика перенести к Блэкам, хоть и пришлось изрядно повозиться с активацией самого камина – его давным-давно не использовали, и все настройки сбились с изначально выставленных. В Министерстве заявляли, что де все камины подключены к их сети, и сотрудники имеют доступ к каждому, но это было неправдой: закон об обязательной регистрации частных каминов был принят намного позднее того, как подобный способ перемещения вошёл в обиход, и мало кто из старых семей «подключился официально». По ту сторону её уже ждали – Орион, как назначенный хозяин вечера, галантно протянул руку и помог выбраться из камина. – С возвращением, мисс Певерелл, – Ада, как всегда, засмотрелась на улыбающегося молодого мужчину. Чертяка был хорош, и прекрасно знал об этом. – Здравствуйте, мистер Блэк. Надеюсь, что нынешний год будет столь же благосклонным для семьи, как и предыдущий. Этикет – не только пытка, но и возможность говорить открыто в присутствии десяток пар глаз, которые после будут препарировать каждое твоё движение, выражение лица в Омуте памяти, чтобы найти что-то, на что можно будет надавить. Скрытый разговор нёс в себе не только обмен любезностями, но и радость от встречи, и пожелание, чтобы никто из семьи не пострадал в вяло текущем противостоянии. Блэков было много, и все, как один – горящие душой, не боящиеся ничего, маги. Защитники, что было в природе каждого, родившегося в их семье. Кивнув, Орион отпустил прохладную ладошку, позволив невысокой девушке в глухом изумрудно-зелёном платье в пол вплыть в толпу, раствориться в ней, будто не замечая опасливых взглядов и шепотков за спиной. Однако, ныне к ним примешивалось и восхищение – в тринадцать лет девочки расцветали, становясь девушками. А сила, спокойная, леденящая душу сила, обвивала тонкий стан, сквозила в каждом взмахе тонкой руки, когда Певерелл приняла предложение одного из Блэков, и тот закружил её в танце, бережно придерживая за талию. Живой оркестр в этот момент, кажется, играл для них двоих – больше никто не танцевал, маги лишь смотрели на то, как наследница страшного рода некромантов демонстрировала себя: изящность, силу и возможность её контролировать. Адена старалась изо всех сил, чтобы оставить о себе самые лучшие впечатления, ведь ей скоро предстоит занять место «своего отца» и уже без маски встать во главе рода. Ступая мягкой туфелькой по идеально надраенному, практически зеркальному, паркету, Певерелл позволяла своей магии свободно течь, следовать за ней, сплетаться с магией партнёра. Они хорошо гармонировали – чёрное на чёрном, но всё же не настолько хорошо, чтобы некромант обратила внимание на юношу. Кажется, тот был разочарован, когда по завершению танца ему досталась лишь улыбка, а тонкая ладонь выскользнула из бережного захвата. – А вы неплохо смотритесь, – сказала подошедшая Вальпурга и протянула подруге бокал с разбавленным вином, – Даже не спросишь, как его зовут? Адена улыбнувшись, покачала головой и пригубила немного напитка. Все Блэки были чудо, как хороши, но ни один из них не интересовал волшебницу, как мужчина. С ними весело хулиганить: доводить старших, изобретать шуточные заклинания и опробовать их друг на друге, но даже Арктурус казался сущим мальчишкой, сохранив в себе весь задор и на шестидесятом году жизни. Семейная жизнь с таким мужчиной будет напоминать поездку на американских горках – от желания убить мужа, в очередной раз сотворившего нечто из ряда вон, до истеричного смеха по той же причине. Приём прошёл бы спокойно, если бы не два события, следующих друг за другом: уже под конец в ноги к Певерелл бросился мужчина в поношенной на вид мантии. Оставалось удивляться тому, что его впустили – Блэки всё ещё остались ярыми блюстителями чистоты крови, и к себе не приглашали ни полу- ни маглокровок, ни сомнительных элементов без гроша в кармане. – Прошу вас, госпожа, помогите! Мой сын, он!... – стоя на коленях, мужчина порывался поцеловать туфли Адены, пока подошедший Орион не вздёрнул его грубо на ноги. Молодой, едва ли старше двадцати трёх на вид, он выглядел измождённым и каким-то помятым: давно отросшие волосы, не бритое лицо и потухшие глаза с тёмно-синими мешками. Певерелл попросила проводить его в гостиную, чтобы поговорить позже. А пока гостя следовало накормить да дать выдохнуть, явно ведь долго набирался решимости. И второе, важное лишь для самой волшебницы. Лорд Малфой, ведя под руку супругу, и сопровождающий родителей Абрахас подошли, чтобы хозяин дома представил их «знаменитой Певерелл». Чувствуя на ладони прикосновение горячих губ, Адена не могла отделаться от двойственности происходящего: ещё ни разу она не пересекалась с друзьями в другом своём амплуа. И впервые видела привычного немного язвительного Абрахаса таким, отстранённым и собранным. Будущий Ледяной лорд, под стать отцу, известному по его европейским подвигам. Выказав друг другу взаимное уважение, волшебники разошлись, Певерелл ожидали дела, а сиятельный лорд уже вышагивал с неестественно-прямой спиной к камину. Магов пришло немного – всего четверо вместе с тем, что протирал собой пол в танцевальном зале. Оглядев их с ног до головы, Адена устало потёрла переносицу. Легко явно не будет. – Доброго вечера, уважаемые. Моё имя Адена Певерелл. – Наследница? Или уже леди? – мурлыкнула обворожительно-прекрасная девушка, занявшая самое крайнее кресло. Бледная кожа в сочетании с чёрными волосами и ярко-алыми губами смотрелись незабываемо. Как и клычки, то и дело показывающиеся, когда прелестница улыбалась. Некромант ответила ей такой же обманчиво-дружелюбной улыбкой и заняла свободное кресло, проигнорировав заданный вопрос. В комнате, кроме вампирши и давешнего мага находились ещё двое волшебников, так же обратившихся к Певерелл. Всем им требовался сюзерен, защита или финансовая помощь, и Адена не собиралась отказывать никому из тех, кто сумеет предложить что-то взамен. Добрые феи, увы, водились только в магловских сказках. Обсуждение вышло бурным: двое из троих магов оказались полукровками, а один – чистокровным, из семьи эмигрантов. За душой ни у кого не было и галлеона, зато ожиданий оказалось сверх меры. Певерелл, ещё даже не заключив никаких договоров, уже была должна обеспечить безбедное существование, жильё и безопасность. Когда один из полукровок заикнулся о «хорошей партии для продолжении рода», некромант натурально рассвирепела. Она надеялась найти союзников, способных поддержать в трудный момент, а не вечных просителей. Тьма в душе, всколыхнувшись, заструилась по рукам, лаская тонкие пальчики, играючи соскользнула на пол и, подобравшись вплотную к магам, неподъёмной тяжестью навалилась на грудь, не давая и вздоха сделать. – Вы, кажется, не правильно меня поняли. Никто не принесёт вам безбедную сытую жизнь на блюдечке, чтобы чего-то добиться, всегда нужно прилагать усилия ровно пропорциональные тому, что хотите получить. Вам нечего предложить мне: ни таланта, ни происхождения, один гонор. Убирайтесь! – хлестнув магией, словно плетью, некромант придала магам знатного ускорения: не споря, они убрались за секунды. Разочарованно покачав головой, девушка отпила принесённого домовиком чаю и удивлённо вскинула брови, услышав негромкие хлопки в ладоши. Вампирша, скаля зубки, аплодировала, оценив представление. «Хоть кому-то было весело», – подумала Певерелл, ухмыльнувшись и кивнув нежити. – Рьяна к вашим услугам, леди Певерелл, – легко поднявшись, вампирша склонилась в грациозном поклоне, – Как Магистр клана прошу потомка своих создателей о защите. Министерство приравняло рождённых вампиров к низшей нечисти, лишило нас права жить в магическом мире и изгнало к простецам. Вы создавали нас как «санитаров леса», хищников, охотящихся в ночи, и сейчас дети просят своего родителя о снисхождении. Вкрадчивый, мягкий голос с чувственными обертонами словно патока тёк в мозг, будоражил чувства. Вампирша умело играла на человеческих эмоциях, и, даже понимая это, Адена не могла не сочувствовать ей. Высшие вампиры, действительно, когда-то были созданы одним из мастеров плоти и крови из рода Певереллов. Он же написал труд по сотворению Стражей, который некромант использовала для Селены. – Что будет взамен? Когда-то ваш клан пожелал уйти в мир людей, и я дорого запрошу за возвращение обратно. Серые до прозрачности глаза блеснули льдом, и погасли. Вампирша разом сдулась, потеряв большую часть своего флёра, и плавно опустилась на колени. Она не имела права показывать характер или противиться – от того, примет ли их Певерелл зависело выживание клана. Высшие вампиры могли питаться человеческой кровью, но больше прочего их не-мёртвые тела насыщала магия, которой в мире простецов практически не осталось. – Рабский контракт, леди. Контролирующие метки. Всё, что госпожа пожелает, – прошелестела Рьяна. Она заранее сдавалась на милость некроманта, без слов говоря: «Наша жизнь в твоих руках». Облизав губы, Адена спросила: – Сколько вас? – Трое, леди, не считая неоперившихся птенцов. Новый век беспощаден – в родном мире для нас нет места, а в чужом мы медленно умираем. – Сколько?! – вампирша юлила, но Певерелл настаивала, и ей пришлось отвечать честно: – Двенадцать… С округлившимися от удивления глазами Рьяна и забившийся в кресло, чтобы сделаться незаметнее, единственный оставшийся маг слушали экспрессивную тираду, по содержанию которой выходило, что последние высшие вампиры Англии думали задницей, когда стругали столько низших. Рьяна не пыталась объясниться: вряд ли человек услышит и сможет понять её. Некромант никогда не чувствовала удушающего запаха чужой крови, не слышала хрипа умирающего и сорванного с губ шёпота: «Ты ангел?... Пожалуйста, я так не хочу умирать…» Закончив ругаться и успокоившись, некромант, понимая, какую головную боль себе добровольно наживает, сказала: – Собери весь клан и ждите, пока за вами не придут, – отделившийся от палочки Певерелл знак лёг на ладонь вампирши и растаял, впитавшись в кожу. Рьяна на глазах обретала прежнюю уверенность, и с колен уже поднялась царицей. – Вы не пожалеете, госпожа. До встречи! – и вампирша исчезла, словно растворилась в воздухе. «Ушла по Теням. Не думала, что они ещё помнят, как», – хмыкнув, Адена перевела взгляд на последнего мага. С ним было куда как проще: имелся сын, неизвестно чем болеющий с самого рождения. Целители только руками разводили – мальчика что-то подтачивало изнутри, будто нечто никак не находило выхода и в отместку выжигало магические каналы, уже сейчас, в пять лет, находящиеся в плачевном состоянии. Ещё немного, и сын Йозефа Кёлера станет сквибом. Адена на это, сдув упавшую на глаза прядь волос, ответила: – Я не колдомедик, но могу посмотреть, что с мальчиком. Ничего не обещаю, сами понимаете… Йозеф истово закивал: он пришёл на приём, можно сказать, случайно, за компанию со школьным приятелем, рассказавшем ему о Певереллах, способных видеть сокрытое (очередная байка, надо сказать). Сложнее всего было упросить пропустить внутрь особняка («некроманты» почти нигде более не появлялись, и Блэки были единственным способом связаться с ними). Адена, разочарованная встречей с кандидатами, поднялась и, прямо так, в вечернем наряде, поволокла находящегося в счастливой прострации мистера Кёлера к камину, попутно прощаясь со встреченными Блэками. Тянуть и откладывать на потом у неё не было возможности – из Хогвартса отпросилась всего на два дня, за которые нужно успеть очень многое. В маленьком домике, куда перенёс их Йозеф, их явно ждали – в гостиной горел свет. На шум выглянула столь же юная (и измождённая) девушка и, всплеснув руками, попыталась так же рухнуть в ноги с мольбами. Адена едва успела придержать её за локоть и покачать головой. – Ведите, – всего одно слово, но оно заставило обоих родителей собраться. Кивнув, Йозеф пошёл впереди, подсвечивая дорогу палочкой. Пройдя длинный коридор, все трое ступили в детскую. Чистенькая комната с воздушной шторкой и несколькими цветками в горшках на окне. Детских игрушек было немного, но все качественные и на вид совсем новые. А в кровати, отвернувшись к стенке, спал ребёнок. Адена, сбросив туфли (топтать мягкий даже на вид ковёр казалось кощунством) подошла ближе, и, едва дотронувшись до острого плеча, отшатнулась. Она не могла не узнать, не почувствовать своего собрата по ремеслу. Только его магия текла неправильно, внутрь хлипкого детского тельца. Но Певерелл сможет её перенаправить, если того пожелает. – Его можно спасти. Но цена будет высока, вы согласны? – Согласны! На всё согласны! – девушка (Адена так и не поинтересовалась её именем), держась за руку мужа плакала – некромант оказалась первым человеком, сказавшим, что её маленькому Берхарду можно помочь. Пожалуй, третий курс можно было запомнить первым (и единственным) за весь год походом в Хогсмид, куда учеников повели едва ли не строем и под бдительным присмотром половины преподавательского состава, постоянным мотанием между Цитаделью и Хогвартсом (вампиры, маленький некромант и обязанности главы рода требовали много внимания), а так же письмом от самого Тёмного лорда Геллерта Гриндевальда с пожеланием встречи. Адена повертела тогда листок с каллиграфически выведенными строчками да спалила его от греха подальше. Пересекаться с безумцем Певерелл не имела никакого желания – они наверняка не сойдутся во мнениях, а тут и без Его Темнейшества забот хватало: попробуй разместить двенадцать человек так, чтобы они никуда не лезли и любопытные вампирские носы не торчали из каждой щели. Марволо не раз уже жаловался, что устал гонять их из лабораторий – туда лезли все, кто только мог. Низшие вампиры, никогда не видевшие магию воочию, никак не могли отойти от культурного шока. Теперь, когда отпала надобность в постоянной охоте, вчерашние люди (семь из девяти низших были обращены в течении последних четырёх лет) смогли задуматься о переменах, произошедших в их жизнях. Возвращаясь в Цитадель и заранее представляя это балаган, Адена чувствовала себя счастливой – наконец, дом переставал напоминать склеп. И пусть уже скоро вампиры переберутся в собственное поселение, сейчас Певерелл наслаждалась своей сопричастности происходящему феерическому пиздецу, что творился под сводами некромантской твердыни. Адена делала то, что должна была, как принявшая титул леди: защищала, наставляла, поддерживала. В волшебном мире уже давно забылись те древние времена, когда люди принимали на себя ношу магии. Каждый основатель рода клялся в том, что его потомки будут нести процветание в мир, выполняя возложенные на них обязательства. За всё нужно платить, за магию в том числе. Так, например, предки самой Адены обещали встать на границу мира живых и мёртвых, оберегая две реальности сразу. Блэки – клялись защищать каждый клочок родной земли, Слизерины – учить всех, кто испытывал тягу к знаниям. И каждый маг, находящийся на своём месте, выполняющий отведённую ему роль, просто не мог быть несчастным, ведь он полностью соответствовал своему предназначению.