Вьюрок

      Ханна поправляла наушники, которые уже немного давили на уши. Она никогда не думала, что записывать песню это такое долгое и тяжелое дело. Нет, конечно, она видела, как песни записывал Алекс, как песни записывал Майкл. Ханна и сама когда-то записывала песни для мюзикла-сказки, но это было очень давно и она не особо помнила, как и что происходило и сколько это занимало времени.       Первые несколько попыток ее голос дрожал и срывался. Ханна сама морщилась оттого, что выходило. Во рту уже пересохло, а горло начинало саднить. — Давайте передохнём, — предложил Алекс, тоже прекрасно услышав всю эту фальшь.       Когда Ханна вышла из будки, Алекс бросил ей бутылку воды. — Что происходит? — спросил он, как только Ханна промочила горло. — Не знаю. Все как-то очень непривычно. Я не могу нащупать эмоцию, что ли, — пожала она плечами. — Просто обычно, когда я танцую или когда играю роль, то четко ощущаю, что хочу рассказать этим, что хочу дать почувствовать тем, кто это увидит. Тут я слышу музыку. Я пою, — Ханна поморщилась, — точнее, пытаюсь петь, но не могу поймать историю, что ли.       Алекс задумался, смотря то на Ханну, то на звуконепроницаемую будку. — Знаешь, когда я только осваивался на студии, то мне дали хороший совет: представь, для кого ты поешь эту песню. — И кому же ты поешь? — спросила Ханна.       Алекс улыбнулся и покачал головой: — Это секрет. Ну что, готова попробовать снова?       Ханна кивнула, оставив бутылку воды на столе. Снова вошла в будку. Надела наушники, чтобы слышать свой голос. Начался проигрыш. Сначала Ханна хотела петь для Алекса. Ведь они пели эту песню в дуэте, как влюблённая пара, и это было бы логично, но голос снова сорвался. И тогда Ханна просто закрыла глаза, позволяя мелодии кружить вокруг неё, забираясь под кожу. Окутывать ее облаком, туманом, и сквозь полузакрытые глаза, сквозь эту иллюзорную пелену перед ее глазами возник знакомый силуэт. Силуэт Майкла. Ханна резко выдохнула и тут же набрала воздуха в грудь, вступила, на этот раз слова песни полились сильным потоком, ярко, эмоционально, практически до боли. Ведь она пела для него, для Майкла. — Браво! Здорово! — зааплодировал Алекс, когда она завершила свою партию. — Я и не знал, что ты можешь настолько мощно! Прям до мурашек. — Спасибо, — улыбнулась Ханна. — Твой совет помог. — И для кого же ты пела? — спросил Алекс. — Секрет, — вернула Ханна Алексу хитрую улыбку. — Ну что, передохнём или теперь попробуем вместе? — Я не устала, — пожала плечами Ханна, — и если твои мысли сейчас не о пицце, то можем продолжить. — Молчи про пиццу, — поднял руки вверх Алекс. — Иначе вместо меня в дуэте с тобой будет петь мой урчащий живот. — Тебя легче убить, чем прокормить, — покачала головой Ханна. — Мне то же самое мама говорит, — рассмеялся Алекс. — Может, поэтому она и спровадила меня из дома. — Не исключено, — засмеялась Ханна.       Теперь они уже вдвоём стояли в будке. На этот раз петь уже было проще, так что после третьего раза, с небольшими перерывами, чтобы голос успевал отдохнуть, они записали эту песню. — Молодцы, ребята, — хвалил их звукорежиссёр. — Нечасто встретишь пару, которая так светится любовью. Вы прям как ожившие Ромео и Джульетта. Песня, сто пудов, будет хитом. — Спасибо, но мы… — хотела возразить Ханна, сказав, что они с Алексом только друзья, но почувствовала, как рука Алекса обвивает ее талию, заставляя прижаться ближе. — Но мы надеемся, что не закончим как они, — перебил ее Алекс.       Ханна сначала посмотрела на Алекса. Он вёл себя странно, как-то слишком наигранно, и Ханне совершенно не нравились такие моменты. — Алекс, может, ты объяснишь, что происходит? — спросила Ханна, когда они вышли из звукозаписывающей студии. — И не нужно мне говорить про то, что нам нужно разыгрывать влюблённых.       Алекс смотрел на Ханну и выглядел потерянным и смущенным: — Знаешь, похоже, ты мне действительно нравишься. — Ты понимаешь, что я не могу вот так ответить тебе, — тихо проговорила она. — Ты милый, симпатичный, но… — Я понимаю, — засмеялся Алекс, — и не жду, что ты тут же бросишься мне на шею. Просто имей в виду, что теперь мои ухаживания это не просто напоказ репортерам. — Звучит как угроза, — неловко пошутила Ханна. — Пойдем за пиццей.       Он протянул ей руку. Ханна, чуть помедлив, закусив нижнюю губу в нерешительности, все же сделала шаг навстречу и не просто взяла Алекса за руку, а подошла ближе и обняла его за поясницу, позволяя ему обхватить ее плечи.

***

      Майкл нервно отбивал ритм пальцами по столу, выжидая прихода остальных приглашённых на встречу. Вот в дверях появился Энтони, за ним шёл адвокат Барри Ротман, один из самых мерзких и беспринципных юристов в Калифорнии, готовый за деньги продать и мать родную. Замыкал их небольшую процессию сам Эван Чандлер.       Мужчина не поздоровался с Джексоном, а лишь скользнул по нему взглядом. — Как вижу, ты решил согласиться, — ухмыльнулся Эван, откидываясь на спинку стула. — Так когда мне на счёт переведут мои тридцать миллионов?       Майкл смотрел на мужчину, сидящего напротив него, на всю эту небрежную позу, на самодовольную ухмылку и алчный блеск в глазах, и ему, пожалуй, чуть ли не впервые в жизни захотелось набить кому-то рожу. Лицом это было назвать сложно. Майкл убрал руки со стола, чтобы никто не заметил, что ладони сжались в кулаки. — Мистер Джексон может предложить вам сумму в один миллион долларов, — взял слово Пелликано.       Лицо Чандлера вытянулось, а потом пошло пятнами: — Да! Да!.. Ты с ума сошёл, Джексон?! Неужели до сих пор не дошло, что стоит на кону?! Чертов ты фрик! — Чандлер вскочил на ноги, нависая над певцом, словно скала. — Эван, успокойся, — положил руку на плечо своего клиента в успокаивающем жесте Ротман.       Эван фыркнул, но сел на место, продолжая прожигать Джексона злым взглядом. Майкл же чувствовал себя просто омерзительно, словно вступил в яму, полную дерьма. Его тошнило от всего этого. Ему было душно и хотелось только одного: нет, даже не ударить Чандлера (марать руки об этот кусок дерьма было просто противно), а вот снова заявить, что он не получит ни цента, чего бы ни выдумал в своей больной голове, и уйти, хлопнув дверью. Хотелось до ужаса. Но, посмотрев в сторону Энтони, который сохранял на лице ангельскую невозмутимость, он сам попробовал успокоиться. — Послушайте, господа, — взял слово Пелликано. — Если вы не согласитесь на эти условия, боюсь, мистер Джексон не сможет предложить вам ничего лучшего. — Тогда мой клиент готов идти в полицию и выдвинуть обвинение сами знаете в чем, — чуть наклоняясь вперёд и пытаясь поймать взгляд Майкла, произнёс Ротман. — Мистер Джексон, в свою очередь, тоже готов выдвинуть обвинение в вымогательстве, — пожал плечами Пелликано, откидываясь на спинку стула и смотря на Эвана.       Тот напрягся и смотрел на Ротмана. Между ним и Пелликано словно шла дуэль, психологически шахматная партия, и от исхода этой партии зависело будущее Джексона.       Бросив взгляд на Чандлера, Ротман покачал головой: — Двадцать миллионов. Пелликано покачал головой. — Тогда жди, Майкл, очень скоро за тобой придут, — поднялся Чандлер из-за стола, с шумом отодвигая стул.       Ротман тоже молча встал и покинул кабинет вслед за своим клиентом. Майкл выдохнул и устало опустил голову на руки. — Господи, — застонал он. — Что же мне делать? Я с удовольствием бы дал этому ублюдку не миллион долларов, а в челюсть. — Поверь, я тоже, — кинул Энтони. — Что думаешь делать, если он не согласится? — Честно, понятия не имею, — пожал плечами Майкл. — Надеяться, что наша уголовно-исполнительная и судебные системы справедливы. — Небольшая надежда, но все же есть, — покачал головой Пелликано. — Езжай домой, Майкл, езжай домой. Лиза-Мария, наверно, уже беспокоится. — Да, конечно, — встал из-за стола Джексон.       Он надел свою знаменитую шляпу и солнцезащитные очки. Пытался спрятаться от всех тех людей, от всего того мира, что становился все неуютнее и холоднее.       Когда автомобиль заехал на ранчо, только находясь за воротами, он смог почувствовать себя немного спокойнее. — Майкл, как прошла встреча? — вышла ему навстречу Лиза, на руках у неё сидел Бенджамин.       Малыш, увидев мужчину, тут же потянул к нему свои ручки. Майкл взял его на руки. — Здравствуй, Бен. Надеюсь, у тебя сегодня был день лучше, чем мой. — Все плохо? — с тревогой посмотрела Лиза на Майкла. — Не особо хорошо, — уклончиво ответил тот.       Лиза-Мария обняла Джексона, прижимаясь к его плечу лбом. Ей было тяжело видеть его таким потерянным. Майкл улыбался малышу Бенджамину, тот показывал ему какую-то игрушку. Майкл поцеловал в щечку Бенджамина. — Может, я позвоню своему адвокату? — предложила Лиза. — Спасибо, но не надо, — покачал головой Майкл. — У меня все под контролем. Лучше расскажи, как идёт подготовка к свадебной церемонии, — желая переменить тему и хоть попытаться отвлечься от Чандлера и всех дел, что с ним связаны, попросил Майкл. — Все чудесно. Я видела прекрасное платье. Хотя это глупо выходить замуж в белом платье, когда у тебя уже двое детей, — покачала головой Лиза-Мария. — Почему же обязательно в белом? — улыбнулся Майкл. — Есть много цветов, что идеально бы тебе подошли. — Например? — Лазурный, цвет слоновой кости, бордо, красный, — перечислил Джексон. — Хм, может, тебе стать моим стилистом? — покачала головой Лиза. — Я могу одолжить тебе своего? — засмеялся Майкл. — Я хочу сказку, — потребовал Бенджамин, который все это время переводил взгляд с матери на Майкла и обратно. — Да? И какую? — Майкл тут же переключил своё внимание на малыша.       Ему всегда было легче общаться с детьми, чем со взрослыми. Дети подкупили его своей искренностью. Отогревали своей теплотой. — Утенка, — захлопал в ладоши Бенджамин. — Что ж, это будет очень интересная история, — улыбнулся Майкл. — А мама с нами пойдёт? — посмотрел он на Лизу. — Конечно, разве я могу такое пропустить.

***

— Я не могу поверить, — качала головой Ханна, смотря, как мама собирала чемодан отца. — Неужели он согласился? — Мне кажется, что ты думаешь об отце хуже, чем он есть на самом деле, — покачала головой Маргарет. — Он сам испугался и пожалел, когда увидел, что натворил. — И сразу же решил поехать лечиться? — с сомнением покачала головой Ханна.       Ей не верилось, что отец вдруг решил лечь в реабилитационной центр для зависимых. Не верила, что Артур вообще мог испытывать чувство вины. Ханна спустилась вниз и прошла в гостиную. Там сидел Артур на диване и с отсутствующим взглядом смотрел в окно. Ханна застыла в дверях и почувствовала, как по спине прошли мурашки. Она не могла не признать, что отец выглядел очень растерянным и каким-то подавленным. Пожалуй, таким она его не видела никогда, даже после смерти Дона. После смерти Дона отец был зол. Очень зол, а сейчас он выглядит сломанным.       Ханне казалось, что такое чувство, как милосердие, да даже банальная жалость к отцу уже давно были вытравлены годами унижений и диктатуры, но сейчас, когда она смотрела на него, что-то шевельнулось внутри. Артур почувствовал взгляд и повернулся в ее сторону: — Дочь, посиди рядом, — похлопал он по дивану рядом с собой.       Ханна проигнорировала этот жест, но прошла в комнату и села на соседнее кресло. Артур проследил за ней взглядом, но ничего не сказал. — Это неожиданно, — тихо сказала Ханна. — Для меня тоже, — пожал плечами Артур. — Знаешь, когда я вчера проснулся и Маргарет показала мне все, что… все, что я сотворил… я осознал, что моя жизнь уже даже не катится, а скатилась под откос, а дальше… — Артур сжал кулак, тяжело вздохнув, — дальше только пропасть.       Ханна не знала, что на это ответить. Она знала эту пропасть. Она заглядывала туда, и у неё хватило сил не упасть, так что она отчасти понимала отца. Осознать, что ты собственными руками разрушил многое, что у тебя осталось от любимого сына, само по себе тяжелое наказание.       Она посмотрела на отца. Артур показался ей сильно старше, словно время ускорило свой бег и перенесло его на несколько лет вперёд. Лицо мужчины было бледным и отёкшим, с большими синяками под глазами. От прежнего лоска английского джентльмена во всегда выглаженных костюмах и начищенных ботинках, казалось, мало что осталось. Он сильно похудел, осунулся и даже как-то ссутулился. Странно, что она не заметила этого раньше.       На глаза невольно навернулись слёзы, а душу все больше захватывало милосердие. — Мне жаль, что все так, — медленно проговорила Ханна, — но надеюсь, что в клинике тебе помогут. — Я тоже, — тихо отозвался Артур.       Они снова замолчали. Ханна уже хотела встать и уйти, но отец остановил ее вопросом: — Как у тебя дела с этим парнем? Алексом?       Ханна не знала, что ответить. Она так отвыкла обсуждать с отцом свои дела. Даже опасалась это делать, чтобы не нарваться на критику и осуждение. — Все хорошо. Репетируем новую песню. — Ты будешь петь на сцене? Ханна пожала плечами: — Возможно. — Неужели ты решила начать карьеру певицы? Ханна не успела ответить, как в дверях появилась Маргарет: — Я собрала твой чемодан. Пора ехать.       Артур глубоко вздохнул и встал с дивана. Он взял из рук жены чемодан. Обвёл взглядом комнату и медленно пошёл ко входной двери. Остановившись в нескольких шагах от двери, он развернулся, гордо выпрямился, снова становясь английским джентльменом, которого Ханна знала с самого детства. — Я понимаю, что в последние месяцы я не был хорошим отцом, да и мужем, но я постараюсь все исправить. — Я верю в тебя, — сказала Маргарет, сдерживая слезы. — Удачи, — прошептала Ханна.       Она признавала, что ей совсем не плевать на отца, несмотря на всю ту боль, что он ей причинил.       Посмотрев на них, Артур вдруг улыбнулся той редкой улыбкой, которая уже практически стерлась из памяти Ханны, той редкой улыбкой, когда он действительно был доволен ею. — Спасибо, девочки, — сказал Артур, и за окном нетерпеливо засигналило такси. — Все, мне пора. Не скучайте.       Резко развернувшись, встряхнув плечами, он вышел за дверь.       Маргарет и Ханна вышли вслед за ним и остановились на крыльце, наблюдая, как Артур твёрдыми шагами, сохраняя гордую осанку, идёт к такси.       Они вошли в дом, когда автомобиль скрылся за поворотом. Ханна, вошедшая последней, закрыла дверь и облокотилась на неё спиной. Хоть отец и уехал, но ей до сих пор слабо верилось во все произошедшее.       В то, что ее упрямый, несговорчивый, мало кого слушающий, а особенно их с матерью, отец все же поменял своё мнение, признал, что ему нужна помощь, и согласился на лечение.       Ханна совершенно бы не удивилась, если бы, проехав до конца их район или даже до конца их улицы, он повернул назад, но проходило пять минут, десять, полчаса, а ничего не происходило. Отец не возвращался. — Как думаешь, из этого что-нибудь получится? — озвучила она вопрос, что повис в воздухе. — Не знаю, — покачала головой Маргарет. — Нам остаётся только надеяться и молиться.       Ханна лишь пожала плечами. Она ощутила, как ее нервно потряхивает от всего произошедшего. До сих пор не верилось, что что-то в ее семье меняется в лучшую сторону. — Хочешь чаю? — спросила ее мама, обнимая за плечи.       Тут, конечно, был всегда немного сырой, даже в самую солнечную для него погоду, Лондон с его вековыми традициями чаепития, но было в этом что-то успокаивающее, что-то из детства. Когда она с Доном тайком от отца вылавливали из розетки прямо пальцами вишни из варенья. За такое бы Артур точно выгнал из-за стола, а ещё на месяц лишил бы сладкого. — А есть вишневое варенье? Маргарет посмотрела на дочь с удивлением: — Да, конечно. Ты его уже с детства не просила. Ханна улыбнулась.

***

— Нет, нет, — покачал головой Мэтт Флинн. — Алекс, как ты ее обнимаешь? Разве так обнимают девушек? Особенно тех, в которых влюблены.       Мужчина стоял в зале, где Ханна с Алексом репетировали номер на песню, и, зная, какой Алекс деревянный, Ханна решила, что чем раньше, тем лучше, и уже сейчас начала разрабатывать их номер.       В этот раз ей придётся тоже петь, так что ставить какую-то сложную хореографию нет смысла, но все равно нужно было все обдумать и представить себе, как они будут взаимодействовать в дуэте. В этот момент мистер Флинн зачем-то напросился с ними и теперь кружил вокруг, раздавая советы и указания, чем все больше и больше разжигал раздражение. Сейчас они с Алексом стояли рядом, Ханна впереди, а Алекс за ее плечом. Одна рука Алекса была сжата, словно держала микрофон, а вторая легко обнимала ее за плечи, и вот именно это объятье так возмутило Флинна.       Алекс переместил свою руку с плеч на талию девушки, прижимая ее к себе.       Мурашки побежали по спине, когда Ханна почувствовала грудь Алекса. Она положила руку поверх руки Алекса. Он вздрогнул, посмотрев на Ханну. — Вот это я понимаю! — захлопал в ладоши Флинн.       Ханна закатила глаза и вымученно посмотрела на Алекса. Неужели ей снова придётся терпеть Флинна и его манеру влезать всюду со своим бесценным мнением? — Слушай, Мэтт, разве у тебя сегодня не назначена встреча? — спросил Алекс. — Я думаю, мы тут справимся сами.       Флинн посмотрел на своего подопечного, потом перевёл взгляд на Ханну, что встала у зеркала, преувеличенно внимательно рассматривая своё отражение. Когда их взгляды с мистером Флинном пересеклись, девушка прищурилась и еле удержала смех оттого, что показала ему язык, словно маленький ребёнок. — Да, мне действительно пора, — сказал он, — но вы не расслабляйтесь, ребята. — Как раз расслабиться мне бы не помешало, — сказала Ханна, как только Флинн ушёл.       Ханна обернулась, посмотрела на Алекса и почувствовала волну смущения. Странно было смотреть на человека и не просто догадываться, а точно знать, что она ему небезразлична, что что-то между ними что-то неуловимо изменилось. Ханне казалось, что Алекс постоянно ждёт от неё каких-то действий, шагов ему навстречу. Между ними возникло напряжение, нет, не такое, какое она чувствовала рядом с Майклом, но и сказать, что они с Алексом просто друзья, она уже тоже не могла. — Я устала. — Давай отдохнём, — Алекс разлёгся прямо на полу зала, закинув руки за голову, словно загорал где-то на пляже. — Нет, — покачала Ханна головой, вставая над ним. — Я хочу уехать куда-нибудь, где нет репетиций, Флинна, репортеров. — Снова хочешь сбежать? — Да. — А я знаю такое место, — вскочил на ноги Алекс, — только придётся ехать далековато. — Поехали, — сказала Ханна, подавая Алексу руку.       Где-то через три часа они приехали на место. Везде, куда Ханна могла посмотреть, была пустыня. Желто-коричневый песок с кусочками зелени: различные колючие кустарники и низенькая трава. И сквозь этот дикий пейзаж чёрной блестящей змеей протягивалось шоссе, уходя куда-то вдаль за горизонт. — Ни репетиций, ни репортеров, ни Мэтта, — разведя руки в сторону, сказал Алекс. — Завораживающее, — ответила Ханна.       За все то время, что жила в Штатах, она ни разу не была в пустыне и теперь ощущала восторг и трепет перед чем-то прекрасным, но также и самым опасным. Она так засмотрелась на весь этот открывшийся перед ее глазами простор, что не сразу заметила, как Алекс вытащил из багажника автомобиля два скейтборда. — Ну что, покатаемся? — спросил он, протягивая одну из «досок» Ханне. — Ты уверен, что это безопасно? — посмотрела та на скейтборд в руках Алекса. — Вполне, — пожал плечами Алекс. — Я уже катался здесь. Это ответвление от главного шоссе и ведёт в небольшой уже не жилой городок. Машины тут ездят редко. На всякий случай я расставил предупреждающие конусы и знаки. — Все предусмотрел, — засмеялась Ханна. — Ну, тогда наперегонки, вон до того камня. — Выхватив скейт из рук Алекса, она указала на внушительный булыжник. — Хорошо, — ухмыльнулся Алекс, вставая на скейт. — Раз, два, три, — скомандовала Ханна, отталкиваясь ногой от асфальта.       Они катались на скейтах, пока ноги не начали гудеть. Потом, сидя прямо на капоте машины, ели захваченные с собой сэндвичи, запивая газировкой, и смотрели на закат. Было полное ощущение, что мир вокруг них замер, остановился, если бы не движения солнца по небу. — Откуда ты узнал про это место?       Алекс посмотрел сначала на неё, потом куда-то вдаль, в пустыню. Его лицо стало серьезным, даже немного мрачным, но, глубоко вздохнув, он грустно улыбнулся и заговорил: — Это было давно, ещё когда я только приехал в этот город. Мне негде было спать, нечего было есть. У меня была только мечта о сцене. Я устроился работать разносчиком пиццы. Город ещё тогда знал плохо… — И не говори, что перепутал и увёз заказ в пустыню? — пошутила Ханна. — Нет, все было не настолько плохо, — улыбнулся Алекс. — Заблудился я в каменных джунглях. Так вот, в тот раз блудил я на славу и привёз пиццу к двери часа через два после ее заказа. Не надо говорить, что тот мужик, который ее заказал, был, мягко говоря, недоволен. — И он тебя побил? — В глазах Ханны вспыхнули тревога и сожаление. — Побил бы, если бы не вмешался, — Алекс сглотнул, словно не решаясь произнести его имя, — один человек. Он жил по соседству от этого мужика и был полицейским. — Тебе повезло. — Определённо, — кивнул Алекс. — Правда, деньги за заказ из-за опоздания мне не заплатили. Знаешь все эти слоганы: «Если мы не доставим вам пиццу за час, вы можете за неё не платить». А из-за моих вечных блужданий по городу я очень часто нарывался на штрафы. Думал, что в этом месяце буду вообще без денег, как приходит заказ, снова в дом того мужика. Целых пять пицц. Я уже хотел отдать заказ другому курьеру, но оператор настаивал, что по описанию требовали именно меня. Ну, думаю, все, крышка мне, этот мужик решил со мной все-таки разобраться. Мысленно молясь всем богам, я приезжаю и, только встав у дверей, понимаю, что адрес не совсем тот… — Другая дверь? — догадалась Ханна. Алекс кивнул и улыбнулся: — Это был тот полицейский. Он специально заказал столько пицц, чтобы прибавить мне кассу, и сказал, что один он с ними не справится, так что мне придётся остаться с ним и помочь. Через неделю я и вовсе к нему переехал, так как Шон искал соседа по квартире. — Так это Шон показал тебе это место? — Да, мы часто ездили сюда. — А что потом? — Потом, — тихо повторил Алекс, и его лицо снова стало серьезной маской, он сжал в пальцах банку так, что из той брызнула газировка, оставляя на всем вокруг неприятные коричневые пятна, но парень, казалось, этого даже не заметил. — Потом я уволился из пиццерии и устроился в кафе. Там искали музыканта и певца, чтобы развлекать посетителей. Там меня и увидел Мэтт. — А что Шон? Алекс повернулся к Ханне лицом: — Ну, ты же знаешь, как бывает. Постоянные записи песен, выступления, времени общаться особо нет, а когда появляется настоящая популярность, тем более.       Ханна кивнула, прекрасно понимая, о чем Алекс говорит. Популярность проводит между медийными и немедийными личностями какую-то невидимую черту. Люди вокруг начинают смотреть на тебя либо с восхищением, либо с завистью, а иногда с двумя этими чувствами одновременно. Есть такие, которые стараются погреться в лучах славы и неважно, каким образом, в ход идёт все: от клятв в вечной дружбе до рассказов журналистам любых личных фактов, подчас абсолютно лживых. Есть и те редкие исключения в виде людей, которым плевать на славу и они остаются твоими друзьями, но тогда в вашу дружбу вмешивается постоянная занятость и она сходит на нет либо остаётся открытками с поздравлениями на праздники. — Мне жаль. — Ханна накрыла своей ладонью ладонь Алекса. Он вздрогнул и посмотрел на неё как-то очень странно. Словно его мысли ещё не вернулись из того прошлого, о котором он рассказывал.       Одним резким движением он подался вперёд, склоняясь над Ханной. Одна его рука накрыла ее затылок, вторая коснулась щеки, убирая непослушную прядь волос с лица, через секунду его губы встретились с ее.       Ханна вздрогнула, ощутив этот нежный поцелуй и волну тепла, прокатившуюся по телу. Она закрыла глаза и чуть подалась вперёд, позволяя продолжать. — Прости, — прошептал Алекс, отрываясь от ее губ. — Все хорошо, — тихо ответила Ханна. — Знаешь, я думаю, что неплохо было бы когда-нибудь снять тут клип, — уже совершенно другим тоном сообщил Алекс, чуть отстраняясь. — И кататься в нем на скейтах, — предложила Ханна, беря протянутую ей новую банку газировки.       Солнце уже спряталось за горизонт, оставив после себя только ярко-алую полоску. Синева постепенно захватывала небосвод, смешиваясь с оранжево-алым закатом, превращаясь в фиолетовый. Сейчас в ее душе чувства тоже смешивались, образуя какую-то новую палитру, и было страшно, как бы все краски в ней не обратились в чёрный цвет. Поцелуй Алекса принёс с собой тепло и мурашки, но чувствовалась в нем и какая-то отчаянность, словно он, как и она, бежал от чего-то, и это настораживало. Она упрямо бежала от своих чувств к Майклу и до сих пор не была уверена, что ей это удастся, а тут Алекс. Хотя, возможно, ей просто показалось. — Нам пора домой, — сказала она, спрыгивая с капота. — Да, не хотелось бы, чтобы Мэтт и мистер Клейтон нанимали поисковый отряд, да и твои родители. — Алекс начал убирать все, что осталось от их своеобразного пикника. Когда они сели в машину, Алекс спросил: — Слушай, а ты точно уверена, что все хорошо? Поцеловать без спроса это так себе идея. Ты имела полное право залепить мне пощечину. — Правда? — сделала вид, что удивилась Ханна. — Буду иметь в виду. Поехали, а то пощечины будешь получать уже от моей мамы, — засмеялась она. — Все, больше не буду возить тебя в пустыню, — покачал головой Алекс.       Доехали до дома Ханны они уже когда была почти полночь. Смотря на светящиеся окна дома, Алекс покачал головой: — Похоже, твои слова станут реальностью. — Не беспокойся, я скажу маме, что задержались на репетиции. Да и вообще она привыкла к тому, что я приезжаю домой поздно. — Врать родителям нехорошо, — покачал головой Алекс. — Но иногда необходимо, — пожала плечами Ханна. — До завтра, — попрощалась она. — Скорей уже до сегодня, — посмотрел на часы Алекс, стрелки как раз переползли за двенадцать.       Настал тот момент, когда уже надо было выходить из машины. Где-то на улице залаяла собака, разрушая тишину мирно спящего района.       Ханна понимала, что пауза затягивается, что пора выходить. Встретившись взглядом с Алексом, она снова почувствовала мурашки по спине. Глубоко вздохнув, она резко подалась вперёд и уже сама потянулась к его губам. Ее губы легко коснулась его. Алекс на секунду замер, а потом притянул девушку к себе. — Спокойной ночи, — выдохнула Ханна, чувствуя, как щеки загорелись от смущения.       Выскочив из машины, она, не оборачиваясь, побежала к дому.       Она не знала, как будет завтра смотреть Алексу в глаза, да и вообще, что они дальше будут делать.       Только вот эти мысли совершенно не волновали ее наутро, так как СМИ буквально взорвали интернет: «Майкл Джексон приставал к несовершеннолетнему! Короля поп-музыки обвиняют в растлении мальчика!». — Что за хрень! — выругалась Ханна, услышав это по телевизору. — Мне нужно позвонить Клейтону.       Она настолько резко вскочила из-за стола, что тарелка с насыпанными хлопьями упала на пол, разбиваясь и рассыпая содержимое. — Алло, Джон! Ты смотрел новости?! Нет?! Включай телевизор, а я вызываю такси и еду к тебе. — Положив трубку, Ханна набрала номер такси и вызвала машину на свой адрес. — Что произошло? — спросила Маргарет. — Мир сошёл с ума, — все ещё не веря в происходящее, ответила Ханна. — Они не могут так поступить с ним. Я к Клейтону, а потом попробую добраться до Майкла.       Не прощаясь, Ханна выскочила за дверь навстречу подъезжающему к дому такси.