Alea est jacta

Щенок, совсем мелкий, чуть больше кошки размером, слепо тыкался носом в колени сидящей девочки. Зверёныш был до смешного неуклюжим и настолько беззащитным, что у волшебницы просто не поднялась на него рука. Днём она, вместе с домовиком, вычищала дальнюю часть сада и, обследуя гнездо химер, наткнулась на недавно рождённое потомство. Только одному щенку удалось выжить, чудом, не иначе. Теперь-то стало понятно, почему химеры так яростно бросались на установленный барьер, будто бы не замечая собственной боли и нехотя сдаваясь лишь под напором огня. Гнездо не задело лишь потому, что они находилось далеко от места основных событий. – Убей его. Ты не сможешь приручить дикое животное, – Игнотус говорил бесстрастно, с исследовательским интересом наблюдая за вознёй одного из плодов удачного скрещивания видов. Судя по виду, он принадлежал к одним из охранников замка – огромным и умным тварям, выведенным ещё в XIV веке одним из лучших химерологов рода. Псы, в холке достигающие двух-трёх футов, были сильны и выносливы, и практически не восприимчивы к магии. Плотная шкура и челюсти, способные дробить камень, делали их незаменимыми сторожами – Певереллы защищались не только от внешнего мира, но и от собственных наработок, не всегда дружелюбных и контактных. В «сторожах» хоть и была заложена абсолютная верность хозяину, но кто мог бы поручиться, что, спустя годы, она осталась в их потомках? Адена покачала головой, в корне не согласная со старшим магом. – Нет, я его не трону. Всегда мечтала о собаке. – Мы не можем быть уверены в том, что он не будет опасен в будущем. – Мы ни в чём не можем быть уверены, – волшебница, вскинув голову, упрямо посмотрела на наставника, – А мне уже осточертело жить в замке, где из живых только домовик. – Делай, что посчитаешь нужным. Но если он станет опасен… – То я без колебаний его прикончу. Так в замке поселился Даэ – «призрак, тень» в переводе с эльфийского. Пусть язык и был ненастоящим, придуманным известным писателем для его книг, но некоторые слова надёжно осели в памяти Адены. В своём мире, не имея возможности колдовать, она запоем читала произведения магловских писателей, позволяющие почувствовать себя частицей волшебного мира. О, сколько бы тогдашняя сквибка отдала за возможность разделить приключения с любимыми героями! Но её судьба ждала своего часа, чтобы увести совсем по другому пути. Химера рос словно на дрожжах, за пару месяцев вымахав размером с большую овчарку. Мускулистый поджарый пёс, отдалённо напоминающий добермана, обладал достаточно высоким уровнем самосознания и своеобразным чувством юмора. Большой ребёнок торпедой носился по замку в то время, пока его нежно любимая хозяйка была занята своими повседневными тренировками. Хулиганил на кухне, откуда его поварёшкой выгонял домовик. По пятам следовал за Игнотусом, проникая сквозь все магические и немагические запоры. Преследовать призрака было, пожалуй, его любимым занятием в свободные часы, потому как никто больше не разговаривал с ним так экспрессивно. Против ожиданий самого старшего некроманта, химер не проявлял никакой враждебности. Его максимум – быстро проскочить под ногами Адены так, чтобы девочка приземлилась ему на спину и прокатить её, не ожидающую «нападения», по широким коридорам замка. – Расскажи мне, что запомнила, – Игнотус кивком головы указал на раскрытую книгу, которую волшебница держала в руках. Всей своей маленькой компанией, нет – семьёй, они расположились в уютной комнате, переоборудованной под гостиную. Большой камин источал приятное тепло, а мерное сердцебиение химера, на котором Ада полулежала, успокаивало и настраивало отнюдь не на учебный лад. Да и ковёр был таким мягким, что никакой постели не надо. Так бы лежать и лежать здесь… – Адена! – окрик мага заставил встрепенуться и протяжно зевнуть, скрывая лицо за книгой. Придётся отвечать, призрак умел быть не только понимающим человеком, но и до ужаса занудным наставником. – Если кратко, то следующее: все магические праздники можно разделить на традиционные и заимствованные у маглов. К последним относятся, например, Хэллоуин и Рождество. Традиционные праздники называются так потому, что их отмечали ещё те маги, что стояли у истоков нашего народа. То же самое Зимнее или Летнее солнцестояние. Многие из традиционных праздников сопровождаются ритуалами и жертвоприношениями. Маги имеют полное право как праздновать, так и не праздновать то или иное событие, тут всё добровольно. Но считается хорошим тоном отмечать Имболк, Бельтан, Лугнасад и Самайн. Для нашего рода главным является Самайн – Праздник Мёртвых. В эту ночь мы взываем к Госпоже и воздаём почести тем, кто был до нас. И ритуальным жертвоприношением крови и магии закрываем путь в мир Ушедшим. Дети к ритуалам не допускаются из-за нестабильности магии, если, конечно, они не остаются последними в роду. – Хорошо. Кто такие Ушедшие? Девочка, задумавшись, хмурила брови. Ни в одной из прочитанных книг об этом не говорилось, а с Игнотусом они до сего момента не касались сей темы. – Я думаю, что это фэйри, – начала говорить Адена, с неуверенностью смотря на наставника, – Те, что не умерли, но… уснули? Старший маг довольно улыбнулся. Подопечная оправдывала все надежды Игнотуса. Она умела не только запоминать большое количество информации, но и анализировать её обрывки. – Всё верно. Цитадель стоит на древнем могильнике фэйри. Когда-то они жили здесь, в этом пространственном кармане. Ты ведь знаешь, что Цитадель находится вне материального мира, – дождавшись утвердительного кивка, Игнотус продолжил мини-лекцию, – Фэйри не способны умереть, как я или ты. Они – создание магии, когда-то принёсшие этот дар людям. Их бессмертные тела не подвержены ни гниению, ни огню, ни воде, ни ветру. Потому, когда приходил срок, фэйри просто засыпали. Их души уходили на другие планы бытия, а нетленные оболочки так и оставались в мире. Когда последний из Народа покидал мир, он попросил моего предка стать хранителем этого места, потому что видел, кем станут его потомки. Если кто-то из Ушедших проснётся, то это отразится на всём мире. А кому, как не некроманту бороться с мёртвыми? Игнотус невесело улыбнулся, позволяя воспитаннице представить всё то, что может наворотить древнее существо, не сдерживаемое людской моралью. Девочка зябко поёжилась и поплотнее прижалась к химеру. Говорить больше не хотелось, каждый задумался о своём. Адена задавалась вопросом, была ли такая же ситуация в её родном мире? Отец никогда не рассказывал о подобном, но он мог и не захотеть волновать свою дочь, на которую это бремя уж точно не легло бы. Помотав головой, отгоняя таким образом не только дурные мысли, но и тоску по родным, девочка обняла Даэ, почти полностью улёгшись на значительно подросшего химера. Даже если что-то и случится, то они, все вместе, справятся. Не могут не справиться. – Не прерывай рисунка, двигай рукой плавно, без резких рывков. Повтори тридцать раз, начинай. Протего – Петрификус Тоталус – Брахиабиндо. Со вздохом, Адена приступила к отработке боевой связки, рассчитанной на одиночного противника, которого нужно взять живым. До сего момента волшебнице показывали лишь защитные заклинания, заставляя доводить их также до автоматизма. То же «Протего» некромант могла бы наколдовать не только спросонья, но и после основательной недельной пьянки, когда и своё-то имя вспоминается с большим трудом. Короткостриженая магесса, похожая на девочку, как родная сестра, с одобрением следила за действиями своей ученицы. Адена, благодаря регулярным физическим нагрузкам, с каждым днём совершенствовалась всё больше, уже сейчас её рефлексы не могли не радовать. Жалящее заклинание прилетело неожиданно, но некромант успела выставить щит. Зашипев рассерженной кошкой, она гневно посмотрела на женщину. – Чтобы не расслаблялась. Продолжай. Или нападай, если хочешь. – Баубиллиус! Молния росчерком рванула к магессе, но та, даже не выставляя щит, просто уклонилась с траектории движения заклинания. Противницы замерли друг напротив друга, следя за каждым движение оппонентки. – Слабо. Ты беспомощней новорождённого котёнка, – будто желая раздразнить ещё больше, женщина поддела подопечную. Воздух в помещении, густой и насыщенный магией, чуть ли не искрился от повисшего напряжения. И Адена рванула вперёд, на ходу прорычав яростное совсем бесполезное сейчас, но вдолбленное на уровень рефлексов, «Протего Максима». Защитное заклинание ещё ни разу не спасло её от серьёзной атаки наставницы, но девочка не оставляла попыток остановить им очередную атаку. В голове, вытеснив все мысли, царил гнев и почти что ненависть к давно уже мёртвому человеку. Забылось и то, что некроманту не стоило впадать в ярость: его ум должен быть всегда чист и ясен, иначе – проиграешь. Магия смерти не терпла спешки и лишних эмоций, это боевым магам нужны гнев или страх, чтобы подобраться к пику своих сил, а некроманту необходимо думать головой и никогда не переть напролом, уподобившись тарану. Магесса не стала использовать против неё колдовство, а самым магловским образом отлупила так, что Адена по виду напоминала ходячую отбивную. Когда девочка вывалилась из Омута, щеголяя разбитым в кровь носом и ссадинами по всему телу, Игнотус остро пожалел, что не сможет добраться до того, кто преподал волшебнице такой жестокий урок. Старший маг знал – его воспитанница очень импульсивна и порывиста, но всё это сгладится со временем. Поэтому, кстати, детей и начинали обучать после 10-11 лет, когда эмоциональные всплески более-менее поддавались контролю. А Ада, не смотря на своё взрослое сознание, в некоторых вопросах была хуже дитя малого. Могильное спокойствие некромантов обещало прийти к ней ещё не скоро, но когда это случится, Игнотус не пожелал бы оказаться по разные стороны с этой волшебницей. Хотя бы потому, что упорства ей было не занимать. Тренировки с Мариэн Певерелл (так звали ту магессу, Адена рвалась именно к этой женщине с лисьим прищуром) оказались настоящей пыткой. Если другие «Тени» жалели девочку, на которую легло бремя восстановления рода, то Мариэн гоняла её так, что хотелось сложить руки и помереть прямо тут. Для мотивации использовались не только Жалящие заклинания и розги, но и полновесные удары в незащищённые точки. На все возмущения магесса пожимала плечами и неизменно отвечала: «Учись защищаться. Враг не будет спрашивать, есть ли у тебя при себе волшебная палочка. Не будет его волновать и то, что ты – девочка. Используй все свои преимущества». Не спасали даже рефлексы, заточенные сейчас лишь на магические атаки. Адена умела уклоняться и быстро бегать (в жизни некроманта незаменимые навыки), но совершенно не представляла, как блокировать удар, направленный, к примеру, в корпус или голову. Достать волшебную палочку не всегда представлялось возможным, так что приходилось рассчитывать не только на неё. Мариэн, не жалея, протащила Адену по собственным воспоминаниям. Магесса жила в XІV веке, во время самых жестоких охот Святой Инквизиции. Её дар некромантии был слаб, но цепкий ум и ловкость сковали из неё настоящего бойца. Мариэн не раз и не два сражалась с фанатиками, теряя друзей и близких. И в битве же погибла, использовав самый страшный дар Смерти. Волшебница в этих воспоминаниях была лишь зрителем. Часто «Тени», для наглядности, погружали ученицу в своё прошлое, но всегда ненадолго и в роли действующего лица. Адена чувствовала то же, что и её предки. Говорила те же слова, проживала тот же краткий момент их жизни, что и они сами. Но Мариэн не пожелала молодому некроманту пережить всё, что выпало на её долю. Только для самой Адены роль зрителя оказалась ещё хуже. После этого «кино» девочка больше месяца ходила, как в воду опущенная, слишком свежи были воспоминания о самой настоящей бойне, устроенной Инквизицией. Некромант окончательно поняла, что их мирам – волшебному и магловскому – лучше никогда больше не сталкиваться. Если, конечно, волшебники не хотят быть уничтожены, как «противные Богу твари». Занятия с Мариэн продолжались до самой зимы. Адена больше не позволяла себе поддаться эмоциям так быстро, а в копилку к первой атакующей связке добавилось две защитных, отточенных практически до автоматизма. Вечерние медитации и длительные пробежки помогали бороться с характерными для юных магов эмоциональными всплесками. Некромант пребывала в спокойно-отстранённом состоянии, полностью погрузившись в учёбу и не замечая ничего вокруг. Химера, с которым больше не играли, не понимал, что творилось с его хозяйкой. Даэ бегал с ней по утрам по выжженной и промороженной земле, которую слегка припорошил снег, преданно ждал возвращения некроманта из Омута, вечером постоянно крутился рядом, но в ответ получал лишь усталую улыбку и перегоревший взгляд. Забивший тревогу Игнотус закрыл для Адены комнату с Омутом, запретив ей на целый месяц даже приближаться к артефакту. Вместо занятий волшебницу отправляли гулять на Косую Аллею в компании Рори и Даэ, счастливому от того, что его хозяйка снова обнимала его за мощную шею и чесала за ухом. После увиденного волшебнице было странно находиться в праздной толпе. Всё это казалось таким… ненастоящим. Как качественный грим, покрывающий язвы на теле у трупа. Только на пятый «выход в свет» некромант смогла увидеть, как радостно улыбаются люди вокруг, предвкушая Рождество. Как сияют украшенные к празднику лавки. И все вокруг живые. Она успела отвыкнуть от живых людей. Тряхнув головой, девочка решительно направилась в кафе Фортескью. Горячий глинтвейн согрел озябшие руки (волшебница совершенно забыла захватить с собой варежки), а ласковая улыбка Фионы – сердце. Хозяйка кафе познакомила постоянную, хоть и редкую, посетительницу со своей семьёй – мужем и двумя сыновьями-погодками лет четырёх и пяти от роду. Сорванцы, с таким же взглядом тёплых карих глаз, как и у их матери, живо растормошили всё ещё подавленную волшебницу. Адена и сама не заметила, как они втроём, хохоча, устроили полноценную перестрелку снежками во внутреннем дворе кафе. Даэ тут же присоединился к возне, вывалив всех в снегу по самые уши. Адена смеялась и веселилась вместе со всеми. Наблюдающий за ней с крыльца домовик облегчённо выдохнул. Кризис миновал, а ведь они едва не сломали девочку, стараясь закалить её так, чтобы внешний мир не смог навредить маленькой ведьме. И сами чуть не потеряли её, живую, получив вместо куклу с пустым взглядом. Стоя у банкетного стола, моложавый мужчина лет сорока делал вид, что отдавал должное ароматному жаркому. Желудок скрутило, почти невероятным усилием воли магу удавалось не кривиться, чувствуя, как смрад смерти оседал на его языке. Вечер шёл своим чередом. Ныне, почти сенсация, на торжество в честь дня рождения Вальбурги Блэк, будущей леди Блэк, появился невесть откуда взявшийся Певерелл. Маги, кто скрываясь, а кто пялясь в открытую, не выпускали неожиданного гостя из поля своего зрения. Примечательно, что пообщаться с Певереллом желали одни Блэки, остальные держались поодаль: слишком свежа ещё была память о талантах детей Смерти. Ещё немного поковырявшись в совершенно неаппетитном для него мясе, некромант поставил тарелку на стол, откуда она сей же момент испарилась. Домовики в доме на площади «Гриммо» работали на совесть. Арктурус Блэк, нынешний глава рода, с пониманием усмехнулся, взглянув на своего необычного гостя. Некроманты не употребляли в пищу мясо и рыбу. Всякая смерть не проходит бесследно, особенно для того, кто чувствителен к ней. На приёме почти никто не беспокоил его. Маг стоял, облокотившись о стену, и цепким взглядом окидывал каждого, кто слишком близко приближался к его наследнице. Мужчина незаметно вытер каплю пота, стекающего по виску. Всё труднее было удерживать ментальные и эмоциональные щиты, а приём только стремился к концу. – Ещё полчаса и гости начнут расходиться, – одними губами прошептал Арктурус, прекрасно видевший, насколько его гостю тяжело. Тот только кивнул, позволив себе на мгновение прикрыть глаза. «Побыстрее бы всё закончилось». Материальная иллюзия была настолько хороша, что, даже прикоснувшись, невозможно было бы понять её нереальность. Но даже так Адена чувствовала себя совершенно голой. Родные браслеты-ограничители были сброшены ещё до начала торжества, волшебница не могла и представить, насколько привыкла к ним. Десятый день рождения волшебницы ознаменовался её выходом в свет. Игнотус, долго думающий над легендой, был категорично против того, чтобы открыто представлять миру необученного некроманта. Так и родился на свет этот спектакль, ради которого пришлось обратиться за помощью к Блэкам, с которыми раньше у Певереллов были хорошие отношения. К тому же благороднейшее и древнейшее семейство прекрасно знало, что именно охраняли Цитадель и её жители, а такие знания обязывали к определённым действиям. Спектакль был разыгран, как по нотам. Адена изображала Карея Певерелла. Своего отца, чья внешность на годы станет её вторым обликом. Рори досталась роль наследницы, с которой тот прекрасно справлялся, скромно улыбаясь маленьким кавалерам и мастерски уклоняясь от неудобных вопросов. Это небольшое шоу было организовано для того, чтобы никто не подумал связать Адену Певерелл и Аделаиду Даррэм между собой. Маска взрослого некроманта надёжно прилипнет к волшебнице на приёмах, во время выполнения заказов и прочей «общественно-полезной» деятельности. Мало кто нацелится на взрослого и опытного некроманта. Это не мелкая девчонка, которую можно попытаться обвести вокруг пальца. Блэки отнеслись с пониманием, а Непреложные Обеты, данные обеими сторонами, полностью обезопасили как саму волшебницу, так и магов благороднейшего и древнейшего семейства. Взамен Адене предстояло поработать по своему профилю – подновить щиты в родовом особняке, когда-то установленном именно её предком. Такая защита, завязанная на некромантию и магию крови, была наиболее сильной и долговечной. Девочка была уверена, что вслед за Блэками к ней обратятся ещё многие. Наконец, прочие гости отбыли. Адена, покачнувшись, едва не потеряла равновесие и совсем не аристократично сползла вниз по стене. Подскочивший домовик тут же нацепил на тонкие запястья ограничители, замыкая силы некроманта в ней самой. Такая яркая демонстрация изливающейся магии была необходима для того, чтобы каждый присутствующий уверился – перед ним Певерелл, а не самозванец. Сильный маг, с которым лучше дружить, чем воевать. Вальбурга с сочувствием смотрела на девочку. Их разделял год разницы по возрасту и целая пропасть в магической силе. «Прямой потомок», так ей сказал отец. Силы некромантов впечатляли, но было видно, как непросто их контролировать. Материальная иллюзия исчезла с уходом последнего гостя, и будущая леди Блэк могла видеть, насколько бледно лицо и глубоки тени под глазами волшебницы. Только в компании Блэков, старших и младших, Адена смогла понять, насколько соскучилась по человеческому обществу. По такому, когда не нужно прятать собственное лицо в целом ворохе масок. Яркие, эмоциональные маги были как раз тем, чего не доставало волшебнице, постигающей могильное спокойствие некромантов. Они не тормошили её, не лезли в душу, но с ними можно было говорить о чём угодно. «Тёмные» маги отлично понимали друг друга. Адена за ужином взахлёб рассказывала о собственном опыте в поднятии нежити. Глава Блэков, и сам наделённый определёнными талантами к этой области, не только делился своими познаниями, но и с удивлением узнавал новое для себя. Арктурус мысленно прикидывал варианты того, с кем из своей многочисленной родни можно познакомить леди Певерелл, хотя бы ради того, чтобы такой талант не ушёл на сторону. Но всё нужно делать осторожно, иначе есть шанс расплеваться и испортить дружеские отношения. Насколько мог судить сам маг, Адена не потерпела, если кто-то попытается надеть на неё ошейник с поводком. Значит, можно только попытаться затронуть что-то в сердце ведьмы, пока это не сделал кто-то другой. Арктурус помнил, что портреты предков рассказывали об этой семье. За своих, не важно, союзников, вассалов, друзей или любимых они готовы были перевернуть мир с ног на голову. Потрясающая преданность для людей, страшные сказки о которых рассказывают не только в магическом мире. Адена теперь получила доступ не только к регулярным походам на Косую Аллею, но и в дом на площади «Гриммо». Защитные чары были всё ещё сложны для некроманта, но подзарядить накопители и подлатать прорехи ей было вполне по силам. Пришлось признаваться Арктурусу, что свою часть обязательств волшебница выполнит сразу, как разберётся в плетении заклинаний. Маг благосклонно согласился подождать, предложив со своей стороны надёжного учителя. Адена, подумав, согласилась. Занятия в Омуте никто не отменял, конечно, но получить знания из другого источника тоже может оказаться полезным. Всего год оставался до поступления в Хогвартс, и некромант намеревалась использовать это время на-полную. Заклинания из книг первых двух курсов уже были вызубрены и натренированы. Идти дальше не позволял уже контроль: колдовство от третьего года обучения и выше предполагало хоть какого-то дозирования магии. Это «Люмусом», в зависимости от вложенной в него силы, можно осветить, как каморку в несколько футов, так и огромный зал. Большинство же заклинаний было более требовательны, срабатывая только при определённом уровне вложенной «маны». Единственное, с чем вышла промашка, так это с зельями. Игнотус, без удивления рассматривая пузырящуюся болотного цвета жижу, должную быть мазью от фурункулов, посоветовал волшебнице в школе на зельях найти себе хорошего напарника, если, конечно, Адена не хочет получать за каждую пару «Тролля». Дело в том, что при приготовлении любого зелья, маг напитывает его своей силой. Стоит ли говорить, что случается, если магией делится некромант? Или вовсе зелье не получает ни крупицы «маны», если ограничители блокируют доступ к ней? В доме Блэков Адена бывала чуть реже, чем раз в неделю. С Вальбургой они неожиданно сошлись характерами, и стали не то, чтобы подругами, но приятельницами точно. Находились и общие темы для разговоров и, конечно же, обсуждение потенциальных женихов. Вальбурга уже была помолвлена с Орионом, но это не мешало ей с воодушевлением (и по указу Арктуруса) рассказывать своей приятельнице о самых выгодных партиях. Вполне естественно, что чаще всего там мелькала фамилия «Блэк». – Если честно, я не представляю, как жить с человеком, которого не любишь, – Адена, выслушав Вальбургу, поведавшую об её договорном браке с троюродным братом, только вздохнула, – Просыпаться в одной постели, растить детей, быть опорой и поддержкой… Я не думаю, что смогу так. Черноволосая красавица с обжигающим взглядом шоколадного цвета глаз только усмехнулась и ответила: – Тебе «так» и не нужно. Меня воспитывали с мыслью о том, что однажды Орион станет моим мужем, и мы вместе возглавим род Блэков. Это радует меня куда больше, чем сомнительные прелести любви. В Хогвартсе насмотрелась, сколько из-за этого бывает страданий, за примером далеко ходить не надо, кузина Цедрелла сбежала с одним из Уизли! И что, это принесло ей счастья? Живут в бедности, перебиваясь с хлеба на воду. Только не говори, что бедность – это не порок! Так можно рассуждать, только если ты сам сыт и не умираешь от холода. – Ты права, пожалуй. – А то! – улыбка сгладила резковатые черты лица Вальбурги, – Пойдём лучше прогуляемся по Косой Аллее. Стоит докупить кое-что к школе. Адена мученически застонала, но гордая красавица Блэк, не слушая, подхватила её под руку и отправилась искать несчастного, которому выпадет сопровождать их во время похода по магазинам. Некромант остро жалела, что, вообще, вылезла сегодня из Цитадели. Уже на следующий день после памятного приёма Вальбурга уговорила её пройтись по лавкам, «просто посмотреть». В результате домой девочка вернулась с дёргающимся глазом и стойким желанием убивать. Вальбурга с милой улыбкой была способна довести до ручки кого угодно. И вот сегодня всё повторится! Обречённо следуя за приятельницей, Адена размышляла, можно ли ей вцепиться в дверной косяк и будут ли её отдирать. Если судить по предвкушающим взглядам Вальбурги, будут. Как бы вместе с отодранным косяком не унесли...