Вьюрок

      Ханна стояла в растерянности, смотря то на свое отражение в зеркале, то на окружение вокруг. Неверленд сегодня был особенно торжественным, украшенным с помпезностью, при этом, на удивление, не потеряв элегантность. Он ждал множество гостей, не столько, сколько могли ожидать от такого события, как свадьба Короля поп-рок-и фолк-музыки Майкла Джексона, но достаточно, чтобы Ханна чувствовала, как от волнения дрожат руки, и нервно ковыряла маникюр на ногтях, стоя перед зеркалом.       — Прекрати. Как маленькая, — легонько ударила ее по рукам Маргарет, в который раз поправляя фату.       — Прости, — одернула Ханна руки вниз.       — Не волнуйся, ты прекрасна, — поправляя подол, уверила Дженнифер. — Какой, ты говоришь, у тебя месяц? Пятый?       — Четвертый, — провела Ханна рукой по животу.       — А до сих пор ничего не видно, — фыркнула подруга. — Вот повезло.       Теперь уже Дженнифер занялась своим платьем подружки невесты:       — Если бы не эта ведущая, никто бы и не узнал.       — Ты хотела сказать, если бы не тот говорливый врач? — фыркнула Брук Шилдс.       — Если бы ни врач, ни эта журналистка, то мы бы все тут не стояли, — прокомментировала слова актрисы Маргарет.       — И если бы не ты с миссис Джексон, — вставила свое слово Ханна, которой надоело стоять красивым манекеном.       После того интервью на телешоу, как они с Майклом и предполагали, состоялся очень серьезный разговор с матерями.       И Маргарет, и тем более Кэтрин буквально пылали праведным гневом.       — Ты должна была сообщить мне, хотя бы позвонить, — с укором смотрела на Ханну Маргарет.       — Прости. В тот момент Майкл попал в больницу, и мысли были совершенно о другом, а потом всё закрутилось, и я решила, что, чем меньше людей знают, тем лучше.       — И поэтому об этом объявили в прямом эфире, — всплеснула руками Маргарет.       — Спать с девушкой без женитьбы — это еще ладно, — со своей стороны ворчала Кэтрин. — Таков мир шоу-бизнеса, который испортил всех моих мальчиков, даже тебя, Майкл, — покачала головой женщина. — Но зачать ребенка вне брака — это уже слишком, — махнула она рукой.       Майкл тут же почувствовал себя нашкодившим пацаном, огорчившим маму, но постарался подавить это чувство:       — Мы поженимся, но чуть позже.       — Когда позже? Когда живот уже будет не скрыть никакими платьями или ребенок родится? Я хочу, чтобы мой внук или внучка родился в браке, — самым беспрекословным тоном заявила Кэтрин.       К ней тут же присоединилась и Маргарет. Спорить с этими двумя женщинами было бесполезно и просто невозможно, поэтому свадьба была назначена не позднее, чем через месяц.       Ханна была не против даже расписаться в мэрии без лишнего шума, но тут запротестовали практически все: Маргарет, Кэтрин и даже сам Майкл.       Поэтому она стоит сейчас в подвенечном платье, не зная, куда деть руки.       — Вот, держи лучше букет, — сунула ей в руки цветы Маргарет, когда Ханна снова начала ковырять маникюр.       Свадебный букет был таким же легким и воздушным, как и само платье, что, облегая фигуру практически как вторая кожа, образовало белоснежный узор из кружев по всему телу. Завершала образ короткая по плечи легкая фата, что скрывала волны рыжих волос, спускающихся на спину.       «Никаких высоких причесок», — категорично заявил Майкл. — «Мне нравится, когда твой огонь пылает», — касаясь ее волос.       Стук в дверь заставил вздрогнуть и резко развернуться. В дверях появился Клейтон:       — Пора.       — Пора, — вздохнула Ханна.       — Я люблю тебя, милая, — обняла ее Маргарет.       — Я тоже, — ответила Ханна.       Маргарет отпустила дочь и направилась к выходу.       — Смотри, не споткнись, — пошутила Дженнифер, скорчив гримасу, пока проходила мимо.       — Помни: спину прямо, походка плавная, — подмигнула ей Брук.       Ханна натянуто улыбнулась, провожая ее и остальных взглядом. Она знала, что все они будут ждать ее в саду, на специальной площадке, что служила помостом для церемонии. Все они и Майкл. Сердце на секунду защемило, и стало как-то грустно и даже тревожно. Осознание, что после того, как она перешагнет порог этой комнаты, что-то изменится уже навсегда. Ее детство, жизнь в Англии, Дон — всё это и так стало далеким, практически неразличимым, и вот сегодня отчасти не станет и ее самой: Ханны Элизабет Беккер. Не зря же у некоторых народов обряд замужества был сродни обряду прощания, погребения.       Тихое покашливание заставило Ханну отвлечься от совсем не праздничных мыслей. В комнате остался только Джон Клейтон, исполняющий сегодня роль отца невесты, которому выпала честь вести Ханну под венец. Речи о том, чтобы сегодня здесь появился Артур, даже не шла.       — Ты просто волшебна, — осмотрел ее с ног до головы Клейтон. — Не знаю, кто дизайнер этого платья, но готов поверить, что его создали какие-нибудь эльфы или феи.       — Спасибо, — засмущалась Ханна.       — Я сейчас скажу нечто двоякое, но прошу понять меня правильно, — откашлялся Клейтон. — Я ждал этот день чуть ли не с твоего двенадцатилетнего возраста.       Ханна чуть нахмурилась, и Джон поспешил пояснить:       — Я не имею ввиду что-то плохое, просто вы с ним всегда были настолько схожими, вас так тянуло друг к другу, что, как бы это глупо ни звучало, кажется, что люди просто предназначены друг для друга без оглядки на их возраст и статус, ты понимаешь, что они должны дать вместе.       — Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. Жаль только, что ни я, ни Майкл не пришли к этому быстрее.       Клейтон тоже тяжело вздохнул, понимая, о чем Ханна подумала. Если бы тогда с ней рядом оказался Джексон, то она бы не просто не попала в лапы Стоуна, она бы даже не узнала о таком человеке. Но прошлое не терпит сослагательного наклонения.       — Не думай сегодня об этом. Слишком много чести думать об этой сволочи, особенно в такой день.       За прошедший месяц информационная война поутихла, то ли интервью Майкла и Ханны возымело какое-то действие, то ли просто всем надоело мусолить эту тему, ведь каких-то огромных подвижек и неожиданных поворотов в расследовании не случалось. Все это обещало затянуться не на один месяц, если не на год. Ханна уже ни на что не могла повлиять.       — Нет, конечно, — замотала головой Ханна. — Просто страшно волнуюсь. Мне кажется, что я споткнусь, упаду, порву платье или какие еще казусы случаются с невестами?       Клейтон посмотрел на Ханну с тем же выражением на лице, как когда она была маленькой и волновалась перед прослушиванием: абсолютная невозмутимость и немое удивление, а где-то в глубине глаз — волна доброты и поддержки: «Все ты сможешь, маленький Вьюрок. Ты для этого рождена».       — Знаешь, я тоже никогда никого не вел к алтарю, — пожал плечами Клейтон, беря ее под руку. — Так что, если будем спотыкаться и падать, то вместе.       — Будем считать, что это генеральная репетиция перед тем, как твои дочери выйдут замуж, — неловко пошутила Ханна.       Клейтон повернулся к ней, за мгновение становясь серьезным:       — Ханна, ты мне давно как дочь. Такая же невыносимая, упрямая и просто удивительная. Я никогда не понимал Артура и его нежелание понять и принять тебя, но, черт, — мужчина нервно рассмеялся, а в уголках глаз, где залегли морщинки, появились слезы. — Сегодня я горжусь тем, что мне выпала эта честь.       — О, Джон! — судорожно вздохнула Ханна, почувствовав, как у самой на глаза наворачиваются слезы. — Не надо, а то я расплачусь, и мы выйдем ко всем с красными носами.       — Все-все, — поспешно вытер набежавшие слезы Клейтон. — Пойдем, а то, зная, как нервничает Майкл, через минуту он сам появится тут, подгоняя нас…       — Пинками, — хихикнула Ханна, представляя эту картину.       Она еще раз поправила платье и накинула на лицо фату. Теперь весь мир вокруг стал покрыт белоснежной кружевной завесой. Ханна поняла, почему невестам нужен сопровождающий, опасность споткнуться перестала быть просто смешной шуткой. Она обхватила руку Джона сильнее и почувствовала, как он накрыл ее ладонь своей, чуть похлопывая в знак поддержки.       — Готова?       — Да, — ответила Ханна, делая первый шаг через порог.

***

      Майкл в который раз осмотрел всю площадку, подготовленную для церемонии. Украшенная, словно сад из волшебного леса, она, казалось, добавляла этому дню волшебства, хотя Майкл даже не знал, что может сделать этот день еще более восхитительным, волнительным, необыкновенным.       Весь месяц поспешной подготовки к свадьбе держал всех вокруг в напряжении, и вот, когда он наступил, это было одновременно и большое счастье, и такая же тревога. Тревога, что что-то пойдет не так.       Майкл старался относиться к этому как к еще одному профессионально поставленному выступлению, казалось, так легче хоть немного взять ситуацию под контроль, но сейчас, стоя у алтаря и ожидая, когда на встречу к нему выйдет Вьюрок, ощущал, как чувства выходят на первый план, заставляя нервно теребить край пиджака, переминаясь с ноги на ногу, как опоздавший к занятиям школьник.       — Спокойнее, невеста никуда не убежит, — уверила его Брук, проходящая мимо на место подружки невесты. — Нервничает, как и ты, и если кто-то из вас не возьмет себя в руки, это превратится в цирк.       — Да, спасибо, — в который раз одернул себя Майкл, и сам прекрасно это понимая.       Посмотрел на гостей. Два сектора стульев, разделенных импровизированной дорожкой к алтарю из лепестков роз. Слева от него располагалась его семья: братья, сестры, многочисленные племянники. На первом ряду сидела мама. Уговорить Майкла на то, чтобы на свадьбе присутствовал и отец, Кэтрин не удалось, и место возле нее пустовало.       Справа же, на стороне невесты, было менее многолюдно. Несколько членов труппы и близких друзей: Элизабет, Алекс, семья Джона Клейтона, Алисия с мужем. Всего набралось не более тридцати человек.       — Одна из самых скромных и камерных свадебных церемоний, — сказал Майкл, когда они определились с количеством гостей. — Тебя это не огорчает?       — Что на нашу с тобой свадьбу не соберется половина Голливуда? — фыркнула Ханна. — Поверь, нет. Мне бы хватило и трех человек.       — И кто же эти избранные? — полюбопытствовал Майкл, обнимая Вьюрка.       — Ты, я и священник.       Майкл тоже был не против такого, но всё зависело вовсе не от них.       Первые звуки свадебного марша заставили его вытянуться в струнку и замереть. Майкл даже на несколько секунд перестал дышать, когда увидел, как из темноты дверного проема появились две фигуры.       Клейтон, представительный в черном смокинге и с единственным цветастым пятном — был платочек в кармашке — был очень представительным и гордым «отцом», ведущим к алтарю «дочь». Но именно невеста приковывала все взгляды. По традиции он не видел свадебного платья до этого момента, и сейчас ему сложно было поверить в то, что к нему, держа в чуть дрожащих руках букет, идет Ханна. Она была не собой, она была волшебным созданием, пришедшим из мира снов, из мечты. На мгновение Майкл даже усомнился в ее реалистичности. Казалось, коснись этой нежной, хрупкой, словно сотканной из морозного инея, фигуры, как она растает в солнечных лучах. Он так засмотрелся, что и не заметил, как невесту подвели к нему, и теперь Клейтон традиционно передавал невесту жениху.       — Майкл, — прошептал Клейтон, видя ступор жениха.       — Прости, — коснулся он руки Вьюрка, теплой и настоящей.              Казалось, никто из гостей не заметил этой мимолетной заминки, и после того, как Майкл и Ханна повернулись к священнику, он произнес:       — Мы собрались в этот чудесный день, чтобы объединить двух этих влюбленных для долгой и счастливой жизни.       Сверкающая и торжественная карусель сегодняшнего дня наконец-то остановилась. Она вошла в спальню, на ходу разуваясь. Ханна смотрела на Майкла, который тоже немного нервно расправлялся с галстуком-бабочкой. Белоснежный смокинг сидел на нем идеально и заставлял вспомнить про «Ловкого преступника», но при этом, конечно, он был намного шикарнее, чем образ гангстера из тридцатых годов. Ханне казалось, что она до сих пор слышит в ушах смех и голоса гостей, поздравления и звон бокалов.       — А я ему еще тогда, когда ты устроила ему праздник, говорил, что вы будете вместе, — допивая второй бокал шампанского, сообщил брат Майкла Тито.       — За что получил в челюсть, — отсалютовал ему бокалом Майкл.       — Так вот из-за чего была та ссора! Из-за меня? — переводила взгляд с одного брата на другого Ханна.       — Из-за чьего-то длинного языка, — подтрунивал над братом Майкл.       — Мальчики, прекратите, — строгий голос Кэтрин Джексон прозвучал со спины, заставивший обоих мужчин вздрогнуть, но потом резко обернуться.       — Ну что ты, мам, — улыбнулся Тито. — Никто не собирается ссориться, а уж тем более драться. Я очень рад за Майкла, — он обнял брата. — Наконец-то он стал совсем взрослым мужчиной, а то паровозики, игрушки, зверушки.       Майкл тоже приобнял брата, показывая полное единодушие, но Ханна все же невольно заметила, как на словах про игрушки Майкл чуть поморщился, но промолчал.       Она до сих пор чувствовала себя неловко в окружении большого семейства Джексонов, хоть и знала их уже несколько лет. Хотя по факту они виделись довольно редко, так как Майкл редко ездил в дом семьи, а те не так уж часто бывали у него. Казалось, все это было из-за огромной занятости Майкла, но, видя сейчас его общение с братьями, Ханна понимала, что это только одна из причин.       — Неужели твой брат не понимает, что ведет себя грубо? — спросила она, когда они остались вдвоем.       — Поверь, для Тито в таких словах нет ничего обидного, просто констатация факта, — пожал плечами Майкл.       — А для тебя? — посмотрела она на него.       — Я уже привык.       — Плохая привычка, — фыркнула Ханна. — Знаешь, Дон был лучшим братом, лучшим другом, просто лучшим, и мне сложно представить, чтобы он вел себя со мной так. Хотя, может, это потому, что мы брат и сестра. Ты же тоже относишься к своим сестрам иначе, чем к братьям?       — Я все же думаю, что это больше зависит от человека, — покачал головой Майкл. — В детстве мы с братьями практически все время проводили вместе, дома или на гастролях. Знаешь, когда ты находишься с человеком 24/7 очень долгое время, это начинает…       — Бесить?       — Напрягать, — выбрал другое слово Майкл. — Я люблю своих братьев и уверен в их любви ко мне, но иногда они бывают теми еще говнюками.       — Мне кажется, что это отчасти из зависти. Даже в вашей семейной группе ты был номером один, я уж молчу про сольную карьеру.       Майкл не ответил, только глубоко вздохнул, но, как только Ханна хотела еще что-то спросить, он не дал ей этого сделать, обнимая и притягивая к себе.       — Жена, я говорил тебе, что ты сегодня прекрасна и похожа на эльфийскую принцессу?       Ханна улыбнулась, ведь это было первое, что Майкл ей шепнул после завершения церемонии.       — Хм-м, дай припомню, муж, — она хитро прищурилась.       — Муж, — повторил Майкл.       Этот новый статус был еще таким непривычным, но от этого слова по коже пошли мурашки и хотелось услышать это еще и еще, и еще раз.       — Скажи это еще раз, — попросил он ее, обнимая.       — Что? «Муж»?              — Да, — прошептал он, отодвигая волосы и целуя место за ушком.       Ханна рвано выдохнула и, придвинувшись ближе, прошептала:       — Муж, поможешь мне снять это платье?       — Да, жена, — пальцы Майкла нащупали скрытую застежку и потянули вниз.       Платье медленно сползало, обнажая ключицы, грудь, скрытую бюстгальтером, чуть округлившийся живот. Майкл втянул воздух. Рука, что так ловко расстегнула молнию, сейчас осторожно касалась обнаженной кожи, повторяя путь платья.              Держать Ханну в объятиях, целовать ее, любить уже стало неотъемлемым элементом его существования. Иногда Майкла даже пугала такая зависимость от нее. От того, что она рядом. От того, что она любит его. Успокаивало только то, что, ловя ее взгляд, он, как в зеркале, видел отражение собственных чувств, собственного желания.       — Поцелуй меня, — попросил он ее.       Ханна перешагнула платье и встала ближе, обнимая Майкла за шею. Прикосновения губ к губам сначала были несмелыми, нежными прикосновениями, похожими на перышко.              Когда он приоткрыл рот, то почувствовал, как губы Вьюрка обхватили его нижнюю губу, чуть прикусив ее зубками и заставляя застонать от тока, проходящего по телу стрелой вниз. Поцелуй углубился, становясь из нежного все более страстным началом большего. Майкл притянул Вьюрка к себе, сильнее, ближе. Она застонала, ощущая, как его ладонь беззастенчиво коснулась ягодиц, чуть сжимая и прижимая сильнее, явственно давая почувствовать силу его желания. Зрачки расширились, как у кошки в темноте. Стук сердца звучал в ушах, смешиваясь с шумом крови, бегущей по венам, заставляя вспомнить об океане. Волнующем, мощном, неукротимом.       — С сегодняшнего дня и навсегда, — прошептала Ханна слова клятвы, звучащей у алтаря, ловя взгляд Майкла.       — Навсегда и до скончания мира, — вторил ей Майкл, подхватывая ее на руки и неся к постели.

***

      Спокойствие. Вот за что Ханна в первую очередь любила Неверленд. Не за его яркие огни, аттракционы или огромные зеленые поля, а за ощущение дома. Несмотря на то, что ранчо большую часть года принимало посетителей, некоторые его уголки всегда оставались скрытыми, уединенными и оторванными от всего остального мира.       Ранее утро еще больше усиливало это ощущение. Майкл еще спал. Вернувшись из студии звукозаписи глубокой ночью, когда она уже давно уснула, он нуждался в гораздо большем отдыхе, чем те четыре-пять часов, что Майкл себе позволял. Сам он, почувствовав себя более-менее здоровым после травмы, сразу взялся за работу над новым альбомом.       Ей же строго-настрого запрещал засиживаться дольше полуночи, а то и вовсе, как ребенка, загонял в постель чуть ли не в десять вечера.       — Майкл, это ненормально! — протестовала она. — Я же не ребенок!       — Ты носишь ребенка, — парировал он. — Все врачи говорят, что для беременных важен режим.       — А также фрукты, свежий воздух и позитивные эмоции, — продолжила она фразу, заученную уже наизусть. — Позитивной я себя сейчас не чувствую, — фыркнула она, обиженно надув губы.       — А так? — наклонился он, целуя.       Один, второй, третий поцелуй, и обычно все заканчивалось тем, что в постели оказывалась уже не одна она.       Такие ранние укладывания имели и свои преимущества, просыпаться Ханна тоже стала рано и ловить эти волшебные минуты абсолютного спокойствия и тишины только начинающегося нового дня. Ханна спускалась на кухню, делала себе сэндвич, так как, уже открыв глаза, ощущала острый приступ голода, словно не ела день, а то и два. Забирала с небольшой тумбочки стопку почты и шла на веранду дышать свежим воздухом. Такой ритуал стал некой традицией.       Сначала Ханна просто ждала письмо о начале судебного дела против Стоуна и приглашением в суд для дачи показаний, но дело из-за всех сил тормозилось адвокатами продюсера, и агентам ФБР приходилось разыскивать еще жертв преступлений Стоуна, готовых выступить против него, написав заявление. Все это еще осложнялось тем, что даже у таких страшных преступлений, как изнасилование и домогательства, есть сроки давности, и то, что когда-то было наказуемым, через десять-пятнадцать лет становилось лишь «неприятным недоразумением», и никакого наказания преступнику уже не грозило. Это злило, нервировало, обижало, но Ханна старалась успокоить себя тем, что со своей стороны сделала всё, что могла, и сделает еще больше, если это понадобится, но пока просто перебирала разноцветные конверты.       Большинство из них были адресованы Майклу, и Ханна откладывала их в сторону ровной стопкой, но тут взгляд упал на письмо к ней.       Сначала Ханна почему-то вспомнила об отце, хотя тот после последней их встречи у ворот не пытался больше с ней хоть как-то связаться, видимо, понимая бесполезность попыток. Майкл четко дал понять и всем охранникам, водителям и прислуге сообщил о том, что Артур Беккер ни под каким видом не должен появляться на ранчо. Застарелые душевные раны еще ныли, и въевшееся за долгие годы желание быть хорошей дочерью поднимало голову и осуждающе смотрело из глубины, но Ханна упрямо сжимала зубы: у нее теперь новая жизнь, новая семья, та, что она выбрала себе не по крови, а по духу. Отогнав от себя все эти нервирующие мысли, Ханна взглянула на адрес отправителя: штамп старшей школы. Она раскрыла конверт, вытаскивая листок формата А4.       — Что это? — спросил Майкл, проходя мимо за спинкой ее стула.       Ханна вздрогнула от такого его внезапного появления, хотя уже должна была привыкнуть, что Майкл, обладая легкой и плавной походкой, умел ходить бесшумно.       — Письмо из школы. Они поздравляют меня с успешной сдачей всех экзаменов и просят приехать забрать диплом, — пожала плечами Ханна, придавая своему голосу совершенно будничный тон.       Экзамены она сдала еще годом раньше, но все события, случившиеся с ней в дальнейшем, просто не дали возможности забрать диплом.       — Это здорово! — искренне обрадовался Майкл. — А на выпускной бал ты пойдешь?              Ханна с сомнением смотрела на него:       — Идти на выпускной? Это шутка?       — Почему же, — пожал он плечами, казалось, совершенно искренне не понимая ее недоумения. — Ты сама сказала, что сдала все экзамены, и тебе осталось получить диплом об окончании. Так почему этого не сделать в торжественной обстановке, на сцене, как и все остальные выпускники?              — Но это даже не мой класс и не училась я в этой школе. Хорошо, если появлялась пару раз в год для сдачи тестов и перевода в другой класс.       Ханна действительно выглядела растерянной. Когда ей пришло письмо о том, что для вручения диплома ей нужно приехать по адресу в школу, где она училась. Какое торжественное вручение? Какой выпускной?       — Почему же нет?              — Потому что я твоя жена и жду ребенка? — привела два самых больших аргумента Ханна.              Майкл рассмеялся и покачал головой:       — По мне, ни то, ни другое не является каким-то препятствием. Выглядишь ты просто прекрасно, никто не догадается о беременности, а новости о свадьбе еще не попали в таблоиды, и благодаря тому, что церемония была закрытой, никаких лишних слухов или фотографий у журналистов нет.       — И ты решил, чтобы они не скучали, подарить им новый инфоповод?       — Возможно, — хитро прищурился Майкл, но через секунду стал серьезным.       — В младшую школу я ходил, как любой другой мальчик, и мне очень нравилось, конечно, ни сколько сами уроки, сколько общение с одноклассницами и игры на перемене. Когда же группа «Джексон пять» стала все более и более популярной, то пришлось перейти на домашнее обучение, и, как понимаешь, ни выпускного бала, ни какой-то торжественности у меня не было.       — И ты жалеешь? Неужели сборище озабоченных, не совсем трезвых подростков настолько заманчиво? — в голосе Ханны чувствовалась ирония.       — Это как некий ритуал. Вхождение во взрослую жизнь, прощание с детством. Тот рубеж, который должен в идеале пройти любой человек. Я же был оторван от остальных подростков, не проходя тех же рубежей, что остальные ребята моего возраста.       — Поэтому ты хочешь, чтобы я их прошла? — Ханна помахала письмом. Еще раз взглянула на конверт. — Я помню, как Дон получал диплом. Он тоже мало ходил в школу, но все же последний год учебы стал посещать занятия чаще и даже более-менее общаться с одноклассниками. Такой смешной в этой шапочке и мантии. Такой счастливый, ведь он уже знал, что его приняли в художественную академию, — на глаза навернулись слезы, а в груди сдавило, моментом лишая воздуха.       — Вьюрок? — Майкл тут же обнял ее, утешая.       — Прости, я такая плакса, — стерла она успевшие скатиться по щекам слезы. — Это всё…       — Гормоны, — перебил ее Майкл, не в первый раз слыша эту отговорку, целуя в макушку. — Ты по нему скучаешь, и это нормально, и это хорошо, — грустно улыбнулся Майкл, сам вспоминая Дона. Его спокойный, не по возрасту взрослый взгляд и улыбку. — Он был бы счастлив увидеть тебя в такой же смешной шапочке и мантии, в красивом вечернем платье на балу. Он гордился бы тобой.              Ханна судорожно вздохнула, стирая последние слезы, и отстранилась:       — Даже если я решусь пойти, то кто будет моей парой?              Представила себе Майкла, пришедшего в школу на бал. Его буквально разорвут на кусочки.       — То есть я на эту роль не подхожу? — Майкл поднял бровь, посмотрев на нее с усмешкой.       — Как ты себе это представляешь?       — Увидишь.       Только из-за этого таинственного «увидишь» Ханна поняла, что уже не откажется от похода на бал. Хотя это и означало очередную подготовку всего, от платья и прически до вида цветов на традиционной бутоньерке.       — Это замечательная идея, — поддержала дочь Маргарет, услышав о выпускном.       — Идея Майкла.       — И правильно, вы, конечно, поспешили с тем, чтобы становиться родителями, но тебе не стоит забывать, что ты еще молода. Не веди себя слишком серьезно. Мне всю жизнь вбивали догмы долга и строгости, и что в итоге? — Маргарет развела руками.       — Ма, да ладно тебе. Ты тоже молода и прекрасна, а твое шоу скоро станет такой же легендой, как «Французский повар» с Джулией Ньюмен.       — Ты преувеличиваешь, — махнула рукой Маргарет, чуть раскрасневшись от смущения.       Они сидели в гостиной небольшой квартиры, в которую Маргарет недавно переехала. Квартира была скромной даже по меркам их старого дома, но в ней всё было так, как хотела хозяйка: мебель, вещи, фотографии, а главное — атмосфера домашнего уюта и легкости. Дом, в который хочется вернуться.       — Ты уже выбрала платье?       — Нет, тема бала — «Шестидесятые».       — Хм, — задумалась Маргарет. — У меня, кажется, есть то, что может тебе подойти.       Через пару минут Ханна крутилась перед зеркалом в темно-зеленом платье с симметричным графическим рисунком из белых линий.       — Не слишком короткое? — одернула она подол, который едва доходил до середины бедра.       — Под низ наденешь цветные колготки и туфельки на низком каблучке, и будешь точно, как я в твоем возрасте.       — Я и не знала, что ты такое носила, — еще раз посмотрела на свое отражение Ханна.       — До встречи с твоим отцом я была приверженцем стиля «бэбидолл», только его это раздражало: слишком вульгарно, слишком по-детски и еще множество «слишком». А уж когда мы поженились, — Маргарет замолчала, поджав губы.       Ханна рвано выдохнула, сглатывая ком, вставший поперек горла.       — Все хорошо, мам. Все в прошлом, и теперь у нас с тобой все будет просто волшебно, — обняла она Маргарет.       — Да, конечно, — теперь уже сама Маргарет еле сдерживала слезы. — Ты у меня такая мудрая. Такая маленькая и такая мудрая. Знаешь, мне нужно попросить у тебя прощения.              — Прощения? — не поняла Ханна.       — Да. Я так была поглощена Доном и его лечением, что совсем не обращала на тебя внимания. Ты росла словно сама по себе. Единственный, кто висел над тобой дамокловым мечом, это Артур, но и он относился к тебе не как к дочери, а как к инструменту: вначале для излечения Дона, а потом и зарабатывания денег.       Ханна невольно вздрогнула. Маргарет озвучила то, что она так долго заталкивала в глубину. Винить отца было проще, Артур делал для этого всё. Винить Маргарет казалось чем-то подлым, неправильным, и Ханна в какой-то момент отпустила ее, отдала ее Дону: ее внимание, любовь, заботу, — а сама довольствовалась любовью других: Дона, Майкла, Клейтона, Алекса. Когда же у Маргарет осталась только она, Ханна уже привыкла жить без любви матери, и теперь даже терялась от этой заботы. Она не хотела становиться новым смыслом для жизни матери. Она избегала этого всеми способами.       — Мама, — обняла она ее. — Не говори глупости ни для меня, ни для Дона, ты лучшая. Ты жила все эти годы ради семьи, в нашей тени, но сейчас ты можешь наконец выдохнуть и быть не чьей-то женой или матерью, а в первую очередь собой.       — Ханна, — в глазах Маргарет блестели слезы.       — И никакого чувства вины, не смей, — улыбнулась она, тоже сквозь слезы. — Ты моя мама, и этого достаточно. — Ханна обняла ее.              Простояв так пару минут, Маргарет отстранилась:       — Надо прекращать всё это, пока я не испачкала платье тушью.       — Да, я тоже, — отстраняясь от матери и вытирая слезы, еще раз посмотрела на себя в отражение Ханна. — Надеюсь произвести впечатление на балу, если уж идти туда, то королевой, — подмигнула Ханна, стараясь подражать девушке из шестидесятых, заставив Маргарет засмеяться.              Ханне повезло: вручение дипломов и выпускной бал в ее школе назначили на один день. Официальная церемония проходила днем, а на танцы все собрались вечером, к шести часам.       — Может, я пропущу всю официальную часть? — без особой надежды спросила она у Майкла утром. — Ведь ты все равно не сможешь там быть на церемонии вручения.              Во-первых, появление Майкла в таком месте вызвало бы не просто нездоровый ажиотаж, а просто сорвать все мероприятие на корню. А во-вторых, ему просто позвонил Хосе, попросил встретиться с важными людьми насчет отмененных из-за травмы спины концертов. Майкл же, ощущая чувство вины за то, что подвел как своих поклонников, так и устроителей концерта, все эти вопросы предпочитал решать сам.       — И речи быть не может, там будет Маргарет, Алисия, и они всё будут снимать на видео. Так что отвертеться вам, мисс Беккер, не удастся, — поймал он Ханну в свои объятия в холле особняка.       — Я уже миссис Джексон, — фыркнула Ханна.       — Еще не официально, — чмокнул жену в кончик носа. — Документы о смене фамилии должны быть готовы на следующей неделе.       — Я до сих пор не понимаю, как ты собираешься приехать на выпускной вечер? — в который раз за эти дни задавалась этим вопросом Ханна. — Ведь там тоже будет много людей.       — Не волнуйся, я там буду, — все также загадочно продолжал улыбаться Майкл. — Вечер и темный зал для танцев будут мне хорошими союзниками. Просто дождись сегодняшнего вечера.              Она сдалась и просто решила сделать так, как он просил. Было странно идти к школьному зданию, когда не была в нем практически два года, даже чуть больше. В толпе на первый взгляд таких же, как и она, выпускников, сверстников, завтрашних студентов. Ханна старалась особо сильно не смотреть по сторонам, боясь привлечь к себе ненужное внимание. Уровень ее популярности был, конечно, не настолько большим, как у Майкла, но все равно в толпе могли быть люди, которые хотя бы смотрели то ток-шоу, и вспомнить, где они видели рыжеволосую девушку, что показалась знакомой.       Актовый зал был заполнен школьниками, их родителями и учителями. Первые два ряда занимали выпускники в светло-голубых мантиях и смешных шапочках с золотой кисточкой на боку. Теперь Ханна знала, что она называется «оксфордской». Ей такую вместе с мантией выдали на входе в зал. И вот она сидела в первом ряду таких же ребят в мантиях, что перешептывались, о чем-то болтали, шутили, толкая друг друга в бок и дергая за висящие на шапочке кисточки соседа.       — Эй, а ты кто? Я вроде тебя в школе не видел, — обратился к ней сосед слева.       — Мой класс выпускался раньше, а я экзамен завалила, вот и пришлось целый год ждать пересдачи, — пожала плечами Ханна. — Родным важно заснять торжественный момент, — махнула в сторону рядов, где должны сидеть Маргарет и Алисия.       — Ум, — хмыкнул парень. — Меня Чак зовут, — протянул он руку.       — Ханна, — пожала она протянутую ладонь.       — На бал тоже пойдешь?              Ханна ответить не успела, так как к трибуне на сцене подошел директор и, откашлявшись, начал речь, что через колонки гулким эхом рассказывалось по всему залу:       — Дорогие учащиеся, точнее уже выпускники. Я счастлив присутствовать здесь в этот день.       Стандартная речь, внимание к которой теряешь практически любой интерес к ней, чуть ли не с первых слов. Ханна же торопила время, в который раз чувствуя себя чужой что в этом месте, что среди сверстников. Мама говорила о том, что она молода и не должна об этом забывать, но она и раньше была не слишком похожа на ровесников. Ханна еще раз украдкой осмотрела толпу и сидящих рядом ребят. Кто из них мог похвастаться, что выступал на сцене, снимался в кино, гастролировал практически по всему миру, лежал в психушке, чуть не умер… Она замотала головой, понимая, что мысли завели ее куда-то не туда, а вспоминать самые ужасные события, рискуя впасть в очередную истерику. Пока она старалась привести мысли и эмоции в порядок, директор закончил свою речь и теперь начал вызывать выпускников по очереди, чтобы вручить диплом, свернутый и перевязанный праздничной атласной лентой.       — Ханна Элизабет Беккер, — заставляя ее вздрогнуть.       Встав, Ханна запахнула мантию, глубоко вздохнув, начала подниматься на сцену. Стараясь не споткнуться и унять дрожь в руках, Ханна с улыбкой под аплодисменты, приняла свиток из рук кого-то из учителей, посмотрела в зал, ища взглядом маму и Алисию. Как Майкл и говорил, они снимали на небольшую видеокамеру. Ханна улыбнулась и помахала рукой с зажатым в ней дипломом.              Спустившись со сцены, она облегченно выдохнула. Теперь у нее было одно желание - уйти, но сделай она это прямо сейчас это было грубо. Поэтому Ханна просто села на свое место, ожидать окончания, благо продлилось это все еще не более получаса.       Все дипломы были розданы, а речи сказаны, и подростки как по команде встали и разбрелись по группам, принимая поздравления друзей и родственников. Когда Ханна же тоже встала и направилась к своим, то ее окликнули; это был Чак:       — Эй, Ханна?! Ты так и не ответила на вопрос, идешь на выпускной?       — Возможно, — пожала плечами Ханна.       — Тогда там и встретимся, — подмигнул ей парень, махнув ей рукой, и направился к своим друзьям и родственникам.       — Поздравляю, Ханна, — обняла ее доктор Сандерс.       — Молодец, доченька, — присоединилась к ней Маргарет.       — Спасибо, а теперь я могу снять этот наряд и поехать отсюда?       — На ранчо? — уточнила Алисия.       — Я приготовила твой любимый пирог, — еще до того, как Ханна успела ответить, с надеждой посмотрела на нее Маргарет.       — Тогда едем к маме в квартиру, — тут же закивала Ханна, на ходу снимая мантию, на выходе из стен школы, подчиняясь общему инстинкту, бросила шапочку куда-то вверх, в небеса.              Вечер наступил неожиданно быстро. Ханне казалось, что она только успела выпить чая с мамой и Алисией, вернуться в Неверленд, как нужно было собираться на бал. С каждой минутой неуверенность, стоит ли все же идти на бал. И чем ближе было время выхода из дома, тем сильнее было сомнение. Еще больше сомнения и даже страх захватывали Ханну из-за того, что Майкла до сих пор не было дома.       — Он не звонил? — уже в третий раз за последний час спросила Ханна.       — Нет, мисс, ой, простите, миссис Джексон, — ответила Мэри.       — Нет, ничего. Я и сама не привыкла, для меня миссис Джексон — это Кэтрин, — улыбнулась Ханна, но ее улыбка тут же увяла, сменившись беспокойством.       «А что, если с ним что-то случилось?» — тревожные мысли поднимались из глубин темного подсознания и крутились как на повторе, нервируя еще больше.       — Пора выезжать, если вы не хотите опоздать, — поторопила ее Мэри.       Ханне уже даже ехать не хотелось, но данное обещание не давало отступить. Поэтому, глубоко вздохнув и выдохнув, и еще раз взглянув на свое отражение, поспешила к выходу.       Автомобиль выехал из ворот ранчо и направился по проселочной дороге к шоссе. Ханна же не могла себя успокоить и ловила себя на том, что ожидает, что из-за очередного поворота появится машина Майкла, но дорога была привычно пуста. Ханна уговаривала себя перестать волноваться. Наоборот, если что-то случилось, то она бы узнала: кто-то непременно бы уже позвонил и сообщил — плохие вести всегда распространяются намного быстрее.       И в подтверждение мыслей Ханны мобильный телефон в салоне зазвонил. Девушка вздрогнула, схватившись за грудь, и почувствовав, как сердце ударилось о грудную клетку и застучало быстрее.       — Миссис Джексон, всё в порядке? Вы возьмете трубку?       — Да, конечно, — сглотнула Ханна, стараясь унять дрожь в голосе, сняла трубку и нажала на кнопку ответа:       — Алло, — голос предательски дрогнул в ожидании чего-то ужасного.       — Вьюрок! — голос Майкла заставил ее облегченно выдохнуть и даже немного расслабленно съехать на сиденье.       — Черт, Майкл! Где ты пропадаешь?! — выпалила она; откатилась волна первого облегчения.       — Слышу нотки настоящей сварливой женушки, — хихикнул Майкл в трубку. — Прости, — его тон мгновенно сменился. — Я хотел позвонить раньше, но не мог. А когда позвонил в особняк, мне сказали, что ты уже уехала.       — Что-то случилось?       — Нет-нет, — поспешил успокоить ее Майкл. — Всё хорошо, встретимся возле школы. Хорошо?       — Да, — согласилась Ханна, всё еще ощущая, как ее постепенно отпускают тиски страха. — Я буду в зелёном, — неловко пошутила она.       — Я узнаю, — прошептал Майкл. — А вот ты меня не знаешь, — опять весело хихикнул он в трубку.       — Через час узнаем, — в тон ему ответила Ханна.       Трубка была положена, и Ханна просто откинулась на спинку сиденья, выдыхая. Ей нельзя так волноваться. Она притронулась к животу. Ребенок был частью ее, где-то внутри, в глубине, не давая о себе никак знать, и, стыдно было это признавать, но она периодически забывала о беременности, особенно с тех пор, как все недомогания практически исчезли из ее утра, а головокружения и постоянная сонливость сменились привычной энергичностью. Ханна даже иногда волновалась, а не произошло ли ничего ужасного? Но врач уверила, что для молодой здоровой женщины беременность идет просто прекрасно: гормональный фон уже перестроился, и ребенку оставалось только расти и крепнуть в утробе матери положенный срок. Так что, по факту то, что Ханна могла так легко забывать о своем положении, как раз и говорило о том, что и с ней, и с ребенком все нормально. О том, что она чувствовала к будущему сыну или дочери старалась не задумываться. Майкл хотел быть отцом и уже любил этого ребенка, а она любила Майкла, пока этого было достаточно.       Ханна покачала головой: совсем не об этом должна думать девушка, едущая на выпускной бал. А о чем она должна думать? О том, поцелует ли ее понравившийся парень? Пригласит ли танцевать? Станет ли она королевой бала? На все эти вопросы был один ответ: Майкл. Будут и поцелуи, и танцы, и для кого-то она стала королевой, раз заняла место рядом с королем. Больше всего ее интриговало и волновало то, как сохранит свое инкогнито Майкл. Так что, когда автомобиль, наконец, затормозил у ворот школы, Ханне не терпелось вылезти из салона.       — Я припаркуюсь чуть дальше, — сообщил водитель, открывая ей дверь.       — Хорошо, — кивнула Ханна, не слишком вслушиваясь в слова водителя, а вглядываясь в поток людей, идущих на школьный двор, стараясь угадать в ком-то из них узнать Майкла.       — Привет, лисичка, ты сегодня танцуешь? — услышала она позади себя и резко обернулась. И застыла, смотря на молодого мужчину, одетого по последнему слову моды шестидесятых, прическа и солнцезащитные очки тоже относились к этой же эпохе.       — Простите, — отошла Ханна на несколько шагов назад, но, чуть приглядевшись, громко ойкнула и рассмеялась: — Майкл, тебя не узнать!       — Я же говорил, — крутанулся вокруг своей оси Майкл. — У меня для тебя подарок. Протяни руку.       Ханна послушно вытянула руку вперед и тут же почувствовала, как запястья что-то коснулось: небольшой букетик из цветов, что напомнили миниатюрные подсолнухи, листочков и ярко-алых ягодок.       — Бутоньерка?       — У меня тоже, — Майкл кивнул на свою петличку, куда тоже был прицеплен похожий букетик. — Готова?       Ханна улыбнулась, позволяя подхватить себя под руку.       — Пошли.       Территория вокруг корпуса, где находился спортивный зал, на сегодняшний вечер ставший этаким клубом шестидесятых, была тоже украшена всевозможными шариками, гирляндами и декорациями в стиле тех лет. Майкл чувствовал себя снова подростком, словно был героем фильма «Назад в будущее», попавшего в прошлое. Одетые в наряды той эпохи школьники, музыка тех лет, льющаяся из огромных колонок — все это возвращало в детство, в подростковую юность, не ту, когда он вместе с братьями и сестрами гастролировал по городам и странам, а ту, где мечтал быть хоть немного обычным, чтобы, как и другие одноклассники, ходить в школу, гулять, ходить в гости, делать домашнее задание вместе с друзьями, сдавать экзамены и, да, конечно, пойти на выпускной.       — Подходите фотографироваться! — зазывал всех входящих в зал паренек — школьный фотограф.       — Пошли, — потянул Майкл Вьюрка в сторону специальной площадки для фото.       — Сними очки, — встал парень за фотоаппарат, готовясь сделать снимок.       Вьюрок громко ойкнула, наблюдая за тем, как он снимает очки-пилоты, скрывающиеся большую часть лица. Майкл посмотрел на нее, откровенно веселясь от того, как выражение испуга на ее прелестном личике сменяется удивлением и непониманием.       — Но как? — шепчет она.       — Потом объясню, — Майкл поворачивает ее к камере, готовый позировать.       Пара щелчков затвора и несколько вспышек, что на секунду ослепляли, и они побежали дальше, к дверям зала.       Их окружили другие ребята, музыка, смех. В жизни Майкла было много совершенно различных вечеринок, но сегодня всё было иначе. Сейчас тут не было ни журналистов, ни фанатов, ни хитрых продюсеров и шоуменов. Сегодня он мог хотя бы представить, каково быть обычным.       — Так в чем секрет?! — чуть ли не подпрыгивала на месте Вьюрок. — Ты словно не ты, то есть одновременно похож и непохож на себя, как двойник.       Майкл засмеялся — было забавно видеть ее нетерпение и растерянность. Хотя он надеялся, что Вьюрок сама догадается.       — Неужели у тебя нет никаких теорий?       Вьюрок посмотрела на него внимательней, чуть прищурившись:       — Грим?       — Бинго, малышка, — улыбнулся Майкл. — Немного скульптурного грима, изменившего линию подбородка, скул и носа, и вот ты почти другой человек.       — Плюс еще освещение, — вспомнила она его слова.       — Да, и я надеюсь остаться инкогнито до конца вечера. Хочешь пунш?       — Если никто не успел влить в него ничего покрепче, — пожала плечами Вьюрок, видимо вспомнив многочисленные молодежные комедии.       — Пойдем попробуем.       Пунш в глубокой стеклянной чаше блестел насыщенным рубиновым цветом, манил запахом фруктов и ягод. Налив в стаканчик, Майкл сначала попробовал сам, а потом протянул его Ханне. В пунше, как и полагается, не было и намека на алкоголь, но проверить он был обязан. Налив еще один стаканчик, он осторожно чокнулся им с первым.       — За твой выпускной, — произнес он тост.       — За твой тоже, — отсалютовала она в ответ. — Ведь он выглядит примерно так же, — оглядела она зал, украшенный плакатами из той эпохи, словно вытащенными со школьного чердака. — И звучал, наверно, тоже, — прислушалась она к песне, что поставил диджей из хитов тех времен.       — Не мой, скорее, моих старших братьев, — пожал плечами Майкл, — но, да, за наш выпускной, — стукнулись они стаканчиками еще раз.       — Ханна? Ханна! — окликнул ее кто-то.       Вьюрок растерянно оглядывалась вокруг, пока не встретились взглядом с молодым парнем, одним из выпускников.       — А, Чак? — улыбнулась она.       — Прекрасно выглядишь, — окинул он ее взглядом, а Майкл ощутил укол ревности, где-то в глубине, необоснованной, собственнической ревности.       — Ты тоже, — оглядела она Чака.       — Слушай, может, потанцуем?       Ханна смутилась, увидев протянутую ладонь, и украдкой взглянула на Майкла, который сохранял невозмутимость.       — Прости, но у меня уже есть партнер по танцам.       — Оу, — Чак посмотрел на Майкла. Он выглядел несколько сконфуженным, но постарался сохранить лицо: — Ну ладно, — пожал он плечами, — но, если передумаешь, я тусуюсь вон с теми ребятами, — указал он куда-то в сторону.       — Ок, хорошо провести вечер, — пожелала она парню.       — Тебе тоже, — махнул ей Чак, забирая свой стаканчик с пуншем и отходя в сторону.       — Похоже, у тебя появился новый поклонник, — проводил парня взглядом Майкл.       — Мы перекинулись парой слов на вручении дипломов. Вот и всё.       — И ты ему явно понравилась, — подытожил Майкл.       — Неужели это ревность, мистер Джексон? — подняв одну бровь, спросила Вьюрок, по ее лицу было видно, что она скорее удивлена, чем огорчена или сердита. — Чаку не повезло, у меня самый лучший партнер по танцам, и я за ним замужем, — взяла Вьюрок Майкла за руку. — Пойдем потанцуем?       Он не сопротивлялся, позволяя увести себя на танцпол, как раз заиграло что-то более медленное.       — Хм, я уж боялась, что мы будем танцевать в этот вечер только Элвиса Пресли и «Битлз», — призналась Ханна.       — Я уверен, что их мы услышим, — улыбнулся Майкл, прижимая Вьюрка к себе.       Он не особо умел танцевать и любил парные танцы, но, держать в объятиях Вьюрка было всегда чем-то особенным, тем, что дарило невероятный прилив нежности и безбрежного, волшебного счастья. Просто от того, что ее ладони лежали на его плечах, что она шаг за шагом следовала за ним в танце, ловила его взгляд в бликах от зеркальных шаров, Майклу казалось, что он отрывается от земли, а весь остальной мир растворяется за невесомой дымкой.       — Всё в порядке? — спросила Ханна.       — Да. А почему ты спрашиваешь?       — Музыка сменилась, — пожала плечами она, чуть рассмеявшись.       Действительно началась другая мелодия, с другим ритмом, и они сейчас выглядели нелепо и даже немного комично.       — Прости, я просто задумался, — подстроился Майкл под новый ритм.       — И о чем же?       — О тебе, о нас.       — Обо мне? — подняла бровь Ханна. — И что же именно ты думаешь? — в ее голосе прозвучали нотки тревоги.       — Еще не думала, куда будешь поступать? — спросил Майкл, продолжая танец.       Ханна повела плечами:       — Вряд ли это актуально.       — Почему? — не понял Майкл.       — Ну как же ребенок?! Я стану мамой.       — И это замечательно, — не сдержал улыбку Майкл, — но это совсем не значит, что ты будешь привязана к малышу. У него будут бабушки, тети и дяди. Я сам готов не спускать младенца с рук, а также можно нанять няню.       — Когда-то мы болтали об этом с Доном, но ничего определенного. Так ли нужно это высшее образование?       — Я — доктор философии, — как бы невзначай сообщил Майкл и хихикнул, наблюдая, как ее глаза расширяются от удивления.       Несколько минут они просто танцевали. Было видно, что Вьюрок задумалась над его словами и даже немного сбилась с ритма.       — Может, пойти на хореографа? — поджала губы Ханна.       — Чему они смогут тебя научить? — поморщился Майкл. — Скорее, вгонят в рамки определенными правилами. Я думаю, надо выбирать то, что тебе по душе, но в чем ты не настолько эксперт.       — Мне нравится история и литература. Нравится читать биографии знаменитых людей.       — Хм, возможно, это точно тебе нужно.       — В любом случае, есть у меня есть время подумать, как минимум год.       — Да, — Майкл прижал Ханну к себе ближе. Она положила голову ему на грудь. Поцеловал Ханну в макушку.       Видимо, диджею за пультом надоело играть медленные ретро-мелодии, и он перешел на более быструю и современную музыку. До боли знакомое вступление «Билли Джин» заставило Ханну вздрогнуть и, громко хихикнув, привлекая внимание людей вокруг, зажала себе рот ладонью. Майкл же, казалось, был невозмутим, и только глаза выдавали то, что он что-то задумал, по хитрому блеску глаз.       — Нет, Майкл, — покачала головой Ханна. — Ты этого не сделаешь? — шепотом спросила она.       — Почему? — Огонек в глазах разгорелся еще сильнее. — Это же будет забавно.       — Ну, во-первых, твоя спина, а во-вторых, тебя же тут же раскроют.       — Моя спина уже вполне здорова, а до выхода не так далеко, мы успеем убежать. Только если ты хочешь остаться тут еще?       Ханна поджала губы, понимая, почему Майклу хочется провернуть эту рискованную шутку. Она сама представляла им неверящие, шокированные лица окружающих, которые даже в своих самых смелых мечтах не могли представить, что сам Джексон будет танцевать в их спортивном зале.       — Хорошо, давай, — решилась Ханна.       Тем временем мелодия уже набирала силу, и Ханна отошла от Майкла, давая ему место для танца. Первые движения не просто знакомого, а всемирно известного танца практически сразу привлекли внимание. Майкл не замечал все эти удивленные и заинтересованные взгляды, уже полностью поглощенный музыкой и танцем. Ханна же с опаской и неким любопытством смотрела на окружающих. Вначале в глазах подростков было удивление, потом интерес, но чем дольше длился танец, чем сильнее становилось узнавание, тем больше возникало неверие, а потом и шок. По толпе пошел громкий шепоток, в котором отчетливо звучала фамилия Джексон. Толпа словно задержала дыхание и потом, дружно выдохнув, всколыхнулась. Майкл же входил в раж, уже не беспокоясь об анонимности, а просто чувствуя кожей энергию музыки, энергию зрителей, энергию собственного тела, которое послушно выполняло все заученные до автоматизма па. Когда Майкл крутанулся вокруг своей оси и фирменном движении, Ханна почувствовала толчок в спину — это толпа окружающих их людей, ведомая догадкой и томимая узнаванием, как по команде, сделала шаг вперед, сужая круг. Все это становилось опасным, и дожидаться, когда все окончательно убедятся в том, что к ним на выпускной пришла мировая знаменитость, было глупо. Майкл, почувствовав это напряжение и осознавая риск, не дожидаясь окончания песни, схватил Вьюрка за руку.       — Бежим!       Ханна не задумалась ни на секунду, вложив свою ладонь в его, и, просто почувствовав, как он потянул ее за собой, побежала. Они преодолели расстояние до выхода из зала всего лишь за каких-то несколько секунд. Длинный школьный коридор гулким эхом сопровождал их бег.       — Мы прям как в «Докторе Кто», — рассмеялась Ханна на бегу. — Удираем от толпы далеков.       — Что? — не понял ее Майкл.       — Потом расскажу.              Они, не снижая скорости, пробежали через школьный двор и затормозили только у ворот.       — Где машина? — оглянулся Майкл на Вьюрка.       — Обещал быть на той стороне, — Ханна махнула рукой в сторону дороги.       Майкл быстро посмотрел по сторонам, проверяя безопасность перехода. Ханна тоже оглянулась: за ними не было толпы жаждущих разорвать на сувениры. Возможно, они зря сбежали. Через несколько минут они уже оказались в салоне автомобиля, и в окно было видно, что в воротах появилась человек пятнадцать из выпускников, что, видимо, все же решили проверить, не показалось ли им или не был ли это розыгрыш.       — Ты сделал, как я просил? — повернулся Майкл к водителю.       — Да, босс, — кивнул он. — Кассеты были переданы охранникам школы вместе с фотокарточками с автографом. Сказал, чтобы под конец праздника раздали выпускникам.       — Хорошо, надеюсь, они так и сделают.       — Завтра я приеду, чтобы узнать, — заводя мотор, ответил водитель.       Ханна же затихла, положив ладонь на живот.       — Что-то случилось? — тут же забеспокоился Майкл. — Болит?! Не надо было так бежать.       — Нет! Ничего не болит, — тут же успокоила его Вьюрок. — Это другое чувство. — Она поджала губы, задумавшись, потом улыбнулась: — Это как щекотка, словно рыбка плавает… Это ребенок? Ребенок шевелится!       Майкл вздрогнул всем телом, осмотрев Ханну с головы до ног и остановив свой взгляд в районе ее живота. Майкл пересел на сидение к Вьюрку. Его глаза загорелись, как у ребенка, что вдруг обнаружил под елкой долгожданный подарок. Казалось, он даже дышать стал тише.       — Можно потрогать?       — Да, конечно. — Ханна приподняла подол, оголяя живот и чуть откидываясь назад. Только так было видно, насколько он округлился. Майкл медленно, словно боясь спугнуть «рыбку», коснулся живота. Теплый и гладкий, он напоминал наполненный водой шарик. Ладонь Майкла бережно обвела вокруг пупка и остановилась.       — Еще раз пошевелился, — сообщила Ханна, наблюдая за действиями мужа. Майкл замер, казалось, стараясь почувствовать движение не только рукой, но и всем телом, потом устало вздохнул.       — Ничего не чувствую.       — Наверное, он еще слишком маленький, — вздохнула Ханна, поправляя одежду. — Ничего, скоро вырастет и начнет пинать все ближайшие органы, тогда почувствую не только я.       Майкл ничего не ответил, просто, прижав Ханну к себе, заставляя облокотиться на его грудь, и поцеловал в макушку.       — Очень устала?       — Нет.       — Так кто такой этот Доктор…       — Доктор Кто, — подсказала Ханна, поднимая голову и смотря на Майкла. — Это очень старый сериал про пришельца, что путешествует по разным временам, планетам и мирам в Тардис — синей полицейской будке.       — Звучит занятно.       — Да, мы с Доном смотрели каждую серию, когда были маленькими. Это было просто волшебно. Я даже мечтала, что Тардис однажды появится в моей комнате и заберет нас с братом в невероятное приключение.       — Любопытно, — улыбнулся Майкл. — Интересно, можно достать записи?       — Было бы здорово, — вздохнула Ханна, закрывая глаза.       Тихое шуршание колес по дороге и мерное покачивание баюкало Ханну. Сама не заметила, как задремала, чувствуя себя защищенной в объятиях Майкла, что прижимал ее к себе. Ночь перешла за полночь, отсчитывая первые минуты окончательно взрослой жизни маленького Вьюрка.