***
Майкл проводил Ханну с Алексом долгим взглядом. Даже облегченно выдохнул. Это могло показаться странным, но присутствие Вьюрка совершенно выбивало из колеи, и он не мог сосредоточься ни на чем, кроме нее. Он был влюблен как мальчишка. Но если раньше ему приходилось сдерживать свои порывы и эмоции, то теперь ощущение, что он буквально тонет в своих чувствах, пугало. — Мистер Атчерсон, — протянула Мэри ему трубку телефона. — Привет, Хосе. — Привет, Майкл, — по голосу мужчины было слышно, что разговор предстоит не из приятных. — Какие на этот раз условия? — перешёл сразу к самому неприятному Джексон. — Две недели — это крайний срок. Через две недели должен состояться концерт в Сингапуре, и этим продолжится гастрольный тур, а иначе… — Неустойки, огромные штрафы, разочарованные поклонники, — перебил его, перечисляя, Майкл. Все это он слышал уже в течение года, с тех пор как сорвался домой к Вьюрку. Он понимал, что его статус мировой знаменитости давал ему некоторые преимущества, но терпение не бесконечно ни у кого. Майкл понимал, что у всех, кто связан с его туром, оно на пределе. — Майкл, мисс Беккер ведь себя уже хорошо чувствует? — осторожно поинтересовался Хосе. Он видел Ханну только на съёмках «Призраков», но прекрасно понимал, что все решения босса сейчас зависят от психологического здоровья этой рыжеволосой девчушки. — Ханна в порядке, — коротко ответил Майкл. Как бы ему ни хотелось действительно отгородиться от всего мира, остаться здесь, за воротами Неверленда, вместе с Вьюрком, и просто наслаждаться всем, что происходит в его сердце, знание, что он ещё не все сделал, не все сказал, не все спел, толкало вперёд. Чувство ответственности перед собой и поклонниками начинало жужжать над головой не хуже дикой пчелы. Ханна в порядке, и это развязало ему руки. — Хосе, готовь все к отлету через неделю, — распорядился он. Шоу должно продолжаться, но и тут были незаконченные дела, которые Майкл не мог оставить просто так. И самое сложное — это, пожалуй, рассказать о возобновлении тура Вьюрку. — Есть, босс, — бодро отозвался в трубке мистер Атчерсон, обрадованный, что ему больше не придётся отбиваться и уговаривать всеми правдами и неправдами директоров из разных стран и городов набраться ещё немного терпения. Майкл положил трубку и откинулся на спинку стула. Сейчас нужно было уезжать, но вечером он соберётся с силами, найдёт нужные слова и расскажет Вьюрку. А может быть, завтра или через пару дней… Ещё ведь есть неделя. — Мэри, передай Ханне, что я вернусь к шести. — Он не стал заходить в студию и прощаться лично, чтобы не мешать ей. — Хорошо. Вечером, когда Майкл вернулся на ранчо, Алекс и танцоры уже уехали. Ханна же первая огорошила Майкла сообщением: — Алекс нанял меня хореографом. — Хореографом? — Угу, — закивала она. — Я сама не поверила сначала. У него проблемы с танцем для клипа, вот он и решил, что у меня поставить танец получится лучше. — Думаю, он прав, — улыбнулся Майкл. — Тебе нужно будет ездить на площадку? — Он посмотрел на Вьюрка с тревогой. Отпускать ее куда-то одну все еще было нелегко. Неприятное чувство, что стоит ей только выйти за пределы ранчо и с ней случится что-то плохое, сжимало грудь и уже походило на паранойю. — Через несколько дней, не раньше. Пока нужно довести танец до ума. А чем ты сегодня занимался? — Ханна подошла к нему и обняла, подняла голову, ловя его взгляд. Майкл посмотрел ей в глаза, чисто машинально убирая прядь волос, что упала на лицо. Нежно погладил щеку, спускаясь к губам. Тут же почувствовал, как ее губы обхватили палец, чуть втянули и прошлись зубками. Он вздрогнул и улыбнулся, увидев, как в голубых глазах загорелись огоньки желания. И на него самого накатила волна возбуждения. Он обнял Вьюрка, притягивая к себе ближе. Нет, сегодня он не скажет о грядущем расставании. Он украдёт у мира этот день, прожитый в абсолютном счастье, которое случается так редко. Майкл резко выдохнул, чтобы немного сбросить возбуждение, что за мгновения, казалось, достигло предела, и схватил Вьюрка на руки. Та звонко взвизгнула, хватаясь за него: — Майкл?! — Мне кажется, мы утром не достроили замок из подушек, — с совершенно невинной улыбкой ответил мужчина, начиная подниматься по лестнице.***
Прошло три дня. Работа над танцем двигалась довольно бодро, и Ханне действительно необходимо было приехать на съемочную площадку. Она лишь краем уха слышала, как Майкл уточнял у Клейтона все детали того, где и кто будет проводить съёмку, сколько там будет человек и сколько дней это займёт, а также несколько раз не то что попросил, скорее, потребовал, чтобы Джон не сводил с неё глаз. На какой-то миг Ханна почувствовала себя ребёнком, которого заботливые родители оставляют с няней. — Майкл, все будет хорошо. Я уезжаю не на другой край света, — обнимая Майкла, вдохнула Ханна. — Ты зря так волнуешься. Майкл поморщился от того, как Вьюрок попала в точку. Она не уезжает так далеко, в отличие от него. А он все никак не мог решиться сказать ей об этом. Глупо и трусливо. — Конечно, — закивал Майкл, отводя взгляд. Рассказывать о турне сейчас было не время. Он не хотел мешать ей. Расстраивать ее перед тяжелым днём, в котором ей и так хватит волнений. — Удачи. — До вечера, — улыбнулась Ханна, легонько целуя его в уголок губ и выскальзывая из объятий. — Да, — посмотрел ей вслед Майкл. На площадке все действительно было хорошо. Хоть и чувствовался меньший размах, чем на съёмках «Призраков», но вокруг собрались профессионалы. Работать в роли хореографа, по эту сторону камер, оказалось непривычно, но не было никого, кто смотрел бы на неё косо или презрительно. Танцоры уже знали ее, режиссёр не мешал Ханне делать свою работу, а Алекс с Джоном буквально не спускали с неё глаз, чем заставляли нервно ежиться, закатывать глаза и украдкой показывать им язык. — Майкл пообещал вас закрыть в террариуме, если я вдруг пропаду с ваших глаз? — полушуткой спросила она их в перерыве. — О да, у Маслса будет просто шикарный ужин, — поддержал шутку Алекс. — А ты — вперед на площадку, — фыркнула на него Ханна. Вечером после съемок Ханна возвращалась на ранчо, там ее ждал неожиданный и неприятный сюрприз. У ворот стоял Артур Беккер. Выглядел он ещё более изможденным, чем с их последней встречи. — Ханна, — чуть ли не хором произнесли Алекс с Клейтоном, что подвозили ее домой, тоже заметившие его. Ханна вышла из автомобиля первой. Следом за ней выскочили Алекс и Клейтон. В этот же момент со своего поста вышел охранник, сидящий у входа в Неверленд. Все трое выглядели отважными рыцарями, готовыми ринуться защищать её. Артур стоял напротив, не делая никаких попыток ни приблизиться, ни заговорить. Ханна знала, что стоит ей просто кивнуть, как отцу не дадут не просто приблизиться в ее сторону, а ещё и оттащат куда-нибудь подальше до приезда полицейских. Возможно, поэтому, смотря на Артура, она не чувствовала никакого страха, боли и злости — только какую-то брезгливость и недоумение. Раньше отец казался таким «большим», значимым, пугающим. Он был хозяином ее маленького мира, мира их семьи. Теперь же она смотрела на этого худого неопрятного лохматого мужчину и, казалось, полностью осознала: она выросла. — Ханна, может… Она закачала головой, прервав Клейтона. — Нет, я поговорю с ним. А вы идите. — Уверена? — Да, все, что он мог сделать плохого, он уже сделал. Да и Джерри здесь. — Ханна кивнула в сторону охранника. Мужчины, покачав головой и еще раз настороженно посмотрев в сторону Артура, все же отошли назад к машине. — Майкл точно скормит нас питону, — фыркнул Алекс, садясь в салон. Ханна, глубоко вздохнув, первая сделала шаг к отцу. Она остановилась где-то в метре от него. Артур продолжал молчать. Ханна же пользовалась моментом рассмотреть его внимательней: немытые волосы, бледность, что резко контрастировала с синяками под глазами, многодневной щетиной и морщинами. — Ты болен? — Не знаю, — голос Артура был под стать его внешности, тихий, хриплый. — Возможно, простыл, неважно. — Снова пришёл просить прощение? Артур замотал головой, вытаскивая что-то из внутреннего кармана пиджака. Ханна на миг напряглась: что там? Нож? Пистолет? Так подумала, видимо, не только она, так как и Джерри сделал шаг вперёд в их сторону и со стороны машины послышались хлопки дверей. Но в руках Артура был всего лишь подарок. Замотанный в оберточную бумагу с криво прицепленным бантом. Было ощущение, что он пережил много неприятных минут. — С днём рождения, — протянул он его. Рука Артура чуть дрожала, а Ханна не могла заставить себя взять его. Так тянулась секунда за секундой, и мужчина, устало вздохнув, просто положил его на землю у ее ног. — Совсем взрослая стала. — Да, — подтвердила Ханна. Они снова замолчали. Все это становилось тягостным, нелепым, глупым. Разве им есть что сказать друг другу? Ханна уже готова была послать все к черту и, развернувшись, уйти, но пнула злополучный свёрток. Она наклонилась и подняла подарок. Под оберткой оказалась книжка о том, как шить игрушки. С обложки на неё смотрел большой плюшевый медведь. — Ты любила медведей и хотела сшить своего, — немного неловко, словно оправдываясь, ответил Артур. — Да, когда мне было восемь, — ответила Ханна. Она смутно помнила, что тогда посмотрела какую-то сказку, где собственноручно сшитый девочкой игрушечный мишка ожил и был ее другом. Тогда и зажглась идеей сшить себе игрушку, и возможно, если она будет сильно верить, то он оживет. В то время Дон часто и подолгу лежал в больнице, а так хотелось иметь рядом хоть кого-то настолько же близкого. Чем это все закончилось, если честно, она уже не помнила. Скорее всего, времени, чтобы научиться и собственноручно сшить игрушку, между репетициями, выступлениями и школой у неё так и не нашлось, а вскоре из больницы вернулся Дон, и вся эта история забылась. Тем удивительней было, что отец вспомнил эту историю через столько лет. — Прости, уже поздно, — Артур сел прямо на дорогу не заботясь о чистоте штанов и, вытащив откуда-то из кармана пачку сигарет, закурил. Это было настолько на него не похоже, что Ханне хотелось потереть глаза, чтобы убедиться в реальности происходящего. — Да, поздно, — выдохнула она, понимая, что говорят они совсем не о времени или не только о нем. — Мне действительно жаль. Я не могу ничего исправить ни для тебя, ни для Дона. — Ты сделал достаточно. Пожалуй, единственное, что ты можешь для меня сделать, — это исчезнуть из моей жизни. Уйти и не возвращаться. Артур взглянул на дочь непонимающе: — Вот так просто отказываешься от семьи? Ханна вздрогнула и всё глянула на отца: — Семья? Нет конечно. Я отказываюсь от тебя. Ты был мне кем угодно: работодателем, воспитателем, надсмотрщиком, даже, как бы это жутко и страшно ни звучало, хозяином. Весь наш мир: мой, мамин, Дона, — крутился вокруг тебя и твоих желаний. Нет, — она покачала головой, — это не семья. Кривое зеркало амбиций и эгоизма одного человека. Лицо Артура ещё больше побледнело, а потом и потемнело от злобы. Ханна машинально отступила назад, словно уже ощутив боль от пощечины, но не замолчала: — Как долго я хотела, чтобы ты был мне отцом. Долго стремилась к этому. А потом поняла: тебе это не нужно. Я для тебя не дочь, даже не человек, так… способ. Вылечить сына, обогатиться, стать знаменитым, особенным, выдающимся, но нет, Артур, ты все перепутал. Все заслуги, популярность, талант… они мои. Ты тут ни причём. Единственное, за что я, пожалуй, могу тебя благодарить, это за своё рождение. — Ханна чувствовала, как на глаза набежали непрошеные слёзы. Те детские слёзы обиды и непонимания. Ханна поймала взгляд отца, в котором все сильнее и сильнее разгоралась злоба, но ей уже было не страшно, даже если она снова получит от него лишь пощёчину. Она услышала шаги и почувствовала: за ее спиной стояли те, кто показал ей, что значит семья. Суровые взгляды Клейтона и Алекса ясно давали понять, что стоит Артуру хоть пальцем пошевелить в сторону дочери, он тут же будет обездвижен. Мужчина смотрел на дочь долгим, внимательным взглядом, просто покачал головой, просто резко выдохнул, выбросил окурок и поднялся на ноги, отряхиваясь. — Ну, хоть что-то хорошее я совершил, — грустно ухмыльнулся он. — До свидания, дочка, — попрощался он, прежде чем развернуться от неё в сторону дороги. — Прощай, отец. Она смотрела, как он медленно идёт по обочине дороги, и одна ее часть хотела помочь ему хоть чем-то, чисто по-человечески, а другая поскорее отвернуться и забыть о его существовании. Когда Ханна уже хотела окликнуть отца, чтобы просто банально предложить вызвать такси, Клейтон остановил ее: — Не надо. Он не отстанет от тебя, увидев жалость. Я подвезу его. А тебе уже давно пора домой. — Он кивнул в сторону ворот. — Майкл скоро начнет обзванивать больницы. Ханна фыркнула, прекрасно зная, что Майклу, скорее всего, уже доложили обо всем происходившем здесь, и совершенно не удивилась бы, если бы встретила его по дороге к особняку. Попрощавшись с Алексом и Клейтоном и все же задержавшись, чтобы издалека посмотреть, как они подобрали ушедшего уже довольно далеко Артура, тряхнула головой, прогоняя образ отца, стоящий перед глазами. — Мисс Беккер, может, гольфкар? — предложил Джерри, кивнув в сторону небольших машинок, с помощью которых ездили по огромной территории ранчо. — Спасибо, я пройдусь, — улыбнулась она в ответ. Ханна медленно шла по дорожке. Неверлэнд мигал разноцветными огоньками гирлянд, шелестел листьями на деревьях и убаюкивал негромкой музыкой. Место, которое не покинет волшебство и ощущение непрекращающегося праздника. Мало кто задумывался, сколько сил и средств уходило на то, чтобы сказка продолжалась. Мало кто понимал, зачем это все. Да, конечно, были дети и взрослые, что приезжали и получали свой кусочек счастья, это было здорово и важно, но в первую очередь это был дом Майкла, его убежище. Теперь и ее убежище. Разве смогла бы она ещё год назад так смело противостоять отцу, говорить с ним так честно без страха, если бы у неё не было всего этого? Если бы у неё не было Майкла? Даже сейчас внутри помимо ее воли поднимался неприятный осадок, чувство вины и собственной неправильности. Вбитые с детства догмы грозили пальцами из тёмных углов: «Так нельзя! Так не говорят с отцом! Будь послушной! Будь хорошей!» — мурашки шли по коже, и Ханна поспешила на свет окон дома. Чтобы скорее увидеть Майкла, прижаться к нему и отогнать голоса прочь. Открыв дверь, она разулась на ходу в поисках Майкла. Услышала его голос в библиотеке. Ханна уже хотела толкнуть приоткрытую дверь, ее остановили слова: — Да, первое выступление будет через неделю, в Сингапуре, а дальше по графику. После недолгого молчания, когда ему в трубке что-то отвечали, он продолжил: — Вряд ли год, скорее, полгода. Нет, мама, это вполне нормальный график. Ханна почувствовала, как воздух застрял в легких и теперь распирал грудь до боли. Она как можно тише отошла от двери и, развернувшись, побежала наверх. Забежав в свою комнату, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной в попытке отдышаться. Состояние было, словно Ханна не преодолела несколько ступеней лестницы и небольшой коридор, а пробежала марафон в несколько миль. Подняв голову вверх, она рассматривала светящиеся огоньки на потолке — ее личное звездное небо, которое придумал он для неё. Звёзды должны сиять — это их судьба. Ханна прекрасно знала, что рано или поздно Майкл возобновит тур. Будущее расставание уже сейчас разливалось страхом и практически физической болью по телу. А еще была обида, что Майкл промолчал об этом. Словно это что-то неважное, словно стоит ему об этом сказать, она тут же устроит истерику. Хотя разве сейчас она не на ее грани? Ханна глубоко вздохнула и медленно выдохнула несколько раз, именно так, как учила доктор Сандерс. Тиски немного ослабли. Слёзы перестали щипать глаза, но чувство обиды никуда не исчезло. И холод, противные мурашки, пробежавшие по спине и заставляющие ёжиться. Захотелось поскорее забраться под одеяло, но этот холод нельзя было прогнать и десятками одеял. Как же Ханна не хотела его возвращения, как же она его боялась. Она зажмурилась так сильно, что глазам стало больно. Требовалось что-то делать. Схватив рубашку, что с утра висела на спинке стула, девушка направилась в ванную. Ей нужно было успокоиться, согреться и подумать. Лучшего места, чем душ, придумать было нельзя. Майкл положил трубку, устало выдохнув. Он безмерно любил и уважал свою маму. А когда повзрослел и осознал, как себя с ней вёл отец, то к этим чувствам прибавилось и огромное желание сделать ее счастливой. Жизнь Кэтрин была посвящена ему и его братьям и сёстрам. Это делало ее самой любящей и лучшей матерью, но при этом даже сейчас, когда он вырос, при разговоре с ней он ощущал себя ребенком, о котором нужно заботиться. Который должен был следовать определенным правилам, иначе получит взбучку от отца и разочарованный и печальный взгляд матери. Вот и сейчас, когда разговор от гастрольного тура перешёл на его личную жизнь и коснулся Вьюрка, он, казалось, через телефонную трубку видел этот взгляд. — Бедная девочка, — вздыхала Кэтрин. — Возможно, ты зря с ней так возишься? В конце концов, у неё есть своя семья. — Ханна — моя забота! Я люблю ее, мама, и это не обсуждается, — голос Майкла невольно стал строже. — Любишь, — фыркнула она. — Долго ли продлится та любовь… По божьему закону вы должны тогда пожениться. А какой брак со вчерашнем ребёнком? Да ещё после такого… Майкл как наяву увидел, как женщина покачала головой. — Мам, я сам разберусь. Хорошо? — Майкл заставил себя сохранять спокойный тон. Кэтрин с его юности не вмешивалась в его личные дела. Хотя он знал, что разрыв помолвки с Лизой-Марией ее сильно огорчил, но даже тогда она решила промолчать, а сейчас высказаться против Вьюрка. Это неприятно укололо. — Ладно, сынок. У меня ещё много дел, — явно сворачивая разговор, что пошёл не по приятному для неё плану, после недолгого молчания попрощалась Кэтрин. — До свидания, я люблю тебя, — попрощался мужчина. Мысли вернулись к Вьюрку. Она уже должна была вернуться со съёмок. Клейтон обещал привести ее не позже одиннадцати часов вечера, а стрелки уже перешагнули за полночь. Майкл набрал номер поста охраны. После краткого рассказа, что Артуру Беккеру все же удалось поговорить с Ханной, охранник поспешил объяснить: — Босс, мисс Беккер где-то около часа как направилась в сторону особняка. — И ты не проводил ее?! — Сэр, она отказалась, — виновато пробубнил он. — Простите, сэр. — Все хорошо, Джерри, — выдохнул Майкл, понимая, что несправедлив. Новость о том, что у ворот «Неверленда» Вьюрка все же подкараулил Артур, взволновала. Только одному Господу было известно, что он успел наговорить дочери. — Мистер Джексон, я могу собрать парней и мы обойдем ранчо… — Нет, Джерри, спасибо. Я сам ее поищу. Передавай привет Клаудии и малышу Спарксу, — смягчил он тон. Долго искать не пришлось. Практически у входной двери он наткнулся на раскиданные кроссовки девушки. После больницы у Ханны возникла странная привычка ходить по дому без обуви. Мужчина облегченно выдохнул и посмотрел на лестницу. Майкл не сомневался, что Вьюрок наверху. Поднявшись, он направился в свою комнату, даже не сомневаясь, что девушка там, но затормозил у приоткрытой двери в комнату той. Ханна сидела на кровати притянув колени к груди и рассматривала что-то в окне. — Вьюрок? Девушка вздрогнула, подняв на Майкла взгляд. — Все хорошо? Ханна пожала плечами, снова отворачиваясь к окну. Это так походило на ее поведение в первые дни, как он вернулся, что Майкла мысленно передернуло. — Я знаю про Артура, — тихо сказал тот, сделав два шага к ней. — Он приходил извиниться, — голос Вьюрка звучал глухо. — Простила? — Майкл облокотился на спинку стула, получил очередное молчаливое пожимание плечами. Он подошёл ещё ближе, положил ладонь ей на голову. Волосы еще были влажными. Казалась, Вьюрок на секунду задержала дыхание, перед тем как податься вперед и, обхватив его руками, прижаться. Она была настолько близко, что ему казалось, он ощущает ее дыхание даже через ткань рубашки. Рука сама опустилась ниже, коснулась затылка, шеи, пальцы прошлись по обнаженной коже ключице, к вырезу на груди. Ханна громко сглотнула и задышала чаще и подняла на него голову в полутемной комнате, где свет давала только открытая дверь в коридор. Ее глаза блеснули совсем по-кошачьи. Ханна поднялась на ноги, не разрывая с ним зрительного контакта. Ее пальцы прошлись по его спине вверх, задержавшись на затылке. Один миг, один вдох, одно движение — и ощущение поцелуя на губах. Майкл уже привычным движением подхватил девушку, приподнимая выше над собой. Желание прокатилось знакомой волной дрожи по телу, заставляя мурашки побежать по позвоночнику. Казалось, вот он, ещё миг, искра, и между ними разгорится пожар, заставляющий его не жалея собственных рубашек рвать пуговицы, чтобы коснуться ее самых чувствительных мест, почувствовать раз за разом, как она забывается в его объятьях, ласках, поцелуях. Боль была резкой и абсолютно неожиданной, заставляющей зашипеть и резко отскочить. Ханна, от его движения упавшая назад, на постель, смотрела на него широко распахнутыми глазами. — Что это было?! — непонимающе смотрел на Вьюрка Майкл, ощущая во рту вкус собственной крови и на автомате стирая ее с прокушенной губы. — Если это такие игры, то мне они не нравятся. — Ты уезжаешь. Когда? — вопросом на вопрос ответила Ханна, зло прищурившись. — Когда ты собирался рассказать мне? В день отъезда?! Сложить «дважды два» было несложно. — Услышала мой разговор с матерью. Я хотел рассказать, но… — Но зачем? — перебила его Ханна. — Я же ещё расстроюсь. Устрою истерику. Вдруг придётся снова запихнуть меня в психушку? — зло рыкнула она, и вдруг ее глаза расширились: — А может, ты так и хотел?! А что?! Истеричную девчонку в больницу, а сам на гастроли! Хороший план. Толпы поклонниц уж точно не дали бы тебе заскучать. Майкл слышал слова и не понимал, настолько они казались абсурдными, нелепыми и злыми. Захотелось просто взять Вьюрка и как следуют встряхнуть: — Ханна, ты говоришь бред. Я не собираюсь тебя никуда отправлять. Да, я не рассказал тебе, это моя ошибка, но… — Но?! — Ханна буквально словно ощетинилась, садясь на кровати. — Твоя реакция сейчас доказывает, что мои опасения были не напрасны. От эти слов Ханна резко соскочила и практически бегом направилась к двери. — Вьюрок, подожди. — Да пошёл ты, Майкл, — даже не оборачиваясь, огрызнулась она. Майклу самому хотелось ругаться. Отпускать Вьюрка в таком состоянии было нельзя. Он схватил ее за руку практически у самой двери, резко разворачивая к себе. Два шага назад — и Ханна почувствовала спиной стену. Бежать было некуда. Это порождало неясную волну тревоги, заставляя взглядом блуждать по комнате. Майкл глубоко выдохнул, приказывая себе успокоиться. Он обхватил лицо Вьюрка ладонями, вынуждая остановить взгляд на нем: — Ханна, прости. Ты действительно думаешь, что мне нужен кто-то, кроме тебя? Думаешь, я хочу уехать? Оставить тебя? Вьюрок замотала головой. На глазах выступили слезы, словно смывая с них пелену, делая взгляд осмысленным. — Я просто хотел дождаться правильного момента. Возможно, поговорить с доктором Сандерс. Ханна продолжала молчать, опустила голову, медленно выдыхая. Майкл почувствовал, как она буквально выскальзывает из его рук по стене вниз. — Мне страшно, — прошептала она, садясь на пол. Майкл опустился рядом, взяв ее за руку: — Мне тоже. Я боюсь оставлять тебя одну. Мне сложно это представить. Кажется, проще вырвать себе сердце, чем выпустить тебя из своих объятий. — А зачем? — Во взгляде Ханны зажегся огонёк. — Я могу поехать с тобой! Майкл нахмурился, не совсем понимая, к чему Ханна клонит. Взять ее с собой казалось безумной идеей. Перелёты и переезды. Толпы репортеров и поклонников, осаждающие как машины, так и вход в отель, чуть ли не сутками стоящие под окнами его номера в надежде увидеть своего кумира хоть на секунду. Многочасовая подготовка к концерту и сам концерт. А если уж придётся встречаться с какими-нибудь важными людьми, то видеть Вьюрка пару часов в сутки, и то рано утром и ночью, будет самое большое, что он может ей предложить. А чем будет все это время заниматься она сама? Безвылазно сидеть в номере? Не с подвижным характером Вьюрка. А если ей захочется погулять, то Майкл понимал, что не позволит ей выйти без охраны в количестве двух или трёх человек. Вьюрок выслушала все его доводы, рассматривая их переплетенные пальцы, замотала головой. — Нет! Я не собираюсь сидеть в номере или бродить по городу. Я буду выступать! — Выступать? — Ну да, в твоей труппе всегда нужны танцоры. Большинство танцев я уже знаю, а то, что не знаю, выучу. Так я большую часть времени буду с тобой и не буду скучать. Смогу тебя сопровождать на различные встречи. — Вокруг будет много людей, репортеров. Все будет меняться быстро: города, страны. А подготовка к концерту, да и сам концерт, станут не менее выматывающими. — Я знаю, — посмотрела Ханна ему в глаза. — Майкл, не забывай, я тоже выступала. Я знаю, что такое гастрольная жизнь. И я понимаю, насколько это сложно и серьезно, а в твоём случае все нужно увеличить в десять раз, но, поверь, это намного легче, чем расстаться с тобой на год. Разве ты сам этого не чувствуешь? Он чувствовал. Смотря в голубые глаза, все ещё блестящие от слез. Ощущая, как подрагивают ее пальцы и насколько холодна кожа. — Хорошо, — выдохнул он, сдаваясь. — Первое: мы все обсудим с доктором Сандерс. — А второе? — во взгляде разгорелось любопытство. — Пришло приглашение на благотворительный прием одного из медицинских центров. Это не самое веселое действо на свете: кучка богатых и знаменитых людей придут показать себя и какие они благородные, а заодно вкусно поесть, поговорить ни о чем, пожертвовать больнице на новое крыло и оборудование. Я думаю, это будет неплохой проверкой, как ты будешь чувствовать себя в обстановке всеобщего внимания. — Оу! Но мне нечего надеть, — совершенно по-женски воскликнула Ханна, заставляя Майкла рассмеяться и тут же поморщиться от боли. — Больно! Прости, — аккуратно коснулась она припухшей в месте укуса губы. Мужчина перехватил ее руку, нежно поцеловав кончики пальцев: — Ничего, заживет. — Я была так зла… так обижена. — Ханна передернула плечами. — От понимания, что ты уедешь, стало больно, что я просто… — Выплеснула эту боль, — понимающе кивнул Майкл. — Давай в следующий раз лучше устроим бой подушками. — Хорошо, — улыбнулась Ханна натянуто. Неприятный осадок царапал где-то внутри чувством вины. Она и в самом своём кошмарном сне не могла представить, что сделает больно Майклу, и теперь взгляд то и дело возвращался к распухшей губе. Наблюдая, как на глаза Вьюрка снова наворачиваются слезы, Майкл глубоко вздохнул: — Так не пойдёт. — Он встал на ноги, за руки поднимая ее. — Попкорн или сладкая вата? Ханна удивленно подняла бровь: — Хочешь пойти посмотреть кино? Но я практически без одежды, — посмотрела она на рубашку, что сейчас была застегнута на три пуговицы. — Тем интереснее. — Оценивающий взгляд Майкла скользил по ней, порождая мурашки. — Попкорн, — на выдохе ответила девушка, заливаясь румянцем. — Сладкий попкорн.***
Благотворительный приём проходил в одном из самых больших медицинских центров Санта-Барбары, был действительно чем-то похож на бал: красиво украшенный зал, живая музыка, угощения и напитки. Гости, одетые официально и роскошно, сверкающие в лучах холодных электрических ламп украшения. Смех и звон бокалов. В первые минуты Ханне казалось, что она на съёмочной площадке, особенно в тот момент, когда она с Майклом вошла в зал и тут же почувствовала на себе внимание, казалось, всех присутствующих. От этого стало зябко, но она, подавив желание поёжиться, выпрямила спину и гордо подняла голову. Это был экзамен, проверка, которую одобрила доктор Сандерс, но ещё это был и первый их выход в свет с Майклом. Теперь она официально, во всех СМИ, получит статус если не невесты, то подружки «Поп-Короля». Ханна понимала, что тут же начнутся пересуды и сплетни, ей припомнят все, и уже завтра таблоиды с каким-то садистким удовольствием будут смаковать и роман с Алексом, и изнасилование, гадать, когда же случился разрыв Джексона и Лизы Пресли и не она ли его причина, но, видимо, такова цена пребывания с Майклом рядом. Она почувствовала, как ладонь Майкла накрыла ее руку и пальцы чуть сжали в поддерживающем жесте: — Не волнуйся, тут, в основном, врачи, несколько бизнесменов, актеры, певцы, три фотографа. — Он кивнул на мужчин с фотоаппаратами, что уже спешили к ним. — Не думаю, что кто-то из них будет вести себя как оголтелые фанатки на моих концертах. Хотя кто знает, — пожал он плечами. — Например, вот тот грузный мужчина. Смотри, как загорелись его глаза. Если бы он мог, то растолкал бы всю толпу перед собой и кинулся мне на шею. — Майклу удалось заставить Ханну улыбнуться и даже тихо засмеяться, представив данную картину в красках. — Вот и хорошо. Улыбайся, Вьюрок, и они будут очарованы. Это врачи, им не так часто приходится видеть красоту. В нежно-голубом атласном платье длиной в пол, что так выигрышного подчёркивало цвет ее глаз и контрастировало с рыжими локонами, струящимися по спине, Ханна действительно выглядела невероятно нежно, практически воздушно. Майкл точно знал, чего хотел добиться, выбирая этот наряд. Она согласно кивнула и, задержав на лице улыбку, вслед за Майклом прошла вглубь зала. Улыбки, приветствия, комплименты, рукопожатия, — все это сливалось в единую карусель, от которой немного кружилась голова и шла дрожь по телу. — Вьюрок? — знакомый голос заставил Ханну обернуться и всмотреться в толпу гостей. Дэвида Боуи сложно было не заметить, а когда рядом с ним находилась его эффектная супруга Иман, то и просто невозможно. Ханна и Майкл подошли к их столику. — Рад вас видеть, — поприветствовал их Майкл. — Я тоже рад вас видеть. — Дэвид поочередно посмотрел на Джексона и Ханну. — Особенно вместе, — подмигнул он девушке, не скрывая свою ухмылку. — Вьюрок повзрослела, почти королева. Ханна смущенно улыбнулась, посмотрев на Боуи: — Кто тут выглядит королевой, так это Иман. — Она понимала, почему Боуи влюбился в эту женщину, почему Майкл выбрал ее на роль Нефертити — царицы, слава о чьей красоте преодолела тысячелетия. — Сойдемся на том, что мы обе сегодня великолепны, — рассмеялась Иман. — Подстать нашим партнерам, — абсолютно искренне улыбнулась она, подавая руку. — Та девушка, что сквозь немыслимые преграды и бессчетные невзгоды пробилась в замок по ту сторону города гоблинов, — в голосе Дэвида появились интонации Джаретта — короля гоблинов, а по спине Ханны невольно побежали мурашки. — Согласишься ли ты потанцевать? — Моя воля столь же сильна, как твоя. Мое королевство столь же обширно, — припомнила она следующие строчки. — Не надо, Сара. — Боуи посмотрел на нее умоляюще, все еще отыгрывая короля гоблинов. — Только не сегодня. — Он протянул руку, приглашая на танец. Живой оркестр как раз заиграл медленную мелодию, похожую на вальс. Ханна мельком взглянула на Майкла. Тот пожал плечами, давая понять, что она решает сама. Ханна, чуть помедлив, подала Дэвиду руку. Дэвид повел Ханну чуть ли не в центр зала. — Не забыла шаги? — спросил он на ухо. — Нет. Они вальсировали по относительно небольшой площадке, ощущая взгляды зрителей, как на том сказочном балу два года назад. — Я слышал, что с тобой случилось, — так же шепотом сказал мужчина, заставляя Ханну на секунду сбиться с шага, но твердая рука Боуи поддержала. Ханна посмотрела на Дэвида, ожидая увидеть жалость, но во взгляде проскользнула лишь грусть и снова спряталась за дружеским участием и веселостью. — В жизни иногда случается дерьмо, — голос Ханны прозвучал максимально безэмоционально. — Но главное, смочь встать после этого. — Да, — выдохнул Боуи, — тебе, как вижу, это удалось, а попутно ещё вставить на место мозги Джексону. — Он, скорее, вправлял мне мозги, — пожала Ханна плечами. — Без него я бы не справилась. — Тогда я рад, что он оказался рядом. — Дэвид заставил Ханну крутануться вокруг своей оси и снова поймал в свои объятья. — Пока рядом, — не удержалась от вдоха Ханна. — Тогда он прервал гастроли, и пришло время возобновлять тур. — Дай угадаю, и не хочет брать тебя с собой? — Он пока не решил, — невольно поморщилась она. Боуи молча покачал головой, но через секунду девушка почувствовала, как он прижал ее к себе сильнее, заставляя немного прогнуться назад. Пальцы легко прошлись по ее щеке: от скулы вниз, поднимая голову. Ханна прекрасно знала, что Боуи просто играет, но сердце все равно ударилось о грудную клетку и застучало быстрее. В горле пересохло, а пальцы сжали плечи мужчины крепче. Космический магнетизм Боуи нельзя было отрицать. У Ханны шли мурашки по спине, а воздух вокруг словно пропитался электричеством, разрядом молнии. — Позвольте я разобью вашу пару, — голос Майкла сбоку прозвучал резко. Дэвид, не отрывая взгляда от Ханны, очень медленно и даже лениво убрал ладонь с талии девушки, и только отступив на два шага назад, посмотрел на Майкла и довольно улыбнулся: — Прошу. Майкл тут же перехватил Вьюрка в свои объятья, и они продолжили танец там, где он оборвался. — Как ты? — с тревогой всматривался в ее лицо Майкл. — Все хорошо. Ты же понимаешь, что он тебя провоцировал? — подняла Ханна бровь. — Да, — выдохнул мужчина после очередного па. — Но почему-то именно ему это всегда удаётся. — Возможно, потому что вы чем-то схожи, — пожала плечами Ханна, посмотрев в сторону столика Боуи. Его внимание уже полностью было поглощено разговором с женой. Судя по улыбке, Иман тоже не приняла всерьёз провокацию мужа. Ханна задумалась: выглядят ли они с Майклом так со стороны? Почему-то ей казалось, что нет. Она не сомневалась в своей любви к Майклу и его любви к ней, но в Дэвиде и Иман чувствовалась созвучная гармония, словно музыка, слышимая только этими двумя. Крепкие нити, что тянутся от одного к другому, опутывают их, привязывая друг к другу больше, чем официальный статус и кольца, надетые на пальцы, больше, чем любые клятвы и признания. Родство душ. Задумавшись об этом, она снова сбилась с ритма. — Устала? — спросил Майкл. — Немного закружилась голова и пить хочется, — улыбнулась Ханна. — Пойдем. — Майкл потянул ее в сторону мини-барной стойки, встроенной специально для этого вечера у одной из стен зала. — Здравствуйте, что желаете? — с широкой улыбкой поприветствовал их бармен. — Есть Мохито без алкоголя? — спросила Ханна. — Конечно, мисс. — Минералку, — сделал заказ Майкл. Не прошло и полминуты, как запотевшие от холода ледяных кубиков стаканы с напитками щипали пальцы, но не успели они играючи чокнуться и сделать первые глотки, как Майкл услышал со спины голос, который хотел услышать меньше всего на свете: — Мистер Джексон, удивлён, увидев вас здесь сегодня. Хотя с другой стороны, вы всемирно известный меценат и благодетель. Где вам быть, если не здесь? Майкл сжал стакан так, что пальцам стало больно, а будь стекло немного тоньше, то, треснув, рассыпалось бы в его ладони. Он медленно повернулся и столкнулся взглядом со Стоуном. В отличие от самого Джексона, он не был известен благотворительностью, а если и случалось что-то подобное, то все его участие сводилось к росписи на чеке. Так что Майкл просто не мог предположить, что он появится тут. — А я вот очень удивлён, — процедил Майкл сквозь зубы, ощущая, как ярость дрожью ползёт по телу, подобно гремучей змее. Медленный вдох и такой же выдох сохраняли буквально крупицы спокойствия, что грозились вот-вот убежать сквозь пальцы. Казалось, ещё мгновение — и Майкл не сможет сдержать желания наброситься на Стоуна, и ему будет наплевать, кто и что об этом подумает и что напишут газеты. Побить его так, чтобы единственной хорошей новостью для того стало наличие множества врачей и скорой медицинской помощи вокруг. Майкл так живо представил, как его кулак врезается в лицо мужчины, ломая тому нос, как второй удар заставляет выпадать зубы и крошит челюсть, как глаза от синяков заплывают настолько, что превращаются в мелкие свиные щёлочки, больше подходящие для заплывшего жиром лица. Движение справа оторвало Майкла от созерцания этой картины в своём воображении и вернуло в реальность. Он даже не сразу понял, что это Ханна пробежала мимо, к ближайшему выходу из зала. Бросив ещё один взгляд на Стоуна, только чтобы убедиться, что тот не сделал ни малейшего движения в сторону Вьюрка — и слава Богу, иначе бы Майкл за себя не ручался, — Джексон поспешил следом за девушкой. Услышав мужской голос позади, Ханна не сразу осознала, что происходит. Реакция ударила немного позже, как приливная волна, как чёртово цунами, практически сбивая с ног. Мурашки поползли по коже, оставляя за собой дорожки холодного пота. Хоть мужчина обращался не к ней, но звук его голоса, его интонации поднимали волну паники и заставляли задержать дыхание. Ханна развернулась и посмотрела на говорившего. Лучше бы она этого не делала. Она точно знала: это он. Возникшая перед глазами пелена из слез мешала толком разглядеть мужчину, но ужас, что сейчас буквально вцепился в неё, выворачивая наизнанку все внутренности, не мог ошибаться. Ханна не могла больше стоять там и испытывать волны паники, которые с каждой секундой захлёстывали все сильнее. Резко повернулась и побежала, не обращая внимание ни на встревоженные и удивлённые взгляды, ни на собственные дрожащие коленки. Выбежав из зала, полного людей, она оказалась в пустых больничных коридорах, казалось, тянущихся до бесконечности. Желание выбраться отсюда и страх гнали ее вперёд. Ханна на минуту остановилась в поисках нужной двери. Заблудиться было страшно и глупо. Гулкий звук шагов позади заставил задержать дыхание. Она рванулась к ближайшей двери и заскочила внутрь. Ханна прижалась к стене. Сердце билось как бешеное и казалось, что тот, кто идет за ней, неминуемо услышит этот барабанный бой. Дышать становилось все сложнее, грудь сдавило, стук сердца заглушал все остальные звуки. Ханна зажала уши ладонями, медленно скатываясь по стене вниз. — Вьюрок? Вьюрок, — голос Майкла практически не пробивался сквозь весь этот шум, был далеким, эфемерным, практически нереальным, но она все равно зацепилась за этот самый любимый звук в мире в попытке вытянуть себя из тьмы. Он услышал шаги и мелькнувшее голубое платье до того, как дверь закрылась. Ханна сидела у стены практически сжавшись в комок, зажав уши руками. Она не реагировала на него слова. Это так походило на те приступы, что сковывали ее раньше. Майкл остановился, решаясь коснуться ее. Готовясь к любой ее реакции: слезы, крик, агрессия, припадок. — Как она? — Боуи встал в дверях, с тревогой переводя взгляд с Ханны на Майкла. Его голос заставил вздрогнуть. — Я видел, как она выбежала. Могу чем-то помочь? — Найди Билла и машину, — коротко бросил Майкл, глубоко вздохнув. Мелькнула трусливая мысль позвать кого-то из врачей, но он тут же ее отмел: толпа незнакомцев вокруг могла сделать хуже. — Хорошо, — кивнул Боуи, исчезая за дверью. Майкл глубоко вздохнул, надеясь, что не сделает хуже. Он осторожно тронул ее за плечи. Ханна вздрогнула. — Тише, малышка, это я. Мы уйдем отсюда. — Он подхватил ее на руки. Ханна, напряженная в первые секунды, казалось, выдохнула и немного расслабилась, но все равно все еще дрожала и молчала. Когда автомобиль тронулся и отъехал от здания, Майкл уже сто тысяч раз успел проклясть себя, что отвел Вьюрка на эту вечеринку, и садясь в салон автомобиля, прижимая Ханну к себе, решил, что он не оставит ее в одном городе, даже в одной стране с Барни Стоуном.