Вьюрок

      Новый город, новая страна, отель, репетиция, концерт. Все так или иначе повторялось. Майкл встречался с официальными лицами и журналистами. Посещал достопримечательности, галереи и музеи. Практически всегда за ним следовали журналисты, фотографы и поклонники. От вспышек фотокамер болели глаза. Ханна быстро поняла, почему Майкл так часто надевал солнцезащитные очки-пилоты, закрывающие большую часть лица. Хотелось хоть как-то отгородиться от постоянного внимания и банально спасти свое зрение. Ханна могла бы оставаться в отеле, но что за радость рассматривать стены и потолок, когда перед тобой новый мир. Майкл был того же мнения, поэтому даже не пытался останавливать Вьюрка, а даже наоборот, везде и всюду рядом с ним теперь была и она.       На очередной встрече в галерее, куда Майкла пригласили, получилось так, что Ханну отстранили важные люди, желающие пообщаться с мировой звездой, журналисты и даже просто любопытствующие.       Ханна смотрела на всю эту собирающуюся вокруг Майкла толпу и невольно задержала дыхание. Захотелось уйти куда-то в сторону, спрятаться в тени. Почувствовав себя лишней, она даже сделала шаг в сторону выхода, но в тот же миг ее остановили: — Вьюрок. - Ладонь Майкла схватила ее.       Ханна вздрогнула, резко развернувшись. Телохранители Майкла, которые практически всегда были рядом в таких поездках, проворно раздвинули всю собирающуюся вокруг артиста толпу. Майкл, потерявший Ханну из виду, быстро дал знак об этом и увидев ее, такую одинокую и растерянную, стоящую в стороне, тут же протянул к ней руку, возвращая к себе, как можно ближе. — Не отпускай мою руку, - прошептал он ей на ухо. - Хочу, чтобы ты была рядом со мной.       Ханна улыбнулась, кивнув. Все следующее время она чувствовала то ладонь Майкла в своей, то его руку на талии, что легонько обнимала, не давая уйти далеко. Когда же Майклу все-таки приходилось отпускать ее, он периодически оглядывался, словно в испуге, что она снова исчезнет за толпой. Потерять ее было не совсем осознанным, но ощутимым страхом. — Майкл, но я же не ребенок, чтобы вот так потеряться, - фыркала Ханна уже в салоне автомобиля, пожалуй, одном из немногих мест, где они могли побыть вдалеке от толпы и лишних глаз. — Чужая страна, чужой язык, совершенно не обязательно быть ребенком, чтобы потеряться, - покачал он головой. — А еще никогда не знаешь, кто может скрываться в темноте, за спинами поклонников. — Ты намекаешь, что меня могут похитить? - нахмурилась Ханна. — Попахивает паранойей. — Возможно, но большая популярность несет и негатив, и опасность. Я не хочу допускать даже малейшей опасности для тебя. — С такой охраной? - кивнула Вьюрок в сторону передних сидений, где сидели водитель с телохранителем.       Майкл лишь пожал плечами, не желая нагнетать и пугать тем самым Вьюрка. Она же, чуть прищурившись, следила за его реакцией, понимая, что Майкл нисколько не шутит, а серьезно тревожится. Она взяла его за руку, придвигаясь: — Я буду осторожна и обещаю держаться ближе к тебе.       Майкл улыбнулся, прижимая ее к себе. Да, чтобы Ханна всегда была рядом и днем, и ночью — именно это давало его душе покой. Сцена, поклонники, выступление и возможность создавать что-то новое было сутью его жизни, тем, чем он занимался с самого детства и не знал, да и не хотел знать ничего иного.       С другой стороны, такая жизнь обрекла его на самое страшное одиночество: одиночество среди толпы. После нескольких предательств в прошлом, выдумок, грязных сплетен, попыток нажиться на нем и использовать его добросердечие Майкл научился закрываться от всех, оберегать свою личную жизнь, но это же и сделало его одиноким.       А потом появилась она, маленький, рыжий Вьюрок. Вспыхнувший звездочкой на небосводе. Он не понимал, откуда это единение душ с чужим, практически незнакомым ребенком. Откуда это понимание в ее глазах, когда она смотрит на него. Чуть позже он понял, насколько они похожи в своем пути, и это его испугало, а сейчас стало еще одной причиной не отпускать ее от себя.       Мысль о том, чтобы сделать Ханне сделать предложение, крутилась в его голове еще с их первой ночи, но поначалу боясь испугать Вьюрка такой настойчивостью, а потом закрутившись в происходящих событиях, Майкл отложил до подходящего момента. Хотелось все сделать правильно: с кольцом и падением на одно колено, — но гастрольная карусель нисколько не способствовала его желанию. Майкл вздохнул, посмотрев в окно. — Все хорошо? - тут же нахмурилась Ханна. — Да, - тут же улыбнулся мужчина. — Мы скоро подъедем.       Ханна молча кивнула. Сегодня у них по плану было посещение одного из детских отделений больницы. Майкл заранее, еще до прилета в страну, попросил разузнать о больницах и о том, какая из них самая нуждающаяся в этом городе.       Артистов, как самых важных гостей, всегда стремились водить по самым лучшим местам, но в этом случае Майкл, наоборот, старался посетить самых несчастных и помочь чем-то им. Багажник автомобиля был забит различными игрушками, плакатами и дисками с автографом Майкла. Все это он планировал подарить маленьким пациентам, а также готов был выделить достаточно большую сумму на ремонт больничного крыла и закупку необходимого медицинского оборудования.       Автомобиль подъехал к дверям больницы, где уже толпились как журналисты с поклонниками, так и администрация лечебного заведения и охранники, старающиеся сохранить порядок в образовавшемся хаосе.       Майкл вышел первым, привычно протягивая Ханне руку. Та машинально поправила ворот платья, коснулась прически, чтобы убедиться в том, что все в порядке, и последовала за ним. В какой-то газете она мельком видела, что ее назвали «юной королевой», но продолжали гадать, насколько все серьезно, вспоминая прошлогоднюю помолвку Майкла с Лизой Пресли. Ханна не знала, успели ли журналисты докопаться до того, что они с Майклом знакомы с ее десяти лет, и какие выводы сделать. Майкл просто не дал дочитать ей этот, как он выразился, «наиглупейший бред», но раз назвали королевой, то нужно соответствовать.       Элегантное платье, уложенная прическа, шпильки. Впервые, пожалуй, за долгое время Ханна мысленно поблагодарила Артура за то, что тот с малолетства вбивал в нее все нормы и правила этикета, так словно их каждый день ждут на приеме в Букингемском дворце. Сейчас это помогало не теряться и чувствовать себя уверенно, хотя практически весь фокус внимания был на Майкле, но никто бы не упрекнул ее в неумении себя вести, грубости или неуместности. Хотя Ханна прекрасно знала, что какой бы идеальной она ни была, всегда найдутся те, кому жизненно необходимо к чему-либо придраться. Волновало ли это ее? Не особо, но заставлять за себя краснеть Майкла не собиралась.       Войдя в больницу, они прошлись по этим длинным светлым коридорам, встречая на своем пути врачей, медсестер и пациентов, которые застывали с любопытством и удивлением, рассматривая их делегацию.       Ханна же почувствовала, как по коже невольно поползли мурашки и неприятный ком встал в горле. Больницы всегда были для нее тяжелым местом. Местом, связанным с болью, своей или чужой. Она практически физически ощущала, как страх заползает под кожу вместе с неприятными воспоминаниями. Ханна медленно выдохнула, сжав кулаки и надеясь, что ей хватит выдержки.       Лифт поднял их на этаж детского отделения. Несмотря на то, что светлые стены разбавили яркими пятнами рисунков, где-то звучал детский смех и голоса, почему-то когда они шагнули именно сюда, давящая атмосфера больничных стен словно усилилась.       Маленькие пациенты и их удивленные, восхищенные вздохи зазвучали в разнобой то тут, то там: — Майкл! Это же Майкл? Майкл Джексон!       Мужчина улыбался, приветствуя детей. Раздавал подарки, спрашивал имена и как их дела. Дети в ответ кто со смущением, кто с искренней непосредственностью и смелостью отвечали ему, показывали что-то свое: будь то любимая книжка, игрушка или рисунок. Так Майкл проходил от пациента к пациенту, стараясь каждому уделить хоть толику внимания.       Ханна же ощущала, как ее невольно все больше начинало потряхивать. Не должны дети болеть! Сидеть в колясках с невозможностью встать, лежать в кроватях, «привязанными» к капельницам. Забинтованные и загипсованные, но все едины в своем нездоровье. Ханна видела и общалась с больными детьми и раньше, на том же ранчо. Не чувствовала к ним ни брезгливости, ни неприязни, лучше иных понимая, что ребенок всегда остается ребенком.       Только вот сейчас осматривая палаты, замечала не только возбуждение и радость от прихода Майкла, но и усталость, залегшую бледностью и темными кругами вокруг глаз как и у детей, так и у родителей. Утекающие силы, когда их хватает только на то, чтобы просто смотреть, выражая эмоции лишь уголками губ, гримасу боли и дорожки от слез. Сжатые в кулаки ладони и прикушенные губы, потому что надо терпеть. Невольно вспоминала Дона, который был частью этого мира, да и она сама тоже.       На глаза наворачивались непрошенные слезы. Ханна постаралась отвернуться от всех, быстро моргая и стирая их рукой. Не хватало еще устроить истерику на глазах у всех. Вот репортеры обрадуются. — Извините, где тут уборная? - обратилась Ханна к медсестре, стоящей к ней ближе всего. — Пойдемте, мисс. - Она кивнула в сторону выхода. — Вот тут свободная палата, можете воспользоваться. - Медсестра проводила ее в соседнюю комнату и открыла дверь санузла. — Спасибо, — прошла Ханна в небольшую комнатку с душем, унитазом и раковиной, стандартной в своей планировке, кажется, в любой стране мира.       Прислонившись спиной к двери, несколько секунд наслаждалась обманчивой тишиной. Аккуратно умывшись, приложив к щекам холодные от ледяной воды ладони, Ханна медленно выдохнула. Ком в горле и в груди чуть ослаб, давая возможность вздохнуть глубже. Сидеть тут долго тоже было нельзя. — Будь сильной! - приказала она себе. Открыла дверь, но не успев шагнуть через порог, услышала голос Майкла: — Обещала держаться рядом и тут же упорхнула, - во фразе не было упрека, скорей, дружеское подначивание. — Прости, - ответ Ханны прозвучал глухо.       Улыбка тут же сползла с лица Майкла. За несколько секунд выражение лица сменилось от недоуменного до встревоженного и понимающего. — Черт! Вьюрок! - осознал он, что с ней происходит. — Я такой глупец! - Он в два шага преодолел расстояние между ними и заключил ее в объятья.       Ханна уткнулась ему в плечо, закрывая глаза и стараясь вздохнуть поглубже. Пальцы сами вцепились в рукава его пиджака, стараясь прижаться ближе и не отпускать. Это успокаивало лучше, чем любые другие способы. — Как тебе удалось уйти? - Ханна посмотрела через плечо Майкла, видя в приоткрытой двери палаты спину одного из телохранителей и несколько любопытствующих чуть дальше, но не было ни толпы журналистов, ни врачей. — Думаю, тем же способом, что и тебе. - Майкл чуть отстранил ее от себя, всматриваясь в глаза, где сверкали так и не пролитые слезы. — Прости, малышка. Я не подумал, насколько это будет для тебя тяжело. - Его губы коснулись лба в нежном поцелуе. — Если хочешь, то можешь идти в машину, пусть тебя отвезут в отель. Обещаю не задерживаться надолго. — Нет, - тут же замотала головой Ханна. — Все уже хорошо. Мир не крутится вокруг меня и моих воспоминаний. Пора быть сильнее и смелее. - Она разжала объятия и отступила на несколько шагов, поправляя платье. — Если ты станешь еще сильнее и смелее, то сможешь держать на своих плечах небосвод, подобно Атланту. — Почему бы и нет, - пожала Ханна плечами. — У тебя же получается, - направилась она к двери.       Задерживаться дольше было нельзя, если они не хотели поставить себя и других в неловкое положение и дать почву для каких-либо пикантных сплетен и грязных слухов, которые, впрочем, Ханна была в этом практически уверена, и так появятся.       Они продолжили обход отделения и раздачу подарков. Пройдя практически по всем палатам, они заглянули в холл, что служил этаким игровым уголком. Несколько детишек с их родителями сидели за небольшими круглыми столиками, рисуя или играя.       При появлении Майкла и группы врачей, репортеров и просто зевак мгновенно оживились.       Внимание практически всех было поглощено Майклом и принесенными им подарками, но одна девочка лет шести, дергая маму за рукав, показывала пальчиком в сторону Ханны: – Ма, это она… Мама, это точно она. – Энни, это невежливо, - цыкнула на нее родительница, явно чувствуя себя смущенной. – Простите? - Ханна сама подошла поинтересоваться, чем вызвала такой живой интерес у ребенка. – Это же ты, Энни? - тут же спросила ее малышка. Ханна чуть нахмурилась, не понимая. – Ну… это… Печаль пройдёт назавтра. Думаю о завтра, чтоб унынье позабыть, - запела девочка. – Энни, тише, - еще больше смущалась мать. – Видишь, ты ошиблась, такая взрослая девушка никак не могла играть сиротку Энни. Простите ее, - обратилась женщина к Ханне. – Просто это ее любимый фильм и она смотрела кассету с ним десятки, если не сотню раз, и в любой рыжеволосой девочке видит героиню. Ханна засмеялась и тут же закусила губу, чтобы не показаться грубой: – Вам не за что извиняться. Это действительно я. Правда, когда я снималась, мне было десять лет. – Я же говорила! - с гордым видом победительницы дочь посмотрела на мать. – А дашь мне автограф? Вот. - Девочка подтолкнула к Ханне лист со своим рисунком, на котором, по совпадению, детскими, неловкими штрихами были нарисованы две девочки: темноволосая - сама Энни и рыжеволосая - ее экранная тезка.       “Энни от “Энни”. Будь такой же неунывающей, смелой и доброй. И не забывай, Солнце взойдёт назавтра... Что бы ни случилось, я до завтра дотерплю”, - закончила она надпись цитатой из все той же песенки.       Девочка посмотрела на красивую подпись, появившуюся под рисунком, снова запела песенку из фильма, привлекая всеобщее внимание. На этот раз мать не стала останавливать дочь, а Ханна подхватила слова, что всплывали в памяти с удивительной легкостью даже через столько лет. – Браво, - захлопал Майкл, искренне наслаждаясь этим внезапным дуэтом. – У вас тут подрастает юная звезда, - протянул он Энни плюшевую игрушку, и та впервые засмущалась, опустив глаза в пол, пробормотала: — Спасибо. – Устала? - спросил Майкл, когда они уже были в салоне автомобиля, направляющегося в отель. – Немного, но это приятная усталость. Дарить детям счастье. Подарить им мечту. Ни с чем не сравнимое чувство. Это есть и на ранчо, но тут все немного иначе. Майкл кивнул: – То, что ты сделала для малышки Энни, — это, пожалуй, впервые, когда меня так запросто проигнорировали, - рассмеялся он. — Хотя разве бывает иначе, когда ребенок встречает того, кого искренне любит и кем восхищается. Тут уже не важны никакие регалии и проценты популярности. — Я и забыла, что была Энни. - Ханна посмотрела в окно на меняющийся пейзаж. — А ведь это была моя первая роль в Голливуде. Мы с Доном так радовались и гордились. Целыми днями распевали песенки из мюзикла.       Воспоминания чуть потускневшими кадрами вставали перед внутренним взором, оставляя после себя не только щемящее чувство потери, но и радость оттого, что это было, оттого, что это осталось и уже никуда не уйдет, сохраненное в памяти. — Опять я реву. - Ханна начала стирать набежавшие на глаза слезы. — Все хорошо, Вьюрок. - Майкл подсел к ней, заставляя развернуться к нему и, обхватив ее лицо руками, большими пальцами нежно стирал слезы, что все же сбежали по щекам. — Дон бы очень гордился тобой. Нет, я верю, что он гордится. И я горжусь. - Его губы сначала легко коснулись глаз, потом перешли на соленые от слез щеки и достигли губ. Углубляя поцелуй, но оставляя его при этом предельно нежным и осторожным.       Эта нежность пробивалась насквозь, заставляла сердце стучать быстрее и таять от любого прикосновения, но огню, что вспыхивал в крови и заставлял нервно ерзать на месте, было этого мало. Только вот Ханна ощущала, что стоит страсти в прикосновениях Майкла хоть немного разгореться, все снова превращалось в аккуратную нежность. Ханна, не зная, а скорее ощущая это интуитивно, понимала: Майкл сдерживает себя, боясь, что стоит ему стать более страстным, она рассыплется, сломается, случится истерика. Но как убедить его в обратном, Ханна пока не понимала, да и времени побыть вдвоем было совсем немного. Вот и сейчас они, приведя себя в порядок, переодевшись и буквально на ходу закинув что-то съестное в рот, поспешат на репетицию. ***       Ханна разминала мышцы, со стороны наблюдая за тем, как техники проверяли оборудования сцены. Майкл никогда не пренебрегал безопасностью и строго следил, чтобы эффектное шоу не превратилось в эффектную трагедию. – Ханна? - к ней подошел Джеффри.       В последнее время он словно случайно постоянно на репетициях оказывался рядом. Что-то спрашивал, просил помочь или предлагал свою помощь. Сначала Ханна вежливо отказывалась, потом старалась избегать наглого парня, чем-то неуловимо напоминающего ей Джеймса, что практически изнасиловал ее на съемках сериала. Симпатии к Джеффри это не прибавляло, но Ханна, не желая быть источником негатива в довольно сплоченном и дружном коллективе, старалась быть милой до определенного момента. — Слушай, Ханна, не хочешь вечерком пойти в бар? Мы собираемся посмотреть на ночную жизнь этого города, - поступило от него очередное предложение. Ханна, стоящая к нему спиной, резко выдохнула и передернула плечами: — Прости, но нет, - спокойно ответила она. — Я, по-моему, тебе уже говорила, что не хожу ни по клубам, ни по барам. — А что так? - фыркнул парень. — Молодая, красивая девчонка, умеющая двигаться. Неужели никогда не хотелось? - Он сделал два шага к ней и встал ближе. — Или «папочка» не велит?       Ханна прижала руки к телу, сжимая кулаки. Она искренне не понимала, глупец ли он или просто обладает слишком большим самомнением, из раза в раз пытаясь навязать ей свое ненужное общество. — Это не твое дело. - Ханна сделала шаг от Джеффри, но тут же почувствовала его руку на своей.       Чужое прикосновение обдало холодом и неприятными мурашками по спине. Ханна чуть было не вскрикнула, сдерживаясь в последний момент.       Она не хотела жаловаться на парня Майклу, ведь тот хоть и был излишне навязчивым в предложении своей дружбы, все же не переходил границы, но сейчас была очень близка к тому, чтобы высказать наглецу все, что о нем думает. Зазвучавшая мелодия «Dirty Diana» отвлекла, и Ханна выдохнула, невольно улыбнувшись, музыка словно подыгрывала ей. Резко развернувшись, она посмотрела на парня: — Ты никогда не заставишь меня остаться, Так что держись подальше от меня. Я знаю каждый твой шаг, Так что оставь меня в покое. Я был здесь уже много раз, Но я был слеп и не видел, Что ты соблазняешь каждого, Но в этот раз ты не соблазнишь меня, - начала петь Ханна, невольно подражая интонациям Майкла, с каждой строчкой ее голос становился все громче, а людей вокруг собиралось все больше.        Дойдя до припева, Ханна уже не сдерживала себя, эта песня в репертуаре Майкла была одной из тех, что каждой нотой источала сексуальность, а еще гнев. Пользуясь сейчас этим в полной мере, Ханна вроде уходила от конфликта, превратив все в незапланированное шоу, но при этом ставила Джеффри на место, оставляя ему роль отвергнутой “распутной Дианы”. — Она говорит: "Всё ок, Детка, чего желаешь? Я буду твоей любовницей, Послушной рабыней, над которой сможешь насмехаться. И мне все равно, что ты скажешь, Я хочу зайти слишком далеко, Если ты сделаешь меня звездой", - Ханна кружила вокруг парня, словно обращаясь к собравшейся публике.       Те, следуя зову музыки, хлопали в такт. Ханна же, казалось, мало обращала на это внимания, уже полностью отдаваясь песне. На длинном проигрыше она, ведомая образом Майкла, сделала быстрое вращение, на несколько секунд встав на носочки, чем вызвала новую волну хлопков и даже посвистывание. Казалось, никто не ожидал от тихони Вьюрка такого номера. Но кровь кипела, тело требовало движения, а каждый проигрыш добавлял еще больше адреналина.       Когда пришло время третьего куплета, голос Майкла, зазвучавший со стороны, заставил Ханну вздрогнуть: – Она сказала: "Я должна идти домой, Потому что устала от тебя. Но я ненавижу спать в одиночестве. Почему бы тебе не пойти со мной?" Я ответил: "Моя крошка сейчас дома, И она, наверное, волнуется, Так как я не позвонил ей И не предупредил, что я в порядке". - Он стоял на сцене, у стойки микрофона, видя все это шоу.        С удовольствием наблюдал за импровизацией Вьюрка. Она была такой дерзкой, сексуальной, даже злой, какой он ее уже давно не видел. Хотелось узнать, что же или точнее, кто сумел так достать ее, но с тем же самым подыграть ей, поэтому он подхватил песню, заставив совершенно не замечавшую его девушку резко развернуться, посмотрев на сцену. Первой ее реакцией было смущение, от которого даже порозовели щеки, но, видимо, тут же вспомнив, что она сейчас играет дерзкую девчонку, Ханна выпрямилась, гордо подняв голову, подхватила следующий куплет: — Диана приблизилась ко мне И сказала: "Этой ночью я вся твоя". И я побежал к телефону, Чтобы произнести: "Детка, я в порядке". И добавил: "Но не закрывай дверь, Потому что забыл ключи". - С каждым словом она делала шаг к сцене.       Был забыт Джеффри, его слова и навязчивость. Было все равно на тех, кто собрался вокруг, ее мир снова поглотил Майкл, как тогда в фотостудии, где они так неожиданно столкнулись. Умудрившись не сбиться с ритма, Ханна поднялась на сцену, встав к Майклу достаточно близко, и пропела последние строчки куплета, смотря ему прямо в глаза: — А Диана вставила: "Он не придет сегодня, потому что спит со мной".       Дальше снова пошел припев, но тут Ханна уже не выдержала, понимая, что ей просто банально не хватает воздуха, а сердце уже бьется где-то в районе горла, отступила в сторону, позволяя Майклу закончить песню.       Когда доиграл последний аккорд, все, кто был свидетелем этого выступления, громко зааплодировали. Только Джеффри, о котором все забыли, поспешил в сторону от сцены. — Походу мы только что получили новый дуэт, - высказался кто-то из труппы. — Нет-нет- нет, - тут же запротестовала Ханна, переводя взгляд с Майкла, в глазах которого сейчас явно читалось, что он размышляет над такой возможностью, на всех остальных. — Это была разовая акция, никаких песен на сцене. — Так хочет дама, - пожал плечами Майкл, показывая, что не собирается настаивать. — Перерыв окончен, продолжаем, - захлопал он в ладоши.       Все тут же разошлись по своим делам. Майкл поймал Вьюрка за руку, притягивая к себе: — Кто тебя обидел? — С чего ты взял? - подняла она бровь, быть «ребенком», что бежит ябедничать, не хотелось. — Вижу, - прозвучал короткий ответ, не дающий увильнуть в сторону. — Так кто? — Никто не обижал. - Ханна опустила взгляд, закусив губу, все еще раздумывая, говорить или нет. — Я же не отстану, пока не узнаю. Буду ходить за тобой хвостом. Из-за этого мы не закончим репетицию, не начнем вовремя концерт, - шутливо произнес Майкл. — Уверен, ты не хочешь стать первопричиной такого хаоса? Ханна покачала головой, выдыхая: — Меня никто не обижал, но Джефф, - она кивнула в сторону группы танцоров, где должен быть и он, - слишком дружелюбен. Возможно, это всего лишь мои тараканы, но меня это нервирует. — Мне с ним поговорить? - Майкл нахмурился, меньше всего на свете он хотел, чтобы Вьюрку навязывался другой мужчина, и дело было совсем не в ревности. — Нет! - отрицание получилось слишком громким, заставляя несколько человек обернуться в их сторону. — Он не сделал ничего запрещенного. Это я не хочу с ним общаться. Дело во мне. - Ханна перешла практически на шепот: — Поэтому я не хотела тебе ничего говорить. - Она поморщилась. — Вьюрок, ты же знаешь, что люди не обязаны всегда нравиться друг другу и что чувствовать дискомфорт рядом с кем-то это нормально, даже если этот кто-то ничего тебе не сделал. — Угу, но видимо, я уже от этого отвыкла. Просто я не хотела выглядеть… — Кем? — Ребенком. Майкл тихо засмеялся, притягивая ее к себе ближе, чтобы она явственно ощутила, что он уже давно не относится к ней как к ребенку: — Мне кажется, я уже давно признал, что ты выросла. Так что никогда не бойся высказывать свое мнение мне или кому-то еще. Хорошо?       Ханна, ощутив, как кровь обжигает щеки, кивнула. Майкл продолжал обнимать ее. Ладонь со спины спускалась ниже, заставляя задержать дыхание и закусить губу. Ханна отвела взгляд, понимая, насколько опасно сейчас встречаться с ним глазами. Напряжение между ними нарастало током по пальцам, мурашками по коже, вдоль вздыбленных волос на теле. Время растянулось, а любые окружающие их звуки заглушал бешеный стук сердца. Когда это томление уже практически переросло в тугой узел внизу живота, Майкл вдруг легонько шлепнул Ханну ниже спины звонким «хлоп», разрушая напряжение и заставляя ее вздрогнуть и рассмеяться от испуга. — Пора продолжать репетицию, - убрав руку, как-то преувеличенно бодро скомандовал он. — Да, босс, - отойдя от Майкла на несколько шагов, в привычном для всех из команды Джексона тоне ответила Ханна.       Этот концерт несколько отличался от тех, что были ранее. В программу вернули не только «Dirty Diana», но и «The way you make me feel».       Весь номер к этой песни представлял своеобразное повторение сюжета видеоклипа, где Майкл следовал за девушкой, в песне рассказывая о своих чувствах. Ханна знала, что раньше, как и сейчас, в номере участвовала Мария. Катая мячик из руки в руку, она наблюдала, как та игриво вышагивала из одного края сцены в другой и за следующим за ней по пятам певцом.       Когда Мария и Майкл сближались, казалось, между ними возникало напряжение, похожее на то, что Ханна испытывала совсем недавно. Она прекрасно знала, что такое играть роль, а также прекрасно понимала, что Майкл на сцене и Майкл в реальной жизни это если не два разных человека, то уж точно некий образ, ревновать к которому пустое занятие, но… — Порвешь мячик, - похлопала Ханну по плечу Сид, проходя мимо. Ханна посмотрела на мяч, который пальцы сжали так, что тот сплюснулся практически до состоянии лепешки. — Прости, - ослабила она хватку, позволив мячу принять прежнюю форму. Сид села рядом, переведя взгляд на сцену: — Ты же актриса? Ханна кивнула. — И тебе не нужно объяснять, что это всего лишь игра? Ханна кивнула во второй раз.       Песня подходила к концу и как в конце клипа, Майкл, наконец, ловил в свои объятья красотку и они застывали в такой позе, пока последние аккорды не затихали, а прожекторы не гасли, оставляя парочку в темноте.       Ханна облегченно выдохнула, когда осознала, что номер закончен, но тут же увидела, как Мария и Майкл целуются. Поцелуй был мимолетный, но от этого не менее реалистичный, словно раскаленная игла, вошедшая под кожу. Ханна, размахнувшись ударила мячом об пол. В тот же момент Майкл оттолкнул от себя танцовщицу, резко поворачиваясь в сторону Вьюрка, но та отвернувшись, пошла в сторону кулис. Сид посмотрела на нее, качая головой. Ханна и сама понимала, что ведет себя глупо. Жизнь Майкла всегда будет наполнена другими девушками: поклонницами, танцовщицами, актрисами, - теми, кто будет влюблен в него или будет просто желать получить свой кусочек славы рядом с ним. Майкл Джексон - это уже нечто большее, чем человек или певец. Это бренд, живая легенда, персонаж, как странно и страшно это ни звучало. Разумом Ханна понимала, что должна ко всему этому относиться с холодной головой, профессионально и не устраивать вот таких показательных сцен, но…       Ханна вошла в гримерку, где совсем скоро будет толпиться куча народа, готовясь к выходу на сцену. На одном из столиков стояла сумочка Марии, как знак того, что это ее место. Появилось совершенно детское желание насыпать туда теней или вылить флакон духов, но Ханна сама себя остановила. Возможно, в этой реакции и виновата Мария.       Для Ханны еще со времени съемок «Призраков» не было тайной, что девушка встречалась с Майклом, но было это еще даже до появления мисс Пресли и, казалось, совершенно не должно было играть роли сейчас. Видимо, сама Мария так не считала. Она, словно невзначай, всем своим видом и словами говорила, что «малышке Вьюрку» недолго осталось царствовать в постели и голове Джексона. — Что эта пигалица может дать такому страстному мужчине, как Майкл? - фыркала она в кругу подружек в такой же гримерке на съемках, не особо обращая внимание на присутствие самого объекта разговора. — Вот у Пресли был хоть статус, а эта… — Думаешь, он вернется к тебе? - с сомнением поглядывала в сторону Ханны, что переодевалась в другом конце гримерки, другая танцовщица. — Почему обязательно ко мне? - удивленно поднимала брови та, всем своим видом показывая, что именно так она и думает.       Ханна старалась не принимать такие высказывания всерьез, не давая поводов для сплетен и скандалов, но не сегодня. Мария прекрасно осознавала, что Ханна увидит этот поцелуй, и решила наглядно доказать свою правоту. На что она решится дальше? «Детка, когда об тебя пытаются вытереть ноги, нужно отвечать, а не отсиживаться в уголке, - когда-то наставляла ее Дженнифер. — Далеко не совсем нужно и можно быть милой и послушной, иногда нужно бить в ответ».       Эти слова эхом раздавались в голове, как заевшая пластинка, а картинка поцелуя отдавалась неприятным осадком в груди.       Желание поставить Марию на место усилилось. Ханна растерянно посмотрела вокруг. Взгляд зацепился за флакон туалетной воды. Ханна знала аромат, отдающий нотками цитруса, и тут же вспомнила, как Мария не на шутку раскричалась на одну из танцовщиц, когда почувствовала нотки запаха апельсина, из-за своей аллергии. Ханна покрутила флакон, поставила его на место. Похоже, она знала, как немного остудить пыл Марии.       Концерт был в самом разгаре. В гримерке уже царила привычная неразбериха и движение: кто-то переодевался, кому-то делали макияж или прическу. Марию даже среди всей этой толкучки найти не составляло труда. Она снова была чем-то недовольна и довольно громко высказывала свои претензии девушке, что колдовала над ее волосами. — Я должна быть сегодня идеальна, - всматривалась в свое отражение Мария. — Да, у тебя же первый за большой перерыв сольный выход, - фыркнула кто-то из других девушек. — Ага, еще не разучилась, - саркастично заметила вторая. — Да ладно, ходить крутить жопой перед Майклом много ума не надо, - поддержала ее первая. — Почему тогда он выбрал не вас, а меня? - саркастично заметила Мария, заставив девушек замолчать. — Шевелись быстрей, скоро уже выход, - снова поторопила она гримера.       Ханна сжала в ладони апельсин, все еще колеблясь, но все поведение Марии словно подначивало её. Поэтому выдохнув, она ногтями подковырнула корку, тут же по воздуху поплыл аромат цитруса. Быстрыми резкими движениями она срывала корку с фрукта, с каждым шагом приближаясь к креслу Марии. Женщина не сразу заметила Ханну, та приблизилась, отрывая дольку от апельсина и склоняясь к Марии: – Угощайся. – Дура! Убери это! - отшатнулась Мария.       Ханна же, сделав удивленные глаза, сжала дольку так, что из той в разные стороны брызнул сок, попадая и на одежду и на кожу Марии. Женщина взвизгнула, вскакивая с кресла: – Идиотка! У меня аллергия. - Мария, расталкивая всех, кто был на пути, поспешила в уборную. Ханна же, сев в освободившееся кресло, откусила от другой дольки, положив оставшийся апельсин на столик. В отражении зеркала она ловила удивленные и даже испуганные взгляды окружающих, но оставалась абсолютно невозмутимой. – Поправь, пожалуйста, прическу, - обратилась она к застывшему в непонимании гримеру. Через десять минут в гримерку вошел ассистент сцены: – Мария? Где Мария? Пора на сцену!       Легким движением Ханна поправила макияж, отряхивая короткий подол платья, встала с кресла: – Она не сможет, но я на замену.       Тот с сомнением посмотрел на Ханну, но поразмыслив меньше минуты, согласно кивнул, показывая, что пора идти. Ее появление на сцене было поистине неожиданным, когда она увидела взгляд Майкла, обернувшегося в ее сторону, это произвело отрезвляющее действие, и весь тот мстительный запал, что двигал ей, затух. Ханна растерялась, почувствовав себя не в своей тарелке и даже виноватой под этим взглядом. Когда Майкл двинулся в ее сторону, первые шаги были вовсе не игрой, а довольно трусливой попыткой побега. Ханна оглянулась в сторону кулис, там стояла Мария, сложив руки на груди и всем своим видом показывала, что стоит ей оказаться рядом — и она получит хорошую взбучку. Насколько Ханна могла судить с такого расстояния, приступ аллергии удалось остановить, но несколько ярко-красных пятен выделялись на лице и руках.       Ощущение, что она только что своими руками «убила» человека, отпустило. Ханна повернулась в сторону зала. Она не имела права сейчас подвести Майкла, так что если уж взялась за эту роль, играй. Резким движением встряхнула волосами, встала в позу, смотря на Джексона оценивающе.       Когда он, пританцовывая, подошел к ней, Ханна, вспомнив все уроки Брук и призвав все свое умение ходить на каблуках, зашагала по сцене мимо Майкла. Остановившись возле пятерки танцоров, что отыгрывали свои роли уличных задавак, повернулась к Майклу, который следовал за ней пятам, как и должно быть по сценарию номера. Ритм музыки требовал движения, а его близость бросала в жар. Не прекращая петь, он руками обрисовывал ее фигуру, практически не касаясь, но по коже бежали разряды тока, и платье совсем не спасало.       В какой-то момент он прижался к ней сзади, и тяжело было не ощутить его возбуждение. То, что Майкл возбуждался на сцене, ни для кого не было секретом: журналисты, поклонники и злопыхатели периодически мусолили эту тему между собой. Ханна впервые ощутила это вот так, на сцене при сотнях или, скорее, тысячах неотрывно смотрящих на них зрителях. Кровь приливала к лицу, ноги дрожали, но сладкая истома мурашками прокатилась по телу.       Прижавшись сильнее, она, словно дразня, повела бедрами в ответ, за секунду до того как резко развернуться к Майклу лицом.       Встретившись с ним глазами, она чуть не застонала в голос: столько желания, нет, бешенной неуемной страсти читалось в потемневшем взгляде.       Как он может петь? Ханна была не в состоянии произнести ни слова. Ощутив его руку на своей талии, что медленно спускалась ниже, прижимая ее сильнее к нему, закусила губу, напоминая себе, что нужно отыграть номер, хотя единственное, что хотелось, это наклониться к его шее губами, слизывать капельки пота.       На секунду закрыла глаза, глубоко вздохнув и оттолкнув Майкла, высвободилась из его рук, пошла в обратном направлении, только слушая ритм песни, чтобы не сбиться с шага.       В какой-то момент снова остановилась и посмотрела в сторону Майкла. Тот, стоя в толпе танцоров, допевал куплет, чтобы начать танцевальный номер, во время которого Ханна могла исчезнуть за кулисами, но она просто осталась стоять, наблюдая и стараясь хоть немного отдышаться. Бесполезно! Желание тугим комом осело внизу живота, разносясь по крови жаром. В какой-то момент, когда очередное па было закончено, Ханна почувствовала на себе взгляд Майкла, это был словно сигнал к действию: теперь уже она сама двинулась к нему, игриво обошла его вокруг, лишь кончиками пальцев касаясь его плеча, и почувствовала, как он перехватывает ее руку, заставляя крутануться вокруг своей оси и снова попасть в его объятия. Его губы потянулись к ее на последних аккордах мелодии, и Ханне понадобилось титаническое усилие, чтобы отстраниться, отворачиваясь: «Никаких поцелуев на сцене!»       Музыка стихла, прожекторы погасли, но Майкл все так же держал ее в своих руках.       Держать Ханну в своих руках было сродни тому, как прикасаться к пламени. В этом узком, обтягивающим, словно вторая кожа, платье, с копной рыжих кудрей, на высоких каблуках, она была совершенно иной. Дразнила, дерзила и горела, так что Майкл чувствовал, как ему сносит башню, как у какого-нибудь мальчишки, что впервые коснулся девушки.       Когда она отвернулась, он буквально зарычал. Желание пробивало насквозь, отдаваясь болью в паху. А Ханна словно назло дразнила еще больше, хотя по сбитому дыханию, расширенным зрачкам, в которых можно утонуть, было ясно, что она хочет его не меньше. Когда он отпустил ее, она поспешила к кулисам.       Он кивнув Сид и остальным музыкантам, подал специальный знак, означавший, что ему нужен перерыв, поспешил следом за Вьюрком, до того как она успела скрыться в лабиринте закулисья. Ханна застыла где-то на границе тьмы и света, сцены и кулис, не решаясь переступить невидимую грань. Майкл, буквально подбежав к ней, схватил ее за руку и потянул за собой. Отбежав от сцены и снующих тут и там технических работников, они завернули в какой-то закуток, целуясь на ходу, как двое нетерпеливых подростков.       Любое прикосновение порождало дрожь, накрывая новой волной возбуждения, острого, практически неконтролируемого. Поцелуи страстные, долгие, заставляющие ловить воздух в мимолетных перерывах, когда губы Майкла касались ее подбородка, шеи, оголенных ключиц и снова возвращались к губам. Ханна чувствовала, как ноги буквально подгибаются, отказываясь ее держать, и единственным способом устоять было прислониться к стене и сильнее вцепиться в плечи Майкла.       Майкл, почувствовав ее слабость, сам подхватил за бедра, прижимая к себе сильнее. Узкий подол платья, не выдержав такой грубости, разошелся с характерным треском, заставляя Ханну вздрогнуть. Они замерли, словно застигнутые врасплох. Смотрели друг на друга в попытках отдышаться, вернуть хоть немного здравомыслия, но черт, как же это было тяжело. — Остановиться? - вопрос Майкла, произнесенный шепотом с оттенками хрипотцы, что выдавала все сдерживаемое желание, заставил Ханну застонать. — Не смей, - в ответе звучали повелительные нотки, а движение бедер ему навстречу было откровенным подтверждением ее приказа.       Майкл на секунду закрыл глаза, глухо зарычав, и все началось сначала. Губы, руки, ласки, в которых не было уже привычной нежной неторопливости, наоборот, каждое прикосновение обжигало, было резким, судорожным, страстным, быстрым.       Словно кто-то где-то включил таймер и до взрыва оставались секунды. Одежда жутко мешала, была лишней, ненужной, раздражающей, хотелось сорвать ее. Резинка трусиков разорвалась, щелкая по коже, но боль осталась практически незамеченной. Просто прикосновений уже было недостаточно, они лишь распаляли желание, что тяжелым камнем лежало внизу живота, практически причиняя боль. – Хочу тебя, - полузахныкала, полузастонала, ища губы Майкла, Ханна. Ее рука спустилась ниже к его поясу, непослушными пальцами пытаясь справиться с пряжкой ремня.       Просить второй раз было не нужно, Майкл и сам с трудом сдерживался. Первое движение заставило Ханну рвано выдохнуть и поддаться назад, прижаться к стене сильнее, но лишь на секунду. Горячая волна единения прокатилась по всему телу, заставляя выгнуться, но тут же прильнуть к мужчине.       Она закрыла глаза, они были не нужны, мир вокруг стал царством прикосновений. Электрическим током по коже и жарким вулканом в глубине, что с каждым толчком вызывал новый стон. Каждый новый толчок уносил Ханну все выше, отрывая от реальности куда-то в космос, и казалось, единственное, что связывало ее с Землей, это Майкл.       Он наблюдал за Ханной из-под опущенных ресниц, кажется, всем своим телом ловя каждое ее движение, каждый ее судорожный выдох и вдох. Это было впервые, когда он не мог, да и не хотел сдерживаться. Тонул в ней, в желании, в страсти, не боясь напугать или сделать больно. Ханна сама двигалась ему навстречу, отвечая на поцелуи, похныкивая и постанывая, царапалась, требуя большего. И он отдавал всего себя. Время растянулось, практически замерло, а они ускорялись. С последним движением ощущение невесомости сменилось стремительным падением и все вокруг взорвалось судорогой сладкого и жаркого наслаждения.       Когда ощущение собственного тела вернулось, Ханна почувствовала, что единственное, что держит ее, это руки Майкла. Она уткнулась лбом в его плечо, закрыла глаза. Ее до сих пор трясло, но дрожь уступала место слабости. — Кажется, я разучилась стоять, - тихо хихикнула она. — Или двигаться. — Я бы с удовольствием оставил тебя именно так, - прошептал он, целуя ее в шею за ушком. — Но… — Если нас застигнут в такой недвусмысленной позе… - продолжила она, чувствуя как щеки заалели.       Ханна бы никогда не подумала, что будет так откровенно, страстно и беззастенчиво заниматься любовью, да еще и за кулисами, рискуя в любую секунду нарваться на кого-то из работников сцены. Да, сейчас она чувствовала себя смущенной, но не могла сказать, что минуту назад ее это волновало, ей не понравилось и она бы не повторила такое снова. — Вот он, первый шаг к эксбиционизму, - пробурчала Ханна, поправляя платье и увидев на полу свои трусики, или точнее, то, что от них осталось.       Майкл, тоже поправляя одежду, проследил за ее взглядом, улыбнулся, поднимая их и засовывая в карман. — Мужской трофей? - удивленно подняла бровь девушка, невольно ухмыльнувшись. Майкл лишь пожал плечами. — Босс?! Босс! - послышалось где-то рядом. Пора было возвращаться на сцену. — Вьюрок, иди ко мне в гримерку. С мячиком поиграет сегодня кто-то другой, - быстро сказал он, имея в виду начало номера «Исцели мир».       Протестовать у Ханны не было ни сил, ни времени. Так что она просто кивнула, смотря вслед Майклу, выбегающему навстречу помощнику, чтобы тот не заметил Вьюрка.       Ханна же, еще раз нервно одернув платье, надеясь, что никто не заметит такую щекотливую деталь, как отсутствие на ней нижнего белья, поспешила в гримерку. Незаметно за ее спиной возник темный силуэт, выступивший из темноты и застывший на границе света. Он сжал кулаки, в одном из которых смялся и стал неузнаваемым рекламный флаер концерта с фотографией Майкла, и проводил девушку взглядом.