Alea est jacta

Цитадель встретила могильным спокойствием и тишиной. Адена едва смогла устоять, такую слабость чувствовала в теле. Проклятые браслеты замыкали магию волшебницы в ней самой, не давая ей выплёскиваться в мир. Не самое приятное чувство, надо сказать. Игнотус предупредил, что, если будет на то необходимость, никакие ограничители не спасут тех, кто решит покуситься на необученного некроманта – сметёт чистой силой. Но в повседневной жизни, пока Адена не научится контролировать свою магию, носить их придётся. Если, конечно, волшебница не хочет лишнего внимания к своей скромной персоне. Добредя до кровати (всё ещё единственной мебели в просторном помещении), девочка ничком повалилась на неё. Не осталось никаких сил: ни физических, ни моральных. Чувство одиночества, хоть и отступило, но продолжало глодать исподволь. Будь она младше, непременно разревелась бы. А так отделалась лишь слабостью и не самым благодушным настроением. Домовик, не теряя времени даром, уже занимался приготовлением ужина. Дело непривычное для Рори, обычно исполняющего роль спутника, но ответственное, ведь молодым магам требовался особый рацион, со множеством питательных продуктов: колдовать было очень затратно, особенно для неокрепшего детского организма. – Как всё прошло? – призрак завис перед девочкой, как и всегда соткавшись из воздуха. – Купили всё, что ты сказал. Адена, вздохнув, перекатилась на бок, чтобы видеть лицо своего собеседника. – Ты знаешь, что со мной было? Я, как антенна, улавливала чьи-то эмоции. Антенна – это магловское приспособление… – Я знаю, для чего оно, – Игнотус перебил девочку, видя, как той трудно говорить, – Да, мне известно, что это означает*. И нет, ты туда не сунешься. Нахмурившись, волшебница вперила требовательный взгляд в своего дальнего предка, всем своим видом показывая, что от него не отстанет. Фамильное упрямство – та самая черта, что передавалась всем в семье Певереллов из поколения в поколение. Если им что-то нужно, то будут биться хоть головой, но расшибут любую стену. Дуэль взглядов продолжалась недолго, закончившись победой Адены. К вящему сожалению древнего некроманта, у мелкой волшебницы не было никакого пиетета перед старшими. Нехотя, мужчина заговорил: – Ты улавливаешь эмоции одного из наших союзников. Насколько могу судить, сейчас в живых остались лишь потомки Слизерина. Поттеров ты бы так не чувствовала, мы не обменивались кровными клятвами. А раз ощущения настолько яркие, что тебе даже сделалось плохо, значит, это ребёнок без должного обучения. Магически сильный и способный. – Тогда…! – Адена подорвалась, готовая мчаться в любую даль, чтобы встретиться, помочь, человеку, чувствовавшему себя НАСТОЛЬКО чуждым всему миру. – Лежать! – призрак не повысил голоса, но девочка рухнула обратно на перину, как подкошенная, – Ты остаёшься в Цитадели. Предупреждая твои вопросы: нет, кем бы не был этот человек, сюда ты его не притащишь. И не встретишься с ним в ближайшие несколько лет. Напомнить тебе, дорогая моя, что будет, если под воздействие твоей силы попадёт живое существо? Адена, сжавшись, кивнула. Об этом она совершенно не подумала. Сейчас любому человеку находиться рядом с ней смертельно опасно. А некромант продолжал беспощадно вколачивать гвозди в крышку её гроба: – Ты будешь учиться, прилежно учиться. И в 11 лет поступишь в Хогвартс под другим именем согласно договору, заключённому ещё во времена Основателей. И только там ты, возможно, встретишь это дитя. До того момента я запрещаю, слышишь меня, запрещаю вмешиваться в его жизнь! Всё понятно? – Да, наставник. Ужин прошёл в молчании. Адена сидела пришибленная и не отрывала взгляда от тарелки. Непролитые слёзы (то ли свои, то ли чужие) комом стояли в горле. Вкус пищи некромант не чувствовала совершенно, действуя чисто механически. Игнотус, без всякого стеснения считывающий её мысли, только неодобрительно поджимал губы. Возможный союзник, да ещё и такой сильный, чтобы почувствовать его издалека, едва выйдя из-под защитных чар Цитадели, волновал и старого некроманта. Но в первую очередь его заботило выживание собственного рода в лице одной единственной маленькой девочки, пусть и обладающей разумом более взрослой женщины. Семья, к которой причислялись и союзники с вассалами, была для Певереллов всегда на первом месте. Даже их самый страшный дар использовался лишь для того, чтобы защищать близких. Игнотус отлично понимал чувства своей подопечной, но позволять совершать ей опрометчивые поступки не собирался. Маленькому магу, отчаянно несчастному, будет безопаснее вдали от Цитадели. Равно как и Адене будет безопаснее вдали от него. После ужина волшебница оказалась предоставлена сама себе. Рори вернулся к своим обязанностям домовика. Ему предстояло найти целую мебель и обставить хотя бы одну жилую комнату. К тому же придётся приводить в порядок стены и ковёр, которые после утреннего всплеска магии некроманта готовы вот-вот рассыпаться прахом. Если не получится придать благообразный вид этой спальне, то Адену придётся переселять в другую. Впрочем, долго бездельничать младшему некроманту никто не дал. Домовик принёс ей свёрток с вещами и купленные книги, чем тут же и воспользовался призрак. Адена читала ему вслух, а после каждой главы они вместе анализировали описанное в книге «История магии: От древнейших времён до наших дней». Труд мистера Сандерса был написан сухим языком, а сам автор описывал лишь факты, не пускаясь в пространственные дискуссии с читателем. – Что думаешь обо всё этом? – вопрос Игнотуса, заданный после прочтения последней главы (маги изучали только события, произошедшие за последние 230 лет), заставил Адену глубоко задуматься. Призрак слегка улыбнулся, видя, что девочка морщила лоб точь-в-точь, как он сам. – Это всё очень странно. Мраксы сходят с ума и почти что вымирают, Уизли обзаводятся клеймом Предателей Крови, Гринграссы теряют значительную часть капиталов, таинственно пропадает лорд Итан Селвин, а на фоне этого расцветает идея о том, что маги стоят выше маглов. – Дальше. – Я не знаю, как это объяснить, – честно ответила Адена, – но такое чувство, будто что-то назревает. Игнотус благосклонно кивнул, принимая ответ. По косвенным и казалось бы незначительным признакам, его потомок смогла вычленить то, что сам маг только предполагал. Адена не упомянула исчезновения и смерти прочих магов, чьи фамилии, видимо, ей не были знакомы. В Министерстве – брожение умов, кто-то ратовал за самобытность магов, другие – за объединение магического и немагического миров. Третья сторона, в свою очередь, выступала с более радикальной позицией: они, будто замерев в Средневековье, утверждали, что маглы – настоящие варвары, нуждающиеся в «поводырях», коими должны быть именно магически одарённые люди. – На сегодня хватит, – полупрозрачная рука, не касаясь, «погладила» девочку по волосам, – Умывайся и ложись спать, Адена. – Хорошо, дедушка, – проказливая улыбка осветила усталое лицо волшебницы, одним махом стерев залёгшие под глазами тени. «Дедушка?! Вот же соплячка!», – с весёлым изумлением подумал Игнотус, исчезая из поля зрения воспитанницы. Немёртвый некромант переместился в комнату, когда-то принадлежащую ему, и завис над грудой хлама, бывшего многие столетия назад удобным креслом. Мужчина, привыкший и после смерти к почтению и уважению со стороны потомков, давно уже не ощущал себя настолько живым. Маленькая ведьмочка походила на настоящий ураган, своим появлением заставив позабыть собственную холодную отчуждённость, которая позволяла бессмертному духу не привязываться к тем, кто рано или поздно уйдёт к его Леди. И сам некромант не знал, хорошо это или плохо. «Время покажет. С завтрашнего дня всерьёз возьмусь за обучение девочки. Так, чтобы у неё не оставалось ни сил, ни времени на посторонние мысли». Сны были муторными, беспокойными. В не-явь вновь сверлом ввинтились свои-чужие чувства. Адена почти увидела то место, где находится ребёнок, так крепко связанный с ней самой. Серые стены давили не хуже тех оков, что холодили запястья волшебницы. Некромант, безо всякой надежды на успех, постаралась передать по тонкой ниточки связи обещание найти и защитить. Чужое одиночество прорастало и в ней самой. Адена скучала по добровольно покинутой семье. По брату, носящемуся с ней так, будто девушка была хрустальной, по серьёзному отцу, за работой которого в мастерской было так волшебно наблюдать и, конечно, по матери со всей её многочисленной роднёй и тёплыми, любящими объятиями. Пришлось закусить щёку с внутренней стороны, чтобы позорно не разреветься. Цитадель, пустая и безжизненная, совсем не походила на тот дом, в котором выросла Певерелл. Всюду царили запустение и упадок. Нет, постепенно замок вновь оживёт, но сколько холодных ночей ещё предстоит, когда сна нет совершенно? Только рой мыслей, больно ранящих сердце. Девочка заснула лишь под утро, обнимая подушку. День начался в семь часов. Домовик, понукаемый Игнотусом, почти что с боем произвёл ритуал поднятия одного единственного некроманта. Аде хотелось кусаться и лягаться, лишь бы вернуться обратно в уютные объятия кровати, но старший маг был неумолим. Завтрак выдался чрезвычайно сытным: овсянка на молоке, тосты с маслом и на десерт творожный пудинг. Волшебнице предстояло магически выкладываться каждый день, а для этого необходимо хорошо питаться. Игнотус рассказывал хмурой девочке про её расписание, и некромант обречённо понимала, что свободное время – это не про неё. С завтрака и до обеда предстояло наполнять накопители в ритуальном зале, после приём пищи и практика, совмещённая с теорией, до ужина. Уже вечером – время, предназначенное для самообразования. Через полгода по утрам, сменив общение с накопителями замка, начнутся физические занятия. Призрак сопровождал свою подопечную до самого алтаря в ритуальном зале. Адена попросила пройтись по самому замку, а не переноситься из одной его части в другую. В коридорах гобелены висели на каменных стенах подобно самым обычным половым тряпкам, сдавшись под напором сырости и тлена. При каждом шаге из ковровой дорожки появлялось облако пыли. Если бы не «Головной пузырь», наколдованный домовиком, некромант безудержно чихала бы, не переставая. Гравюры, вырезанные на деревянных панелях, когда-то вместе с гобеленами украшающие стены, потускнели и сгладились так, что было не разобрать, что же на них изображено. «Я обязательно сделаю всё, чтобы вернуть Цитадели её прежнее великолепие!» – так думала Адена, с комком в горле обозревая свои владения. Было больно видеть родной дом, самое безопасное место во всём мире в таком неприглядном виде. Она-то помнила всё совершенно другим. В ритуальный зал они вошли вдвоём. Рори, попрощавшись, отправился обустраивать новую спальню (Игнотус решил переселить подопечную повыше, в башню) и заниматься приготовлением обеда-ужина. Постепенно, по мере заполнения накопителей, замок начнёт «латать» сам себя, но сейчас все заботы ложились на плечи единственного выжившего домового эльфа. Тихо щёлкнув, браслеты-ограничители соскользнули с запястий и со звоном упали на каменный пол. Адена не боялась повредить артефакт – при желании им можно было бы забивать гвозди. Блаженно встряхнувшись, девочка забралась на алтарь и вытянулась на нём во весь рост. Стоило коснуться серо-белой кости, как волшебница тут же почувствовала отток магии. При её большом запасе и полном неумении контролировать свои силы, это было даже приятно. Закрыв глаза, Адена собралась вздремнуть, пока идёт процесс напитки накопителей. К тому же, стоило обдумать разговор, произошедший по дороге. – Я поставил ментальный блок, чужие эмоции будут ощущаться слабее, – Игнотус и сам не рад был этому, но иного выхода не видел, – Через месяц-два, как окрепнешь, начнёшь заниматься окклюменцией, постоянно держать блоки на твоём сознании я не смогу. – А тот ребёнок… – Он – дело его родни. Если, конечно, не хочешь отправить его на скорую встречу с Госпожой. Твоя магия нестабильна, и даже я не могу предугадать, когда случится следующий срыв, и что при этом произойдёт. Тебе пора учиться брать под контроль свои мысли, желания и сдерживать сиюминутные порывы. Через четыре года начнётся учёба в Хогвартсе, и я надеюсь до того времени вбить в тебя хотя бы основы. Смирившись для вида, Адена решила, что постарается отыскать потомка Слизеринов сразу, как появится такая возможность. Лёжа на алтаре, девочка прокручивала в голове возможности для этого, пока незаметно для себя не погрузилась в крепкий, здоровый сон, которого так не хватало для молодого растущего организма. Игнотус, всё время считывающий поверхностные мысли подопечной, только покачал головой, окончательно решив, что в ближайшие годы Адена не покинет стен замка без сопровождения. Проблемы от необдуманных поступков импульсивной воспитанницы старшему магу совершенно не нужны. Это было особенно странно, ведь юным телом управлял зрелый разум. Или, при переносе, омолодилась и душа?... В этот раз удалось не отлежать себе всё, что можно. Прямо с выхода из ритуального зала волшебницу перенесли в незнакомую комнату, такую же пустынную и лишённую всякой мебели, кроме каменного постамента, поднимающегося лишь на фут над полом. На постаменте стояла глубокая чаша круглой формы, напоминающая по виду самую обычную керамическую миску. Если бы не клубящийся туман, перетекающий внутри, Адена даже не задержала бы на ней взгляда. – Насколько заполнен твой резерв? – без предисловий поинтересовался призрак, зависнув за плечом волшебницы. Прислушавшись к собственным ощущениям, некромант неуверенно ответила: – На треть, может быть… Точно меньше половины от того, что было утром. Игнотус удовлетворённо кивнул. Всё складывалось, как нельзя лучше. – Прикоснись к «туману» в чаше. И ничего не бойся, малышка. Фыркнув, девочка тут же окунула кончики пальцев в невесомое, напоминающее газ, вещество. Комната поплыла перед глазами, а через мгновение волшебница уже стояла в тренировочном зале. Большое светлое помещение, с полами из полированного дерева и манекенами для отработки заклинаний давали чёткое понимание о том, что пришёл конец спокойной жизни. Маг расслабленно стоял напротив Адены, всё ещё вертящей головой во все стороны. Маленькие огоньки, замершие под самым потолком, давали рассеянный, не ранящий глаза свет. И только приглядевшись, девочка поняла, за что так цеплялся её взгляд. Игнотус твёрдо стоял на полу и по ощущениям был… живым? Сократив разделяющее их расстояние, девочка крепко обняла мужчину, чувствуя, как от него пахнет травами. Тот, явно не ожидавший подобного, опешил, лишь через некоторое время неуклюже приобняв волшебницу. – Мои потомки совсем из ума выжили?! – Адена, как наяву, увидела рассерженно шипящую змею, – Детям здесь не место. Ребёнок, кто тебя отправил сюда? – Ты и отправил! – девочка, крепко вцепившись в одежду старшего мага, всем своим видом показывала, что никуда не уйдёт. После короткого разговора, больше похожего на допрос, Игнотус, выяснив всё, что было ему интересным, аккуратно разжал судорожные объятия волшебницы и отступил на шаг. Магу требовалось некоторое время, чтобы обдумать произошедшее. Только после этого он заговорил: – Дитя, передай мне-призраку «Atangolmo na laiwave»**, он поймёт, что это значит. Додуматься до подобного! Но сделанного не обратишь назад... Да и тебе, увы, придётся рано повзрослеть, чтобы выжить. Присаживайся, для начала мне стоит рассказать то, что не написано ни в одной из книг. Это история нашего рода, слушай и запоминай, дитя, чтобы после рассказать её своим детям. Маг, не чураясь, сел прямо на пол, скрестив по-турецки ноги. Адене оставалось только последовать его примеру. – Певереллы – древний род, берущий своё начало в X веке. Я и Хель основали его, и Смерть подарила своим потомкам четыре Дара***. Первый, чтобы укрыться от врагов. Второй, чтобы защитить себя. Третий, что отведёт длань Госпожи трижды или позволит удержать душу умершего. И последний, Четвёртый – тот, что защитит самое дорогое, семью. Я, как и многие волшебники того времени, участвовал в строительстве Хогварстса, помогая зачаровывать неприступный замок, должный стать второй Цитаделью. И я же создал тот артефакт, перенёсший тебя сюда. Можно сказать, что это – воспоминания. Многие поколения Певереллов сливали сюда свою память, чтобы потомки учились на их опыте. В некромантии не бывает теории, только практика. Потому ни одной книги по нашей… специализации ты не найдёшь во всём замке. Основы заложу я сам, а дальше ты будешь учиться у других, живших в иное время. Мои потомки – весьма талантливые люди, – скупая улыбка появилась на лице мага, – Вставай, дитя. Пора начинать. Следующие часы слились для Адены в бесконечную отработку боевых стоек, упражнений на правильное дыхание и работу с чистой силой, безо всяких заклинаний. Игнотус, не жалея, бил по самолюбию не только ядовитыми высказываниями, но и обычнейшим прутом, весьма больно прилетающим пониже спины. Маг не скупился и на похвалу, когда у волшебницы что-то получалось, но желание придушить язвительную сволочь, не упускающую возможности пройтись по «криворукости» и «грации мамонта», перевешивало. В конце концов, когда у девочки уже не оставалось сил на то, чтобы вновь подняться с пола, старший некромант сжалился и отпустил её. До завтрашнего дня. Из «Омута Воспоминаний» (так про себя его назвала Адена) волшебница вынырнула так же мгновенно, как и оказалась внутри артефакта. Сил ругаться с призраком, не предупредившим о такой подставе, не было, так что некромант с тихим стоном разлеглась на блаженно-холодном полу. Всё тело болело так, будто воспитательные удары происходили в реальности. Если бы не помощь домовика, перенёсшего волшебницу сначала в ванную комнату (уставшая, некромант даже не смущалась от того, что ей помогали мыться), а потом в кровать, Адена так бы и уснула прямо там, в этой маленькой комнате без окон и дверей. Засыпая под тихий спор Игнотуса с домовиком, протестующим против таких непосильных нагрузок, волшебница уже не думала о ребёнке, так же, как и она сама, находящемся на обратной стороне связующей их рода клятвы.