Петушиные бои

«Взрывоопасная парочка», — прокомментировал Олег едва слышно, когда Громов не терпящим возражений тоном распределил оперов по парам и выдал им папки с материалами. А возражения имелись, по крайней мере, у троих из четырёх собравшихся в буфете оперов. Крестовский предпочёл оставить своё мнение при себе, Быковский напрягся и поджал губы, а Синельникова, всё-таки услышавшая слова сегодняшнего напарника, растерянно оглядела сначала майора, потом капитана. — Полина, пойдём, — позвал Доронин девушку. Она поднялась со своего места, умоляюще взглянула на Ивана и погрозила Платону пальцем. Хотела ещё что-то сказать, но махнула рукой и направилась следом за Олегом. — Да не поубиваем же мы друг друга за день, в самом деле, — пробормотал Крестовский, провожая её взглядом, на что капитан лишь фыркнул, отнюдь в этом не уверенный. — Полина, не психуй, — приказал Доронин напарнице, отвернувшейся к окну и нервно барабанившей пальцами по коленке. — Ты действительно думаешь, что они будут друг другу морды бить из-за тебя? — Да при чём здесь я, Олег?! — вспыхнула девушка. — Они же в принципе друг друга на дух не переносят! — Платон не переносит, — уточнил майор. — Ване, по-моему, плевать. — Да конечно, — ядовито бросила в ответ Синельникова. — Он просто хорошо это скрывает. Я боюсь, что Платон всё-таки выведет его из себя. Ты же знаешь, какой он… — Это да. Ничего, не переживай, я уверен, Ване хватит терпения выдержать все его выпады. — Ох, не знаю… Не то чтобы Крестовский обладал терпением ангельским, но даже он почти не сомневался, что переживёт эту смену с Платоном без особых проблем, хотя капитан явно вознамерился испытать на прочность его нервы — вёл себя вызывающе, перечил, не выполнял приказы. Но когда под вечер из-за Быковского они чуть не упустили подозреваемого, Ивану пришлось призвать на помощь всё своё самообладание, чтобы не съездить напарнику в глаз за его дурацкую выходку. Расслабляться после сложного дня майор пришёл в спортзал, недавно оборудованный по приказу Громова в одном из пустующих помещений. С особо ретивыми операми Глеб и Тим тут проводили следственные эксперименты. Крестовского о такой помощи не просили ни разу. Обычно он вспоминал что-то из многочисленных единоборств, которые знал, но сегодня нужно было банально выпустить пар, поэтому Иван взялся за боксёрские перчатки. Не представлять на месте груши раздражавшего капитана было не так и сложно, как казалось на первый взгляд. Ровно до того момента, как этот самый капитан в компании дежурящего сегодня в ночь Валеева не нарисовался на пороге спортзала. — Товарищ майор, предлагаю спарринг, — объявил Быковский тут же, явно меняя свои планы. Даже Костя, азартный и легко загоравшийся какой-то идеей, встревожился. — Перчатки бери, — кивнул Крестовский. В любой другой день он отказался бы, но сегодня нервы были на пределе. — Маша, ты не знаешь, Иван с Платоном здесь ещё? — спросила Полина, заходя в оперативный зал, где Борисова скучала в одиночестве. — Вроде не уходили, — покачала головой эксперт. — Но где они, представления не имею. Ещё и Костя с Глебом пропали. И Тим. Я его жду, чтобы домой идти, а он где-то шляется… В этот момент из глубины коридора до девушек донёсся голос Васильева: «Олег! Да стой же ты! Пошли со мной, там такое…» Дальше они не расслышали, но Синельникова, сложив два и два, получила отнюдь не кирпич и похолодела. — Я, кажется, знаю, где они все, — вполголоса произнесла она и побежала за Глебом и Олегом. Старлей нагнала их на половине пути к спортзалу, не объясняя ничего Доронину, ухватила эксперта даже не за руку, а за шкирку, и потащила дальше, не говоря ни слова. Глебушке было страшно и так. — Я так и знала! — Полина, разъярённой фурией влетев в спортзал, оттолкнула Васильева в сторону и в мгновение ока оказалась между капитаном и майором, придирчиво рассматривая обоих. — Ну и что за петушиные бои вы тут устроили? Поединок за честь прекрасной дамы? Характерами не сошлись? Идиоты! — кричала девушка, направляясь к шкафчику в углу, где хранилась аптечка. Все пристыженно замолчали: и бойцы, и Костя-рефери, и зрители, которые хотели ретироваться, но вставший в дверях Доронин не дал им этого сделать. — Ты была права, — признал Олег, разглядывая Крестовского, вытиравшего кровь из-под носа. — Иди сюда, — приказала Синельникова Ивану, доставая из аптечки вату и перекись. Мужчина, опустив голову, подчинился. Девушка принялась за оказание первой помощи, совмещая её с нотациями: — Ну ладно он, а ты, Вань, чем думал вообще? — Прости, но этот мальчишка меня довёл, — резко отозвался Иван, глядя, как Платон садится на маты чуть поодаль от них. Он прекрасно понимал, что Быковский недолюбливает его не только из-за того, что он когда-то забрал его дело и что они «не сходятся характерами», но и из-за Полины, причём из-за неё в первую очередь. Самым паршивым в этой ситуации было то, что чувство было взаимным. И сейчас, когда девушка обрабатывала ему разбитый нос, майор с затаённым удовольствием смотрел, как капитан бесится от ревности. — Этот, как ты сказал, мальчишка мне жизнь спасал ещё до того, как появилось САУ, — отдав Крестовскому ватку, старлей взяла другую и перешла к Платону, намереваясь заняться его разбитой губой. — Когда ты уже повзрослеешь, а? — Никогда… — пробормотал Иван, косясь на капитана, и получил от Синельниковой разъярённый взгляд. Первый запал прошёл, и вместо того, чтобы продолжить отчитывать мужчин, Полина лишь махнула рукой и повернулась к выходу. — Завтра я доложу обо всём Громову, — предупредила она, мельком взглянув на сегодняшних дежурных — Костю и Глеба. — Олег, подвезёшь меня? — устало попросила она Доронина. — Устроили же цирк всё-таки. Идиоты…